Глава 7.
Письмо, кулон и дневник.
Солнце взошло слишком рано. Оно неумолимо выталкивало тонкую дугу месяца со светлеющего неба. Звезды стали тускнеть, пока не исчезли совсем. Наступило 6 утра. В столь ранее время Валери планировала бежать вместе со Стефаном, Дэймоном и Лекси как можно дальше от дворца. Но планам не суждено было сбыться — сердце девушки разбил младший Сальваторе, и сама ведьма разорвала магическую связь своего возлюбленного с Лекси, чтобы та не надумала вразумить Стефана, прося о помощи Толл. Вокруг дворца на многие мили было пустынно и тихо, даже несмотря на то, что тут находится много деревень, которые вот-вот станут «продолжением Лондона». Сельские и городские жители, обычные люди, зимой предпочитали вставать примерно на час позже. Отсутствие всяких живых, да и мертвых душ обрадовало рыжеволосую ведьму. «Я могу встать, где угодно, и подумать о своем. О вечном…» — сказал внутренний голос Валери. Таким местом для размышлений стал небольшой холмик. Ведьма решила вспомнить, каково это, — забираться вверх, набирая полные сапоги холодного и колючего снега. И она не пыталась как-то схитрить, а шла обычным шагом, пару раз даже упала. Ей приходилось убирать целую кучу белых хлопьев со своего лица, пока от холода оно не стало красноватым. Наконец Валери забралась на вершину. Но вместо ожидаемого вида на равнины с деревянно-каменными домами девушка увидела замерзшую речку, которая должна была протекать прямо у подножия холмика. За рекой оказалось редколесье. И его часть — голое и заснеженное дерево — стояло прямо на вершине, но немного сбоку. — Волшебное место… — тихо обобщила Валери и посмотрела на небо в поисках полоски света восходящего солнца. Но полоска стала приобретать форму полукруга, так что ведьма решила поторопиться. — Не буду надевать кольцо до определенного момента. Хочу чувствовать боль. Но солнце не Стефан, — с каким-то неясным набором эмоций произнесла Толл, после чего сняла с себя кулон, который до этого удачно смотрелся на ее шее. — Как же… Как оно звучало? – спросила вслух Валери, пытаясь вспомнить слова какого-то заклинания. — Ладно, попробуем так… Вампирша вытянула руки вперед, заставив ладони светиться синим светом. Река начала оттаивать, и вскоре послышались треск льда и шум воды. На какое-то мгновение Валери улыбнулась, подумав о том, что она доставит людям удовольствие в виде оттаявшей реки. Однако потом улыбка с лица ведьмы исчезла — ее заменила слеза, затем вторая… Толл молча подошла к краю холма, взяла недавно снятый кулон в одну руку и, вытянув эту самую руку вперед, разжала ее. Украшение моментально исчезло в темных водах реки. И тут вампирша почувствовала, что ее кожа стала болеть и кое-где багроветь. Вскоре эта обжигающая боль охватила все тело, в том числе и те места, которые были прикрыты одеждой. — Сгореть или надеть кольцо?.. – жалостливо спросила Валери сама у себя. И когда простые ощущения превратились в пожар на ее коже, ей пришлось моментально нацепить кольцо, которое вампиршу и спасло. — Значит, это работает… – подытожила она. Рыжеволосая в последний раз направила взгляд в то место, где исчез уже ничего для нее не значащий кулон. Теперь Валери в Англии ничто не держало. Ведьма поняла: все, что можно и нельзя было делать — сделано. Стефан, благодаря ей, отныне существует без внушения Клауса. А вот будет ли новое? Это решать уже не ей. Лекси же лишилась связи с младшим Сальваторе. Хватит с Бренсон «присмотров» за ним. — Я свободна! — воскликнула Валери, но слеза, которая должна была вот-вот скатиться по щеке, застыла на месте. Или замерзла. Ведьма не чувствовала ничего. Ее фигурка исчезла в стороне рассвета.***
Дэймон сидел в своей комнате, придаваясь воспоминаниям и просматривая страницы дневника. Перед глазами вампира до сих пор шныряли образы того самого дня расправы над узнавшими лишнее людьми. И были живы воспоминания того, как Майклсоны и Сальваторе (принудительно) устраняли последствия сего кровопролития. Некоторых выживших людей (человек 10 от силы) пришлось держать взаперти до тех пор, пока из их организмов не вывелась вербена, которую Бригитта Бьёрн так щедро дарила людям в виде напитков за несколько минут до начала бала. «Людей мы тогда отпустили. После того, как загипнотизировали, конечно же, — писал Дэймон в дневнике. Эта Была его первая запись о жизни, ибо вампир посчитал, что его существование окажется слишком интересным для того, чтобы пытаться все запомнить. — Даже не знаю, зачем я затеял столь дурацкое занятие, присущее натуре моего братца Стефана. Вероятнее всего, он сейчас сидит в своей темной, как и его Потрошительская сторона, комнатке и повествует своему толстенному дневнику о том, какое он чудовище, раз уничтожил столько людей, да еще и порвал с Валери в „бессознательном“ состоянии. О чем еще написать? Написать-то я напишу, но не сегодня.4 января 1598 год.
Пару дней назад ко мне пришло письмо таинственного содержания. Кто-то красивым почерком пожелал со мной встретиться именно 4 числа, то есть сегодня. Кто бы мог быть автором письма? Лекси? Нет. Она точно не может. Лекс уехала только вчера (так и не найдя Эмили Беннет при дворе, хотя Бренсон искала ее еще несколько дней после случившегося). Встреча назначена вечером. Значит этот кто-то — вампир. Нутром чую! Вампир, пишущий красивым почерком… А много ли я таких знаю помимо Алексии и Валери?.. Да это точно Толл! Или Кэтрин? Так, нет. Пирс нельзя здесь находиться, ее ищет разозленный Элайджа Майклсон, с ним не подшутишь! Тогда до самой встречи буду считать, что это Валери.» Закончив эту запись, Дэймон стал дожидаться нужного момента. Пока он ждал определенного часа, ему «посчастливилось» позлорадствовать над Бригиттой Бьёрн, перемещавшейся по темным уголкам помещений, т.к. во дворце ее считали погибшей. Бри ненавидела старшего Сальваторе, и даже Майклсонов, которые были всегда не прочь отпустить колкую шутку в адрес бывшей принцессы. А бывшей потому, что Дэймон прикончил ее отца (из своеобразной жалости к существованию Тревора), и Джелвиру в спешке короновали. Надобность в Бригитте пропала. Пришел тот самый час. Старший Сальваторе ушел подальше от новичка-вампира Бригитты, после чего исчез через узкое окошко туманным облаком. Оказавшись за стеной относительно теплых помещений дворца, Дэймон внимательно осмотрелся, нет ли поблизости Ребекки Майклсон, которая всегда чрезмерно «радовалась» появлению вампира (теперь уже не самого молодого среди всех дворцовых вампиров). Ребекки не было, как и не было ее смеха, который обычно раздавался только лишь после того, как Джелвира Бьёрн уйдет с улицы. Леди Майклсон не хотела, чтобы принцесса (а ныне королева) знала ее веселой и жизнерадостной дальней родственницей, а потому первородная всегда делала надменный вид в присутствии наследницы престола. Дэймон, не заметив никого в округе, поспешил на место встречи. Что-то подсказывало ему, что время поджимает. — Итак, вот этот холм. Что-то здесь не так… Шум воды посреди зимы? – вслух проговорил вампир, после чего посмотрел на неширокую речку у подножия холма с деревом. — Магия, не иначе, — сказал женский голос позади Сальваторе, и вампир просто не мог не узнать говорящую. — Валери Толл! Я был прав, когда по одному лишь письму предположил, что о встрече попросила ты, — говорил Дэймон, поворачиваясь к рыжеволосой. — Не буду тянуть время пламенными приветствиями, потому что таковых не будет, — начала ведьма. — Я порвала со Сте… С твоим братом, и ты это знаешь. — Это такое вступление к основной проблеме любви и предательства в современном мире? — с сарказмом спросил у нее Дэймон. Каким бы сейчас черствым не показал себя вампир, он был очень чувствителен и раним, но лишь глубоко в душе. И свою душу старший Сальваторе хотел доверить Кэтрин, но не успел: его предали раньше, чем вообще себе можно представить. Так что Дэймон даже понимал Валери в чем-то. — Ты — болван, Дэймон Сальваторе! – воскликнула Толл, но в ее голосе не слышалось обиды. — Мне все равно, как ты себя ведешь в данный момент. Я прекрасно понимаю, что ты испытываешь, и я тебя считаю товарищем по несчастью, а потому не собираюсь совсем уж бросать тебя на произвол судьбы, — и тут девушка сделала паузу в своей речи. Поймав на себе ничего не понимающий взгляд Дэймона, Валери достала из походной сумки внушительных размеров черное кольцо, которое кое-где было серебряным. Вампир сразу же узнал его. — Ты сделала для меня кольцо солнечного света? — с какой-то детской радостью спросил Сальваторе, беря кольцо из рук ведьмы. — Еще давно. 29 декабря теперь уже прошлого года. Я хотела его тебе отдать, но потом случился тот переполох, убийства, Стефан и Кэтрин… Прошу, не заставляй вспоминать… — и Валери опустила голову вниз. — Я и не заставлял. Но спасибо за это. А кольцо для Стефана ты уничто… — Он его не получит ни за что и никогда. Я растворила его в воздухе. Мне плевать на то, что он будет гореть на солнце, испытывая адскую боль. Плевать на то, будет ли Клаус его снова гипнотизировать. Не говори ничего. — Но он не понимал, что делает! Валери, он был будто Потрошителем! — Способным любить Кэтрин Пирс? Все, Дэймон, это не обсуждается! – прикрикнула на него Валери, не желавшая слушать пустых оправданий старшего брата Стефана. — Меня интересует еще кое-что… Лекси сказала, что Бригитту поймал Клаус и решил держать ее взаперти до тех пор, пока из нее не выйдет вербена. Принцесса пропустила бы бал. Но она оказалась на нем! Каким образом? –спросила Валери спустя некоторое время молчания. — Я… Тебе лучше прочитать. «3 января 1598 год. Возвращаюсь к описанию своей жизни. И хотя то, что я напишу, и произошло 29 декабря, я обязан это помнить. Даже записать, чтобы не забыть. В тот день, перед балом, я проникал в комнату второй принцессы с одной единственной целью — освободить Ее (бывшее) Величество. Но не просто же так я ее освободил, верно? Нет, мне не было выгодно устраивать панику, зная натуру принцессы. Нет, я не испытываю никаких чувств к мисс Бьёрн… Все, в чем я нуждался — проверить ее на смелость. Или же глупость. Когда я проник в ее комнату, глаза Бригитты были наполнены страхом и жаждой человеческой мести. Такое я уже видел раньше, но только в глазах жертв Стефана. Ну, не о нем сейчас речь. Я развязал ей рот и принялся с ней „беседовать“. — Я освобожу тебя. — С какой это радости кровососы так расщедрели? — Я могу оставить тебя сидеть здесь и гнить. Мне плевать. — Эй-эй, нет, я требую свободы! — Когда разговариваешь, по-твоему мнению, с убийцей, следует отправить свой надменный королевский тон на покой. — Понятно… Но это не значит, что вы не умрете, маркиз Сальваторе! — Ах да, я забыл про одну маленькую, но очень важную деталь. Ничего не бывает за просто так. И отпущу я тебя не за «спасибо». — Что..? Что вы хотите? — От тебя, принцесса? Сидеть и не сопротивляться! Я насильственным путем дал ей несколько глотков своей крови. Бригитта сопротивлялась и дергалась. Это напомнило мне самого себя тридцать три года назад, когда неизвестный колонизатор Никлаус «зачем-то» дал мне вампирской крови. —Одно неверное движенье и лишь один неверный шаг… Не приведет меня в сомненье найти конец твоих всех благ.
На той «душевной» речи в рифму я закончил разговор с Бьёрн, развязал все веревки и исчез из комнаты. И, как известно, Бригитта сделала этот «неверный шаг». подвергнув опасности тайну о вампирах. Никлаус говорил, что когда рано или поздно люди узнают (ударение на „ю“) о нас, они начинают с нуля становиться не жертвами вампиров, а охотниками на них. «Тогда начинается смутное время для наших собратьев, — рассказывал Никлаус, — люди устраивают ночные вылазки в лес, где погибают в большом количестве. Потом они пьют вербену, чтобы их не гипнотизировали. А если говорить проще, докучают своими жалкими попытками что-то изменить.» Каким бы ужасным ни был Клаус, в этом я ему поверил. Ибо живет он уже не первое столетие. » Дэймон вспомнил об этой записи в своем дневнике, а потому показал ее Валери, так как Сальваторе отныне решил брать дневник с собой, куда бы он ни направлялся. Да и безопаснее так было. — Твой стиль изложения событий отличается от стиля Стефана, — подытожила Валери, дочитывая последние строки в этой записи. — А дальше? А, тут на следующей странице… — Кхм, Валери, я ни то что бы что-то скрываю, просто… Это же личный дневник, а не закон короля для публичной огласки! — сказал Сальваторе, и ведьма захлопнула почти пустую книжку с завидной для каждого понимающего человека обложкой из дерева, неплотно обтянутого дорогостоящей кожей. — Я этот дневник обменял на кулон. Не все же брату! А кстати… Где кулон? Если ты его не носишь, то отдай мне! — Дэймон, он же должен быть похоронен с той, кому принадлежит сердце кого-либо из вас… Я похоронила кулон. Без тела. — Что за бред, Валери? Где кулон моей матери? — Ты найдешь его… На шее той, которую должен полюбить. — А если его бабушка-деревенщина найдет и нацепит на себя? Что прикажешь делать? — бесился Дэймон. — Я все сделала как нужно, Дэймон Сальваторе. Верь мне. И если Стефан не найдет девушку с кулоном раньше тебя, то ты будешь счастлив, — невнятно пояснила ведьма, пустив слезу при упоминании таких понятий, как любовь и Стефан. Не успел старший Сальваторе возмутиться о том, что ему ничего не понятно, как ведьма исчезла в едва заметном портале. — Даже не спросила про то, как я Джелвиру замаскировал под декорацию! Или как я каждый божий день пью вербену, чтобы слушать гипноз Клауса, но следовать ему лишь выборочно и с притворством, — с некой досадой сказал вслух Дэймон, после чего посчитал, что пора вернуться во дворец.***
Удивительное происходит неслучайно. Валери не просто так выбросила кулон. Кулон был чем-то вроде магнита для двух душ. И пока этого никто не понимал, кроме ведьмы. Валери только лишь отпуская кулон осознала, что его нельзя так просто взять и подарить. Эту семейную драгоценность недооценивали. «Кулон должен сводить души, и правильно подаренным он будет считаться только тогда, когда сей подарок не станет причиной скорой разлуки.» — Ну конечно же! Джузеппе подарил этот кулон миссис Сальваторе, а потом их брак стал держаться только на терпении матери братьев! А чего стоит история кулона в руках братьев? Один видел родную душу только во снах, а второй, что помладше, взял и подарил кулон мне. Мы разошлись, — догадалась Валери незадолго до того, как выбросить подарок Стефана в воду. Это своеобразное открытие вампирша совершила благодаря фрагменту какой-то книги. Просто совпадение, что именно эта страница оказалась в книге Эстер, которую девушка изучила целиком и полностью за пару дней после «кровавого бала». Сейчас же Валери держала путь в Венецию. Она всегда мечтала там побывать. После того, как рыжеволосая отдала кольцо старшему Сальваторе, который, по ее мнению, во всей этой ситуации с Кэтрин был достоин хоть небольшого облегчения в жизни вампира, Толл не посчитала нужным оставаться в Англии по какой-либо причине. Валери была той, что умела без глубоких раздумий уйти из чьей-то жизни, покинуть страну или город, с которым у нее были связаны те или иные воспоминания.