Глава 9.
Гилберты.
Дни, когда с деревьев неторопливо падают разноцветные листья, можно было пересчитать на пальцах, задействуя при этом только одну руку. И когда начался сезон дождей, все в Лондоне поняли: больше солнца никто не увидит. До определенной поры, конечно. И ничто не могло обрадовать Стефана в этой хмурой осени больше, чем внезапное появление Кэтрин Пирс. «Что она вообще здесь делает, да еще и около дома Гилбертов?» – спросил себя Стефан сразу же, как пришел в себя после встречи с Петровой. Но ответ был очевиден. Пирс проследовала за Изабель. Она хотела сделать так, чтобы юная Флемминг не повторила ее судьбы. И вышло все очень даже... Удачно или, наоборот, ужасно?***
— Матушка, я даже боюсь прикоснуться тут к чему-либо, как Гилберты здесь живут? Этот дом похож на дворец, наверное, – отметила Изабель, оглядываясь по сторонам в гостиной. — Они привыкли к такой роскоши, милая. Нейтан – сын богатых дворян, недавно получил все наследство в свое распоряжение, а сам он занимается не самой плохой торговлей. Прибыль течет в этот дом ручьем! Да и женился он не на крестьянке какой-нибудь, – поведала старшая Флемминг дочери. — А как вы познакомились? Как получилось так, что мистер Нейтан и ты, то есть люди, не имеющие ничего общего, оказались друзьями? — За такое чудесное знакомство надо сказать «спасибо» твоему отцу, – печально ответила мать Изабель и пустила слезу. Разговор прекратился. Девчонка пятнадцати лет робко села на удобный кожаный диван, или на предмет неслыханной роскоши. Она боялась пошевелиться; так продолжалось до тех пор, пока прислуга Гилбертов не занесла весь достаточно скудный, на взгляд хозяев дома, багаж внутрь. — А они делают что-нибудь сами... Ну, эти Гилберты? Тут полно слуг, которые работают за них! Я не представляю, что вообще можно делать знатным людям, – сказала младшая Флемминг. — Тише, Изабель! Не забывай, что мы тут гости, и в любой момент можно отсюда вылететь! Куда мы пойдем тогда? И, главное, на чем? – образумила её мать. — Не то что бы я не знала мест, но... Есть тут доля правды, – смиренно ответила Изабель. Вскоре слуги засуетились по другой причине: им был отдан приказ отвести прибывших в их комнаты и передать им, что через пару часов будет ужин, на котором Флемминги обязательно должны присутствовать. — С кареты на ужин? Почему бы и нет? Но только... Только надо найти Кэтрин. Она же не осталась в Хорнинге, там, где мы жили? Надеюсь, что нет... – вслух проговорила Изабель, когда оказалась в своей комнате. Хотя «своей» эту комнату младшей Флемминг было назвать трудно.***
— Не хочу этого слышать! – прерывисто возражал Стефан, нехотя прерывая поцелуи с Кэтрин. — Да, Стефан, я вернулась по чистой случайности, не пыталась найти тебя, и в том моя вина, – говорила Петрова, не до конца понимая, что она вообще несла. Вампирша всякий раз затыкала Сальваторе чередой поцелуев. На улице по-прежнему лил дождь, но это обстоятельство не мешало двум вампирам наслаждаться друг другом, пускай и не под большой крышей какого-нибудь дома. — Что тебя привело сюда? — Я нашла других Петровых. Вернее, тех, кто должен был так называться. Они поступили разумно, примерно так же, как я. Флемминг – так звучит их нынешняя фамилия. А за одной Флемминг, то есть за Изабель, я слежу. Ей всего 15 лет, и она напоминает меня в юности. — Это плохо? — Это ужасно, Стефан. Я не хотела бы того, чтобы Изабель повторила мою историю, но если уж так и случится... То я буду настраивать ее на вечное правило: горит дерево, гори и лес. — Что за правило такое? Впервые слышу, – с непониманием сказал Стефан. — Я по нему всю свою жизнь живу. Хотя тебе, как и многим, может показаться, что я всегда пытаюсь за что-то ухватиться, что-то предотвратить. Ну а что же на деле? Меня 11 лет назад раскрыли во дворце Бьёрнов, но вместо того, чтобы попытаться все уладить и остаться там, рядом с тобой, я убежала. Потому что в конечном итоге, жизнь – это все, что у меня есть. Это самое ценное, и это же у меня стремительно хотят отнять, – эмоционально поделилась Кэтрин, отрываясь от губ Сальваторе. Вампирша дала понять, что их блаженство не станет продолжаться. — Это... Над этим можно размышлять сутки напролет, – задумчиво сказал Стефан. — Стой, подожди. Ты, что, собралась куда-то? — А разве так не понятно? – грубо отрезала Пирс. — Чтобы не тратить время на выслушивание дальнейших твоих тупых вопросов, скажу: я должна проникнуть в дом Гилбертов, ибо Изабель ждет меня, я уверена, – закончила она и деловито поправила волосы. — Она твоя... Пра-пра-пра-а-внучка? – смешной интонацией протянул Сальваторе, чтобы хоть как-то выйти из создавшегося неудобного положения и сменить тему. — Считай, что я посмеялась. Носом, – съязвила Кэтрин, свистнув потоком воздуха при выдохе. Затем Петрова-Пирс испарилась, словно ее никогда и не было в этом безлюдном, мокром и сыром, как и весь Лондон, переулке. — О черт! Я забыл предупредить ее об охотниках! Я пропал... Кэтрин пропала... Нет, я все же надеюсь, что она справится, но... И от одной мысли, что мне влетит от Дэймона, или, чего хуже, от Клауса, пропадает вся вера в кого-либо, – сообщил сам себе Стефан и принялся идти в сторону дворца, прикрываясь рукавом своеобразного плаща. Вампир понимал, что догнать Кэтрин было нереально, а потому просто сдался.***
Бригитта Бьёрн все еще оставалась во дворце, так как не знала иного места «обитания». Но Никлаус Майклсон решил, что так продолжаться не может. «Если я не могу убить ее только потому, что не знаю, как это отразится на дальнейшей судьбе, то сделаю по-другому. На днях она исчезнет из дворца. Это единственно верное решение: ее не придется убивать, но и под боком оставлять не будет нужды,» – подумал Клаус, и вскоре эта мысль была превращена в приказ «изгнать» Бри из дворца, а заодно и Лондона. И вот «принцесса в отставке» покинула столицу, оставив часть совести первородного в покое. А что касается других «обитателей» дворца? Сразу после того, как Стефан встретил Кэтрин и «застрял» с ней, во дворец вернулся Грэй Локвуд. Он решил неторопливо и в то же время с присущей ему суетливостью строить догадки о том, как убрать охотников «бесшумно». «Поищу союзников там, где никто не ожидает... Точно! Дэймон Сальваторе по-прежнему не оповещен,» – такая мысль посетила мрачного Локвуда, после чего он бережно снял верхнюю одежду и рванул искать старшего «улучшенного» вампира.***
Запись в дневнике Дэймона была следующей: «3 октября 1608 года. Стефан все еще думает, что я ничего не знаю. Но от меня не укрылось ни единой подробности. Во-первых, объявилась Кэтрин, которая продолжила сгущать туман над и без того бестолковой головой моего братца. Во-вторых, приехала она не одна, нет, она прихватила с собой своих потомков. Даже не знаю, кем они ей приходятся, особенно спустя 300 с лишним лет. В-третьих, Стеф объединился с Локвудом для поисков охотников, а потому я узнал, что у нас остались «живые» родственники. Понятия не имею, грустить или радоваться этому? Как я все выяснил? Оказывается, что очень просто. Я каким-то образом могу видеть и слышать то, что мне угодно и там, где угодно. Я научился посылать «на разведку» летучих мышей и ворона. Такого явно не умеет, скажем, Клаус. Черт побери, Валери перепутала заклинания, но такое ощущение, что она сделала все верно! Однако написать ей благодарственное письмо у меня явно не выйдет. Все-таки мои способности имеют предел. Ворон или какая-нибудь летучая мышь вряд ли полетят далеко, а я сомневаюсь, что Толл рядом. К слову, я так и не нашел ту, в которую, по словам бывшей Стефана, я смог бы влюбиться. Да и как ее вообще можно найти? Быть может, кулон моей матушки лежит на каком-нибудь дне, как он тогда попадет на шею «той самой»? Пора заканчивать эти бесполезные размышления. Чем больше я думаю на такие депрессивные темы, как, например, вечный поиск вампирской любви, тем больше я становлюсь похожим на Стефана. Нет уж, его нытья вполне хватает на всех Сальваторе. Пора заканчивать еще и потому, что Локвуд объявился во дворце. Все же хорошо иметь союзников... В виде ворона и летучих мышей.» Дэймон просушил местами грязные записи дневника, отложил перо и встал из-за стола. Комнатка, в которой он находился большую часть времени, была неприметной, но в то же время содержала в себе все, что душе старшего Сальваторе угодно: относительно удобная кровать, дубовый стол, шкаф с несколькими книгами для чтения на досуге, небольшой «кофейный» столик, который стоял за шкафом, в незаметном темном углу, ибо на столике всегда располагался поднос с бутылкой выдержанного бурбона, не без особой «травы», естественно. Прохладный каменный пол был всюду застелен различными коврами, которые Клаус отдал в эту комнату «по доброте душевной». Что же касается иных предметов роскоши? Ничего. Дэймона бесил этот «блеск и хвастовство», как он сам выражался. — Мистер Дэймон? Дэймон Сальваторе? – послышалось за дверью комнаты. Он ждал это. Старший брат Стефана резко захлопнул дневник, рывком открыл небольшой тайник в столе и кинул туда книжку с рукописными страницами. — Пришел говорить мне то, что я и без всех вас знаю? – нервно спросил Дэймон, открывая дверь. Локвуд смотрел на него ошарашенно. — Знаете?.. Про охотников? Про знатные семьи? И про... Кэтрин Пирс тоже? – удивленно спрашивал Грэй, в то время как Сальваторе гордо кивал в ответ на все вопросы. — И после всей этой глупой болтовни, я всего лишь хочу спросить: где Стефан? – начал было он, как вдруг его передернуло от осенения. — А нет, подожди, ни слова! Один момент! – протараторил Дэймон, силой мысли посылая ворона найти его младшего брата. Через пару минут был готов ответ – Стефан приближался ко дворцу. Дэймон ухмыльнулся, предвкушая тот момент, когда он как старший брат обязан отчитывать младшего, когда Стефан в который раз будет выслушивать нотации или же пропускать его слова мимо ушей. Как же Дэймон любил играть на нервах Стефана, а заодно на струнах его души и совести. Впрочем, их «диалог» состоялся в традиционном виде.***
«Черт бы побрал недостатки жизни вампиров! — выругивалась Кэтрин. — Как я сюда попаду теперь? И где Бэлл?» Пирс только что пронеслась по едва затопленным улицам Лондона, и все для того, чтобы столкнуться с такой очевидной проблемой, или даже препятствием... Она мертва, а потому не может войти в дом, куда ее не звали. — Бэлл! Думай же, думай! – полушепотом звала Кэтрин, пытаясь узнать о местоположении Изабель. — Бэлл! Я не могу войти! — продолжала восклицать вампирша, буквально повиснув на окне второго этажа. Как Катерина поняла, что это комната именно для Изабель? Легко. Тут ощущалась грусть и аромат высушенных ради забавы полевых цветов, а на наверняка удобной кровати лежали пожитки потомка Петровой. Пирс услышала шаги и шорох новенького платья. Ту, которой принадлежат шаги, Катерина узнает сразу, но в картину явно не вписывается шелест приличной ткани «небедного» платья. Но, как оказалось, по платью судить не стоит. — Бэлл! Это я, Кэтрин! – снова позвала вампирша, но теперь она точно знала, что говорит не впустую. — Кэтрин? Я думала, что ты вообще в Хорнинге осталась! – воскликнула вошедшая Флемминг и улыбнулась. Она была рада видеть Петрову, так как считала ее очень мудрой. В глубине души Изабель даже завидовала преимуществам жизни вампира – вечной молодости Катерины, ее долголетию и способности наблюдать эпохи. — Что ж мне без присмотра за тобой там делать? Кстати, по твоим обновкам вижу, что о Хорнинге тебе нужно забыть, – подметила вампирша, указывая на платье девчонки. Оно было длинным. К тому же, оно намного пышнее, чем прежнее платье Изабель. А ткань была похожа на что-то дорогое темно-зеленого цвета. Впрочем, юная Флемминг не разбиралась в тканях и материалах. — Да, да... Госпожа Гилберт подарила его мне, чтобы мне было не стыдно спуститься к ним на ужин, — пояснила Изабель, после чего осмотрела себя с ног до головы и поняла, что о таком наряде она лишь могла мечтать. — Ужин у Гилбертов? Как, уже? – удивилась Кэтрин, но затем выражение недоумения исчезло с ее лица. Вместо этого появилась хитрая ухмылка. — Кэтрин, скажи, что мне сделать! Я никогда не бывала на званых ужинах. И почему ты в окне? — Я не могу войти, влететь или вползти, — протараторила вампирша, демонстративно делая попытки просунуть руку сквозь «барьер». Глаза Изабель округлились. — И что же теперь делать? – растерянно спросила она. — Будешь на ужине, постарайся втереться в доверие. Если там будет какой-то маленький несообразительный Гилберт (ребенок-владелец, то есть), попроси его сказать «Кэтрин, проходи». Но будь крайне осторожна... Кто знает, что они скрывают или могут скрывать, — посоветовала Петрова, оглянувшись назад. — Дождь прекратился. Пожалуй, пойду и найду себе жилье. Удачи во всем, Бэлл, — закончила она, собираясь спрыгивать вниз. — Постой, Кэтрин, постой! – почти криком остановила ее Изабель. Катерина непонимающе подняла бровь. Флемминг подбежала к окну и обняла Пирс, и, расплываясь в улыбке, сказала: «Я не думала, что вампир может стать кем-то родным, быть родственной душой. Спасибо, Кэтрин.» Петрова удивилась. Она произнесла еще несколько слов напутствия и отправила Изабель вниз, ведь время ужина приближалось. Как только Флемминг исчезла за дверью комнаты, Кэтрин вздохнула, то ли печально, то ли облегченно. Затем вампирша бесшумно спрыгнула на сырую почву, стряхнула грязь с платья и пошла туда, куда глядят глаза.***
— О, нам нужно многое обсудить, – послышалось в богатой столовой Гилбертов. Изабель внимательно спускалась с лестницы и одновременно слушала беседу. — Конечно, конечно... Я извиняюсь за нее. Изабель не привыкла куда-либо торопиться, – сказал знакомый для голос Изабель. Старшая Флемминг была готова провалиться со стыда, ведь ее дочь все только и вынуждены были ждать. Из-за этого обстоятельства Бэлл еще больше не захотелось появиться на ужине. — Мисс Флемминг! Наконец мы вас дождались, – соответствуя правилам приличия, поприветствовал вошедшую Нейтан. Глаза Изабель испуганно и быстро осматривались, ведь в «трапезной» собралось много людей. За столом оказалось достаточно много человек: Нейтан Гилберт, Агнес Гилберт, его жена, Джон Гилберт, примерно одного возраста с Изабель, Джереми Гилберт, его старший брат, а рядом с ним сидела его возлюбленная – Лия Сайленс. Но их всех Флемминг пока не знала, она лишь робко прошла в помещение, пугливо кивнув, и села за стол рядом со своей матерью и напротив Гилберта, который казался ей ровесником. — Угощения, пожалуйста! – воскликнул Нейтан и требовательно похлопал в ладоши, из-за чего слуги зашевелились, служанки подносили разные по виду (вкусные и не очень) блюда. В общем и целом, разнообразие «кушаний» поражало обеих Флемминг, в отличие от Гилбертов, которые каждый день устраивали что-то подобное, разве что на несколько блюд меньше. — Я хочу пояснить нашим гостьям одну маленькую вещь, – начала деловито говорить Агнес, привстав из-за стола. — Если вас не устроит какое-то угощение, то простите нашему хранителю кухни эту оплошность; он работает у нас едва неделю, а потому еще не успел постигнуть тонкости кулинарного искусства, – и миссис Гилберт вновь заняла свое место. «О боже, у них и слуги, и «хранители кухни», и уборщицы, и сиделки наверняка есть... Как так можно жить? Интересно, а есть ли тут человек, который способен читать за них книги? Кто знает, может, дворяне настолько ленивы, что наличие средств на получение знаний и обучение грамоте является недостаточным,» – с небольшим отвращением подумала Изабель. Она окинула взглядом стол, а затем вспомнила недавнюю «речь» Агнес Гилберт. — А что стало с прежним «хранителем кухни»? – с дерзким любопытством поинтересовалась 15-летняя (к слову, ей скоро должно было случиться 16) Флемминг. Она сама была удивлена тому, что ее робость и смирение остались где-то за пределами стола. — А... тут, вообще-то, другая история... – почти в один голос протянули Нейтан и Агнес, в то время как их сыновья ели, и лишь изредка тот, что помладше, бросал необъяснимый взгляд на прелестную Изабель. Кстати, Флемминг-младшая стала опасаться, что эта семья может что-то знать о «существах с клыками». — Мы вынуждены посвятить вас в проблему вампиризма в Лондоне... – и эти слова были ударом для Изабель. Она, и без того бывшая бледной, побелела еще больше, поперхнулась кусочком сочного мяса кролика в соусе, чем привлекла внимание госпожи Гилберт. Но вскоре Флемминг прошептала что-то вроде «простите» и сделала вид, словно ничего не произошло. И этот разговор, вероятно, Изабель отныне вспоминала как опасение, ставшее реальностью. Теперь к философским вопросам, жившим в голове Флемминг, присоединился еще один. Как скрыть Кэтрин от этих ужасных, по мнению Бэлл, людей? — Я, конечно, догадывалась... Мне истории про вампиров муж покойный рассказывал. Сначала я не верила, но пара историй была очень даже правдоподобной... – поделилась со всеми мать Изабель, но почти никто не внимал ее словам. — Что ж, полагаю, вы уже достаточно осведомлены. Во всяком случае, если у вас возникнут вопросы о вампирах, то сможете их задать. Мы и многие знатные семьи планируем донести сведения о вампирах до королевы Джелвиры, но мы еще не собрали достаточно информации. Если что-то обнаружите, то смело обращайтесь, – невозмутимо сказал Нейтан, пока Изабель пыталась справится с волнением. В ее голове только и скользила мысль о том, как спасти Кэтрин. — А откуда вы про них знаете? Я как они выглядят? – с притворным любопытством спросила Флемминг-младшая. — Что ж... Раз с трапезой вы закончили, то прошу... – ответила ей Агнес и встала из-за стола, призывая взглядом теперь заинтересовавшуюся Изабель. Она пошла за Гилберт, но когда она проходила мимо всех сидящих, ее «случайно» зацепил тот Гилберт, что помладше. «Я – Джон,» – вполголоса сообщил он, из-за чего ей даже пришлось обернуться и запомнить его имя. Агнес Гилберт вела Изабель в подвал, наглухо запертый, притом так, что оттуда не было слышно ни единого возгласа. И только приближаясь к помещению, можно было услышать крики. — Кто или что там? Вампиры? Почему они кричат? – посыпался град вопросов от Флемминг. Но Агнес ничего не ответила, она лишь велела спуститься еще ниже по лестнице. Наконец показалась таинственная и пугающе мрачная дверь с большим заграждением. — Точно ли ты хочешь видеть слабость могущественных существ? Хочешь ли слышать стоны и возгласы посланников Дьявола на земле? — Разве у них есть слабости? — Да, если они ползают по подвалу, где воздух пропитан вербеной, а кровь в чашах еще нужно попробовать найти... — Вы убиваете людей, чтобы эти вампиры жили? – ужаснулась Изабель. — О, нет. Сейчас же идет война, и не одна. Окровавленных трупов вполне достаточно. За этими дверями – два вампира. И один из них просто изюминка. — В каком смысле? — В знатном. Как насчет принцессы Бригитты Бьёрн, которую все считали погибшей? После столь шокирующего вопроса настала тишина.