Красавец и Чудовище

Три дня течки прошли для Нила на удивление спокойно, хотя он с замиранием сердца слушал шаги альфы в коридоре, которые каждый раз замирали напротив двери, но после неизменно отдалялись — Кайл всё же прислушался к его словам, хотя Касс до последнего думал, что тот проигнорирует их, как делал это всегда. Может, для Варго истинность что-то да значит? В последний третий день, омега принялся за написание очередной курсовой для очередного студента, который предпочёл отдать энную сумму, нежели делать что-то самостоятельно. Для Нила эта курсовая стала настоящей отдушиной, помогающей хотя бы на некоторое время перестать думать об истинном за стенкой, который всего час назад вернулся со съёмок и теперь, скорее всего, отсыпался. — Нил, приди в себя, он всё тот же альфа, каким был, — бубнил себе под нос омега, пока пальцы механически порхали над печатной машинкой, грохот которой был самой приятной музыкой для его ушей. — То, что он не накинулся на тебя в ванной, ровным счётом ничего не значит. Голос омеги тонул в шуме, создавая впечатление монотонной молитвы, которую, впрочем, было практически невозможно разобрать. Кайл, уставший после многочасовых съёмок, пытался поспать хотя бы час, прежде чем прозвенит будильник, но, несмотря на общую усталость, сомкнуть глаза оказалось задачей невыполнимой. Ещё и запах, который за несколько дней течки пропитал квартиру насквозь, и сам Кайл, кажется, пропитался им, хоть так и не коснулся своей пары, дразнил носовые, заставляя воображение рисовать омегу в самых эротичных позах, сводя альфу с ума. Рыкнув от неудовольствия, Варго перевернулся на живот и уткнулся лицом в подушку, которая тоже пахла осточертевшим дорогим вином, а потом, когда альфа погрузился в приятную дрёму, загрохотала печатная машинка. Кайл с трудом удержал себя от того, чтобы ворваться в спальню к омеге и устроить разнос, а желательно выбросить это орудие пыток, с которого Касс чуть ли не пылинки сдувал, лелея грохочущий аппарат. Надежды на сон Кайл похоронил, когда понял, что омега в ближайшее время будет мучить печатную машинку, потому решил спуститься вниз и взбодриться посредством крепкого кофе. Кофе Варго не любил, но в таких ситуациях, как сейчас, только он и помогал вернуть себе прежнюю форму за минимально короткие сроки. Горечь неприятно оседала на кончике языка, но альфа с упорством, присущим всем представителям данного вида, выпил всё и со вздохом полного облегчения опустил кружку в раковину. За спиной раздался тихий, явно приглушенный ладонью, смешок — Нилу нравилось наблюдать за альфой, особенно тогда, когда он думает, что остался один. Только в такие моменты Касс мог увидеть этого чрезмерно гордого мужчину совершенно беззащитным, узнать, что ему нравится, а что заставляет морщиться даже от запаха — именно так Касс узнал о том, что Кайл терпеть не может рыбу и грибы, не любит кофе, но пьёт и совершенно без ума от острой пищи. Конечно, он вполне мог поинтересоваться напрямую, но это было не так интересно, чем узнать о чём-то совершенно случайно, делая для себя мысленные зарубки и удивляясь той или иной вещи. Например, на второй день течки Невилл узнал о том, что альфа иногда болтает во сне и его очень сложно разбудить самостоятельно — Варго всегда просыпается лишь после звонка будильника. — Не хочешь в конце недели съездить куда-нибудь? — с лёгким задором в голосе спросил Кайл, не спеша оборачиваться, вместо этого нарочито медленно споласкивая одну единственную кружку уже по третьему разу и сверля взглядом золота стальное дно раковины. — Да… Да, можно, — омега, не ожидавший очередного приглашения на прогулку, невольно напрягся всем телом — он всё ещё слишком хорошо помнил, что предшествовало прошлой прогулке. Нил чувствовал себя неоднозначно, всем сердцем желая выбраться куда-нибудь со своим альфой, но в то же время, противясь этому. В душе слишком ярко горел огонь недоверия, ожидание самого худшего всегда было на шаг впереди, портя все мало-мальски приятные моменты, даже те нежные касания большой горячей ладони к собственной разгорячённой из-за наступившей течки коже, превращало в нечто отвратительное и не имеющее право на существование. Но при всём при этом Касс жаждал ещё раз почувствовать эти прикосновения, ещё раз стать чем-то важным перед золотым взором и ещё раз получить ответную улыбку, поэтому и согласился, всё также глядя между лопаток напряжённой спины альфы. — Снова на маяк? — Не обязательно, но если хочешь, то можно и на маяк, — повернувшись лицом к замершему на пороге кухни омеге, удивлённо произнёс Кайл, облокотившись на кухонный шкаф. Он даже и не догадывался, насколько сильно его паре понравилась та поездка. — А вообще, я бы хотел сходить в один замечательный бар, но прежде на выставку картин художника, который, кстати, родом отсюда же. Мне очень рекомендовали. — Я не против, — Нил не ощутил особого восторга, но видя перед собой ещё один способ поближе узнать альфу, не смог возразить, хотя и был категорически против походов по барам, а выставки лишь навевали на него скуку, будь их автор хоть трижды талантлив. Бары были основным пристанищем тех альф, которые позволяли себе поднять руку на омег, обращавшихся к Нилу с просьбами о помощи, и он очень боялся встретить там одного из «тех», кого-то, кто мог вспомнить его и заставить снова окунуться с головой в прошлое до пожара. Прошлое, от которого, оказалось, слишком тяжело убежать. И даже сейчас, Невилл всё ещё бежал, ощущая могильное дыхание на затылке и холод костлявых пальцев на собственной шее. Кайл несколько, бесконечно долгих для Нила, секунд внимательно вглядывался в бледное лицо омеги, ища подвох или хоть какой-то намёк на то, почему его голос вдруг стал похож на лёд, а привычные шипяще-хрипящие нотки снова куда-то испарились, но не нашёл ничего. Потому перевёл взгляд чуть выше, где прямо над головой омеги висели круглые красные часы с чёрными стрелками. — Твоего папу! — чертыхнулся Варго и помчался мимо испуганно вздрогнувшего Нила в спальню, одеваться.

***

Пока альфа носился с первого этажа на второй, одеваясь на ходу и ругаясь с кем-то по телефону одновременно, Нил спрятался в кабинете, среди множества книг, которые хотел перечитать в ближайшее время. А времени у него много — целых четыре года, хотя уже чуть меньше, если, конечно, их обоих хватит на этот безумно долгий срок. Омега не сразу заметил сиротливо лежавшую на полу около стола книгу в толстом переплёте, но когда взгляд зацепился за неё, то уже не смог оторваться — с этой книгой в руках он видел альфу ещё до начала течки. Варго тогда сидел в кабинете и, не замечая ничего вокруг, читал, иногда что-то чиркая на полях карандашом и забавно морща нос, рядом неизменно стоял стакан, наполненный виски. Ещё в тот момент Нилу пришла в голову идея прочитать то, что читает Варго, особенный интерес представляли пометки карандашом. Задержав дыхание, Нил поднял с пола книгу и раскрыл на случайной странице, в глаза сразу же бросилась, написанная угловатым почерком, мешанина букв на полях, прочитать которые не представлялось возможным. Попереставляя буквы, но, так и не поняв ни слова, омега перелистнул на следующую страницу, где на совершенно пустом листе чёткими линиями был начиркан легко узнаваемые портрет. Со страницы на него смотрел он сам с лохматой после сна головой и закушенной нижней губой. — Неужели я выгляжу так? — вопрос сорвался с губ вместе с удивлённым вздохом и показался Нилу слишком громким. Невилл никогда не думал о том, как выглядит со стороны, потому что прекрасно помнил о каждом шраме не только на теле, но и на лице, которые просто не могли его украсить. Но теперь, глядя на свой карандашный портрет, сделанный рукой истинного, нелепо хлопал глазом, удивляясь тому, что может быть настолько привлекательным даже с ожогами. Вдвойне приятнее стало после мысли о том, что альфа видит его именно таким, а не уродцем, заставившим подписать договор, каким его нарёк Медина. Касс с трудом оторвавшись от своего портрета, закрыл книгу и несколько пьяной походкой поднялся на второй этаж, таким образом, минуя орущего в гостиной Кайла, который в очередной раз с кем-то ругался на повышенных тонах, не скупясь в выражениях. Когда Нил в первый раз услышал подобный этому разговор, то невольно ощутил облегчение — с ним альфа, оказывается, был ещё сдержан, пусть и капал ядом направо и налево, но никогда не позволял себе ругательств или чересчур повышенных интонаций. Дождавшись от альфы привычного уже: «я ушёл» — Невилл раскрыл книгу на первой странице и принялся читать, изредка отвлекаясь на пометки Кайла, многие из которых всё ещё оставались бессмысленным набором букв, но некоторые складывались во вполне понятные вопросы, чьи-то имена, реже попадались цифры. Так же, Нил наткнулся на несколько портретов — Эммерика и одного из охранников — и пару пейзажей, на одном из которых узнал маяк и гуляющих у кромки воды старую пару бет. Нил ощущал странное воодушевление, погружаясь в историю всё глубже. Он будто бы узнавал альфу заново, будто бы ему открывалась новая, неизведанная ранее, сторона, которая оказалась на удивление ранимой и даже невинно-трогательной, а ещё безумно талантливой для такого альфы, как Варго. — Никогда бы не подумал, что он будет читать подобное, да ещё и рисовать. Такое ощущение, что мне теперь знакомы два Кайла, но проблема в том, что они оба нравятся мне одинаково, — омега никак не мог прекратить рассуждать вслух, ведь с каждой прочитанной страницей, с каждой пометкой и рисунком что-то внутри таяло, медленно истлевали угли, хотелось, чтобы альфа оказался рядом и снова и снова ласкал кожу своими руками. Хотелось быть нужным, нужным ему. А ещё, чтобы он, Кайл Варго, стал ближе, чтобы с головой погрузиться в его скрытый за сотней замков мир, который, с не давних пор, начал медленно, но неизменно раскрываться в самых неожиданных местах. Невилл неожиданно для самого себя ощутил тот первозданный холод одиночества, который окутывает Кайла своим плотным коконом, не позволяя приблизиться к нему, пока сам альфа этого не захочет. А захочет ли? Есть ли хоть какой-то смысл ему, Невиллу, ждать? — Чувствую себя безумно беспомощным, — сорвалось с дрожащих губ Нила, который и сам не заметил, как его начали душить горькие слёзы, а жгучая тоска принялась, остервенело царапать грудь. Невилл не знал, почему чувствует всё это, зато прекрасно осознавал, что эти ощущения являются неотъемлемой частью его пары, который год за годом накапливает всю боль внутри.