Красавец и Чудовище

Невилл никак не мог решить, в какой момент лучше рассказать альфе о своём намерении пожить отдельно некоторое время — Кайл, как назло, превратился в образец идеального супруга и мужчины, пусть и с некоторыми оплошностями, проявлял заботу и заставлял сердце Нила плавиться под золотым взглядом полным нежности. Омега терялся в догадках, почему вдруг Варго переменился, почему окончательно отбросил свою язвительность — Касс даже в какой-то мере скучал без ставших привычными перепалок, которые пусть порой и задевали за живое, чаще всего помогали выпустить пар, остудить голову. Теперь остужать голову приходилось под холодным душем. Нил не мог бы с уверенностью сказать, радуют ли его подобные изменения или напротив делают лишь ещё хуже для их и без того безнадёжно испорченных отношений. Пока Кайл наворачивал круги по гостиной, ругаясь с Грэгори, Невилл улучил возможность уйти из-под попечения золотых глаз к утёсу — пусть всего лишь на время, но он хотел побыть наедине со своими мыслями, чтобы ещё раз прокрутить в голове все варианты развития событий, после его просьбы. Надеяться на положительный исход не приходилось, в этом плане Нил, пожалуй, был конченым пессимистом. Зима радовала снегом и приятно греющими лучами солнца, которые, впрочем, не успевали превратить белую поверхность в грязь и слякоть — почти каждую ночь шёл крупными хлопьями снег, возвращая миру былую красоту. Касс, вдохнув полной грудью морозный воздух, счастливо улыбнулся. Он с раннего детства обожал зиму, несмотря на её морозы и частую гололедицу, потому что мог насладиться семейными прогулками по зимнему лесу — отец специально приезжал на пару дней, радуя этим не только сына, но и супруга. Эта традиция продолжалась вплоть до восемнадцатилетия Нила — в последний раз отец вернулся с ребёнком и другим омегой. Мотнув головой, таким образом, отгоняя от себя болезненные воспоминания, Нил прищурил глаз от ярко слепящего солнца и посмотрел вниз на скованное ледяной коркой море. Оно напоминало мужчине тот период его жизни сразу после пожара, когда казалось, что весь мир замер, оставив после себя лишь непрекращающуюся боль и жгучую тоску о безвозвратно утерянном прошлом и вполне возможно будущем, а потом вдруг стали появляться трещины — одна за другой образуя брешь, в которую так удачно протиснулся истинный, руша все барьеры, заставляя прогибаться под чужие устои. Невилл был благодарен своему альфе за подаренный им шанс, который достался далеко не малой кровью — Кайлу тоже пришлось ломать себя, изменять привычную ему жизнь на ту, которая бы подошла для жизни с омегой, с супругом, парой. Неожиданно Невилл ощутил, как всё тело пробила сладкая дрожь, стало горячо в груди. Он помнил, что это означало то, что альфа пристально наблюдает за ним — скорее всего, Варго заметил его через стеклянную стену в гостиной. Омега не решился обернуться, боясь разрушить этот приятный миг Связи, когда нет нужды что-либо говорить или делать. Когда-то давно, папа рассказывал маленькому Нилу о том, насколько прекрасна Связь между истинными, как она кружит голову обоим, сбивает с мыслей, и всё тело, кажется, объятым пламенем, которое, впрочем, не обжигает. Ещё не понимая, Невилл назвал подобное состояние болезнью и попытался доказать папе, что от этого поможет лекарство, вызвав у того искренний смех — «Да, оно похоже на болезнь, но от него не хочется лечиться. Ты всё поймёшь, мой мальчик, когда и в твою жизнь придёт Связь». Тогда маленький омега засыпал, пытаясь понять, почему от Связи не хочется лечиться, но только теперь, будучи тридцати шести летним мужчиной осознал смысл сказанных папой слов. Разве ж люди лечатся от любви? Магия момента спала, оставив после себя вязкое послевкусие на кончике языка — облизнув пересохшие губы, Касс развернулся на пятках лицом к дому, откуда уже торопливо шёл Варго в распахнутом чёрном пальто с взлохмаченными тёмными вихрами, которые тот пытался пригладить, но безуспешно. Омега невольно засмотрелся на альфу, в душе восхищаясь его тренированным, крепким телом с уверенным чеканным шагом, цепким золотым взглядом и незабываемым запахом — Кайл, как никогда прежде, был похож на модель, снимающуюся в рекламе, каждое движение было наполнено чем-то непередаваемым. Варго был прекрасным принцем, которого хотелось любить, но ещё сильнее хотелось, чтобы он полюбил в ответ. — Не замёрз ещё? — первым делом поинтересовался Кайл у молчаливо смотревшего на него Нила, склонившего голову к правому плечу. — Неа… Тепло, — путанно произнёс Касс, с трудом отрывая взгляд от лица пары, которое с каждым днём казалось ему всё прекраснее. — Хочешь куда-нибудь поехать на праздники? — осмелившись подойти к Нилу со спины, альфа приобнял того за талию, силясь задать вопрос так, чтобы голос не выдал его волнения. Омега, на удивление, откинулся спиной на грудь альфы, прикрыв глаз — он ощущал себя как никогда прежде счастливым. — Дома лучше. — И в правду. Кайл не решился говорить что-либо ещё, чувствуя, что ходит по тонкому льду, где каждое не осторожно сказанное слово может сомкнуть над головой ледяную воду. Он просто наслаждался возможностью обнимать этого мужчину, который по проказе судьбы оказался его истинным, который осмеливался вступать с ним в спор, не стесняясь выражать собственное мнение. На памяти Варго, Невилл был единственным омегой, который не глядел на него благоговейно, ловя каждое слово и пытаясь во всём угодить — он был выше этого. И в этом его уникальность, притягательность. Пока альфа радовался секундами нежности, Нил грыз себя изнутри, называл тряпкой и слабохарактерным, не способным даже произнести вслух то, что должен был сказать уже давно, но до последнего тянул. Он не знал было ли сейчас подходящее время, но ждать больше не хотел — слишком устал накручивать себя и давать воздушные надежды супругу. Хотя бы из уважения к этому мужчине следовало давным-давно рассказать о своём решении. — Кайл, я… — но омега не успел договорить — Варго подхватил того на руки и рухнул вместе с ним в сугроб. Невилл в шоке уставился на лежащего под ним альфу, который хохотал будто маленький мальчик, крепко стискивая в своих объятиях тело Нила. В его тёмных вихрах запутались снежинки, так же как и на кончиках тёмных ресниц — Касс завороженный их блеском протянул ладонь и коснулся кончиком указательного пальца ресниц, стряхивая с них растаявший снег. Кайл приоткрыл другой глаз, больше не смеясь, глядя на закусившего нижнюю губу омегу, шрамы которого уже давно перестали быть чем-то ужасным — они были его украшением. Кайл неожиданно для себя осознал, что любит этого омегу старше себя на три года, с кучей тараканов в белокурой голове, гибким высоким телом, холодным взглядом и запахом вина, с его тихими смешками и шипяще-хрипящим голосом. Любит его всего и без остатка, даже без сексуальной близости, лишь только за то, что он есть, за то, что мелко подрагивает в его объятиях и вдруг размыкает губы, говоря нечто пугающее: — Я хочу жить отдельно от тебя. От неожиданности, Варго разжал объятия, удивлённо уставившись на подрагивающие побледневшие губы омеги, которых так ни разу и не коснулся, вкус которых так и не ощутил на своих губах. Он не пытался остановить, как сделал бы это прежде, кричать или даже провожать взглядом — Кайл неподвижно лежал в сугробе, смотря на хмурое зимнее небо, вместо которого всего секундой ранее видел лицо любимого. Любимого, который решил, что им лучше быть порознь.

***

Вернувшись домой, когда окончательно замёрз, Кайл запоздало отметил стоящий у стены небольшой чемодан, тот самый, с которым встретил Невилла у своего порога. Как он тогда его называл? Чудовище? Но ведь если бы это было правдой, то он, Кайл, не полюбил бы его всем сердцем, не назвал бы любимым пусть даже мысленно. Варго хотел остановить Нила, упросить остаться, подумать ещё раз, но встретившись взглядом с его непреклонным, полным холода, отступил. Он сделал бы ещё хуже, разорвав в клочья последнюю надежду на то, что тот одумается или рассмеётся и скажет, что всё это всего лишь шутка, а он, Кайл, поверил. Но всё это не было шуткой — Невилл Касс действительно предпочёл жить отдельно от него. Что чувствовал в этот момент сам Нил? Сумасшедшую, ни с чем несравнимую боль, будто отрезаешь от себя самую важную часть без анестезии, будто бы теряешь то, без чего не можешь жить. Но при этом не можешь поступить по-другому. Крепко стиснув зубы, Нил сделал последний рывок — переступил порог дома Варго и сел в салон такси, даже не взглянув на провожавшего его альфу. Он банально боялся, что если встретится с ним взглядом, то не сможет уйти. «Очень страшно уходить в никуда, но ещё страшнее жить, понимая, что должен был уйти, но так и не ушёл» — словно мантру прокручивал в своей голове Невилл, неожиданно вспомнив слова отца, которые тот сказал прежде, чем за его спиной захлопнулась входная дверь. — Уходить всегда тяжело, особенно не навсегда, — водитель скосил на пассажира глаза, но ничего не сказал, но Кассу ничего и не нужно было — он хотел тишины и покоя, которые должны помочь ему окончательно разобраться во всём, научить, подсказать, чтобы не повторять прежних ошибок, из-за которых его отношения оказались на тонкой грани. Новые отношения с Кайлом должны стать иными — возрождённым из пепла прекрасным фениксом, а не скользкой гремучей змеёй.