All The Attention, All These Intentions

Луи проснулся оттого, что его трясли. В любой другой день, он бы убил этого человека, но сегодня он возражал. Несмотря на то, что его голова кружилась, ему хотелось лишь накрыться еще больше и вновь заснуть. – Луи… – раздался нежный голос, и его обладатель начал трясти Луи снова. Прошло семь дней, неделя, с их первого поцелуя. Луи не хотел считать, но так вышло. Шесть дней с момента их второго поцелуя и минета, который Луи явно не забудет. После этого ничего подобного не происходило, Луи предполагал, что это из–за того, что они оба не уверены, должны ли были делать это, и Гарри, вероятно, чувствовал неопределенность в Луи. Терпение Гарри было на грани, и он начал трясти его еще сильнее. – Блять, вставай. Это ты должен будить меня, а не я. – Заткнись, – пробормотал в подушку Луи, поворачиваясь лицом в нее. – Если я буду долго тебя игнорировать, ты уйдешь? – Нет, – сказал Гарри, не прекращая трясти. – Что такое важное мы должны делать сегодня? – недовольно простонал Луи. – Твоя автограф–сессия? Для твоих фанатов? Знаешь, для тех, кому ты своей жизнью обязан? – ответил Гарри. Луи снова издал возмущенный стон. – Почему ты вообще так долго спишь? Это не похоже на тебя, – спросил Гарри. – Если тебе можно, то почему нельзя мне? – сказал Луи, хотя правда заключалась в том, что он просто слушал на повторе музыку Гарри и поэтому лег очень поздно. – Нет времени жаловаться. Нам нужно собираться. Луи оторвал голову от подушки, потирая затылок. – Честно говоря, я так устал, что я бы лучше умер, чем встал с кровати. Гарри нахмурился. – Даже ради фанатов не встанешь? – Хватит фанатообвинять меня, – фыркнул Луи, скидывая с себя одеяло. – Такого слова нет, – ответил Гарри. – Если я так говорю, значит, есть, – сказал Луи, свешивая ноги с кровати, однако пола они не коснулись. Он посмотрел, как ноги Гарри были ровно на поверхности, когда он сел рядом с Луи в такую же позу. Луи ненавидел автограф–сессии потому, что они занимали много времени, и ничего интересного там не происходило. Это просто был целый час «спасибо» и поиск способов избежания «я тоже тебя люблю», что звучит, с одной стороны, очень просто, но в итоге это утомляет. Каким–то образом Гарри поднял Луи на ноги. Луи принял душ, надел светло–голубую толстовку, чтобы они могли пойти на это ужасное мероприятие. Он даже разрешил Гарри сесть за руль из–за страха, что заснет во время вождения. – Я буду таким уставшим, – захныкал Луи, как только сел в пассажирское сидение. – Ты сам виноват. Надо было вовремя ложиться, ты знал, что тебе придется делать это утром, – сказал Гарри, смотря на дорогу. – Вовремя? У меня нет определенного времени для сна, – ответил Луи. – Тогда, может быть, тебе стоит его установить? – Ты дерзкий, – ответил Луи, подвигаясь в сидении и закрывая глаза. Из–за жесткого вождения Гарри ему не удалось уснуть, но прикрыть глаза было хорошей идеей. Встреча должна была проходить в одном из самых больших торговых центров в городе, поэтому им пришлось приехать заранее до того, как фанаты начнут выстраиваться в очередь, чтобы увидеть Луи. Внутри им пришлось ждать, пока будет установлен стол, за которым будет сидеть Луи, а также столы для других знаменитостей, которые тоже проводили автограф–сессии в это время. Они ждали в закрытом помещении центра, где фанаты не могли добраться до них, и вскоре здание было заполнено сотнями заинтересованных и взволнованных людей. Гарри должен был сидеть с Луи для «моральной поддержки» во время этого, но единственная поддержка, которая ему была нужна, – мягкая кровать. – Это сидение такое неудобное, – проворчал Луи, ерзая на стуле, и взял у фанатки свою фотографию, чтобы подписать. Она улыбнулась и восторженно сказала «я люблю тебя», в ответ на что Луи лишь мило ухмыльнулся. Один фанат, парень, подошел к Луи с его фотографией, а также с физической копией мини–альбома Гарри, чтобы он подписал ее. – Я люблю вас обоих, ребята! – воскликнул он, и Луи почти вздрогнул от громкого голоса. Глаза Гарри загорелись, он взял диск у улыбающегося парня. – И я люблю тебя, – сказал Гарри, подписывая диск. Луи смотрел на Гарри во время этого. Он выглядел таким искренним и счастливым, он очень ценил эту поддержку. Потом Луи перевел взгляд на парня, пока тот не смотрел. На вид ему было около семнадцати, у него были черные волосы и зеленые глаза. Вероятно, он слушал мини–альбом Гарри, он ему понравился, и это вызвало в Луи странное чувство, потому что он хотел быть единственным, кто слушает его. Будто это ценное произведение искусства, до которого ты не желаешь позволять кому-либо коснуться или взглянуть, чтобы только самому наслаждаться этой красотой. – Спасибо! – сказал парень, забирая фотографию и диск и уходя. Гарри не мог перестать широко улыбаться, а Луи сидел, задержав на чем–то взгляд. – Это потрясающе, – наконец сказал Гарри. – Как ты можешь не любить делать это? Луи повернулся и продолжил подписывать вещи, желая, чтобы Гарри хоть раз в жизни перестал быть таким позитивным и искренним. Ему нравилось все, он говорил обо всем и всех только хорошее – если это не касалось самого Луи, конечно. Должно же в нем быть что–то неправильное. Должно. За все время автограф–сессии у Луи от усталости падала голова около десяти раз. Прошел лишь час, а он чувствовал, что вот–вот уснет. – Я голоден, – внезапно сказал Луи, что–то подписывая, пропуская мимо ушей то, что говорила фанатка. – Я тут не при чем, – ответил Гарри, что–то подписывая, смотря в глаза фанатке и говоря искреннее «спасибо». – Принеси мне поесть, – сказал Луи. – Пожалуйста? Гарри посмотрел на Луи, потом на длинную очередь из фанатов и людей, отчаянно желающих побыть рядом с ними. Он не мог отругать Луи за то, что он такой эгоистичный и противный, поэтому лишь встал из–за стола, игнорируя довольную улыбку на лице Луи. Луи успел подписать вещи для десятка фанатов, когда Гарри вернулся с китайской едой с фуд–корта для них обоих. – Ты долго, – надул губы Луи, подвигая коробку с едой к себе и подписывая что–то еще. Луи был рад, что умел говорить так тихо, чтобы люди не слышали, но в целом в помещении было шумно, поэтому ему не приходилось сильно стараться. – Всегда пожалуйста, – улыбнулся Гарри, беря у еще одного фаната коробку с диском. Почти каждый фанат просил подписать что–то и Гарри, и это было… чем–то другим для Луи. Он еле сдерживался, чтобы не закатить глаза оттого, как ужасно Гарри рисовал смайлик возле своего имени. – Я не позавтракал сегодня, потому что ты меня разбудил и сразу же сказал собираться, – начал Луи, недосып одолевал его, – и ты все равно потратил свое драгоценное время, чтобы принести мне поесть? Ты, наверное, ненавидишь меня. – Либо так, либо я брал поесть еще и себе, поэтому вышло немного дольше, – ответил Гарри. – Может быть, в следующий раз, тебе стоит избавиться от меня. Гарри закатил глаза, а потом подписал что–то еще. Луи посмотрел на длинную очередь, которая казалась бесконечной, она была полна людей разных возрастов и пола. Все эти люди и понятия не имели, какой на самом деле человек, ради которого они сюда пришли. Они были влюблены в Луи, который был представлен миру, – очаровательный, остроумный, любящий пофлиртовать в интервью и фильмах парень, который не мог и мухи обидеть. Они были влюблены в ложь. Луи давно пришел к осознанию, что это стоит принять как часть своей профессии, но иногда такие моменты все равно наступали. Через некоторое время к ним подошла девочка, на вид лет четырнадцати–пятнадцати, а за ней стоял, судя по всему, ее папа. Ее глаза слезились, но виднелась улыбка, когда она подошла к ближе к Луи, протягивая фотографию для подписи. – Привет… – сказал Луи, думая, почему она еще ничего не сказала. Он посмотрел на ее отца, потом снова на нее, замечая, как по–простому они были одеты. – Привет, – начала девочка ломающимся голосом, но она старалась держать его. – Я просто хотела сказать тебе «спасибо» за то, что ты такой, какой есть. Ты дал мне силы совершить каминг–аут перед родителями. Я люблю тебя. Это было неожиданно. Луи чувствовал взгляд Гарри, тот ждал, пока он что–то скажет, но в голове не было никаких мыслей. Он чувствовал на себе огромное давление, которое удерживало его от логичного ответа на заявление девочки. Его сердцебиение стало более отчетливым. Папа девочки улыбчиво смотрел на Луи, держа руки на ее плечах. Судя по всему, каминг–аут прошел хорошо. Луи удивленно открыл рот и смог сказать лишь простое: – …Круто. Тут же вмешался Гарри, беря фотографию у девочки. – Это замечательно. Я бы не смог быть таким смелым в твоем возрасте, – он отдал маркер Луи, чтобы он смог подписать, что он и сделал, но было это будто на автопилоте. Девочка радостно улыбалась, вытирая слезы, и похвалила музыку Гарри, за что он по–доброму отблагодарил ее. – Ты сказала, что сделала каминг–аут перед родителями? – продолжил Гарри. – То есть, перед двумя? Ее отец ответил: – Да. Ее мама на работе. Но она очень хотела быть здесь, – сказал он, кивая. Луи хотел, чтобы все это закончилось. Ладно, одна совершила каминг–аут из–за него, он понял, могут ли они теперь перейти к чему–нибудь другому? Все эти сентиментальные вещи приносили Луи еще большую головную боль, чем раньше, — он чувствовал, что вот–вот взорвется. Вскоре они ушли куда–то в другом направлении. Гарри боковым зрением строго смотрел на Луи. Боже, может ли он не сверлить взглядом? Луи начинал ненавидеть то, как Гарри заставляет его чувствовать себя виноватым за то, что он реагирует не так, как Гарри, и это бесило. Луи закусил щеку, когда подошел следующий фанат, и подписал фотографию, не говоря ни слова. Он становился более раздраженным, чем думал. Он хотел, чтобы все перестали смотреть на него, чтобы все пошли домой и поняли — оно того не стоит. Он не хотел, чтобы Гарри заставлял его чувствовать себя виновато. Луи сжал кулаки на столе и даже не смотрел на следующего фаната. Глаза Луи жгло, он хотел поехать домой. Он резко встал из–за стола. – Луи, – сказал Гарри, вставая и идя за ним. Луи пошел в сторону торгового центра, который был закрыт, и только они могли использовать ее в личных целях. Он шел, пока полностью не скрылся от людских глаз. – Луи! – крикнул Гарри, пытаясь догнать его. В коридоре стояла картонная фигура Дженнифер Лоуренс в качестве рекламы ее нового фильма, и Луи со всей силы ударил ее, что она упала на пол. Там же стоял стол с книгами, неизвестно для чего, вероятно, с той же целью, что и Луи здесь, и он все скинул со стола. – Луи, ты не можешь просто– – Оставь меня одного! – крикнул Луи, проходя мимо Гарри и агрессивно сбивая бамбуковое растение, отчего на пол высыпалось много земли, а в горшке образовалась трещина. Луи искал, что еще можно было разрушить, но его резко схватили за руку и повели в ближайший туалет. – Не тро–, – начал Луи, но Гарри крепко сжал обе его руки. – Луи, – так жестко сказал он, что Луи сразу же закрыл рот. – Луи, ты не ребенок. Ты не можешь устраивать истерики и вести себя, как последний ублюдок только чтобы получить то, что хочешь, – строго объяснял Гарри, смотря Луи в глаза. Он ослабил хватку на руках, делая шаг назад, чтобы оставить пространство между ними. – Ты не имеешь права указывать, что мне делать, – ответил Луи, но его голос не был таким грозным, как он ожидал. Он оперся одной рукой на кабинку, чтобы не заснуть прямо здесь и сейчас. – Сейчас имею. Все эти люди, несколько сотен, здесь ради тебя. Именно тебя, блять, Луи. Они сидят дома и наслаждаются твоим лицом по телевизору каждый день. Они, вероятно, часами зависают в местах, чтобы хоть краем глаза увидеть тебя. Они, блять, любят тебя. Ты можешь хоть раз вести себя так, будто тебе не похуй на них? – Мне не похуй, – ответил Луи. Гарри ничего не ответил, скрестил руки на груди, смотря на Луи, без слов давая понять, что он больше не станет мириться с его дурачеством. Луи выдохнул и провел рукой по волосам. Стояла тишина, но это была громкая тишина. Гарри злился, а Луи чувствовал что–то, но не мог понять что. Гарри казался расстроенным. – Я очень устал, – нарушил тишину Луи. Его почти не было слышно, но в голосе была слабость. Лицо Гарри смягчилось. По щеке Луи потекла слеза, когда он посмотрел на него, и он дал ей скатиться, а потом вытер рукавом свитера. Он повернулся и открыл дверь туалета, чтобы они могли выйти и вернуться к фанатам, с которыми им предстояло провести еще три часа. Они молча шли по коридору и увидели, как одна из работниц торгового центра шла им навстречу. Гарри положил руки на плечи Луи, идя за ним и немного ускоряясь. – Что за… – начала работница центра, смотря на беспорядок, который оставил Луи. – Когда мы пришли сюда, это уже было. Понятия не имею, кто это сделал, но это на самом деле некрасиво, – улыбнувшись, сказал Гарри, подталкивая Луи вперед. Женщина ничего не сказала, а Луи и Гарри не оставались долго в том месте, чтобы не услышать еще чего–нибудь, и вернулись к столам за работу. Луи не знал, как, но ему удалось выдержать оставшиеся три часа. По дороге в отель они не сказали друг другу ни слова, в основном потому, что Луи ожидал, что заснет. Но по какой–то причине, его тело не давало ему спать. За окном было темно, веки тяжелели, организм был уставшим, но сон не одолевал его. Луи прошел в свою спальню и переоделся в темно–синюю толстовку, в которой он всегда засыпал, и в серые штаны. Когда он вышел из спальни, то нашел Гарри на кухне, он что–то листал в телефоне, покачиваясь на стуле. Луи хотел присоединиться к нему, но тело хотело обратного, ноги заставили его сесть на пол, прямо где он и стоял, на ковре между кухней и гостиной. Он слышал тихий смех Гарри в тишине номера. Луи сидел на полу, снимая катышки с носков. Когда ему казалось, что он снял последнюю, то находил еще, и это было не так плохо, потому что он нашел, чем заняться. Это входило в список вещей, которые он делал в данный момент жизни, но не понимал, поэтому оставил все как есть. Вскоре Гарри встал со стула и подошел к Луи, садясь напротив него и скрещивая ноги. Гарри постучал пальцами по бедрам, устало вздыхая. – Я сказал тебе «спасибо» за то, что ты соврал, чтобы мне не пришлось убирать тот беспорядок? – спросил Луи, прерывая тишину. – Я даже не знаю, зачем ты это сделал, но спасибо. – Понимаешь, мне казалось, что у тебя и так был плохой день, и несмотря на то, что он был ужасным, я хотел быть милым, – ответил Гарри. – Тебе всегда этого хочется, – усмехнулся Луи, сонно смотря на Гарри. Он так устал. Между ними снова наступила тишина, но она не была неловкой или некомфортной. Свет в комнате был приглушенный, телевизор был выключен, все было тихим и спокойным. – Знаешь, я постоянно смотрю на вещи с точки зрения моих фанатов, – наконец, сказал Луи. – Боже, мне даже не нравится называть их фанатами, но я не знаю, как еще их назвать. – Своих мне нравится называть сторонниками, но мой менеджер иногда ругает меня за это, – ответил Гарри, и Луи усмехнулся. – Ну, да, я постоянно смотрю на вещи с их точки зрения. Я понимаю, какая ответственность лежит на моих плечах от того, что я делаю, говорю и как я выгляжу. Это, блять, огромное давление, и если ты думаешь, я уже привык к этому, то нет. Гарри успокаивающе посмотрел на Луи, который старался не сломаться в этот момент. – Я имею в виду, было бы проще делать все это, если бы они знали, какой я на самом деле, а не просто были бы помешаны на маркетинговой лжи, которую я продаю им вот уже несколько лет. Я чувствую, что за то, что они делают ради меня, я должен быть хотя бы честным для них, – продолжил Луи. – Луи, это не только ты. Многие знаменитости делают такое. Не нужно винить себя, – сказал Гарри, хотя он был согласен с тем, что сказал Луи. Ему просто не нравилось видеть Луи таким расстроенным. – Мои фанаты, они абсолютно не знают меня. И это грустно, потому что они думают, что знают. Если бы я был своим собственным фанатом, я бы думал, что знаю себя, но на деле – нет. Я вру насчет себя. Я фальшивка, – сказал Луи, опуская взгляд, его голос превращался в шепот. Он перебирал пальцами ковер, будто это было самой интересной вещью в мире. Гарри не знал, что повлияло на Луи – полнолуние или усталость, – но что-то проснулось в глубине его души, личные мысли слетали с его губ. Гарри всегда думал, что видеть, как Луи винит себя, будет приносить ему удовлетворение, но сейчас он чувствовал лишь боль. Луи выглядел таким слабым и беспомощным, он впивался ногтями в пол, когда говорил, глаза были стеклянными и полными боли каждый раз, когда он смотрел на Гарри. – Я такого обычно не говорю, но я понимаю, почему я тебе не нравлюсь. Я бы и сам себе не нравился, – продолжил Луи, и Гарри больше не мог терпеть этого. – Луи, ты мне правда нравишься, – начал Гарри, и Луи поднял взгляд, его лицо было полно надежды. – Удивительно, – добавил он, усмехнувшись. Он придвинулся ближе, и теперь их колени соприкасались. – Ты думаешь, я бы отсосал тебе, если бы ты мне не нравился? – Заткнись, – сказал Луи, пытаясь спрятать улыбку и толкая Гарри в спину, тем самым садясь к нему еще ближе. – Когда ты плакал сегодня – или что это было, – это удивило меня, потому что я ни разу не видел тебя плачущим за все то время, что знаю тебя. Я подумал: «вау, он и вправду человек», – улыбнулся Гарри. – Я не люблю плакать перед людьми. Это делает меня слабым. – Это делает тебя человеком, – ответил Гарри. Луи чувствовал, как его веки тяжелеют, он оперся на руки, чтобы удержаться. Он хотел встать на ноги и дойти до кровати, но это казалось слишком тяжело. Гарри был большим и теплым, он был практически кроватью. Поэтому Луи уложил голову на его колени и лег в позу зародыша. – Удобные коленки, – пробормотал Луи, закрывая глаза и успокаивая дыхание. Вскоре он уснул, ноги Гарри онемели, но вид спокойного Луи, похожего на глубоко дышащего маленького милого ежика, заставил посидеть так еще несколько минут. Затем Гарри взял Луи на руки и отнес его в кровать, а после и сам лег спать.