преодоление непонимания

Начиналось все, ну, как правило, с чего-то знаменательного. Например с даты — чего-нибудь дня рождения или смерти, какого-нибудь праздника, годовщины… в общем, начиналось по достаточно торжественному поводу. В такие минуты Корво сам себе говорил, а вдруг в этот раз обойдётся? Ну, тут уж как везло… Будучи откровенным сам с собой он признавал — в этот раз обошлось бы, если бы не его выпивка. Снова. Хотя, нет, до этого виноват был Дауд, но думать о прошлом разе как-то не хотелось. В этот раз, видимо, в качестве исключения, началом послужил обыкновенный пасмурный и холодный зимний вторник. Корво встает утром в самом плохом расположении духа. Все валится из рук, начиная с упавшей с тумбочки стопки книг. Он выпивает. Хорошо так выпивает. А потом под горячую руку сразу попадает Дауд. Корво хмуро сидит на лестничных ступеньках, наспех застегивая заклепки на сапогах. Надо бы их на что-нибудь сменить. Неудобно. И трясущимися руками их застегивать слишком неудобно. С громким треском одна из кнопок отваливается и катится вниз.  — Блять. Корво крепко зажмуривается, смаргивает, а затем, плюнув на крепление, встает на ноги. Сапог каким-то образом наполовину сваливается, и он запинается о собственную ногу. Процесс падения с лестницы оказался весьма болезненным. Корво переворачивается на спину и хрипло дышит, с нечеловеческим бешенством сжимая кулаки. Он приподнимается на локтях, сдавленно ругаясь всем, что он знает. Проклиная себя, ботинок, лестницу, день, да даже год! Поэтому когда откуда-то справа раздается тихий смешок, Корво, прекрасно понимающий, кто там стоит, взрывается. Он рывком вскакивает на ноги, стаскивает этот самый блядский сапог и поворачивается к Дауду.  — Что, блять, такого? — достаточно грубо спрашивает он. Стоять в одном ботинке и носках на голом полу неудобно и холодно. В добавок к кружащейся голове и подгибающимся коленям.  — Ничего, — примирительно машет рукой мастер, проходит мимо Корво и мстительно добавляет: — как видишь, много пить — вредно для координации. Корво взрывается, подобно обыкновенной гранате. Он складывает руки на груди и прищуривается, чуть было не падает, но вовремя хватается за стену. В этот момент его даже не интересует каким образом он переместился из центра комнаты куда-то в сторону. Судя по выражению лица Дауда, выглядит это крайне жалко. Корво это понимает, но воспаленный выпивкой и тяжелыми мыслями мозг кишит желанием брани словно улей. Он подходит к мастеру твердым шагом, лишь в конце запинается и ему приходится схватиться за чужой воротник, чтобы не упасть. Корво рывком притягивает к себе голову Дауда.  — И это мне говоришь ты? — шипит он ему прямо ухо, брезгливо одергивает руки и запрыгивает на стол, взметнув несколько бумажек с него в воздух. Мастер приподнимает бровь и неприятно скалится.  — Обоснуй. Корво потягивается, обдает его ароматом перегара и каких-то консервов, когда придвигается ближе и выдыхает.  — Если бы не ты, я бы никогда не запил. Убийца. Дауд многозначительно фыркает, затем запрокидывает голову и просто смеётся. Зло хохочет, прикрывая лицо кистями рук.  — У тебя к этому предрасположенность, телохранитель, — сквозь зубы цедит он. Взгляд с какого-то мягкого и снисходительного меняется на злой и острый. Мастер смотрит на Корво исподлобья и паскудно скалится. Корво хмыкает, вскидывает подбородок и, сгребая со стола чертежи, план и какую-то еще чепуху, кидает в лицо Дауду. Мастер реагирует на этой крайне спокойно. Он молчит. Долго молчит. А потом щеку Корво обжигает болью. Стыдно. Противно. Его наградили обыкновенной презрительной пощечиной. Он даже не понимает, как они оказываются дерущимися на полу. Просто в один момент находит себя прижатым к ножке стола с чужими холодными пальцами, вцепившимися в горло. Дауд, с залитым кровью лицом, выглядит бешеным зверем, пытающимся сохранять самообладание. Трудно дышать. Все в глазах начинает плавиться и растекаться словно воск. Он с трудом находит ногой подходящую опору и отталкивается, сбивая мастера с ног. Они снова живым клубком катаются по полу, но Корво неожиданно везет. Он сидит на груди Дауда, сжимая его горло одной рукой. Второй он опирается о пол, удерживаясь в относительно вертикальном положении.  — Ненавижу тебя, ненавижу тебя, ненавижу, — судорожно шепчет Корво, усиливая хватку. Дауд приподнимается, сталкивает с себя мужчину. Корво замирает на полу, смотрит на мастера, на свои руки, на залитый красным пол, и стирает ручеёк крови с лица. Хотя, скорее просто размазывает.  — Я ненавижу тебя, — тихо, словно мантру, шепчет он в собственную ладонь. — ненавижу за то, что хочу стать таким как ты. Убийца. «Убийца» и «ненавижу» — атрибуты далеко не каждой ссоры. Корво пьян, его начинает пошатывать и трясти. Он сжимается в комок и отползает от Дауда на несколько шагов. Он окидывает избитое лицо мастера шальным мутным взглядом и хохочет, запрокинув голову. От каждого из этих двух слов Дауд вздрагивает, словно от удара. Корво это забавляет. Он шепчет еще, но прекрасно знает, что Дауд этого не слышит. Он шепчет себе под нос практически не связанные слова и хихикает в ладони. «Чума, гниль, война, смерть, падение, апокалипсис, тьма, грех». Он неожиданно вскакивает на ноги и, пошатываясь, идет к выходу из комнаты.  — Побери меня Бездна! — восклицает он у выхода. Голос хриплый и полный какой-то нечеловеческой радости. Он расходится в приступе неконтролируемого истерического смеха и исчезает в вихре переноса. *** Корво сидит на полу, поджав под себя ноги и слегка покачиваясь из стороны в сторону. Дауда нет. Вообще никого нет. Корво запрокидывает голову, больно ударяется затылком о стену и слабо шипит от накатившей волны боли. Даже в глазах несколько мутнеет, и он пытается сконцентрировать на чем-то внимание, чтобы вернуться в норму. Холодно, как же холодно. Все, о чем Корво может думать, изнывая от желания жалобно поскуливать в собственную ладонь, холодный пол под ним, холодная стена за ним и холодный - он, Бездна его подери, уверен — потолок над ним. Холодно, одиноко и очень плохо. Тошнит. Блять, ну, как так получилось. Корво сжимается в комок у стены и внимательно пытается увидеть хоть что-то на улице через окно напротив. За ним извивается темнота, она издает злобные проклинающие крысиные визги и плюется ядом речных хрустаков. Корво прижимается всей спиной к стене, вцепляется в нее закоченевшими от холода пальцами и пытается успокоиться, отчитывая секунды. На восьмисотой все становится слишком невыносимо — закоченевшими конечностями становится сложно двигать, и Корво пытается согреться хоть как-нибудь. Но даже встать не может. Страшно и холодно. Он пытается сесть, но снова падает и заваливается на бок. Как же так получилось? Корво уже полноценно всхлипывает. Какой же он идиот. Наитупейший идиот. Он с отчаянием пытается вспомнить, что он вообще делает зимней ночью в чужом незнакомом, судя по всему, заброшенном доме. Смутные отрывочные воспоминания приходят с головной болью, заполняя собой пустоты вчерашнего дня. Надрался в хлам. Сболтнул лишнего. Кажется, они с Даудом крупно поссорились… Корво сжимает виски негнувщимися пальцами и извивается змеей, пытаясь устроиться поудобнее, чтобы было хоть немного теплее. Не помогает. Поэтому когда он чувствует чужое тепло рядом с собой, дергается изо всех сил, в ужасе осознавая, что единственные, кому пришло бы в голову подойти — бездомные в поисках денег. Он машет кулаками, пытается отпинываться, но его прижимают к полу и крепко держат за руки.  — Спокойнее, телохранитель, — громкий шепот прямо в ухо. Корво дергается еще раз. Чтобы оказаться ближе к такому родному источнику тепла. Чужое дыхание касается шеи. Мастер убирает ладони с рук Корво, осторожно трогает его за плечо и помогает сесть. Чиркает спичкой. Зажигает свечку на столе. Чужой знает зачем. Корво щурится от неприятно близкого источника пламени, пытается отползти в темный угол, но Дауд крепко держит его за плечи. Потом обнимает и помогает встать. Корво пытается устоять на подгибающихся ногах, а в итоге падает на пол, зажимая рот ладонью. Дауд вовремя хватает его за локти. У него черные круги под глазами, взъерошенный и очень тревожный вид.  — Ты как? — хрипло интересуется он, придерживая его.  — Что я тебе сказал? — перебивает его Корво, цепляется пальцами за чужой плащ и судорожно вздыхает. — Что?  — Ничего, что достойно воспоминаний, — мягко отвечает ему Дауд, спустя несколько секунд раздумий. Корво вздрагивает, когда в его памяти проносится едко брошенное «убийца». И ему становится очень стыдно и страшно из-за своих же слов. Дауд ерошит ему волосы.  — Телохранитель, пойдем домой.