преодоление непонимания

Кошмары Корво состоят из белого безмолвия, из непроницаемой черной, как глаза Чужого, в которых она плещется, тьмы и горького привкуса кофе. Это очень плохое вступление, но оно позволит нам понять, что происходит дальше. Наверное, такое начало было и не нужно в качестве подобного примечания, но это помогло мне начать. :)

Глаза мужчины закрыты. Он рассеянно перебирает пальцами висящие в воздухе сами по себе голубоватые от падающего на них синего света Бездны клавиши рояля и почему-то оставляет на них мутные бардовые отпечатки. Музыка висит протяжным злым криком в ушах, с неизменной тональностью вопит и извивается комком живых ядовитых змей. Его глаза закрыты, но он почему-то знает, как выглядит каждая мелкая деталь вокруг. Корво протяжно воет в тон музыке, чувствует как на языке собирается в комок кровь и сплевывает куда-то в сторону. В сгустке копошатся молочно-белые слепни, и он до мельчайшей крупицы ощущает горечь их яда в каждом укусе в горле. До слез больно дышать, и он старается задержать дыхание на столько, на сколько может. А потом вспоминает, что здесь даже и воздуха-то нет. Горло простреливает очередной вспышкой боли, и он содрогается всем телом, падает на холодные камни и слышит грохот — клавиши со стуком падают вслед за ним на глыбы. Он опирается пальцами о каменную крошку под ногами, руками и коленями, кашляет, сплевывает белых толстых насекомых и лезет пыльными ладонями в собственную глотку, нащупывая внутри опухоли и колотые ранки. Он протискивает пальцы, почему-то измазанные в гудроне дальше, сильнее и пытается смеяться. Издает булькающие презабавные звуки, втягивает сквозь собственные пальцы во рту воздух, смеётся и кашляет, не вытаскивая руки. Корво отдергивает ладони от лица, когда его начинает рвать сухими листьями, среди которых попадаются спаленные до тла и обгоревшие по самому краю. Он надрывно кашляет, стремясь выплюнуть их из себя, но, кажется они прорастают там же в глотке, прямо из многочисленных зудящих укусов. Он хрипит и распахивает глаза, когда понимает, что из ушей и уголков глаз течет кровь, размазывает её напополам с жидким гудроном по лицу и тянется вперед руками. Перед ним на коленях сидит Джессамина, Бездна её побери, Колдуин, с черными волосами, перевязанными красной бархатной ленточкой и черными как сама тьма глазами. Из её рта по подбородку ниткой вяжется кровавая струйка. Она протягивает к нему испачканные ладони, на которых копошатся белые опарыши. Они скользят по её пальцам, зарываются в рыхлую покрытую язвами кожу и вылезают вновь, разрывая её своими тельцами. Корво как завороженный смотрит на неё, а потом падает вниз. Корво падает на мраморные плиты, раскидывая вокруг себя охапку сухих, прелых листьев. Эмили хватает его за волосы и подтаскивает к краю мраморной могильной плиты и хихикает, напевая под нос «пьяного китобоя». Откуда она знает эту песню? Голос Эмили шипит и вздувается желтыми пузырями.  — Что нам сделать с шальным китобоем? Что нам сделать с шальным китобоем, — тихонько напевает она, бьет его по голове ногой и взвизгивает. — Утром на рассвете? Скормить его голодным крысам утром на рассвете! Он протягивает к ней руки, но она неумолимо бьет его по пальцами каблуком белого сапога и фыркает. В руках Эмили полчища крыс, щелкающих гнилыми зубами, рычащих и злых. На шеях крыс пылают синие ленты, охваченные пламенем и щелкающие бумажными зубами. Она топает ногой и разводит руки в стороны, отпуская кричащих от ужаса падающих грызунов. Корво смотрит. Двое проваливаются сквозь мраморную плитку, а остальные хватаются острыми когтями за его одежды и вгрызаются в его плоть зубами. Они разрывают его на мелкие кусочки, а затем вспыхивают. Как фитильки свеч. Он машет руками вокруг собственной горящей головы, пытается потушить горящие волосы и кричит, задыхаясь и издавая паршивое бульканье. Эмили смотрит на него пустыми глазами, в которых копошатся трупные черви и протягивает обожженные кислотой и покрытые ворванью руки к его лицу. Она хватает Корво за плечи и прижимает к себе, заливает в его глотку шипящую ворвань и чиркает спичкой. Каждый листок внутри загорается за считанные мгновения.  — Ты не спасешь её. Ты не спасешь меня. Вспышка света. Черная темнота. Корво, полностью обнаженный, сидит на шершавом деревянном полу, обнимая себя за плечи. Он сглатывает, мотает головой и пытается услышать безмолвие. Белое холодное и равнодушное.  — Спокойнее, — мягкий знакомый голос вкупе с ударом по лицу выдергивает его из-под пелены темноты навстречу солнечным лучам. Корво выпутывается из чужих рук, чуть было не падает на пол и отталкивает от себя мужчину в темной рубашке. Сейчас не важно, кто он. Кажется, это Дауд. Судя по голосу. Корво боится даже поднять голову. Он шарит пальцами по полу под кроватью и, нащупав металлическую ручку зеркала, рывком скатывается на ковер и смотрит на свое отражение. Когда на него из зеркала выглядывает кто-то совсем незнакомый, Корво с ужасом зажмуривается и в добавок закрывает лицо руками. Корво приходит в себя в очередной раз на чужих руках, вздрагивающий и зарывающийся лицом в воротник чужой рубашки. Его мягко поглаживают по волосам, опускают на кровать и подают уже знакомое зеркало. Он хрипло и сдавленно вскрикивает, словно бы шепчет что-то и всматривается в свое отражение. Правая половина лица изодрана до костей черепа с вплавленными в них осколкам той-самой-маски. Он хрипит, путается в одеяле, ощупывая собственное лицо, чуть было не попадает пальцами в глаз, но его крепко хватают за ладонь. Корво жмурится и пытается наугад найти зеркало.  — Да посмотри сюда! — его дергают, прижимают к кровати и, он чувствует холодную ручку зеркала, прижатую к подбородку. — Ну же, давай, открой глаза. Это их правило. Если отражение не меняется — все в порядке. Корво приоткрывает один глаз, а за ним и второй и долго смотрит на свое статичное отражение. Ничего не меняется. Он осторожно отталкивает чужие руки и присаживается на кровати, кусая губы в кровь.  — Дай что-нибудь прочитать, — требует он, протирает глаза и вздрагивает от чужого прикосновения. Выдергивает из чужих пальцев какую-то книгу за корешок, распахивает на первой попавшейся странице. «Враги убирают оружие, и пламя пожаров гаснет». Он вздыхает, смаргивает и внимательно перечитывает. «Враги убирают оружие, и пламя пожаров гаснет». Корво отбрасывает книгу в сторону и прячет лицо в ладонях. Чувствует на шее чужую тяжелую ладонь и покорно прижимается лбом к плечу Дауда.  — Спасибо, — тихо произносит он. — Спасибо тебе.  — Ты мешал спать, — одними губами улыбается Дауд. Глаза мастера необычайно серьезны и внимательны. — кричал. Корво издает странный хмыкающий гортанный звук и смеётся.  — Кажется, мои сны стоят того, чтобы мешать тебе спать.  — Садист, — мрачно припечатывает Дауд, падает на кровать сбоку от Корво и рывком притягивает его к себе. — Иди сюда, беспокойная душа. Корво отвечает ему мокрым поцелуем в шею.