преодоление непонимания

Дауд не выдерживает — окунает несносного телохранителя прямо головой в сугроб и с раздраженным видом запихивает комки снега ему за шиворот. Корво вздрагивает от холода, бурно сопротивляется и, наконец, валит мастера прямо на себя. Дауд, рухнувший ему на бедра, рассеянно смаргивает и высыпает очередную пригоршню снежинок прямо в лицо Аттано. Корво стирает снег с лица, он почти моментально тает от прикосновений и забавными весенними ручейками растекается по острым скулам и улыбающимся губам. Дауд стирает их с родного лица и с удивлением смотрит на Аттано. Корво невозмутимо зубами стягивает перчатки с рук мастера. Дауд морщится и потирает руки — все-таки не самая теплая погода. Но апогеем семейной идиллии становится Кит, решивший, что вполне себе достоин провести пару минут, развлекаясь вместе с хозяевами. Он с радостным визгом живым комком энергии влетает в беснующихся мужчин и сразу же бросается облизывать белые от холода пальцы Дауда. Пес привычно машет хвостом, и накидывается на Корво. Конечно же, облизывать. Аттано треплет собаку по толстому подшерстку и улыбается куда-то в сторону мастера еще шире и задорней. Ребенок, отчего-то грустно думает Дауд, когда сползает с чужих бедер и устраивается рядом в снегу. Остается поудобнее устроить голову на плече Корво и с наслаждением вдохнуть запах серконоских апельсинов, Бездна знает, откуда Аттано их вчера притащил. Целую корзину. Мастер знает, что именно этот запах для Корво естественен и хорошо знаком, как и для него самого. Пахнет… домом, семьёй и счастьем. Кит, видимо, тоже так думает, высунув язык и тщательно вынюхивая что-то в полах пальто Аттано. Корво закидывает голову и хихикает — явно, что-то прячет от пса, пытается аккуратно отпихнуть его руками, но тут же натыкается на еще более сильное прямо-таки Аттановское (от сравнения у Дауда вырывается ехидный смешок) ответное упорство. Пес, наконец, залезает мордой в не так уж и тщательно охраняемый карман и с довольным видом вытаскивает оттуда зубами совсем небольшой апельсин. Дауд даже не хочет спрашивать, куда еще Корво запихнул эти несчастные фрукты и сколько их вообще. Аттано лукаво сажает пса на колени и поглаживает по макушке, пока он раздирает в месиво оранжевый шарик.  — Томас нашел какие-то шары. И гирлянду, — протягивает Корво, падает спиной на проклятущий снег и хмыкает. — Можно будет повесить. Дауд думает о том, что «нашел» значит либо «купил у уличного барыги за копейки», либо «стащил из чего-нибудь дома» и оба варианта ему не шибко нравятся. Но Томас уже сделал все, поэтому, что толку возмущаться?  — Что думаешь? — настойчиво дёргает его за воротник плотной куртки Корво и заглядывает в глаза. Притворно сердито и весело одновременно. Мастеру остается только махнуть на это рукой и лениво отозваться. Не отстанет ведь! На то оно ему и дано… это самое «Аттановское упорство».  — Если хочешь, займись этим, — пожимает он плечами. Корво этот ответ не устраивает. Почему-то Дауда это отнюдь не удивляет.  — Это значит, что будешь рад мне в этом помочь? Дауд достаточно хорошо знает Аттано, а потому потирает глаза перчаткой и тяжко вздыхает.  — Это значит, что даже если я против, мне придется тебе помогать. Корво в восхищении от уровня эмпатии мастера. *** Дауд наконец цепляет последний шарик на карниз и окликает занятого гирляндой Корво. Аттано вскидывает голову и с интересом смотрит на него.  — Ты чудо, — пропевает он, проследив взглядом вдоль всего карниза. Немного ветрено, и хрустальные и железные шары слегка покачиваются из стороны в сторону. Мастер хмыкает и спрыгивает с уступа на стене вниз. Ему слишком лень сегодня использовать магию. Корво легко поворачивается на каблуке ботинка и радостно хлопает в ладоши. Дауд хмыкает, когда полами пальто Аттано буквально подметает от снега пол. Самого его это, судя по всему, мало беспокоит. А Кит тем временем подпрыгивает на столе, пытаясь достать зубами кончик повешенной над ним гирлянды, ухватывает его и тянет на себя. Дауд с интересом смотрит на играющую собаку, обращает на это внимание Корво и становится жертвой его смеха. Аттано смеётся непозволительно красиво. Всегда. ***  — Ты умеешь танцевать? — без извинений интересуется Корво, отвлекая от работы мастера, поеживаясь и вытирая лицо дрожащими с непривычки руками — он собирал неработающий аудиограф, пока не пришел Дауд. Мастер заканчивает работу Аттано и отставляет прибор в сторону.  — Относительно, — говорит он, неудобно повернувшись в сторону Корво. — Но не сказал бы, что я… любитель. Корво кивает. Ему тоже много чему пришлось научиться в своей жизни. И много чего он из этого списка терпеть не мог. Дауд удивленно провожает его взглядом, когда Корво наматывает круги по комнате. Аттано птицей подлетает к нему и тянет за рукав.  — Потанцуй со мной. Дауд качает головой. Но Корво перестал бы быть собой, если бы просто так сдался. Он подлезает к мастеру со стороны стола и тянется за поцелуем. Мастер охотно его дарит, притягивает Аттано к себе за пояс и дергает за прядь длинных волос.  — Не надейся. Корво хитро улыбается, заправляет волосы за уши и хмыкает.  — Нет, — качая головой, начинает он. Дауд удивленно смаргивает. — Я не надеюсь, я уверен, что ты изменишь свое мнение.  — Почему? — любопытствует Дауд, прижимаясь ближе к мужчине. Корво отталкивает его от себя и привычно упирается ладонями ему в плечи.  — Потому что я тебя отблагодарю, — почти мурлычет Аттано, потираясь носом о щеку мастера.  — Да? — глумливо изумляется Дауд. — Я просто не хочу. Аттано это не волнует.  — Я начинаю огорчаться, — шутливо выдыхает он. Дауда игнорируют, вытаскивая его из-за стола за руки. Корво умудряется вставить в дурацкий аудиограф первую попавшуюся пластинку с музыкой. Мастер закатывает глаза, приподнимает руки в сдающемся жесте. Аттано ликует. Дауд опускает ладонь тому на талию и пытается вести. Корво покорно передаёт ему инициативу, податливо плавится в руках и даже не пытается изменить ритм. Ну, может, совсем чуть-чуть. *** Аттано дремлет прямо на провисающим под его весом затхлом диванчике (а еще с неприятно выпирающими пружинами) и даже не морщится в полудреме. Устал. Дауд набрасывает сверху плед и устраивается в ногах Корво с книгой. Он запрокидывает голову на спинку диванчика и приподнимает над собой сборник каких-то рассказов. Какого-то популярного автора с отвратительным вкусом оформления текстов. Мастер, поджав под себя ноги, сверху наблюдает за мотающимся по комнате Китом, встряхивается и снова заглядывает в книжонку — штампованные рассказы о непонятной смазливой любви. Запретной. Он вдумчиво пролистывает несколько страниц, помечая карандашом логические несостыковки в каждом рассказе и интересные выражения. Привычка, помогающая сосредоточиться. Где-то снаружи раздаётся счастливый и очень знакомый хохот — дежурные китобои устраивают перестрелку снежками. Дауд ухмыляется, пряча улыбку за книгой. Он в последнее время становится излишне сентиментальным, иногда — эмоциональным. И даже не считает это сопливым, Бездна его побери! Он думает об этом на протяжении всей своей жизни в Радшоре, разглядывая дурачащихся подчиненных, играющих с крысами, и кажется, вполне себе доволен дружеской атмосферой в квартале. Дауд зевает, осторожно кладет раскрытую книжку обложкой вверх на диван и тащится заваривать что-то на подобии чая. Он возвращается на диван со старой доброй кружкой для «лучшего отца на свете», и подмечает, что это уже нечто вроде «семейной» атмосферы. Непроизвольно кривится и продолжает читать. Подчеркивать уже ничего не получается, просто на это не особо хватает сил, и он, вздохнув, откладывает даже не второсортный сборник в сторону. Кит устраивается под столом и оттуда бросает на Дауда мимолетные полные надежды взгляды — а вдруг хозяин покормит или поиграет? Мастер не находит в себе сил даже на чтение, поэтому молчаливые мольбы пса остаются лишь мольбами. Дауд на грани сознания ставит где-то галочку с подписью «уделять собаке больше времени» и залпом допивает чай. И понимает, что усталость от этого накатывает еще сильнее.