Когда тают льды: Сердце Иннара

Арретиум Артаксарт построили альдские зодчие за тысячу лет до того, как город на реке отбили имперцы, оттеснив нелюдей далеко на восток. Стонгард и Сикирия тогда подписали договор, после которого родилась Объединённая Империя. Первой победой молодого государства стала очистка сикирийских земель от альдского господства; второй – расширение границ на северо-востоке. Северный порт Империи, Кристар, родился на месте первого имперского гарнизона, но так и не разросся в крупный город – мешала суровая погода. В стонгардских землях, впрочем, жизнь долгое время кипела лишь вдоль южных и западных границ и едва теплилась на востоке силами отчаянных безумцев и заядлых упрямцев. Зато из последних получались такие, как его бывший командир Сибранд Белый Орёл и его средний сын, господин Илиан Иннар. Хотя Дагборн считал, что на безумца молодой господин смахивает куда больше. Илиан перенёс их в главный зал имперских магов, отведённый для прибывающих через портал, и некоторое время отходил от магии седьмого круга, отсиживаясь там же, на каменной лавке. Дагборн кивком поздоровался со знакомым магом-смотрителем и присел рядом с Сильнейшим. По телу Илиана всё ещё пробегали ярко-белые разряды, а тело казалось зыбким, поэтому телохранитель отодвинулся от подопечного подальше, прежде чем осторожно спросить: - По какому поводу в этот раз вызвали? Молодой господин не всегда делился с ним мыслями, но в этот раз Дагборн подгадал точно: невнятный ответ последовал сразу же. - Показательная порка перед бруттами... так и не смирились с потерей артефакта... Телохранитель растёр лицо, бросая взгляд по сторонам. Зала оставалась пустой, кроме имперского мага за столом. Тот не спешил с приветствиями из своего угла, позволяя гостям отойти от перемещения: сказывался опыт общения с небожителями седьмого круга. Брутты и в самом деле регулярно присылали делегации, требуя отдать сердце воды – и в гильдию Унтерхолда, и к самому Императору Давену Второму, заместившему старого отца на троне. Илиан Иннар исправно отрицал наличие артефакта, а на императорском Совете только разводил руками: нигде не указано, будто сердца стихий принадлежат отдельным государствам. Брутты заверениям молодого Сильнейшего не верили, но и доказать ничего не могли: Илиан не только совершил невозможное, захватив чужой артефакт, но и накрыл его магической защитой настолько плотной, что даже Сильнейшие бруттской гильдии не чувствовали и не видели, где он находится. Зато знал Дагборн, не устававший восхищаться своим подопечным. - Приветствую тебя, Сильнейший унтерхолдской гильдии, - раздался звонкий и ясный голос, и Дагборн первым подскочил на ноги: сидеть в присутствии августейшей Дианиры разрешалось только её брату, Императору Давену Второму. Илиан, пошатнувшись, поднялся тоже, усилием воли стряхнув с себя последнюю слабость. Улыбнулся сдержанно, склоняясь в поклоне перед невысокой смуглой девицей в богатой одежде. Дианира склонила прелестную голову, от чего украшения в смоляных волосах едва слышно звякнули, а тяжёлые ожерелья, оплетавшие шею, колыхнулись вслед за движением. Шёлковая ткань рукавов и полупрозрачная накидка почти открывали смуглые плечи, но младшую сестру Давена Второго это не смущало. Напротив, Дианира первой взяла под руку Илиана, проигнорировав взгляды сопровождавшей её рыжей придворной дамы – больше телохранительницы, нежели камеристки, как понимал Дагборн – и повела в сторону зала советов. Имперский маг их только взглядом проводил, так и не поздоровавшись с важным гостем. - Я уже подумала, будто снова опоздаешь, - Дианира умудрялась говорить негромко, но так бархатисто, что даже у Дагборна, следовавшего за молодым господином, мурашки пошли по коже. Неулыбчивая телохранительница Дианиры, едва удостоив его взглядом, глаз с подопечной больше не сводила. – Хотя и надеялась, что явишься пораньше. Сколько мы не виделись, Илиан? Я скажу точно: шесть седмиц. Я считала... Дагборн подавил вздох: от бархатного голоса юной соблазнительницы даже он почувствовал себя неуютно, что говорить про малоискушённого Илиана, который с женщинами общаться напрочь не умел, а с такими напористыми, как Дианира – и вовсе терялся? - Ты же не исчезнешь вновь, не попрощавшись? – остановившись перед дверьми в главный коридор, Дианира пытливо глянула на Илиана, отчего ей пришлось задрать голову так, что диадема чуть соскользнула с густых волос. – Брат не пускает меня на Совет. Вечно остаюсь в покоях в полном одиночестве... совсем одна... Дагборн не отрывал глаз от пола, переживая, что его выдаст взгляд: только полнейший остолоп не догадается, к чему ведёт августейшая Дианира! По счастью, такой остолоп рядом имелся. - Я поговорю с Императором, если выпадет возможность, - рассеянно пообещал Илиан, - ведь ты уже в зрелых летах и имеешь право принимать участие в государственных делах. Поклонившись, Дагборн последовал вслед за молодым господином, кусая губы, чтобы не хрюкнуть неприличным смешком. Выражение лица августейшей Дианиры оказалось бесценным: Илиан обладал уникальным даром не только не замечать очевидных ловушек, но и садить в лужу тех, кто их расставлял. Всё же телесная чистота имела свои преимущества: господин Иннар по-прежнему с трудом понимал намёки, которые в противном случае могли бы его погубить. Или ещё погубят, если Дианире вздумается идти до конца и требовать скорого замужества с Сильнейшим у брата. Внебрачная дочь Императора Давена Первого, которую тот признал без колебаний, она пользовалась также большим снисхождением его наследника и старших сестёр. Чем, по мнению Дагборна, избаловалась окончательно. Но кто бы спрашивал мнения у телохранителя? В главном коридоре, ведущем к дверям в зал Советов, выстроилась вдоль стен охрана прибывших делегатов – бруттские лёгкие кожаные доспехи чередовались с сикирийскими кольчугами и стонгардскими кирасами. Взгляды всех обратились к ступавшему по каменным плитам Илиану Иннару. Сильнейший выглядел превосходно: развивающийся плащ поверх плотной кожаной куртки, твёрдая, уверенная поступь – даже слишком уверенная, с тревогой подумал Дагборн, ведь впереди ждал сам Император – и остановившийся взгляд ледяных глаз. Охрана у дверей расступилась сама, а телохранитель скользнул следом, зло цыкнув на ближайшего стражника. Господин Иннар сам настоял, чтобы Дагборн присутствовал – и телохранитель отступать от молодого господина не собирался. - Ты опоздал, Сильнейший. Илиан, не сбавляя шага, прошёл к самому трону и склонил колено. Движение вышло резкое; Дагборн опустился за ним куда плавнее, почтительно склонив голову перед Императором. - Заставил наших гостей ждать. Господин Иннар не ответил, всё ещё не поднимая головы. Каждый раз, бывая с Сильнейшим в императорском дворце, Дагборн поражался: откуда в бывшем деревенском мальчишке столько внутренней уверенности? Кто научил его с достоинством, граничащим с дерзостью, держаться перед власть имущими, кто показал, как себя вести и как повернуть беседу так, чтобы не ты – они впали в зависимость от каждого брошенного слова? - У тебя, конечно, имеется оправдание? - Магическое поле в зале перемещений повреждено, мой Император, - ровно отозвался Илиан. – Пространственные линии нарушены. Вероятно, до меня портал во дворец открывали люди... не слишком заботящиеся о тех, кто идёт следом, - вовремя запнулся Сильнейший. – Пришлось чинить потоки на ходу. Если Император Давен ничего и не понял, то он мастерски этого не показал. Тонко очерченные губы подозрительно дрогнули, и он кивнул: - Встань и займи своё место, Сильнейший. Илиан так же резко поднялся и прошёл мимо молчавших бруттских магов к одинокому креслу посредине залы. Опустился, расслабленно положив руки на подлокотники. Дагборн остановился у стены, постаравшись слиться с орнаментом. Бруттские послы не торопились с обвинениями, ожидая слова Императора. Здесь же сидел и Сильнейший сикирийской гильдии в Оше – смуглый Левент, или Лелль, как называл его Илиан при личных визитах. Постарше господина Иннара, но выглядевший столь же молодо, Левент управлял ошской гильдией уже пятнадцать лет и являлся одним из вернейших соратников Илиана. Или, точнее, единственным среди собравшихся в зале. - Тебе известно, Сильнейший Илиан Иннар, зачем тебя позвали? Дагборн слышал, как среди внимательно слушавших бруттских магов пронёсся не то вздох, не то смутная тень враждебности: древний бруттский род Иннаров хорошо знали как в соседней Империи, так и за её пределами. И то, что последняя его представительница, Деметра Иннара, передала память крови приёмному сыну, никого из чистокровных бруттов не радовало. Называть древним именем стонгардского самородка никто не торопился. - Обстановка в Мире накаляется, - размеренно заговорил Император Давен, не сводя взгляда с Илиана, - альды готовятся к решающему удару. Есть сведения, что у них уже собран воздушный флот. Точно такой же флот собирали и имперцы – благодаря могущественному подопечному Дагборн знал о многом – но Император об этом не упомянул. Как и о том, что обе стороны – Объединённая Империя и Альдский Доминион – склоняли на свою сторону бруттов, рассчитывая получить окончательный перевес сил в грядущей битве. Вот только Бруттской Империи оказалось куда выгоднее выждать, пока соперники не истощат друг друга, чтобы потом воспользоваться плодами желанной для них войны. - И словно этого недостаточно, ты настраиваешь против нас западных соседей. На западе Сикирия граничила с дружественными оглумскими пустошами, но Император явно имел ввиду северо-запад – бруттов. У которых, положа руку на сердце, имелись все основания для того, чтобы ненавидеть Объединенную Империю. Главным образом потому, что имперцы усилились в последние годы, и к ним, устав от бруттской тирании, уже присылали союзнические делегации реттоны с дальних Островов. Брутты теряли Острова – так что усиление соседей в их планы не входило. Впрочем, как и повторное господство Альдского Доминиона, против которого их Империя в одиночку не выстояла бы. - И в мыслях не было, мой Император, - ровно отозвался Илиан. По зале прошёл ропот, затем с места поднялся пожилой брутт в богатом плаще. - Верни сердце воды, сын Стонгарда. Сильнейший не отвёл взгляда, а губы едва шевельнулись, когда он ответил: - Можете меня обыскать, мастер Эмин. Если найдёте – оно ваше. - Илиан! – предостерегающе позвал Император. - Мы уже не первый раз ведём эту беседу, мальчик, - мастер Эмин нервно сжал сухой кулак. – И ты каждый раз нас убеждаешь, что чист. Но отпираться бесполезно: мы знаем, что ты его выкрал! - Выкрал? Сердца стихий никому не принадлежат, - ровно отрезал Илиан. – И не вы ли, мастер Эмин, называете меня сыном Стонгарда? Как, по-вашему, я бы открыл врата царства воды? - Мы думали об этом, - скрипнул зубами бруттский маг. – Вывод прост: ритуал крови. Память древнейшего бруттского рода, который передала тебе Деметра Иннара. Ты не брутт по рождению, но ты наследник древнейшей крови. Царство воды пустило внутрь не того человека... Илиан промолчал, хотя по тонким губам скользнула тень усмешки. Дагборн прекрасно знал, что мастер Эмин прав, но молодой господин Иннар не собирался ни выдавать правду, ни признаваться в совершённом. Как и в той хитрости, что помогла ему открыть врата царства огня. Сикирийской кровью мастер Иннар не обладал тоже – зато чистокровным сикирийцем был его друг и соратник, Сильнейший ошской гильдии, мастер Левент. - Стройная теория, мастер Эмин. - Император, - обратился к Давену бруттский маг, - этот человек – вор. Ему никто не указ. О нём шепчутся в гильдиях и за их пределами, превозносят, будто героя, за борьбу с Братством Ночи – но в Бруттской Империи таким, как он, отсекают руки. Вы желаете поддержки? Прежде дождитесь лояльности от своих же подданных! Палец бруттского мага ткнул в сторону Илиана Иннара, и тот резко поднялся. Подобное заявление граничило с вызовом и являлось неуважением к Императору; мастер Эмин, случайно или нарочно, спровоцировал до того спокойного Иннара. - В другой раз вы бы ответили за свою наглость, мастер Эмин, - ровным, но подрагивающим от ярости голосом проронил Сильнейший. – Поблажек преклонному возрасту я не делаю. Поддержки? От вас? Вашему императору выгодна эта война. И если по каким-то причинам вы предоставите нам союзнические войска – эти войска остановятся где-нибудь на западных границах, подальше от восточной бойни. Брутты славятся своей трусос... осторожностью, конечно же. Сильнейший Левент спрятал усмешку, отворачиваясь от делегации. Дагборн мысленно не согласился: брутты отчаянной храбростью не страдали, зато компенсировали таким изобилием хитрости и подлых ловушек, что легионеры на западных границах гибли десятками. - У меня нет сердца воды, - Илиан широким, резким жестом развёл руки, демонстрируя крепкую грудь, обтянутую кожаной курткой. – Как и у вас нет уважения к нашим законам. И печётесь вы не про царство стихии – новое сердце родится вновь через десять лет – а про то, как бы кто не создал амулет стихий раньше вас... Мастер Эмин дёрнулся и уставился на молодого Иннара с почти нескрываемой ненавистью. - Это твоё последнее слово, Илиан... Иннар? - Последнее слово всегда за Императором, - отрезал Сильнейший. Дагборн вновь мысленно восхитился тем, как искусно молодой господин ведёт беседу. Пробивая брешь в защите соперника, не раскрывая, но и не запираясь, обходя ловко расставленные ловушки и ломая ожидаемый ход словесной битвы. Память крови Иннаров? Годы жестокой самодисциплины? Нескончаемая учёба? Сотни книг и манускриптов? Что создало и определило эту личность? - Присядь, Сильнейший. Голос Давена Второго прозвучал негромко, но в зале мгновенно воцарилась тишина. Присел не только Илиан – бруттские маги, уже поднявшиесяс с мест, опустились обратно. - Я благодарю дорогих гостей за визит, - невозмутимо проронил Давен, - и буду рад, если вы задержитесь и вкусите нашего гостеприимства. Вас проведут в ваши покои. С мастером Илианом мы непременно побеседуем со всем пристрастием. Уверяю вас, мастер Эмин, если мы с Сильнейшим выясним, как возможно вернуть царству воды выкраденное сердце, то непременно это сделаем. Дагборн усмехнулся уголком рта: Император ясно дал понять, что думает о требованиях бруттской стороны. Вероятно, Давен Второй и вынудил бы Илиана вернуть артефакт – да только в обмен на поддержку бруттскими войсками в грядущем противостоянии с альдами. Западным соседям следовало не требовать, а договариваться – однако же этого гордые бруттские сердца не вынесли бы. Объединенная Империя до сих пор казалась им бельмом на глазу: брутты до сих пор видели как в стонгардцах, так и в сикирийцах разрозненные полудикие племена, не способные к обучению. То, что дикарям удалось несколько веков назад объединиться и дать отпор всем соседям, да ещё и построить свои школы магии – казалось в глазах бруттов нелепой шуткой природы, досадным недоразумением, не более. - Напыщенный индюк, - вслух согласился с Дагборном Илиан, как только за возмущенной делегацией закрыли двери. – Когда два десятка зим тому они шли за сердцем Стонгарда – они разрешения у нас спрашивали? Лицемеры! - Что дозволено брутту, не позволено стонгардцу, - усмехнулся Император. – Илиан, ты по-прежнему выражаешься, как простолюдин. Неудивительно, что мастер Эмин видит в тебе дикаря. - Как бы я ни рассыпался в комплиментах, я останусь для них забавной игрушкой, мой Император, - нахмурился Илиан. – Как и все прочие подданые Объединенной Империи. - Ты предвзят. Наши западные соседи – это всё же не альды, и ничто человеческое им не чуждо. - Нет, - согласился Сильнейший. – Высокомерие, зависть и ненависть у них вполне человеческие. Мастер Левент светло улыбнулся. Смуглый, невысокий, немногословный, он был полной противоположностью вспыльчивому, порывистому Илиану. Колдовская мощь стонгардского самородка буквально выплёскивалась наружу, в то время как в тихом и неприметном сикирийском Сильнейшем даже Дагборн не заподозрил колдуна в первое знакомство. - Довольно, - ровно оборвал Император, хотя Дагборну показалось, что тот тоже едва сдерживает улыбку. – Слышал, ты побывал на юго-западе? - На границе с реттонами, - нехотя подтвердил Сильнейший. – Слухи оказались верны: Братство Ночи там объявилось тоже. Прости, мой Император: на допрос имперским дознавателям я доставил лишь двух поклонников Тёмного, и даже те покончили с собой в камере. Остальных пришлось уничтожить. Сопротивлялись. Давен медленно кивнул. Методы мастера Илиана вызывали сомнения; всё жёстче Сильнейший пресекал ненавистный культ, всё резче беседовал с соперниками; но и другого такого, как Илиан, в Империи не было. Если Император и собирался в будущем подрубить этот монолит, то время ещё явно не пришло, судя по изобилию августейшего внимания. - Подойди, Сильнейший. Дагборн проследил, как Император вешает дорогой медальон на шею мастеру Иннару, вздохнул, не размыкая губ. Таких наград в стонгардской гильдии скопилось уже несколько – и если бы не запасливая Элеа, Илиан уже давно сменял бы их на зерно или припасы. Юная альдка обладала куда большей сознательностью, чем её жених; прибирая к рукам каждую, она буквально спасала их от рук неблагодарного и невежественного героя Империи. - Благодарю, мой Император. - Поспеши с оставшимися сердцами, Илиан, - одними губами проговорил Давен. – Брутты раздражены... - Я немедленно отправлюсь в северный предел за сердцем воздуха, - тут же откликнулся Илиан. – И затем загляну к альдам. Больше промедлений не будет, мой Император. Давен Второй едва заметно кивнул. Илиан развернулся, быстрым шагом покидая залу; следом направились мастер Лелль и верный телохранитель. Не сговариваясь, прошли длинными коридорами к выходу из главной башни. До самых дверей молчали. Мастер Левент едва поспевал за рослыми стонгардцами, так что на крепостном дворе, задыхаясь, обратился к товарищу первым: - Сбавь шаг, Илиан... Господин Иннар опомнился, с трудом замедляя движения. Сильнейшему унтерхолдской гильдии оказалось тяжело обуздывать как колдовскую силу, так и порывистость молодого тела, находившегося на пике здоровья и силы, но ради друга – постарался унять хотя бы последнее. Воины и почетный караул не шевелились, как и положено, пока важные гости проходили мимо, зато чернь раскланивалась едва ли не до земли, а придворные, хотя и воротили носы, но приветствовали магов сдержанными кивками: никто не смел теперь отмахиваться от фаворитов Императора. Простой люд – просители, дожидавшиеся очереди на беседу с дворцовыми покровителями – те замирали, перешептываясь и разглядывая высокопоставленных колдунов с любопытством, а порой – откровенным восторгом. Восхищённых взглядов хватало, уважительно склоненных голов – тоже. - Тебя любят, Илиан, - проронил мастер Левент на бруттском, - народу кажется, что в Империи появился наконец герой, которого признает даже Император. Герой, который борется со злом, уничтожает Братства Ночи, которого боятся враги и который непременно защитит в случае опасности... - А если не защитит, с той же легкостью станет врагом Империи, - ввернул Илиан. - Вряд ли, - мягко откликнулся Левент. – Героев в Империи давно не рождалось, почему бы не сделать тебя идолом эпохи? Давен знает, что делает. Оплошаешь – тебя похоронят как героя, обожествив посмертно. Если, конечно, тебе не придет в голову безумная мысль восстать против Императора. - Я же не дурак, - возразил стонгардский самородок, подступая к главным воротам замка. - Ты не предатель, и это важнее, - усмехнулся мастер Левент. – Давен и сам не знает, как ему повезло. Поддержка Сильнейших... поддержка такого Сильнейшего... - Не начинай! – даже вздрогнул Илиан. – Мне и так тошно после каждого награждения. Я становлюсь ещё более противен себе, чем когда-либо. Все эти фальшивые, льстивые слова в грамоте... - Переживаешь, как бы гордыня не одолела? Мастер Иннар дёрнул плечом. - Пусть обожествляют посмертно, я согласен. Но не при жизни, Лелль! Это... душит. Столица встретила их тёплым ветром, запахом костров выстроившихся у берегов Нестры воинских отрядов, скрипом телег, шумом сотен голосов и неизменной грязью под сапогами: тёплая зима в Сикирии – то же, что поздняя весна в Стонгарде. Дагборн знал, что молодой господин ненавидел месиво под ногами, унаследовав стойкую неприязнь к отсутствию цивилизации ещё со времен жизни в деревне, но терпел без единой жалобы. Ради книжной лавки и возможности посидеть с лучшим другом в тихой таверне в кузнецовом ряду Илиан стерпел бы и не такое. Мощённые гладким камнем мостовые сменяли узкие тропинки в переулках, покрытые лишь досками, а изобилие народа не позволяло им оставаться чистыми надолго. Мастер Левент чувствовал себя в столице так же спокойно и уверенно, как у себя дома, в ещё более шумном и крикливом Оше, поэтому и выступил в качестве проводника: ловко обходя людские потоки и ныряя в один переулок за другим, сикирийский Сильнейший отводил их из одного ряда в другой, выбирая лучшие лавки и самых честных торговцев. Столичные цены кусались, зато именно здесь попадались редкие реагенты и самые изысканные товары. Дагборн, пока маги увлечённо растрачивали монеты, рассматривал прохожих, стараясь не особенно заглядываться на местных женщин. Городская жизнь сказывалась на тонкой ткани длинных одежд, вычурности причёсок, ухоженности лиц и рук, и даже обуви – здешние красавицы носили сапожки на небольшом каблуке, что делало их походку соблазнительной, а фигуру – более стройной. Мужчины же в большинстве своём гладко брились, что казалось непривычным для стонгардского обычая, и отличались опрятностью в одежде. Критично разглядывая своё отражение в зеркалах посудной лавки, Дагборн пришёл к неутешительному выводу, что как он, так и его подопечный выделялись из толпы значительно. И дело было не только в стонгардском росте. При всей тщательности, с которой оба собирались на совет к Императору, добиться лощенной изысканности им не удалось, так что даже молодой и по-мужски привлекательный Илиан казался на столичных улицах почти дикарём – порывистым, резким и дичащимся здешних толп. Неудивительно, что бруттские чистоплюи воспринимали их, как забавных животных, которых надо обуздать. - Нагулялся, Лиан? – поинтересовался мастер Левент, выходя из очередной лавки. – Тогда идём в таверну. Телохранитель высоко ценил дружбу подопечного с сикирийским Сильнейшим: при категоричной резкости мастера Иннара немногие бы потерпели его неуживчивый характер. Приятелей среди двора у стонгардского самородка не наблюдалось вовсе, поддержка среди магов питалась исключительно превосходящей силой господина Иннара, поэтому искреннее участие мастера Левента казалось наблюдательному телохранителю подарком небес: Лелль, как называл друга Илиан, гасил раздражительность и чрезмерное самомнение стонгардского самородка, а господин Иннар выступал в роли тарана, подбрасывавшего всё новые безумные идеи в костёр их неустанной совместной работы. - Дианира по-прежнему тебе проходу не дает, Лиан? – потягивая душистый квас, благодушно поинтересовался мастер Левент. – Виделся с ней сегодня? Дагборна за стол позвали тоже, и хотя телохранитель не участвовал в разговоре, делая вид, что заинтересован только в кружке с брагой, оба мага то и дело взывали к третьей стороне в диалоге: рассудить. - Виделся, - не отпирался Илиан. – Жаловалась на брата, мол, на собрания не пускает. К себе приглашала, но и только. - Всего лишь, - усмехнулся Левент. – Дагборн, друг мой, скажи – я неправ, предполагая, что светлейшей Дианире плевать на собрания, а в покои она господина Иннара не ради изысканных бесед звала? Дагборн улыбнулся в кружку, уходя от ответа. Лишь выразительно приподнял бровь, не собираясь рыть себе могилу на потом: Илиан порой бывал на редкость злопамятен. - Не выдумывай, Лелль! – нервно постучал пальцами по столешнице Илиан. – Что может связывать меня и сестру Императора? - Настырное желание последней, - спокойно пожал плечами мастер Левент. – Признанную сестру, Илиан, признанную. В которой сам Давен души не чает, а значит – выполнит если не любую, то многие из её безумных просьб. Не говори потом, что тебя не предупреждали: светлейшая Дианира хочет видеть тебя в своих покоях, и если не вмешаться, она тебя там увидит. Чтобы отказаться от дурной затеи, ей придётся по самой малости хлебнуть зелья забвения. Немного подправить разум, - тонко улыбнулся Лелль. – За этим дело не встанет: одно твоё слово, дорогой друг, и зелье окажется у неё в бокале. Я при столичном дворе бываю чаще, чем ты, и провернуть подобное труда не составит. - Составит, - тут же возразил Илиан. – Сам, что ли, отнесёшь зелье в покои Дианиры? Прикрывшись щитом невидимости и погасив колдовское поле всех встречных дворцовых магов? Или кого из прислуги подкупишь? - Для друга никаких трудов не жалко, - философски подметил мастер Левент. – Моё предложение всегда в силе, Илиан. - В чужом разуме я и сам, если понадобится, покопаюсь, - буркнул тот. – Я же тебе рассказывал... - Да-да, твои опыты с названной сестрой Веленой, - кивнул сикириец. – Но мне отчего-то кажется, ты не полезешь в разум вздорной девицы ради «такой малости» - попросту поленишься, а потом пожалеешь. Но будет поздно... - Любишь ты нагнетать, Лелль, - фыркнул господин Иннар, любовно поглаживая накупленные в торговых рядах книги и свертки с реагентами для Элеи. По настоянию многоопытного Дагборна и мягкому совету Левента, Илиан купил также и серебряное ожерелье для полуальдки, с сапфировым кулоном в качестве подвески. Элеа не приветствовала лишние траты, но порой даже её альдское сердце смягчалось при виде искренне человеческого и трогательно неумелого внимания могущественного жениха. - Дай знать, когда потребуется помощь, - усмехнулся мастер Левент, переглядываясь с Дагборном. – Ты же знаешь, я с тобой. - За это я тебя и люблю, Лелль, - всё ещё любуясь будущими подарками невесте, кивнул Илиан. – Но сердца воздуха и земли я достану сам. Должен же кто-то приглядеть за Империей, пока я позволяю себе... навести шороху? Левент светло рассмеялся, качнув головой. - Самонадеянный мальчишка, - усмехнулся старший Сильнейший. – Пригляди за ним, Дагборн. Телохранитель невозмутимо кивнул.