Когда тают льды: Сердце Иннара

Увидели они сразу. Лес начинался с холмистой тропы, ведущей сквозь густой кустарник и редкую лесополосу к самой чаще, которая подступала вплотную к живописной поляне. Дагборн, разумеется, живописцем себя не считал, иначе бы непременно разделил интерес господина Иннара и к разноцветным тектам, разбросанным вдоль тропы с пугающей частотой, и к дикой палитре фиолетовых и чернильно-синих оттенков их гладкой поверхности. А ещё – к рычавшей на них из-за кустов враждебной фауне, как ласково назвал кропотов и прочих пока невидимых тварей Сильнейший. - Это животные, - отмахнулся Илиан от осторожного предложения Дагборна накинуть колдовской щит. – Пока чувствуют силу, не набросятся. Телохранитель бы поспорил, но вместо этого лишь озирался почаще, чтобы ни одна из местных тварей не решилась их проверить на крепость. - Взгляни, как в сумерках переливаются, - восхитился Сильнейший, разглядывая ядовито-салатовую текту, вспыхнувшую прямо у копыт коня. Терпеливый скакун даже не взбрыкнул, из чего Дагборн сделал вывод, что зверям такие фокусы не впервой. – Красиво! - Сколько же их там, - рассеянно отозвался телохранитель, пересчитывая яркие в сумерках походные костры у кромки леса. – Целый лагерь... отряд... могут и лучники быть... - Да кто их считает, - вдруг поскучнел Сильнейший. Живой интерес к необычной природе Доминиона угас, словно свечу задули. И глаза, к пущему беспокойству Дагборна, потемнели, сверкнули нехорошим синим огнём. – Вижу двух магов шестого круга, духов земли и приличное воинство. Ты прав, лучники есть. Ждали, готовились. Трогательно даже... Дагборн покосился на Сильнейшего и крепче сцепил зубы. Когда на господина Иннара нападала такая отстранённая меланхолия, случались самые кровавые и жестокие битвы. Как тогда, за сердце воды. Брутты имели полное право ненавидеть стонгардского мага: так их ещё никто не отделывал – и никто не унижал. Следов за собой они с Илианом не оставили, но кому нужны доказательства, когда сгинули без вести четверо магов пятого круга? Здесь их всего двое, но шестого. И лучники. И отряд воинов – конный, похоже. И духи земли, с которыми альды сумели как-то договориться. Ни сикирийское царство огня, ни беззащитные врата воздуха в Стонгарде, ни даже бруттские врата воды так не охранялись. Впрочем, ожидаемо – альды едва ли не понимали, что творит стонгардский Сильнейший, похищая одно сердце за другим. И бесследно такие кражи не проходят – маги высших кругов чувствуют нарушения равновесия. Так что, похоже, готовили защиту последнего сокровища тщательно, выверено... Битва обещала реки крови и множество смертей. Дагборн потянул меч из перевязи. - Не хватайся, - поморщился Илиан. – Их слишком много. Телохранитель молча отпустил рукоять и глянул на подопечного. Последний из рода Иннар разглядывал ряд походных костров с неприязненным выражением на лице: так смотрят на предстоящую отвратительную, но необходимую работу. - Залезть бы им в головы, да силу жалко тратить, - вдруг проронил Сильнейший. – Вот кто их здесь выстроил? Архимаг Доминиона? Но кто он? Ни я, ни брутты его никогда не видели. Пленные альды, которых допрашивали наши мастера – тоже. Или эйохан послал? Но альдский престол пустует – пока единственный наследник Дейруина ещё не достиг зрелых лет, регентует, как признавался Император Давен, эйохана Эллаэнис. Но и она правит лишь потому, что Лига чистой крови так решила: всё же, кроме юного Дейруина, прочие претенденты – женщины, а они особенно жестоки в борьбе за престол. Резня внутри Доминиона Лиге не нужна – потому единственного, пусть и внебрачного, сына павшего эйохана признали безоговорочно и тем удерживают мир в своем болоте. Но эйохана Эллаэнис никогда не была сильна в магии, передав своё бессилие дочери Элее, так что почувствовал наше приближение, вероятно, кто-то ещё. И его здесь нет. - Так пообщайтесь с ними языком сердца, - ляпнул Дагборн, не задумавшись о том, что ему, вообще-то, не положено знать про тайные изыскания Сильнейшего. – Язык сердца, как я понял, магии не требует? - Нет, - вскользь глянув на телохранителя, отозвался Илиан. – Но я всё равно не могу. Никогда не мог достучаться до внутренней сути альдской природы. Они другие. По-другому устроены. Вроде как мы, но не совсем. Я не слышу отклика, не чувствую тепла, которое излучает любое человеческое сознание. Некоторых полуальдов, те, которые больше люди, чем альды, вот как мастер Бруно из гильдии... Их – могу. А которые наоборот – нет. Не могу их прочесть... не постигаю... пока – не постигаю. - И невесту свою не можете? Дагборн и сам не знал, зачем спросил. Верно, что проведя столько лет рядом с одним из сильнейших магов Мира, сам заразился природным любопытством господина Иннара. - Не могу. Илиан глянул на уже потемневшее небо, прислушиваясь к голосам в лагере. Их заметили или почувствовали – и поднявшийся шум яснее прочего объяснил Дагборну, что сейчас произойдет. Конные и лучники, растревоженные духи земли, маги шестого круга... от того, чтобы ухватиться за рукоять меча, удерживало лишь ледяное спокойствие стонгардского мага. - Да и зачем? – глаза Сильнейшего стремительно темнели, и Дагборн встревожился по-настоящему. – Недоверие способно отравить самое светлое сердце, а уж то, которое заражено недоверием прочих... оно закроется навсегда. Мне ли не знать об этом... собственная семья до сих пор не верит тому, что я – это уже не я... не тот я... - Господин Иннар! – вклинился Дагборн, проклиная себя за невовремя заданный вопрос. Ну какая ему разница, в самом деле, видит ли Илиан свою невесту насквозь, как и остальных? Оказалось – не видит, потому как нутро у неё альдское. Полегчало ли от этого знания? Нет, досада только взяла – единственный шанс увидеть суть нелюди, использовав сердце воздуха, господин Иннар упустил, поддавшись просьбе невесты. Теперь что? Да ничего – лишь подопечного разозлил. Вроде как напомнил, что, кроме него, внутреннюю красоту в прекрасной Элее никто не видит... - Господин Иннар, - снова воззвал телохранитель, когда свистнула в воздухе первая стрела. – Какие будут распоряжения? - Останови меня... Глаза Сильнейшего налились чернотой, полыхнули синим – и ещё с десяток пущенных стрел вспыхнули, будто лучины, сгорая в воздухе. Дагборн отстраненно отметил, что били прицельно, не предупредительно: и впрямь не ожидали тут никого, кроме непрошеных гостей. А точнее – ждали. Ещё как ждали... От кромки леса взвились два темных урагана, метнулись к ним: никак, маги шестого круга решили не играться и оглушить господина Иннара удвоенной силой. А мчащийся к ним конный отряд – вероятно, по его душу, чтобы отвлечь и не дать заскучать. Ответом альдским мастерам стала дрогнувшая под ногами твердь. Лошади испуганно заржали, отступили на несколько шагов, спасаясь от разрезавших влажную землю крупных трещин. Раздались злые крики альдских всадников, вновь свистнули стрелы – слишком высоко над головами, будто у лучников неожиданно дрогнули руки - у всех разом. Впрочем, в ночной мгле они едва ли видели дальше освещаемых колдовских светлячками клочков земли – да и от той отпрыгивали, как безумные, когда трещины на глазах разрастались, грозя поглотить, похоронить живьем. - Господин Иннар, духи!.. – крикнул Дагборн, выхватывая меч. Хранители последнего из царств выросли за спинами – прямо из земли. Несколько огромных каменно-глиняных чудищ беззвучно бросились на стонгардцев, так что Дагборн почти не опоздал: отбил жуткий кулак, сотканный из валунов, падавший на господина Иннара, двинул кромкой щита в нечто вроде головы, снося её напрочь – но сам кубарем покатился из седла от мощного толчка в бок. Спасла кираса и всхрапнувшая лошадь, принявшая жуткий удар. Телохранитель перекатился по земле, едва не угодив в одну из ядовитых тект, и с трудом вскочил, подтягивая хромую ногу. Сильнейший оглянулся лишь мельком, сделал неуловимое движение рукой – и духов земли отбросило прочь, будто кукол. Кто-то рассыпался в полёте, кто-то разбился при ударе о каменистую породу склона, но некоторые поднялись – и с тупым упрямством двинулись обратно, на людей. Дагборн услышал шипящие колдовские слова, разглядел воздетую к небу руку Сильнейшего – а затем бросился к земным духам, потому что господин Иннар оказался занят поединком с магами шестого круга и двумя вооруженными альдскими отрядами. Духи земли посылали на Дагборна колдовские бураны, которые не причиняли ни малейшего вреда нечувствительному к магии телохранителю Сильнейшего; бросали валунами, от которых Дагборн даже с хромой ногой уворачивался легко; но оказались так же недостижимы для стонгардского воина – едва тот отрубал тянущиеся к нему лапы, духи отращивали новые, едва метил в голову, как чудовища вырастали в два и три стонгардских роста, питаясь силой земли. - Господин Иннар, - напряженно позвал Дагборн, когда их окружили со спины. – Вы, полагаю, заняты? И обернулся, когда ответа не последовало. То, что он увидел, заставило бывалого телохранителя похолодеть. Чернильная синева мощным потоком лилась из груди и рук Сильнейшего, выплескиваясь всё новыми волнами колдовского пламени. Размытые фигуры по ту сторону призрачной стены метались в ужасе; альдские всадники разворачивали коней, уходя прочь от стонущей земли и нагонявшего их огня; маги шестого круга силились, но никак не могли ни погасить шквальную волну чужого колдовства, ни даже замедлить его ход. В конце концов бежали и они, подгоняемые ревущей чёрно-синей волной. Плеснуло и назад, поразив земных духов в прыжке – те рассыпались по земле горстками песка и праха. Дагборн метнулся за спину подопечному, чтобы не задело рикошетом, выглянул из-за крупа охрипшего, ошалевшего коня, и окинул неверящим взглядом открывшуюся взору картину. Стена колдовского пламени – от неба до испепеленной земли – отходила всё дальше от них, вдоль по склону к самой кромке леса, куда бежали оглушенные жестокой атакой альдские отряды. Альдских мастеров не спасла магия, а спешившихся всадников не защитил дремучий лес – сжимавшееся кольцо колдовского пламени загнало нелюдей в ловушку. Тьма, чернее самой ночи, изливалась из груди Сильнейшего безудержным потоком, вгрызалась в лес, оставляя за собой лишь обугленную, потрескавшуюся серую землю, нагоняя беглецов, пожирая и мёртвое, и живое с явственным хрустом. Тьма урчала, булькала, рычала, хрипло клокотала, визжала, хохотала, уничтожая всё на своём пути. В свете небесных светил Дагборн с ужасающей ясностью видел, как вместо густого и неприступного леса остается дымящаяся, стонущая от боли пустыня серого пепла. Ни альдские лучники, ни всадники убежать бы не успели. Дагборн уже не видел, куда делись защитники врат земли, но сейчас его волновало совсем не это. Пламя разрасталось с каждой минутой, словно питалось от поглощенного Мира, и чудился в его рёве уже не потусторонний злой хохот, а слабый стон – знакомый и вполне человеческий. - Господин Иннар! – Дагборн схватился за локоть сидевшего в седле Илиана, равнодушно отметив, как собственная рука почернела от прикосновения. Будь он сколько-нибудь чувствителен к магии – уже, верно, лишился бы жизни. – Илиан! Сильнейший не обернулся, даже не пошевелился в седле, и телохранитель почти запаниковал. Чёрные, как ночь, неподвижные глаза неотрывно глядели на пожираемый лес, посеревшие губы сложились в кривую полуухмылку. В лице Илиана не осталось ничего человеческого – пошла трещинами прежде гладкая кожа, светились чернильно-синим огнём жуткие провалы глаз, вырывались из приоткрытых окровавленных губ клубы едкого смрадного дыма. Дагборн внезапно почувствовал, как его трясёт от ледяного холода – несмотря на прилипшую к спине нательную рубашку. Вот она, тёмная сила Иннаров. Та, за которой охотился и которую так боялся покойный альдский эйохан Аркуэнон Дейруин, обещавший, что потомков у Иннаров не будет... Та, за которую искалечили жизнь последней из рода Иннар, бруттской колдунье Деметре, чтобы лоно её никогда не дало плода... Та, за которую пытались не единожды уничтожить преемника древнейшей крови... - Господин Иннар! Илиан! Телохранитель торопливо полез за отворот плаща, путаясь в застежках. Заветная фляга с храмовой водой, врученная отцом Кристофером, сохранилась чудом, и сейчас Дагборн пользовался наугад всем, чем мог. Видит Дух, случалось ему встречаться с колдовским пламенем на полях сражений, но с таким, как это – не доводилось никогда. То, которое он видел у других колдунов, казалось почти красивым – зеленоватым или, изредка, голубым, но не таким чернильно-синим, как лилось из груди стонгардского Сильнейшего. Лишь теперь, пожалуй, Дагборн понимал с пугающей ясностью: разбавленная магия других колдунов не шла ни в какое сравнение с густой мощью Илиана Иннара. Предлагать подопечному хлебнуть живой водицы Дагборн не стал: тот едва ли бы его услышал. Лишь флягу откупорил и плеснул в лицо – не церемонясь, снизу вверх. Илиан пошатнулся от неожиданной влаги, неосознанно облизнул мокрые губы – и резко выдохнул, съеживаясь в седле. Тьма заревела и дрогнула. - Вот, выпейте, - Дагборн сунул флягу к самым губам подопечного, запрокидывая горлышко. – Уморились, верно! Вот так... славно... Думаю, господин Иннар, пора нам и привал сделать. Вы же с утра не ели, да и я от отдыха и костра... не отказался бы. – Телохранитель покосился на выжженную до самого горизонта землю, сглотнул и торопливо продолжил, пока Илиан ещё боролся с воющей тьмой внутри, - а на рассвете и в царство земли наведаться можно. Последнее сердце добудем, в историю войдём... Домой, наконец, вернёмся! Невеста, поди, заждалась, да и отец небось испереживался. А уж братья как наставляли ласково! Славный капитан Никанор так и напутствовал – ты, мол, Дагборн, если не убережешь, то хоронить будут по кускам, и это если я, говорит, уже поостыну... Илиан слабо застонал, выдохнул заклинание, сворачивая тёмное колдовство, и накренился в седле, почти сползая в руки телохранителя. Конь испуганно заржал, рванулся в сторону – но Дагборн перехватил поводья, цыкнув на несчастное животное. Хватит того, что одной лошади лишились в битве – а до врат ещё добраться надо. Конём он и занялся первым – вернулся на несколько десятков шагов назад, где ещё сохранился кустарник и низкие деревца, привязал за узду к ветви. Почти бегом вернулся к неподвижному Илиану, распластанному на земле, поднял на руки, с тревогой вглядываясь в белое лицо. Обычное человеческое лицо, не жуткая серая маска, покрытая чёрными трещинами. И вместо запекшегося кровавого рта – бледные, бескровные, но вполне человеческие губы. - С возвращением, господин Иннар, - вздохнул с облегчением телохранитель, перенося подопечного на пожухлую прошлогоднюю траву. Илиан пришёл в себя почти тотчас: вырвал тягучим тёмным сгустком, вскоре растаявшим в мёртвой земле, со вздохом открыл уже ясные голубые глаза. Глянул, не узнавая, на Дагборна, обвёл недоуменным взглядом покрытую серым пеплом пустыню, освещенную зловещим лунным светом. Растёр виски ладонями, возвращая краски бледному лицу. - Перекусить не желаете? – поинтересовался телохранитель, без спешки, но и не медля распаковывая один из походных мешков. Ещё до того, как господин Иннар разъяснил ему особенности собственных колдовских потоков, проходящих через чресла, чрево и голову, Дагборн заметил, что Сильнейший становится несравненно более управляемым в сытом состоянии. – Сдается мне, бой окончен, но кто знает, как скоро начнется вновь? Надо восстановить силы – не отказывайтесь! Илиан не отказался ни от еды, ни от горячего питья, вскипятив воду из меха прямо в походном ведёрке – без помощи дров или живого огня. Ел, впрочем, мало, отщипнув едва ли несколько кусков от подсохшего хлеба, так что Дагборн встревожился снова. - Вы же не собираетесь идти к вратам... прямо сейчас? Отдохните, господин Иннар, - спокойно, сдерживая нараставшую тревогу, предложил телохранитель. - Нашумели мы, - хрипло отозвался Илиан, вливая в себя очередную кружку ароматного фруктового напитка: Дагборн озаботился, бросив засушенные ягоды в кипяток. – Поторопиться бы... пока сам архимаг Доминиона не явился... я с ним сейчас... не потягаюсь... Дагборн с сомнением окинул взглядом мёртвую серую землю там, где некогда буйствовал тысячелетний лес и прекрасная долина с разноцветными тектами, и вежливо согласился: - Вероятно, не потягаетесь. И добавил осторожно: - Велика сила рода Иннар. Такого вы мне ещё не показывали. Илиан даже кружку от губ оторвал, недоуменно глянув на телохранителя. - Что за глупости, Дагборн? – без запинки выговорил господин Иннар, а у бывшего легионера отлегло от сердца: если на возмущение сил хватило, то, верно, скоро восстановится. – Это моя собственная магия! От рода Иннар мне досталась лишь память. Телохранитель лишь плечами пожал: - Я думал, госпожа Деметра отдала вам силу. - Вздор! Её магию поглотил проклятый зачарованный клинок, который Дух знает, где теперь находится. Последний раз его видели в горле у покойного альдского эйохана. Память, Дагборн! Это всё, что я унаследовал. - Это много или мало? – уточнил на всякий случай Дагборн, подсовывая подопечному куски вяленого мяса. Безуспешно: Илиан снова унёсся мыслями за пределы видимого мира. - Достаточно, - посерьёзнел он. – Рассуди сам: первые из людей, кто присягнул Тёмному, стали вернейшими и злейшими его последователями. Они получили неограниченную колдовскую мощь от своего хозяина, силу двенадцатого круга. Те, самые первые, люди и становились позже самыми жестокими из нелюдей. Но некоторые избежали физических изменений и сохранили человеческий облик – как, например, родоначальники древнего рода Иннар, позже поселившиеся на бруттских землях. Семья Иннар заключила родовой союз с альдами, обязуясь поддерживать их в захватнических войнах с людьми. И хотя даже наследники древней крови обмельчали с веками, как и прочие маги Мира, в их крови всё ещё лежит знание, как превзойти седьмой круг. И, если верить легендам, они единственные маги в Мире, кто на это ещё способен. - То есть, - подытожил Дагборн, - вы – единственный, кто на это способен. Илиан наконец заметил пододвигаемое мясо и без аппетита поддел его ножом. - Благодаря памяти крови, - неохотно признал он. – Я понимаю куда больше, чем любой другой маг Мира. Я знаю, как шагнуть за грань семи кругов. - И только что... вы это сделали? Сильнейший вяло прожевал крохотный кусок и отряхнул руки, завершая скудную трапезу. - Немножко. «Немножко» оказалось, по мнению Дагборна, опаснейшим опытом, который грозил уничтожением не только противнику, но и самому стонгардскому магу – но вслух телохранитель, по привычке, мыслей не высказал. - Мать... госпожа Деметра стала первой из рода Иннар, кто разорвал проклятый договор, - внезапно устало выговорил Илиан. – Она сорвала с себя метку Тёмного и стала единственной, кто выжил после этого. Так велико оказалось её желание отрешиться от прошлого... А ведь господин Иннар искренне любил мачеху, внезапно догадался Дагборн. Скрывал, огрызался – но был привязан к ней накрепко. Материнской лаской, которой так не хватало среднему сыну задерганного иммуна; тайными знаниями, возможностью вырваться из ненавистного окружения, собственным положением, даже именем... Любил и страшился её нынешнего бессилия. Боялся такой же участи для себя, боялся вскоре потерять ту, которую привык считать всесильной. И скучал по прежним временам, когда мог спросить её совета, видимо, отчаянно... - Едем, - встряхнулся Илиан, поднимаясь на ноги. – А то и впрямь дождёмся, пока к павшим подкрепление не подойдет. Ступать по серой, выжженной земле оказалось неприятно. Словно шли по покойникам на поле боя, не разбирая, куда стать – на чужую ли конечность, на противника или союзника, сломанные копья или чавкающую от пролитой крови гнилую землю. Копыта испуганной лошади, не слишком-то радостно следовавшей за хозяевами, то звонко стучали о обожжённую, будто каменную поверхность, то увязали в липком сером пепле. Хоть с безветрием повезло – стоило подняться малейшему ветерку, и нечто вроде реттонских песчаных бурь из пепла им было бы обеспечено. Илиан по сторонам не смотрел и с коня поначалу не слазил. Когда пересекли черту того, что ранее называлось лесом, и углубились в безжизненную пустыню пепла и торчавших из-под него обломков некогда необъятных вековых деревьев, Сильнейший спешился и дальше пошёл пешком, внимательно вглядываясь в клубы стоявшего в воздухе густого тумана. Даже с несколькими колдовскими светлячками дорога оказалась непростой: бурелом на пути больше не стоял, но и направления теперь различить не удавалось. Как оказалось, господин Иннар высматривал вовсе не направление. Туман внезапно расступился, открывая им обожжённые стволы деревьев, причудливо сплетшихся воедино. Лишенные листвы, они особенно напоминали природную арку, которую, однако, они легко бы пропустили, если бы господин Иннар не выжег всё дотла. Вместе с ловушками, очевидно, которые щедро устилали лесную тропу. - Врата, - негромко просветил Илиан телохранителя. За обожжённой аркой виднелись первые сохранившиеся стволы деревьев – здесь колдовское пламя Сильнейшего уже явно ослабло, а чуть дальше – развеялось вовсе, потому что Дагборн различил блеск ненавистных тект за сохранившимся буреломом. Ближе к югу лес разростался вновь, так что, вероятно, не всю растительность истребил последний из Иннаров на пути к цели. Даже и живность сохранилась: у самых врат полулежал, откинувшись на хитросплетение обугленных корней, один из альдских защитников. Приглядевшись, Дагборн различил сложную вязь рун на обгоревшей мантии – похоже, одному из магов шестого круга удалось-таки уцелеть. Илиан размышлениями не терзался: присел на корточки рядом с бесчувственным альдом, поднес откупоренную флягу к обожженным губам. Проследил, чтобы тот сделал несколько первых живительных глотков. - Асса Морран... – прохрипел маг, едва приоткрыв замутненные болью глаза. – За... что?.. Чем... мы провинились, асса... Дагборн припомнил, что «асса» - это нечто вроде мастера или хозяина, но кто или что такое Морран, всё равно не понимал. - Назови имя. Илиан провел ладонью по перепачканному копотью лицу мага, и тот слабо выдохнул, принимая временное облегчение: господин Иннар снял не только боль, но и заживил особенно неприятный ожог на щеке. - Вы... меня не помните, асса... Кей Лорриэн... - Докажи свою верность, Кей Лорриэн. Открой врата земли. Альдский маг пошевелился, с трудом сел на выжженной земле. Дагборн наблюдал за странным диалогом молча. Господин Иннар, верно, блефовал, оборачивая бред раненого противника в свою пользу. Вот только противник не казался ни ушибленным на голову, ни умирающим. Под кожей неприятно закололо. - Врата... надо оживить, чтобы... Илиан кивнул Дагборну, и телохранитель молча шагнул к раненому магу, придержав его за локоть. Альд брезгливо и с непониманием отшатнулся, глянув на стонгардского воина, но ни слова возражения не выказал, ожидая распоряжений от Сильнейшего. Илиан протянул руку, коснулся мёртвых врат земли, прикрывая глаза. - Дерево... погибло, - прошипел на альдском маг, - врата не открыть, если... Назвавшийся Кеем Лорриэном запнулся, глядя, как на глазах распрямляется ствол, питаясь соками из пробужденной земли, как выстреливают на окрепших ветвях враз набухшие почки, и как медленно раскрывается ядовито-зелёная листва. Яркая зелень смотрелась столь неправильно ранней весной, среди выжженной пустыни серого пепла, что Дагборн невольно скривился. При всей его привычности к темному колдовству, времена, когда господин Иннар ломал законы природы и Мира в угоду сиюминутным нуждам, каждый раз царапали равнодушного к магии телохранителя. Когда с ветвей посыпались лепестки цветов, слишком быстро сменившихся буйной зеленью, альдский маг очнулся. - Асса, вы же велели... охранять последнее из сердец... - План изменился. Пусть стонгардский маг забирает сердце земли. Пусть создаст амулет. И тогда я приду за ним. - Это риск, асса Морран... Дагборн слушал молча. Верно, что господин Иннар применил магию разума, подчиняя сознание альдского мага, однако почему нелюдь упорно звал его чужим именем? - Не заставляй меня ждать на пороге. Кей Лорриэн замер в нерешимости, затем высвободился из крепких рук Дагборна и положил обе ладони на цветущие ветви. Кажется, под прекрасными букетами зелёных листьев прятались шипы: из-под рук альдского мага заструились ручейки тёмной крови, стекли по зелёной арке вниз, капая на сухую, укрытую серым пеплом землю. Альд прошипел заклинание, призывая врата открыться, и тотчас перед самым его лицом вспыхнула коричнево-желтая пелена – зыбкая и густая, словно кисель. Загудело напряжение колдовского поля, блеснула гладкая поверхность оживших врат, отражая мутные очертания незваных гостей. - Спрячься до моего возвращения, - сквозь зубы процедил Илиан, не глядя на Дагборна. Взмахом кинжала рассек обе ладони поочередно, не отрывая глаз от чужих врат. – Я не знаю, сколько пробуду внутри. Кей Лорриэн вдруг вгляделся в лицо Сильнейшего, словно не доверяя себе, и вскрикнул – слишком поздно. Стонгардский маг оказался сильнее и быстрее – ухватив Кея за рассеченные ладони и мигом переплетя их пальцы, Илиан толкнул альда прямо в объятия врат – спиной вперёд. И сгинул вместе с ним. Свечение погасло. Дагборн вздохнул, не размыкая губ, и присел прямо на гору пепла у корней живой арки. Господин Иннар проделывал этот трюк не в первый раз – помнится, у врат царства огня они с мастером Левентом тоже смешали кровь на ладонях, и ошский Сильнейший первым шагнул во врата, открывая проход, а Илиан пошёл за ним, как на привязи. Внутри, как потом признавались маги, оказалось жарко, душно и убийственно, и оба выжили лишь потому, что не размыкали рук. Кровь мастера Левент послужила залогом для духов огня – и Илиан получил своё сокровище. Как, верно, получит его и теперь. Дагборн верил в подопечного. Прочие маги, каких он встречал в жизни, оказывались людьми – или нелюдями – разумными, рассудительными и в пасть к Тёмному без приглашения не лезли, в отличие от стонгардского Сильнейшего. Илиан отличался напором и беззаветной верой в то, что ему дозволено больше, чем остальным. Откуда в стонгардском самородке нашлось столько самоуверенности, телохранитель не знал – но охотно признавал за подопечным право на некоторую снисходительность. Где не спасала магия, спасала непробиваемая вера в победу и упрямство, которым Дагборн не знал равных. А ещё – молодость и физическая сила, что среди магов оказалось редкостью. Кроме Илиана, единственный маг, которого телохранитель мог бы уважать согласно стонгардским понятиям, был Мартин. Но проклятый харчевник из Кристара украл у него женщину, которая ещё долгие годы являлась Дагборну во сне, тревожа поцарапанное сердце, а потому особого расположения к толстому магу бывший легионер всё равно не испытывал. Вздохнув, телохранитель занялся насущным: отвёл коня в нетронутый колдовским пламенем лес, где тот даже нашёл себе первую весеннюю траву на пропитание; привязал к дереву, чтобы не отходил далеко. Сумки Дагборн перебрал, устроив лишь один лежак для себя, который легко сворачивался в случае опасности; остальное же привёл в полную готовность – когда бы ни появился господин Иннар, они смогут тут же отправиться обратно. Первые сутки ожидания прошли спокойно, так что телохранитель даже заскучал. К чтению бывший легионер относился равнодушно, а потому коротал время за упражнениями с мечом и исследованием окружавшей местности – или того, что от неё осталось. На вторые сутки резко похолодало – никак, последние заморозки перед неизбежным потеплением – и Дагборн озаботился костром. Скрываться он и не думал – всё равно те, кому надо, его найдут. Кроме врат царства земли, больше ничего примечательного в здешних буреломах не находилось. Да и буреломов, как таковых, не осталось тоже. На утро третьего дня началось неладное. В мертвенной тишине выжженной пустыни с чёрными обломками непрогоревших деревьев внезапно стало неспокойно: поднялся легкий ветер, вздыбивший в воздух клубы серого пепла, в мутной туманной дымке на видимом горизонте Дагборну почудилось движение. Телохранитель тревожно поглядывал на врата, но те оставались недвижимыми. Что, как Сильнейший там на месяцы засел? Спрячься, ага... спрячешься тут, стараниями дражайшего господина Иннара... Бывший легионер не поленился и отошёл в сильно поредевшую чащу за вратами, чтобы залезть на первое из уцелевших деревьев. И с возвышения разглядел клубы вздымаемого пепла на горизонте – и пока ещё крошечные фигуры мчащих к вратам всадников. Телохранитель спрыгнул наземь и нерешительно глянул на грустного коня, который за два дня ожидания съел всю скудную травку в округе. На таком далеко не уедешь, да и бросать врата? - Вы бы поторопились, господин Иннар, - напряжённо позвал Дагборн, вернувшись к увядающей арке: ненадолго хватило колдовского цветения. – За нами, кажется, пришли. Сказал, не рассчитывая на отклик. И тотчас отпрянул, когда врата плеснули коричневым маревом, с рёвом выплёвывая клубок человеческих – или нечеловеческих – тел. Невнятные стоны и хриплое дыхание сопровождали копошение на укрытой пеплом земле, и Дагборн наконец очнулся, бросившись к пришельцам из царства земли. Альдский маг уже не стонал – хрипел, прикрыв алые глаза и бессильно раскинувшись на истерзанной земле. От него никак не мог отцепиться тот, в ком телохранитель не сразу опознал Сильнейшего унтерхолдской гильдии, Илиана Иннара. - Господин Иннар, - поражённо выдохнул Дагборн, осторожно переворачивая подопечного на спину. Голова стонгардского мага безвольно дёрнулась назад, и телохранитель очень медленно приподнял его за плечи, усаживая на земле. Духи земли повеселились на славу: если альдского мага они почти не тронули, и силу из него, вероятно, выпил сам Илиан, чтобы продержаться в чужом царстве, то с господином Иннаром обошлись, как с нежеланным и ненавистным захватчиком – кем, собственно, стонгардец и являлся. Роскошный тёмный плащ с меховым подбоем изорвался в клочья, тело молодого мага казалось странно изломанным, на измазанном грязью и копотью лице красовались синяки и кровоподтеки. А в тяжело вздымавшейся груди светился, просвечивая плоть насквозь, коричневато-желтый сгусток добытого артефакта. - Сейчас, сейчас, - пробормотал Дагборн, бережно усаживая подопечного у сброшенных в стороне походных мешков. Торопливо отстегнул от пояса флягу, зубами вырывая затычку. Поднёс к запекшимся, распухшим губам. – Всего глоток, господин Иннар. Собственно, глоток во фляге и оставался – с припасами они не рассчитали, а единственное озерцо, как разведал Дагборн, находилось далеко отсюда, в лесной чаще. Кадык с трудом дернулся, Илиан закашлялся и открыл ясные голубые глаза. Ни капли знакомой чернильной синевы в них Дагборн не заметил, но радоваться ли этому – не знал. - Крис... талл... Телохранитель поспешно выхватил из сумок нужный мешочек, дернул шнуровку, доставая запасной кристалл. Вложил в слабую ладонь Сильнейшего, накрывая своей рукой, сжал безвольные пальцы. - К груди... Дагборн выполнил, прижимая их скрещенные руки к яркому свечению под рубашкой Илиана. Разбитые губы дёрнулись, шепча неслышные слова, по лицу пробежала тень, голубые глаза потемнели – и тотчас посветлели вновь, когда сердце земли нехотя полилось в магическую клетку. Дождавшись, чтобы весь режущий свет перетёк в кристалл, Дагборн сам убрал его обратно в мешочек, повесил на шею Сильнейшему, спрятал под лохмотьями разодранной рубашки. - Господин Иннар, - напряженно позвал он, вскидывая голову. Глухой топот вдалеке слышался теперь явственно, альдские всадники приближались – а у него на руках израненный маг, который и сидеть-то сам не в состоянии. – Бежать нам надо. Вдвоем на лошади далеко не уйдем, надо отступать в лес, там всадники не пройдут. Вещи оставляем. Вставайте, я помогу. Обопритесь на меня... вот так... Дагборн умолк, когда ответом стал смех. Плохой, дурной смех – господин Иннар смеялся с закрытыми глазами, скалясь в тяжёлое небо безумной улыбкой. Смеялся и никак не мог остановиться, даже когда телохранитель сам вздернул его на ноги и перекинул руку себе за шею. - Господин Иннар, остановитесь, - хмурясь, попросил Дагборн. – Сил у вас мало, не до смеха, право. Соберитесь, ну? - Все четыре сердца, - по-прежнему трясясь от смеха, тихо выдохнул Сильнейший. – Никто до меня... всего один шаг... все у меня... ещё один шаг... - Господин Иннар! – встряхнул подопечного Дагборн. Тот клацнул зубами от неожиданности и умолк, а у телохранителя отлегло от сердца: на его памяти даже столь кратких припадков у Сильнейшего не случалось. Ушибленный на голову маг с неограниченной силой мог стать бедой всему Миру. – Бежать надо, говорю! За нами уже пришли! Только теперь Илиан медленно поднял веки. Вгляделся, видимо напрягаясь, в марево на горизонте, откуда всё громче слышался топот копыт и пока ещё приглушенные злые окрики – всадники ещё не достигли бывшего лесного предела, но уже видели, как наследил здесь чужой маг. - Не успеем, - озвучил очевидное Илиан, тяжело наваливаясь на Дагборна. Телохранитель и сам так думал, но в лесу у них оставался хотя бы крошечный, но шанс. А здесь... - В плен вам нельзя, господин Иннар, - предупредил Дагборн. О том, что творят нелюди с пленными, ему ещё иммун Сибранд рассказывал. – Но и умирать – тоже. - Я пуст, - выдохнул Илиан, едва удерживаясь на ногах. – Всё выплеснул там, внутри... и этого выпил до дна – ни капли не оставил... вырвал магическую искру с корнем... Мне восстановиться надо... хоть что-нибудь, Дагборн... любая живая стихия... Телохранитель мрачно огляделся. На час пути вокруг – лишь выжженная пустыня. Мертвая земля не откликалась, живого огня не было тоже, вода... до воды они могли и успеть. - Там, - торопливо заговорил Дагборн, дёрнув вскрикнувшего Илиана в сторону леса. – Озеро. Замерзло, верно, но прорубить путь к воде я смогу. Ну же... Илиан вскрикнул вновь, помотал головой, зажмурившись от боли. Судя по перекошенной осанке - переломаны рёбра. Телохранитель глянул на поднимавшегося альдского мага, на уже различимых всадников, ринувшихся прямиком через остатки бурелома – и понял, что не успеет. Даже до озера – не успеет... Проклятье, если бы в нём плескалась хоть капля столь необходимой Сильнейшему магии! Но – увы. Всё внутри перегорело точно так же, как и пустыня вокруг – в день, когда Илиан вырвал из него злого духа. Осторожно опустив господина Иннара обратно на походные мешки, Дагборн выхватил арбалет из-за плеча, взвёл и спустил – почти не целясь. Первый всадник влажно хлюпнул, вылетая из седла, и рухнул под ноги летевшему позади. Конь резко встал на дыбы, сбрасывая седока, но остальные даже не замедлили шага. - Брось! – различил Дагборн. Альдское шипение телохранитель по-прежнему различал с трудом, но приказ расстаться с оружием всё же понял. – Брось, сохрани жизнь! Значит, велели брать живьем. - Ненавижу... – прошипел альдский маг за спиной, приподнявшись на колено. Его сильно шатало, он по-прежнему не мог встать на ноги, но был, без сомнения, вне смертельной опасности. – Выпил... лишил искры... - Великий Дух! – выдохнул Дагборн, вскидывая голову к тяжёлому небу. Арбалет он уже бросил, зато выхватил меч, готовясь к бою. – Помоги их забрать побольше! И широко раскрыл глаза, глядя на падающие с неба снежинки. Кажется, последний снег в этом безумном году. Ещё и ветер, как назло, поднялся, вздымая вверх пепел, от чего казалось, что снега в воздухе очень, очень много... Альдские всадники, против ожиданий, стрелять с расстояния не стали. Окружили их полукругом, нацелив взведенные арбалеты в стонгардцев, и Дагборн даже разглядел каждого: и верно, целый отряд, десять воинов, включая того, с гарнизона, который всё приглядывался к «прекрасной альде». И маг. Как там говорил господин Иннар – в гарнизоне его учуяли маги четвертого круга?.. - Брось оружие! – на сильно искаженном стонгардском прошипел маг. – На колени! Оставлю жизнь! - Убейте его, - подал голос Кей Лорриэн за спиной Дагборна. – Вам нужен этот, - кивнул он в сторону Илиана. – У него – сердце земли. Дагборн сглотнул, глядя, как после секундного размышления маг гарнизона кивает воинам: и впрямь, с двумя пленниками возни больше, да и слово старшего мага имело свой вес. Пружины нескольких арбалетов неприятно загудели – и металлические болты зависли в воздухе, так и не достигнув цели. За спиной вновь раздался тихий истерический смех. Дагборн обернулся. - Воздух, - пояснил с широкой улыбкой сумасшедшего Илиан, подставляя лицо живительным струям поднявшегося ветра. – Моя стихия. Воздух... Снежные хлопья ложились на плечи стонгардского мага, оседали в спутанных темных волосах, скользили по избитому лицу, превращаясь в серебряные нити. Кожа господина Иннара уже светилась от прилившей к нему энергии стихии – и тем тусклее становились лица замерших в причудливых позах альдских воинов. - Зря, - окрепшим голосом осудил Илиан, обращаясь к Кею Лорриэну. – Ты же видел, на что я способен. Ты почти понял, кто я. Отчего не велел им стрелять на поражение? Альдский маг глянул на своего пленителя с отчаянной злобой, но не отозвался: напряжённо слушал. Едва ли беспощадный враг беседовал бы с ним, растрачивая последние силы, без веской на то причины. - Передай асса Моррану, что я желаю встречи с ним. Давно пора. Кей Лорриэн открыл рот, но по секундном размышлении – закрыл, словно поймал важную мысль. Кивнул коротко – понял, мол. Илиан глубоко вдохнул, протягивая руку перед собой. С видимым трудом, смежив веки, выговорил скороговорку колдовской формулы. Нехотя, подчиняясь магии седьмого круга, распахнулся тёмный портал. Сильнейший раскрыл ладонь, принимая оседавшую с неба снежинку, крепко сжал пальцы – и шагнул внутрь, увлекая телохранителя следом. Дагборн обернулся лишь раз – увидеть, как тает весенний снег на сером пепле, и как ветер срывает съежившуюся листву с уже окончательно мёртвых врат – прежде чем прыгнуть следом. «Нашумели» - не то слово, господин Иннар. *** «Ты понимаешь, что сейчас без сознания? Как же ты пробрался ко мне в голову?» «Не знаю. Наверное, ты – единственный близкий человек, кого я знаю достаточно, чтобы... Послушай. Ты же видела... я показал всё... ты видела. Скажи... что я сделал не так?» Темнота, боль, острое чувство вины. Волны, на которых покачивается разбитое, чужое тело. Закрыл ли он портал? Всё будто в тумане... «А что тебе самому кажется неправильным?» «Стихии стонут... кровь льется... много крови. Я устал... пробиваться с боем. Но я даже не пытаюсь... договориться?.. Я вижу перед собой только врагов. Убил бруттских магов, а они лишь защищали свои врата. Я вырезал два альдских отряда, лишил колдовской искры мага шестого круга... ты же знаешь, это больно и... жить после этого не хочется. Как отрезать половину тела. Я точно что-то делаю не так... и не могу... ни свернуть, ни переиграть...» «Это война, Илиан. Они бы поступили с тобой так же». Велена всегда отличалась на редкость трезвым рассудком. То, чего ему сейчас отчаянно не хватало. Сознание уплывало, дробилось, исчезало под чужой волей. Тёмное внутри накатывало раз за разом, исподволь ломая внутренний стержень и ясность ума – так же, как мягко и беспощадно морские волны стачивают камень. «Сражения... бывают разными. Я... точно иду не тем путем. Не понимаю. Я вроде достиг, чего хотел. Взял, что собирался. Почему гложет ощущение, что я взял не то и не там? Почему мне кажется, что меня там вообще... не должно было быть? Слишком топорно... слишком шумно... слишком кроваво... Я убил не только людей – я убил землю... саму стихию, перед тем как ступить в её царство. И потрепали меня там заслуженно... Скажи… скажи мне... потому что я не понимаю, в чем ошибся... где свернул не туда...» Краткое молчание, пока сестра собиралась с мыслями. «Ты идёшь вперёд с ненавистью, Илиан, злым упорством, а это первый и последний шаг в пропасть. Помнишь, как иммун Сибранд говорил? Настоящий воин сражается не потому, что ненавидит то, что перед ним. Он сражается потому, что любит то, что позади». Сибранд... отец... Невесомое тело вдруг подкинуло вверх – словно из глубины обратно к поверхности. Свежий воздух... запах трав... Да, он совершенно точно закрыл портал – даже в полубессознательном состоянии, даже с закрытыми глазами. Он всё сделал правильно. Но куда же он открыл портал? Недалеко, не сумел бы далеко. Ближайшее хорошо знакомое место... Северная крепость? Кристар?.. «Я... уже не знаю, кого люблю... так устал... все одинаковы... кровь кричит... убитые... кровь кипит... всё чаще сдаюсь... тому, что внутри...» «Илиан!» Голос сестры тревожен, значит, он и в самом деле плох – или говорит совсем уж бессвязно. Даже беседуя языком сердца, где слов не требовалось, он терял собственные мысли. «Слушай меня. Не исчезай, слушай! Ты любишь свою невесту. Семью. Человеческий род. Сам мне так говорил! Так и сказал – жизнь отдам. Если потребуется – хоть сегодня. По любви отдам. Люди ужасны, но могут стать прекрасными – и становятся. Альды ужасны – но измениться не могут. Помнишь?..» «Что, если я... ошибался? Полуальды ведь – они как люди... мастер Бруно из гильдии – он человек внутри. Я мог бы беседовать с ним языком сердца – он устроен так же, как мы. Некоторых... впрочем... не могу». «Важны не они – ты! Ты – любишь? Есть в твоем сердце любовь? Не борись против того, что ненавидишь – борись за то, что любишь!» Слепящий луч света – прямо в глаза. Глоток живительного воздуха. Ещё глоток. «Я люблю тебя, Велена». Тяжесть артефакта на груди. Сорвать, выбросить бы чужую стихию. Какой жуткой ценой далась... «Обещай, что будешь откликаться всегда. Не бросай меня. Так мало... тех, кто понимает...» «Илиан, возлюбленный брат мой! Их больше, чем ты думаешь. А ещё больше – тех, кто любит, не понимая». «Обещай...» «Всегда, брат мой.» Тяжёлый стон, круговорот лиц и мест, событий и времён. Мутные пятна перед глазами. Искажённые голоса. - Сюда! Очнулся, похоже. - Хвала Духу! Тёплые, сухие губы на щеке, лбу, маленькие ладони, скользящие по лицу. Крепкие пальцы переплелись с его – безвольными, слабыми. - Илиан! Пробудился. Сынок... сыночек... Медленно, преодолевая вязкую слабость, Сильнейший поднял веки. Мутное пятно в отдалении оказалось Дагборном; телохранитель казался изможденным и встревоженным, но смотрел на него с явным облегчением. Поцелуи оказались материнскими, тёплыми и ласковыми, от которых хотелось не то улыбаться, не то плакать. Деметра Иннара заметила его пробуждение, прижалась щекой к щеке, шепча на бруттском нечто бессвязное и отчего-то такое важное. Отец крепче сжал их переплетенные пальцы и поднес сцепленные ладони ко лбу, не отрывая пристального взгляда от сына. Илиан открыл и закрыл рот, потому что наружу, из пересохшего горла, не вырвалось даже хрипа. Это надо же! Из всех мест в Мире – он выбрал то, куда поклялся никогда без надобности не возвращаться. Память о месте рождения оказалась самой сильной – даже слабеющий, теряющий сознание маг седьмого круга не ошибся с направлением и, похоже, даже не промахнулся. Кажется, Велена снова оказалась права. Были люди, которые и понимали, и любили. Даже не принимая его путь и выбор. Медленно, очень медленно Илиан сжал непослушные пальцы, ощущая крепкую ладонь отца. Растянул бескровные губы в ответ на улыбку матери. Вытолкнул из непослушного горла: - Я здесь... И снова провалился в спасительную темноту.