Когда тают льды: Сердце Иннара

В харчевню их впустила Нэнна. Растирая опухшие красные глаза смятым платком, служанка дождалась, чтобы оба зашли, затем плотно задвинула тяжёлый засов и поспешила прочь, молча указав рукой на верхние комнаты. Дагборн шёл следом за Сильнейшим и поразился нетвёрдой поступи господина Иннара. Илиан шатался, будто корабль в шторм, и крепко держался дрожащими пальцами за широкие перила деревянной лестницы. В коридоре их встретил Самир, переносящий ворох вещей из одной спальни в другую, шмыгнул носом, кивая на хозяйские покои. Илиан вошёл первым. Из просторной комнаты вынесли широкое супружеское ложе, так что места теперь хватало и тем, кто сидел внутри, и вновь прибывшим. И ровной, гладкой скамье, на которой стоял богато отделанный, выстланный пурпурной тканью гроб. Илиан пошатнулся, зажал рукой рот, дикими глазами глянув на ту, которая лежала внутри. Шагнул ближе, не видя окружающих. Дагборн зашёл с другой стороны, держась в стороне, закусил губу, чтобы не издать ни звука. Велена оказалась чудо, как хороша: совсем как в тот день, тринадцать зим назад, когда они впервые повстречались. На расслабленном лице виднелись ссадины и ловко замаскированные кровоподтеки, но распущенные смоляные волосы скрывали следы недавнего сражения, укрывая плечи сикирийской колдуньи шёлковым плащом. В руках не оказалось ни оружия, ни артефактов: за годы службы Велена не пользовалась ничем, кроме магии, полагаясь лишь на собственные силы – и на поддержку верного ящера. - Как? – хрипло, невнятно выдохнул в ладонь Сильнейший. – Как?.. Дагборн с трудом оторвал взгляд от покойной, оглядывая сидящих. Мартин с сыном сидели на одной лавке; на другой – сидели в безмолвии духовник и боевой маг. У Стефана оказались перевязаны руки – по локоть – и распухшая нога покоилась в лубяном мотке, а лицо было разукрашено так, что Дагборн не сразу его и узнал. Сикирийский маг выглядел так, будто его на полном ходу сбросили со спины летучего ящера и как следует потоптались внизу, по уже бездыханному телу. И тем не менее, Стефан выжил. А Велена, на которой бывший легионер не увидел ни одного заметного повреждения – нет. - Альды напали сразу после заката, - проговорил отец Кристофер, тяжело, цепляясь руками за посох, с которым, по старости, уже не расставался. – Мартин их почувствовал лишь в последний миг: пришли через портал. Такое множество, Великий Дух... морская и воздушная флотилия. Рассчитывали стереть город в порошок походя, не задерживаясь... - Через портал?.. – хрипло, неверяще выдохнул Илиан. – Как же... Дагборн понимал замешательство Сильнейшего: сам господин Иннар с трудом, но мог бы перебросить нескольких людей. Возможно, поднапрягшись, сумел бы и крылатых ящеров – на пределе сил. Но две флотилии... несколько воздушных и морских кораблей с командой?.. - Мартин говорит, ни один маг сам не сумел бы в одиночку провернуть такое. И единственный раз, когда он наблюдал подобное – в Унтерхолде, четверть века назад, когда стараниями Деметры Иннары и её фальшивых союзников был создан амулет стихий... или, точнее, амулет Тёмного... Илиан неосознанно вскинул руки, запуская пальцы в спутанные волосы, со стоном выдохнул, остервенело затряс головой. - Значит, после обряда... в ту самую минуту, как получил амулет и вернулся обратно – он открыл проход уже готовым к бою кораблям... Он был здесь? – резко оторвав ладони от лица, потребовал Сильнейший. – Фалагар Морран – он был здесь? Пожалуй, теперь сидевшие в комнате встрепенулись – настолько, насколько это оказалось возможным, учитывая тишину в покоях. - Фалагар Морран? – переспросил, выпрямляясь, духовник. – Создатель свитка времени? Его рук дело? Илиан закусил губу, скрывая болезненную гримасу, отвернулся на миг или два, пытаясь совладать с лицом. Таким его ещё Дагборн не видел: раненым, словно больным. Господина Иннара будто ударили в самое сердце; он даже грудь потёр, растирая судорожно сведенные мышцы. - Да, - тяжело проронил Сильнейший, вновь поворачиваясь к присутствующим. – Я расскажу... после. Так он не явился сюда? - Нет, - ровно отозвался Мартин. – Я бы почувствовал. Это оказался первый раз, когда Дагборн услышал его голос. И поразился тому, насколько спокойным – запредельно спокойным – тот оказался. Бывший легионер и сам не знал, чего ожидал от кристарского мага – надрыва, боли, гнева, ярости, горечи? Впрочем, нет, всё не то, не так... Что должен чувствовать мужчина, потерявший обожаемую супругу? Мать его ребёнка? Верную напарницу, спутницу жизни, смысл и радость каждого дня... Дагборн вздрогнул. Илиан протянул руку, тяжело опёрся на край деревянного гроба, вперив немигающий взгляд в мёртвую сестру. - И... как... вы... - Иммун Сибранд отправил летучий отряд накануне, - заговорил Стефан, ощутимо пришепётывая: не то выбили зуб, не то разбитые губы не позволяли тщательно выговаривать слова. – Сказал: чуйка у него. Пусть, мол, побудут денёк-другой, в патруле пригодятся. Всё же войска у ло-хельмского перехода уже почти собраны, воздушная флотилия на днях подойдёт. Крылатых всадников в Кристаре даже разместить не успели: прилетели в обед, а к вечеру Мартин сказал – колдовское поле неспокойно, и велел им ещё раз осмотреть округу. Командование ими Велена приняла – она всё же тут каждый воздушный поток знает. Велена... собиралась наутро лететь в северную крепость, сменить меня. Я прилетел заранее – хотел эту седмицу провести в городе, отдохнуть. Примипил крепости распорядился, чтобы я тоже отправился на горный перевал к войскам, вот я и... - Велена повела их в море? – глухо спросил Илиан. - Да. Сказала – со спины не ударят, там горные хребты, а вдоль побережья, кроме фермерских наделов, ничего привлекательного альды не найдут. Значит – с моря. Я был на берегу, никто ведь не ожидал нападения... а потом – яркая вспышка, и десятки кораблей на воде и в воздухе... - Они сбросили жидкий огонь, - так же спокойно, но отчётливо, так, что в комнате стало ещё тише, проронил Мартин. – Взрывная смесь. Порт вспыхнул, как факел. Из шести крылатых всадников – сгорели трое, прямо в воздухе, вместе с ящерами. Я даже помешать не успел – только увидел колдовским взором, только и успел – из харчевни выскочить. - И тут же накрыл город щитом, - едва шевеля разбитыми губами, перебил Стефан. – Там, на кораблях, были маги. А у нас из высшего круга – только Мартин. Все потоки к нему потекли, даже я ощутил... но не достали. А может, не успели: Велена с тремя крылатыми всадниками успели в небе порезвиться. Дед воздушные суда жуть как не любит: огонь из пасти так и лил, не иссякал... подпалил три корабля, а я уж подоспел – не дал альдским магам на борту заглушить пожар. Там никого выше четвертого круга не оказалось – силы почти равны были, я почти справился... - Почти? – хрипло, без интереса уточнил Илиан. - Подстрелили, - ёмко пояснил Стефан. – Не меня – ящерку. Моя красавица Рацаэнна камнем рухнула с небес, пришлось наспех в полёте ремни отстёгивать и падать, уж куда придётся – иначе с собой бы утянула, на дно. Рацаэнна выплыла потом, но летать ещё, по словам отца Кристофера, не скоро сможет – грудину пробили копьём, проклятые убл... - А ты что же? - Я рухнул на палубу морского корабля, - красноречиво указал на сломанную ногу Стефан. – И, верно, там бы меня и добили – но на судне оказался их предводитель, в колдовской мантии, но без искры. Потухший маг... такое бывает? Кто-то из альдских воинов обратился к нему, назвал асса Кей Лорриэном. Илиан резко выпрямился, сжал лежавшую на крышке гроба руку в кулак, впервые оторвал взгляд от сестры. - Как?.. - Асса Кей Лорриэн, - повторил Стефан. – Меня уже основательно избили, так что я даже не сопротивлялся: он ухватил меня за ворот и, кажется, попытался не то вытянуть колдовскую искру, не то погасить её. У меня дёрнулось внутри, но там же и осталось: не хватило, видимо, у потухшего мага умений или силы артефакта – уж не знаю, чем пользовался. И не узнаю уже, потому что сразу после того – сверху полился огонь, спрыгнула наша... доблестная... – сикирийский маг закашлялся, кивнул через силу на бездыханную свидетельницу и героиню повествования. – Я-то на ногах уже не стоял, сам бы к ним с Дедом не запрыгнул. Велена... в одиночку... словно сама обратилась в огненную стихию... Я ни разу не видел, чтобы колдовали столь быстро, беспощадно, сменяя одно заклинание другим на уровне мысли, зачатка мысли... Для четвёртого круга – невероятно. Она перебила всех, Сильнейший. А последним – убила того недомага, Кея Лорриэна. Ещё проронила что-то вроде, мол, то и дело приходится за вами, стонгардцами, хвосты подчищать. То за иммуном Сибрандом недобитого Дейруина, то вот за тобой, Сильнейший... И что излишнее сострадание к врагу до добра не доводит. Мол, яблоко от яблони... Ещё сказала этому, потухшему магу: «...но ты-то никак не покойный эйохан Аркуэнон Дейруин. Тебя зачем сюда послали? Смертью смыть позор?». Наша Велена может быть жестокой, господин Иннар. Но в битве методов выбирать не приходится... - А потом наши защитники отступили, - тяжело проронил отец Кристофер, когда замолчал сикирийский маг, уставший за время повествования. – И Мартин, пользуясь тем, что колдунов на судах почти не осталось, поднял море. Илиан обернулся на неподвижного кристарского мага. Мартин сидел, бездумно поглаживая плечо прильнувшего к нему сына, и не отрывал взгляда от жены. - Гигантские волны поглотили корабли – и утянули их на дно. Кристар едва не накрыло тоже – но благодаря защите, вода обошла нижний город. Когда всплыли остовы, живых мы там уже не нашли. - Как она умерла?! – не выдержал Илиан, когда в комнате вновь стало тихо. – Если вы победили, тогда почему?! Проклятье, почему?! Дагборн отступил на шаг, оглядел присутствующих. На лицах читалось то же выражение, что и у горожан – суровое, досадное, болезненное, яростное и непонимающее... - Именно поэтому, Сильнейший. Другого объяснения я пока не нахожу. Мартин отпустил сына, медленно поднялся с лавки. Райко тотчас перешёл к отцу Кристоферу, позволил тому ласково погладить себя по плечу. Растерянный, с красными глазами, отрок держался достойно – но утешения всё равно искал. В отсутствие отца – у духовника, которого по праву считал едва ли не родным дедом. - Дед отнёс нас к утёсу, - тихо подтвердил Стефан. – Она ещё в полёте схватилась за сердце. Только теребила меня, говорила не спать, шутила ещё, что тяжёлый, нарастил себе жировые запасы, придерживала за ремень… а потом – вскрикнула, отпустила… Дед словно почуял – по дуге спустился, ни одному из нас упасть не дал... - Проклятье? – не поверил Илиан. – Но... я же проверял... я видел! Её энергии – хватило бы ещё года на два, не меньше! Ещё два года – у нас были! А теперь, когда я знаю, где искать того, кто создал свиток времени, я бы мог... мы бы... успели, мы бы успели... тот, кто наложил проклятье – может и снять... Мартин терпеливо ждал, пока господин Иннар не запутается в словах и не захлебнется собственной бессильной яростью. Подождал для верности ещё несколько мгновений, пережидая шумное, клокочущее дыхание Сильнейшего. Скатившихся по щекам злых слёз никто в комнате старательно не заметил. - Идём, - так же спокойно, не повышая голоса, позвал кристарский маг. – Я покажу. - Пойду и я, - заторопился Стефан. – Поздно уже... Райко пора ложиться... да и мои заждались... - Я помогу, - бросив взгляд на подопечного и получив быстрый кивок в знак согласия, вызвался Дагборн. Сикирийский маг от помощи не отказался: тяжело опёрся о подставленное плечо, с трудом оторвался от лавки, прыгая на одной ноге. Пропустил выходящих Мартина с Илианом, посмотрел ещё раз на ту, которая спокойно лежала перед ними. Дагборн посмотрел тоже. Теперь, когда в покоях стало меньше людей, она казалась ещё тише, ещё прекраснее. Губы дрогнули. - Идём, Дагборн, - хрипло, невнятно позвал Стефан. Поднял обожжённую руку к лицу, коснулся покрасневших век. Бывший легионер узнал этот взгляд. Такими же глазами, беззаветно влюблёнными, восторженными, Стефан смотрел на Велену и тринадцать зим назад, и, верно, до того – тоже. Мелькнула странная мысль о том, что Стефан выбрал жену из Кристара – поближе к семейной чете Мартина и Велены. Чтобы хотя бы встречаться, хотя бы просто видеть... Как он там ляпнул, в их последний вечер? Про реттонскую присказку? Ветус амор нон рубиго? Старая любовь не ржавеет?.. Старая любовь не ржавеет... Нет, не так. Любовь не умирает. И это – главное. *** Мартин повёл его тихими улицами верхнего города на запад – в обход кристарских жилых уровней, на выдающийся далеко в море утёс. Статуя защитницы Кристара, освещённая факелами, оказалась чуть дальше, чем ожидал Илиан: пешком дошли не быстро. Наверх, к статуе, вела каменная лестница, у основания которой оказалась широкая скамья, скрытая придорожными кустами – безлиственными, поскольку весна в Кристар ещё не добралась. Здесь Мартин остановился, не торопясь с подъемом. - Там светло, - пояснил толстый маг, хотя понятнее Илиану не стало. – Здесь будет полегче. И первым присел на скамью, указывая на место рядом. - Что ты хотел показать? – непонимающе спросил Сильнейший, присаживаясь рядом. Даже внимательно осмотрел неприглядную картину стонгардской весны в скалистых кристарских окрестностях. Пришлось для этого воспользоваться колдовским взором, поскольку в густой темноте северной ночи он не видел даже лица Мартина. – Что? - Может, ты поймёшь лучше, - ровно отозвался кристарский маг. – Я обещал показать, как это было. Смотри. Мгновенье ушло у Сильнейшего, чтобы понять. Потом Илиан резко выпрямился, вглядываясь в почти неразличимое лицо собеседника. Мартин доверял ему самое ценное, что у него оставалось, и, верно, здесь, в темноте и вдалеке от ненужных свидетелей, кристарскому магу оказалось это сделать куда легче. Губы Илиана дрогнули, когда он осторожно протянул руку, касаясь кончиками пальцев плеча собеседника. Прикрыл глаза... Открыл. Он стоял на верхнем уровне города, глядя, как разверзается перед ним жуткая картина горящего моря. Стена огня – от воды, на котором умирали вражеские суда, до неба, откуда падали вспыхнувшие небесные корабли. Догорающий причал в порту, струи жидкого пламени – не то с бортов воздушных судов, не то из пасти мятущегося среди развернувшегося безумия огромного крылатого ящера. Заметно крупнее собратьев, Дед казался устрашающим: с отливающей красным чешуёй, зверь носился среди вражеских флотилий, не замечая ни летящих в него стрел, ни направленных колдовских ударов. В какой-то момент он промчался над палубой ещё целого корабля – и с его спины скатилась крошечная фигурка, тотчас теряясь в дыму. - Велена... – прошептал Илиан не то своими губами, не то непослушным ртом Мартина. Лишившись всадницы, ящер не стал бестолковее или безумнее. Дед наносил выверенные удары один за другим, подныривал под летящие снаряды, не отлетая от главного корабля дальше, чем позволяла крепко натянутая ментальная нить: Велена после их экспериментов стала куда искуснее в магии разума, по-своему переиначивая приобретенный после общения опыт. Несколько арбалетчиков выпустили заряды со второго утёса – добежали-таки, открыли огонь по нелюдям. Ещё один небесный всадник кувыркнулся со спины ящера, выбитый из седла пущенной стрелой, рухнув удачно, едва ли не в руки другому легионеру из крылатого отряда. Кажется, живой – блеснула искра жизни и тотчас скрылась из виду, когда перегруженный ящер по стремительной дуге ушёл вниз. Тяжело, так тяжело держать... привкус крови в носу, во рту – от безумного напряжения, от давления, от колдовских усилий... он – нет, Мартин! – держал щит над городом, позволяя последним из горожан скрыться в каменных подвалах, сбежать от жидкого огня из диковинных альдских пушек. - Велена! Отходи! Отзывай... Тяжело отлетающий от главного корабля старый ящер... Дед выдохся, едва поднимая пробитое крыло, летел рывками под двойной ношей, то и дело проваливаясь в воздушные ямы, но упорно доставлял Велену со Стефаном на берег – к ближайшему утёсу... тому, у которого сейчас сидели они. А потом стена огня перед глазами сменилась стеной воды. Мартин не церемонился, подняв северное море вместе с живущими внутри созданиями: Илиан видел колдовским взором, как мерцают мириады жизненных нитей – и как гаснут одна за другой, когда Мартин обрушивает сокрушительную мощь стихии на вражеские корабли. И падает от бессилия на тропу. Огромные ладони перед глазами, одышка, капли крови на тропе... Мартин, верно, припал на колени, рвано вдыхая колючий воздух... больно, так больно... белые пятна перед глазами... Пошатнулся, но встал вновь. Упал, снова встал. Илиан чувствовал болезненную пустоту в груди кристарского мага – отдал всё до капли, зачерпнув у собственной энергии жизни, чтобы провернуть подобное. Но боль заглушало совсем другое чувство. Нарастающее, дикое, жуткое... уже не тревога – паника, животная, бессильная, лишающая разума... Там, на утёсе, бессильно ревел, задрав жуткую морду к предрассветному небу, огромный старый ящер. - Велена! Велена, ты в порядке?! Знакомая тропа перед глазами – та самая, по которой они шли сюда, к утёсу. Мартин бежал и падал от бессилия; вставал и снова бежал, оскальзываясь, двигаясь то ползком, то шагом, то срываясь на бег... Вот и скамейка, пустая в этот час. Мимо неё, по широким плоским ступеням... оскальзываясь, выбиваясь из последних не колдовских, но обыкновенных человеческих сил... У мокрого от предрассветной влаги памятника ревел Дед, вскидывая уродливую морду к светлеющим небесам. На земле, скатившись со спины ящера, лежали двое. Стефан прислонился спиной к подножию памятника, удерживая Велену за плечи бесполезными, обгоревшими руками. Пытался и не мог сложить пальцы в колдовской жест. Шептал и не мог выдавить ни слова разбитыми губами. То и дело ронял окровавленную голову на камень, чтобы в следующий миг очнуться вновь. Бледное лицо сестры перед глазами... огромные чёрные глаза, в которых отражался не он – Мартин. Бескровные губы... прекрасное, несмотря на ожоги и ссадины, лицо... и ожидание – краткое, запредельное... жуткий взгляд человека, шагнувшего на ту сторону... Взгляд вовнутрь... - Райко... - Где болит, где? – сил совсем не осталось, но он – нет, Мартин! – стремительно втягивал в себя энергию ближайшей стихии – воды – чтобы отыскать ранение, затянуть рану, не дать, не дать, не дать закрыть глаза... Велена подняла руку – с трудом, рвано, словно дёрнувшись в предсмертной судороге – и рванула себя за ворот. Выпал, повис на толстой цепи амулет-накопитель, сверкнул алым. Следом показался символ Великого Духа на простой бечёвке. Пальцы сестры скользнули за отворот тонкой нательной рубашки, слабо сжали кожу на груди. Ощущение боли, острой, пронзительной. Сердце! Сердце?!.. У той, которая никогда не жаловалась, не болела, не... - Сердце? – не поверил и Мартин. – Погоди, я сейчас! Сейчас... Илиан с ужасом смотрел глазами кристарского мага и понимал: не выйдет. Нет такого заклинания в школе магии тела. Нельзя запустить сердце, которое уже остановилось... Мартин словно не понимал. Зачем-то пропустил короткий электрический разряд через грудь уже не дышавшей жены, припал губами к губам. Ощущение тепла, любви, жути, отрицания, ужаса... Велена забросила руку, которая ещё повиновалась, за шею мужа. Ответила на поцелуй. Кажется, ответила. Из последних сил, отдавая последний вздох. Ответила, отдавая и забирая с собой самое ценное, самое важное, самое главное. Любовь... Но Мартин ещё не понял. Снова разряд, снова дыхание, одно на двоих. Нет, уже на одного. Кристарский маг не заметил – или не захотел замечать. Разряд, выдох. С силой нажал на грудь скрещенными ладонями, раз, другой, третий... снова припал к губам... снова пропустил разряд... Стефан, удерживавший Велену, уже окончательно потерял сознание от полученных ран; небо стало ослепительно ярким, чистым, у памятника появились какие-то люди – сплошные тени в обезумевшем сознании кристарского мага. - Не надо, не смей! – страшно кричал кто-то неузнаваемым голосом. – Люблю, я люблю тебя, Велена из Оша! Ты обещала! Не надо... посмотри же, посмотри на меня... только не спи... не спи... Шум в голове, дикая, запредельная боль в груди – сильнее, чем та, которая остановила сердце Велены. Белые пятна... остывшее тело в руках... Илиан отдёрнул руку, закрыл ладонями мокрое лицо. Сознание медленно возвращалось – прочь из жуткой ночи, подальше от запредельной боли кристарского мага, потерявшего жену. Рыдал Сильнейший судорожно, рывками, всё ещё переживая остатки чужой жизни. Замотал головой, вырываясь из липких объятий самоубийственных мыслей. - Как же ты пережил это? – не отрывая ладоней от лица, со стоном выдохнул Илиан. Спросил, не подумав, на волне чужих воспоминаний – а когда очнулся, понял, что слушает тишину. Встрепенулся, резко выпрямился, оборачиваясь к Мартину. Кристарский маг запустил колдовских светлячков, без всякого выражения рассматривая, как они неровно дрожат в воздухе. Почувствовав на себе взгляд, Мартин обернулся. Взгляд зелёных глаз показался суровым, почти жёстким. Голос, впрочем, звучал ровно, даже не натянуто. - Так же, как в самый страшный день твоей жизни – переживёшь и ты. Илиан поднялся вслед за кристарским магом, растерянно обернулся на памятник. В свете колдовских светлячков он показался неожиданно большим – или это тени играли дурную шутку со зрением. - Амулет-накопитель... у Велены был амулет-накопитель? Я заметил... - Она попросила. Сказала, что ты всё равно к этому придёшь, а она не хочет расставаться с силой. Мы залили её энергию в амулет за пару дней до нападения. Сказала, что непривычно управлять магией не изнутри, а как бы снаружи. Но, как видишь, она быстро справилась. Первое испытание прошло успешно. Моя Велена всегда... была умной... Илиан сглотнул, кивнул поспешно, вновь переживая последние мгновения сестры. Взгляд... касание тёплых губ... странное, домашнее, уютное ощущение – совсем не такое, как он сам испытывал, целуя Элею... - Так ты успел понять? – прервал размышления ровный голос кристарского мага. – Или я даром показывал? Илиан прокашлялся, избавляясь от постыдной сипоты после слёз. - Надо подумать, - честно признался Сильнейший. – Возможно, кто-то попал заклинанием там, на корабле. Но... боевая магия иная, остался бы след. А следа я не заметил. - Я тоже. Илиан покачал головой, неверяще рассматривая камень под ногами. - Я вообще никакого следа не заметил. Будто сердце... просто остановилось. Губы Мартина дрогнули. - Значит, проклятье. Срок?.. - Нет! – Илиан упрямо покачал головой. – Я хорошо помню её энергетический запас. И каждый раз, переговариваясь с ней языком сердца, проверял. У нас было ещё года два, не меньше! Я не ошибся. Не понимаю... - И я – не понимаю. Она никогда не жаловалась на сердце. Оба замолчали. Последняя надежда Мартина на то, чтобы выяснить причину, видимо, пропала втуне: даже Сильнейший не сумел ни разглядеть, ни понять. - Я подумаю, - пообещал Илиан. – Я не оставлю!.. - Позже, - устало оборвал кристарский маг. – Верно, у тебя других забот полно, Сильнейший. Амулет стихий, полагаю, у Моррана? По лицу вижу, что так, про остальное – догадался. Вот и верни, пока не случилось непоправимого, иначе её жертва... иначе всё зря. А моя Велена... подождёт. Ей торопиться уже некуда. Лишь теперь в голосе Мартина прорезалось что-то... запредельное, тяжёлое... - Кто же теперь поведёт Деда в бой? – спросил, лишь бы не выносить давящее молчание вдового мага, Илиан. – Ящер с норовом. Дагборн как-то обронил, что он к этому старому мерзавцу и подступаться не хочет – сбросит, как пить дать, потом ещё сверху протопчется. А зверь в грядущей битве полезный – из всех ящеров только он и отцовский Эйр переродились и плюются чистыми стихиями. Мартин махнул рукой, обрывая собеседника. - Никто не поведёт. Он уснул. - Как? – поразился Илиан. – Он же в зимнюю спячку уже много лет не впадал, вот со дня перерождения! Как бы не окаменел с непривычки! Зимний сон для многих ящеров становится последним. Хотя... и зимой-то уже не пахнет, скоро лето доползёт и на север тоже. Куда спать-то? Вместо ответа Мартин поманил его за собой и первым ступил на широкие ступени, ведущие к памятнику. Глядя на тяжёлую, будто старческую поступь кристарского мага, Илиан вновь на миг ощутил ту дикую боль, которая пронзила его грудь там, в недрах чужой памяти. Сейчас Мартин выглядел гораздо старше своих сорока пяти зим. Придёт ли в себя? Как он там сказал?.. «Так же, как в самый страшный день твоей жизни – переживёшь и ты...» Илиан вздрогнул, когда Мартин остановился на верхней ступени, едва не влетел ему в спину. Молча, без слов, кристарский маг указал рукой на подножье постамента. Там гигантской каменной статуей свернулся чудный крылатый зверь, уткнувшись жуткой мордой в ноги мраморному изваянию в честь Велены из Оша, защитницы Кристара. Дед спал, так же крепко и непробудно, как и его прекрасная хозяйка.