Я ждала тебя

      Получив первую медицинскую помощь, а так же обильную дозу успокоительного, Эйприл поняла, что страшно проголодалась. — А, извините, — вежливо обратилась она к роботу, — мне бы очень хотелось перекусить чего-нибудь, и желательно бы переодеться. Робот внимательно посмотрел на неё глазами-окулярами: — Да, да, сейчас мы решим этот вопрос. Он отъехал на колесиках, что служили ему вместо ног, к ближайшему передатчику. Нажав кнопку, медицинский работник проговорил: — Отдел бытового обслуживания. Нам нужен робот для сопровождения и комплект одежды сорок четвёртого размера. В ответ раздался звук, похожий на морзянку, и буквально через несколько минут в комнату вошёл робот, чем-то напоминающий РБН. В руках он нёс, к радостному удивлению Эйприл, желтый комбинезон. — Но как вы это сделали? Это же моя одежда! К тому же, она совершенно новая! — Все очень просто. Техника восстановления первичной структуры волокна, цвета и фактуры. — Да, уж действительно просто, — с иронией заметила журналистка, но робот иронии не понял, поэтому продолжал доброжелательно смотреть на девушку. Как только Эйприл оделась он сказал: — ОР-03 проводит вас на кухню. Радости Эйприл не было границ. Во-первых, родная униформа грела душу и придавала сил. Во-вторых, сама мысль о встрече с РБН действовала успокаивающе, не хуже лекарств. Ощущение реальности постепенно возвращалось в голову девушки. Проводив гостью до кухни, робот удалился. Эйприл вошла, но сразу почувствовала неладное. РБН-135 был где-то в недрах кухни, гремя посудой и напевая. В глубине зала, положив голову на руки, сидел, замерев, Шредер. Эйприл дёрнуло было уйти, но природный интерес взял верх, и девушка решила подойти поближе. Шредер был пьян. В нос ударил сильный запах спиртного. Вдруг Шредер поднял голову, и его нетрезвый взгляд сфокусировался на журналистке. — А, О’Нил, сядь, посиди со мною. Внутренне собравшись, Эйприл присела за стол рядом с ниндзя. Шредер молча пододвинул ей бутылку. — Саке. Выпей. Кажется, у нас обоих был сегодня сложный день. — Да. Эйприл молча взяла бутылку в руки и отпила прямо из горла. Спиртное обожгло, на миг лишая дыхания, но потом приятным теплом разошлось в груди. Шредер был без маски и шлема. Он с улыбкой смотрел на девушку, а его брови удивленно поднялись вверх. — А пить ты умеешь. — В журналисткой среде и не такому научишься, — ответила ему Эйприл. К её удивлению, Шредер захохотал. — Что ж тебя, в таком случае, не научили там шикарным позам в постели? Эйприл покраснела: — Я не такая. Девушка замолчала, напряженно глядя в противоположную от ниндзя сторону. — Да я знаю, что не такая. Орлеанская дева О’Нил. Она, кстати, как и ты, защищала идеалы веры и чести, только она плохо закончила, её свои же и сдали. Не боишься сгореть как она? — А ты, Шредер, не боишься проиграть? Шредер внимательно посмотрел на журналистку. Он промолчал. Так в молчании они и допили алкоголь. Эйприл почувствовала, что ей крепко ударило по мозгам. (Еще бы, на голодный-то желудок). Покачиваясь, она встала из-за стола. Шредер, хоть и был пьян, держался на ногах гораздо увереннее. Когда они дошли до отсека, он просто, без обиняков, повел журналистку в свою спальню. Эйприл не сопротивлялась. Ну конечно же, спальней Шредеру служила именно комната с рисунками. Ниндзя дважды ударил в ладоши, и из стены выехала кровать. Они смотрели друг другу в глаза. Он с болью, затаенной где-то глубоко внутри, она — со смесью страха и недоверия. Но в этот миг что-то щелкнуло внутри, что-то раскрылось, и из недр, казалось, заснувших сердец, полился жар. Двое шагнули навстречу друг другу, обнажая тела и души. Она — ещё никогда не была так раскрепощена и смела перед мужчиной, он — ещё никогда так не был нежен и ласков с женщиной. Они переливали страсть друг в друга в самых неожиданных позах, смелых ласках, и когда они достигли пика, кульминации, вершины блаженства, Эйприл закричала. Это был крик счастья, крик свободы. Девушка удивилась сама себе. Разве способна она на такую страсть, разве способна так любить, так искренне желать? Эти губы, эти ласки в прикосновении сильных рук. Так хотелось зарыться пальцами в жесткие черные, как смоль, волосы, в запахе которых чудилась примесь полыни, хотелось кричать его имя, и шептать: «Ещё, ещё». Потом они долго лежали, не смея разомкнуть объятий, будто всё счастье мира заключалось сейчас в них. Его черные раскосые глаза смотрели на неё. С нежностью? С болью? С благодарностью? Что таилось в них в эту ночь? Что-то большее, чем любовь. Что-то до боли знакомое и ускользающее одновременно. Зарывшись с головой в подушки, Эйприл плакала, а Шредер гладил её по шелковым каштаново-рыжим волосам, тихо что-то шепча на неведомом языке. На утро оба они смущенно переглянулись. Словно какая-то тайна скрепила их навеки. Тайна вдруг возникшего, взорвавшегося чувства взаимной привязанности. — Как же долго я ждала тебя. — Прошептала Эйприл, глядя в глаза Саки. Обоим хотелось, чтобы утро отсрочило свое наступление, потому что с приходом нового дня пришлось бы шагнуть в мир непрекращающейся войны. Два непримиримых врага, по две стороны разных баррикад, защищая каждый свою правду.