Его желание

      Разрушитель не знал, за что хвататься. Он мог поступить точно так же, как хранитель поступил с ним. Но не был уверен, что минет другому сможет возбудить его самого. Мог выпить краски… Нет. Не хотел вновь глупо поддаться более опытному партнёру и очнуться снизу. Мог начать ласкать себя-его (побороть отвращение) и надеяться, что это заведет обоих.       — Не передумал? Я о краске.       — Гррр! Да что ты в нее так вцепился? Совсем никак без афродизиака?       — Ну, не то что бы никак. Но ответных чувств мне не удастся подарить. Я не смогу себя выразить, да и удовольствия будет в разы меньше, — с грустью сказал художник.       — Вот еще, о твоем удовольствии печься, — фыркнул Эррор и протянул руку, но так и не коснулся Инка. Не мог побороть гаптофобию. Не мог ничего сделать.       — Эм, знаешь, я чувствую себя весьма глупо, зависая голым на нитях без сексуального продолжения этой картины.       Нити уронили хранителя на пол, оставили потирать ушибы. Сам же виновник нелепой ситуации отвернулся, пылая от стыда.       — Ты в порядке? — Инк подошел почти вплотную, но не коснулся.       — Просто уйди, — тихо попросил его Эррор.       — Нет, я не уйду. По крайней мере, не сейчас, когда ты в таком состоянии, — художник задумчиво осмотрелся по сторонам, и ему пришла в голову идея. — Давай кое-что попробуем? Это не требует тесных прикосновений и не потребует от тебя больших усилий. К тому же это возбуждает и, так и быть, в этой игре «водой» будешь ты. Саль меня, сколько хочешь.       Инк обещал – никаких прикосновений. Что ж, обещание он сдержал. Но не предупредил, что роль «воды» будет весьма ограничена как в движении, так и в зрении. И без того плохо видящие глазницы черного скелета были завязаны шарфом художника. Руки, которыми он не мог никого коснуться, не испытав отвращения, связаны нитями. Сам разрушитель сидел, по-восточному сложив ноги.       Эррор уже сотый раз повторял себе: ему ничего не грозит. И в сотый раз вздрагивал от звука шагов. Вначале он не понял, что такого замыслил враг. К чему все эти унизительные приготовления? У него уже ноги затекли. Зачем художник начал подкрадываться с разных сторон и делать странные вещи?       Он обдал его шею горячим дыханием. Не успел Эррор удивиться и повернуться к Инку, как тот обошел, пригнулся и лизнул его грудь. Разрушитель дернулся, попытался поймать извращенца связанными руками, но опоздал, тот уже сбоку и проводит перышком по черным ребрам. Он сзади, едва касается зубами позвонков. Спереди, развязывает руки. Наконец их можно размять. Но отвлекает скользкий след языка по ключице. Спустился по грудине к хрупкой пояснице. Поцелуй в середину груди. Вниз до бедра.       Звезды! Это заводило ничуть не меньше минета. Несмотря на то, что его, по сути, не касались, он был уже перевозбужден и начинал ерзать в нетерпении. Чуть прогнул спину, развел ноги, оперся на руки и дал полный доступ к самым чувствительным местам.       Не видеть, но ощущать оказалось воистину странно, но прекрасно.       Как Инк и обещал, он позволил себя салить, но вновь на своих условиях.       Сдержать стон было выше сил Эррора. Инк уже был на нем. Эррор был в нем.       Поцелуй. Химический привкус.       — Опять краски налакался?       — Прости, — тихий ответ проник в ушные отверстия вместе с горячим воздухом.       Эррор не видел, что с ним творит Инк. Но мог себе это представить. Эти белые кости с трещинами и узорами. Постоянно меняющие форму зрачки. Наверное, сейчас они похожи на трепещущие души. Позвонки, должно быть острые на ощупь. Один за другим – позвоночник. Гибкий, словно змея искусительница. Соблазнительно выгнутый. Шея, не такая тонкая, как человеческая, и не такая хрупкая. Но все равно изящная, длинная. Вызывающая желание оставить метку, показать всем, кому принадлежит хозяин этих позвонков. Кости лица: мягкие линии, аккуратные черты, ровные зубы, выразительные глазницы, гладкий череп. Облизать. Как же хочется припасть к его лицу и огладить языком каждую черточку.       Из темного скелета вырвался стон. Еще один, громче. А за ним еще…       Его пошло раздвинутые ноги, круглые суставы. Бедра - плоские кости чуть расходятся от каждого движения, они очень чувствительны, особенно внутри. Покрасневшие от возбуждения и магии. Влажные от смазки. Капли собираются вместе и стекают вниз, падают на «пол» пустоты. Его колени трясутся от напряжения, как и руки. Ему тяжело и неудобно, но он держится и доставляет удовольствие обоим. Так хочется подхватить, помочь, взять часть работы на себя, собрать руками капли с бедер и размазать по взбудораженному экстазом телу.       Эррор уже не стонал, он рычал. Двигался в ответ, даже не ощущая, что не испытывает неудобств от соприкосновения с разгоряченным партнером. Не обращал внимания на стук костей. Он слышал, как Инк стонет в ответ и хотел заставить его стонать громче. Сломал темп, ускорился.       — Ах, Эррор!       Он хотел его увидеть. Хотел увидеть похотливое выражение лица хранителя, пускающего слюни от удовольствия. Хотел видеть, как его тело напрягается все сильнее и сильнее, как он двигается все резче и резче. Хотел наблюдать, как того бьет судорога от наслаждения. Он просто должен был это видеть… проклятый шарф!       Голоса срываются на крики. Сливаются в едином вопле. Разбиваются о темные «небеса» пустоты и падают осколками тяжелого дыхания.       — Сними… сними с меня… хренов шарф… — Эррор просил. Сглатывая, задыхаясь, с трудом удерживаясь и не падая. Почти молил. Руки кажутся слишком тяжелыми. Они дрожат. Дают нетвердую опору.       Наконец больше ничто не мешало ему увидеть взмокшего Инка и его затейливо меняющийся зрачки: солнце и сердечко; клевер и звезда. Дальше наблюдать не удалось — художник наклонился и поцеловал. Нежадно, медленно, успокаивающе. Растягивая момент окончания встречи.       В ответ такой же медленный, но более настойчивый поцелуй. Не уследив за собой, Эррор даже протянул руки и прижал к себе художника. Лишь спустя пару мгновений охнул и отпустил.       Хранитель альтернативных реальностей покорно отошел и окинул ошарашенного разрушителя насмешливым взглядом:       — Вау, кому-то ОЧЕНЬ понравилось. Да так, что даже гаптофобия прошла.       — Иди нахрен!       — Я только с него слез, милый, — посмеялся Инк, оделся и, отсалютовав, исчез в портале. — До встречи!       Инк ушел, а Эррор все никак не мог успокоиться. Его удивило как свое поведение, так и реакция тела на прикосновение к Инку.       Он не лагал.