Его желание

      Следующие дни Инк летал по вселенным в приподнятом настроении. Он выполнял свой долг хранителя в штатном режиме; лишь раз напомнил Фрешу, что не рад, когда он делится со всеми фрешовостью. После напоминания «кошмар из девяностых» покорно собрал паразитов и ушел. Он редко когда проявлял агрессию. И слава звездам – он был страшен. Во всех смыслах слова.       Еще пару дней тишина напоминала сгорающий фитиль детонатора. Слишком все спокойно. И, когда взрыва не произошло, начало расти напряжение. Оно складывалось из мелочей.       Немного беспокоила команда Найтмера: сидят где-то, не отсвечивают, значит, затевают чего-то. И вряд ли их затеи понравятся мультивселенной.       Беспокойство вызывал и Эррор. Он являлся неофициальным участником компании Найтмера. Порой их видели вместе, и они наводили шороху в отдаленных альтернативах. Так вот, беспокоило то, что Эррор, как и все «кошмары», никак себя не проявлял.       Пару минут у Инка теплилась мысль, будто изменения в поведении разрушителя связаны с их новыми отношениями, но он отдернул себя. Отогнал приятные мысли подальше от трезвого рассудка. Сконцентрировался на деле.       Прошелся по окраинам мира и убедился, что нестабильные новинки целы, более зрелые миры здоровы, а совсем молодняк еще даже «не окуклился» - черточки, линии, одна-две непокрашенные локации. Пересекся с Дримом, который помогал в Андерфелле – у местных вновь была череда кошмаров. Забежал на чай в Андерсвап к Блу, при этом избегая встречи с его старшим братом.       Папайрус перевернутой реальности не доверял Инку. Он будто ощущал его фальшивость и не желал подпускать к своему брату. Впрочем, его недоверие не останавливало Инка от общения с самым маленьким Сансом. Его привлекала энергичность, жизнерадостность и оптимизм скелетика. Можно сказать, он ими заряжался и вдохновлялся. И отказываться от этого не собирался.       В отличие от общения с Дримом, в общении с Блу хранитель реальностей был сдержан. Он не рассказывал ничего, что могло бы испортить или изменить их отношения. Ничего про опасные миры и существ, их населявших. Инка полностью устраивало положение дел как оно было. Дружба со всеми ее ограничениями. Даже смеялся над собой: он вел себя с Блу точь-в-точь, как старший скелет. Тоже ограждал от жестокого мира; желал, чтобы Блу и дальше верил лишь в самое лучшее.       Инк усмехнулся. Сансы всех реальностей предпочитали связывать себя разного рода отношениями именно с альтернативными Сансами. И имя причине этого – перезапуски. С кем ни дружи, кого ни люби, а очередной сброс откатит все к нулям без единиц. О всех прекрасных мгновениях, о всех ужасных мгновениях жители миров забывали. Для них время обратилось змеей, жрущей свой хвост. И лишь Сансы помнили: страдали, морально разлагались, эмоционально черствели, порой сходили с ума. Те счастливцы, что получали возможность путешествовать по мирам, узнавали о таких же несчастных. А одинаковое горе сближало.       Вот только во вселенной Андерсвап помнил не Санс, а Папайрус. И сближаться он не хотел. Поэтому вначале Инк не думал о дружбе что с ним, что с юным скелетом. Но продолжал наведываться в гости. Задерживался на чай во время обходов, рассказывал отредактированные варианты своих похождений, познакомил с Дримом. Из недели в неделю, из месяца в месяц, из года в год… а сбросов все не было.       И постепенно Блу стал неотъемлемой частью жизни Инка. Ее светлой стороной, лишенной грязных пятен. В нем хранитель видел себя, каким бы он мог стать, не будь на нем бремени и будь у него такая же живая душа.       Однако Папайрус продолжал выражать протест. Стоило Инку выйти за дверь, как он поймал его и вдавил в стенку.       — Я же говорил, я не причиню ему вреда! — в который раз убеждал Инк старшего скелета. В его глазницах зрачки изменились на разноцветные треугольники.       — А я просил тебя держаться подальше от моего брата! — зло шипел Папайрус, выдыхая в лицо Инка сигаретный дым. — Мне тебе череп проломить, чтобы дошло наконец? Не лезь к нему! Знаю я вас, жителей пустоты – вы все чокнутые!       — О! Ты успел познакомиться с кем-то из нас. Тогда я понимаю твое недоверие, — Инк как мог дружелюбно улыбнулся. Его зрачки стали звездами, чем сильно напомнили старшему скелету глаза родного брата. Но он уже однажды обжегся, посчитал, что другие версии его брата не могут быть подлецами. С тех пор он относился ко всем альтернативным Сансам с большим подозрением, заочно считая их врагами.       — Нет. Не понимаешь! Для тебя никогда не существовало перезапусков. Ты не терял брата…       — Просто у меня нет брата, — нахмурился хранитель, — и я сочувствую твоей беде. Но разве сбросы не остановились, разве человек не пропал? Так почему ты не можешь расслабиться и жить дальше, Папи?       Инку на мгновение показалось, что за свой длинный язык и неловкое «Папи» сигарету потушат об него. Пронесло, шипение раздалось справа от головы. Как бы не злился и не грозился, а Папайрус перевернутой реальности не являлся садистом.       — Кстати об этом, — Он нагнулся ниже, магия огнем запылала в глазнице и осветила напряженное лицо художника. — Ты не знаешь, куда могло подеваться это маленькое чудовище?       — Хороший вопрос, — Инк задумчиво пожал плечами, — но ты задаешь его не тому скелету. И даже если бы я был виноват в ее пропаже, не думаю, что дождался бы от тебя слов благодарности.       — Считай, мне нутро не дает быть тебе благодарным.       — Зато твой брат благодарит за вас обоих, так что я не в обиде.       — Просто он не знает тебя.       — Как и ты.       Папайрус отстранился. Он закурил новую сигарету и отпустил хранителя. Тот лишь вздохнул и потер ноющее плечо.       — Так ты не скажешь правду, о последнем перезапуске?       — Может быть я ее сам не знаю?       Инк не врал. Он познакомился с Блу сразу после исчезновения Чары. Ощутил, как в перевернутой реальности происходит нечто очень странное. Переместился. Но ничего не нашел. Понял, что Эррор был здесь – слишком много артблоков и лагов распространилось по Андерсвапу. Но его самого и привычных разрушений не было. И все персонажи были на своих местах, кроме Чары. Человек пропал, а с ним и сбросы.       — Не верю я тебе, — Папайрус был непреклонен, — ты врешь.       — А зря, — Инк продолжал улыбаться. — Я обычно не вру, я просто ограждаю от горькой правды. А насчет пропажи человека... Неужели соскучился по временной петле?       Когда хранитель закончил неприятный разговор и покинул Андерсвап, интерес к пропаже человека вырос. Инк начал искать среди записей на шарфе. Ничего толкового не нашел, кроме уже упомянутых лагов. И на следующий день он вновь посетил Блу.       — А ты когда-нибудь видел человека?       — Нет, — покачал головой скелетик в голубом шарфе, — но если бы встретил, то поймал бы и сразу бы стал членом королевской гвардии! Это было бы так круто!       В его глазницах мерцали звезды. Он ничего не помнил о потерявшейся Чаре. И Инк не думал посвящать его в забытый кошмар.       — Но не так круто, как путешествие по мирам, — заметил хранитель реальностей и открыл портал в место, от одного вида которого можно было заработать диабет – Шокотеил. — Побежали, пока нас твой брат не поймал.       Мир шоколада был воплощением самой странной мечты: будто подземелье — это завод по производству сладостей. Пожалуй, это было единственное место, где Фриск порой умирала от переедания и повышения сахара в крови.       Кстати, насчет нее. Первым делом Инк убедился, что человек в другой локации, да и других монстров поблизости нет, и только после позволил другу войти в мир сладостей.       Их встретила поляна с покинутыми монстрами домиками. Вокруг все блестело от глазури и выглядело аппетитным и съедобным.       — Вауи!!! — запищал скелетик и начал бегать по сахарной траве, пробовать на вкус глазированные ветки и зачерпывать молочный шоколад из луж.       — Только не переешь, — посмеялся над ним Инк и раскрыл бутон цветка. Из завязи сразу же посыпались разноцветные конфетки. Кислые — не дозрели еще.       Блу бегал заведенной юлой и едва не прыгал от восторга. Могущественный друг очень редко водил его по другим мирам и каждый раз умудрялся удивлять и угощать чем-то нереально вкусным. Вот как сейчас, широким жестом предлагал съесть весь мир.       — Я попробовал лакричных рыбок, зефирных человечков, ирисковые цветочки, леденцовые семена, мармеладный домик, пастилу-траву, грильяжные колючки, и даже прыгающие суфле… ща лопну.       — А я просил не переедать, — Инк лежал рядом и тоже с полным животом. Он любил сладости. Каждый раз, посещая реальность шоколадной фабрики, он не отказывал себе в удовольствии.       Но тут нега с него слетела. Хранитель резко поднялся и начал осматриваться по сторонам. Он почувствовал, что еще кое-кто пришел в этот мир. И вряд ли этот кто-то желал пополнить запас шоколада.       — Блу, иди домой! — потребовал Инк и открыл портал в Андерсвап.       Не убедившись, что скелетик благополучно доберется до дому, хранитель поспешил к месту встречи с другим путешественником. Естественно, это был Эррор.       Однако Инк ошибся в выводах, разрушитель ничего не разрушал (если не считать одного пряничного домика, на который тот свалился), он просто набивал карманы шоколадом.       — О! А я думал, ты тут вселенную крушишь, — смутился хранитель и спрятал кисть за спину.       — Ага, крушу, — огрызнулся разрушитель, указывая на обломанные шоколадные листья цветов. — А еще ем!       Эррор демонстративно запихнул в рот лист, в то время как Инк почесал черепушку. Наблюдать глючного друга в состоянии, близком к благодушному, так еще и в альтернативных мирах, которые тот презирал – редкое явление.       — Я тоже сюда наведываюсь за сладостями, — признался Инк. — Люблю зефир. Клубничный.       На это заявление Эррор засмеялся. И признался:       — Шоколад. Особенно горький и с перцем.       — Это который делают в Андерфеле?       — Да, я туда за ним хожу.       — Но сегодня на сладенькое потянуло?       — Не все же мне горькое и острое есть. К какао больше сладкий шоколад подходит, — проглючил Эррор чуть смущенно.       Ситуация выходила для обоих непривычная. Они не сражались и не приглашали друг друга для секса. Просто разговаривали о какой-то глупости.       Это походило на то, чего пытался избежать Эррор – нормальное общение. Он не хотел приятных бесед, не желал делиться своей жизнью, был против неожиданных дружеских встреч. И все-таки он медлил с уходом, не грубил и продолжал неспешный сбор шоколада.       — Выходит, мы оба сластены, — сделал вывод Инк и подошел ближе.       На его слова Эррор лишь рукой махнул. Он закончил сбор и повернулся к хранителю, желая сказать нечто едкое на прощанье, но резко захлопнул челюсть и напрягся. Смотрел разрушитель мимо Инка, на того, кто стоял за его спиной. Его взгляд выглядел испуганным.       — Это твой друг? — за спиной Инка стоял Блу. Скелетик не пошел домой. Он отправился за другом и теперь с удивлением рассматривал разрушителя миров. Того, с кем Инк ни в коем случае не хотел его знакомить.       — Да-а, — с легким сомнением протянул хранитель альтернатив и повернулся обратно к черному скелету, — это… Эррор???       Эррор был бледен. Он смотрел на Блу, как когда-то смотрел на Инка. Казалось, черный скелет вновь произнесет те больно ударившие слова: «Ты – чудовище!». Но в этот раз адресует их ничем не заслужившему подобного обращения подростку.       — Я Блу! Приятно познакомиться! — Блу будто не замечал ничего странного в поведении Эррора. Он видел новое лицо и хотел с ним подружиться. Всегда так делал. Протягивал руку и шел навстречу.       Эррор отшатнулся, создал портал за спиной и, теряя шоколад из рук, пятясь, ушел в анти-пустоту.       — Я что-то сделал не так? — Блу застыл с протянутой рукой.       — Нет. Просто Эррор довольно замкнутая личность. Ты не виноват. Эм, пошли. Я отведу тебя домой. А то твой брат будет волноваться.       Инк ощутил острую необходимость в ответах. Он вдруг понял, что почти ничего не знает о прошлом вселенной Андерсвап. Но точно знал, что за последние годы это была единственная вселенная, куда Эррор не приходил ни разу. А еще Инк понял, что среди кукол Эррора нет куклы свап Санса.