Его желание

      Инк вошел в дом и не сразу вспомнил, кто и с какой целью у него гостит. Потому успел испугаться, когда его связали нитями и швырнули на диван. Возвысились, загораживая свет лампы, и с улыбкой приблизились.       — Эррор?       — А ты кого ждал? Найтмера?       — Его только не хватало, — художник вернул зрачкам позитивные формы, — я не фанат грязевых ванн.       Шутливо оттолкнул любовника и вскочил с дивана. В отместку за грубое валяние он обнял разрушителя, разнося по его телу лаги, и нахмурился. Высокий рост Эррора стал небольшой проблемой. Побившись головой в грудь любовника, Инк хитро улыбнулся и припомнил пару удобных поз для занятия любовью, при которых его небольшой рост не станет помехой быть «сверху».       — Куда?! — воскликнул Эррор, когда любовник полез ему в штаны сзади.       — А ты думал: раз стал выше, то я буду все время снизу? — оскалился Инк. Его зрачки приняли форму левый – алый прицел и правый – красное сердце. — Обойдешься!       Эррор вообще-то об этом не думал. Он до сих пор не мог решить, какая позиция доставляет ему больше удовольствия. И пассивом, и активом ему нравилось быть с Инком. И так, и так он получал греховное наслаждение, просто разное. Единственное, когда он был снизу, это ущемляло его гордость, но не в достаточной мере, чтобы отказываться от даримого любовником экстаза.       Он невольно подумал, что ни разу не спросил Инка: а как нравится ему? Надо бы спросить.       — Инк?       — М?       Художник игриво положил себе в рот пальцы Эррора, и тому стало жарко. В воображении разрушителя любовник играл не с пальцами. Сбился и не сразу нашел слова:       — Да я тут понял, что понятия не имею, где тебе больше нравится быть в сексе: сверху или снизу?       Инк вынул изо рта обслюнявленные косточки и мурлыкнул:       — Без особой разницы. И так, и так есть свои прелести. А тебе?       — Поддерживаю твою удобную позицию, — что толку искать ответ на этот нелепый вопрос, если им хорошо вдвоем, пока время мира неуловимо уходит песком сквозь пальцы бытия.       Хранитель мультивселенной задумчиво облизнул зубы и предложил:       — Раз нам нет разницы, то, может быть, ты согласишься на еще один эксперимент? — при этих словах он прогнулся в спине, встал на носочки и коснулся подбородка любовника в кротком поцелуе. Вместо слов «ну, пожалуйста, я хочу».       — Если эксперимент доставит удовольствие, то да, — не смог отказать эротичному манипулятору черный скелет и был увлечен в спальню.       Делать минет не приносило удовольствие Эррору. Он был готов делать его партнеру, чтобы добавить перчинки в секс, ну и посмотреть на полное страсти лицо художника. Когда ему делали минет, это заводило, разгоняло кровь по костям и заставляло давиться воздухом – Эррор был готов кончить от любого резкого движения.       Инк предложил объединить приятное с неприятным. А именно, он предложил позу шестьдесят девять. Приурочил разговор о «кому где комфортнее» и пожелал сделать некомфортно обоим.       Вначале Эррор думал отказаться от столь сомнительного опыта, но когда Инк лег перед ним на спину и раскрыл рот, полный ниточек слюней, указал пальчиками обоих рук, куда он хочет получить… отказаться было нереально.       И вот разрушитель в самой пошлой из всех испробованных поз. В нерешительности между ног любовника. По бокам белые дрожащие колени, порывающиеся сжать в тиски черный череп. Краем глаза видны судорожно впившиеся в пол белые косточки пальцев. Эррор тоже чуть дрожал от ощущений ловкого язычка, который очерчивал на его возбужденной магии замысловатый узор.       Ласкать ртом чужой орган не самое приятное в сексе, но ощущать, как ласкают тебя, стараясь попадать с тобою в такт, оказалось удивительным. Невольно Эррор поддался напору любовника и нарастил темп.       Желая добавить партнеру острых ощущений, запустил пальцы между его бедер и едва не укусил от переизбытка чувств – в ответ Инк заработал язычком усерднее, а спустя пару бесконечных секунд повторил действия партнера.       Слишком. Нереально. Переизбыток ощущений.       Они ласкали друг друга пальцами и языками. Двигались навстречу друг другу с немой яростью жаждущих наслаждения монстров. По белым бедрам текла слюна вперемешку со смазкой и по белым костям лица, челюсти сводило, с черной капало, в черепах шумел прибой. Двигаясь все быстрее, они ощущали приближающуюся волну, готовую разбиться о два слитых вместе тела.       Комната наполнилась сдавленными стонами и приглушенными мычаниями. Дрожащие от все нарастающего наслаждения скелеты цеплялись друг за друга в попытках удержать сладкий приступ и продлить его на как можно больший срок.       Инк подавился, захлебнулся, но справился с собой и не только проглотил, но и удержал бедра партнёра. Прижал к себе, чем продлил оргазм черного скелета. Эррор боролся с собой и под напором охватившего его блаженства судорожно сглотнул.       Любовники замерли. Затем быстро расцепились. Заняли места по разные стороны кровати и дико друг на друга посмотрели. Оба грязные, но удовлетворенные.       — Пустота тебя подери, Инк!       — Но тебе понравилось же, — хранитель стер со щеки потёк.       — Может быть. Но ты меня второй раз на это не уговоришь! Звезды! Я в душ! — увидав, как подорвался Инк, уточнил: — Один!       — Но, Эррор!       — И никаких «Эррор»! Знаю я тебя, извращенца!       Гордый собой разрушитель захлопнул дверь перед носом обиженного хранителя и быстро, пока тот не набрался сил на погоню, скрылся в ванной.       Вопреки ворчанию, спать к себе в пустоту или вниз на диван Эррор не пошел. Ночью вернулся в спальню художника и, продолжая возмущаться, лег. Предварительно закуклившись в одеяло: «Без обнимашек обойдешься!». И выстроил баррикады из подушек, а-то: «Знаю я тебя!»       Оказалось, знал недостаточно хорошо.       Утром первым проснулся хранитель и раскидал баррикады из подушек (из одеяла Эррор сам выпутался – метался во сне). Вспомнил, как любовник разбудил его однажды: неожиданно и страстно. Воодушевившись идеей «отомстить», Инк сместился вниз кровати и схватился за пижамные штаны разрушителя. Они были свободные и легко сползли, оголяя бедра, колени, лодыжки.       Дальше сложнее. Эррор уже начал морщиться – его сон был куда более чутким, чем у Инка, который мог проспать и цунами, и извержение вулкана. Пришлось действовать быстро. И, в отличие от Эррора, у Инка не было никаких претензий к оральным ласкам, и он знал в них толк. А также он знал, как можно ими быстро возбудить.       Провел языком по лобковой косточке: вверх-вниз. От края до края, чуть заходя вовнутрь. И почти сразу услышал желанный стон. Огладил таз партнера по кругу – большими пальцами внутри, указательным снаружи – и вновь припал к бедрам языком.       Облизнулся и лукаво улыбнулся. Цель достигнута, можно начинать.       — Ах!!! Твою пустоту, Инк! — вознегодовал Эррор. Просыпаться от того, что тебе вставили, ему было в новинку.       Выгнувшись дугой, зашипел от волны боли:       — Где смазка, мудак? — и лагов. — Хватит лапать!       Инк и не думал извиняться. Запоздало вооружился прозрачным тюбиком и, не останавливая энергичных движений, произнес:       — И тебе доброе утро.       Холодная субстанция больше измазала бедра и ноги, чем попала куда ей следовало.       — М! Инк! Это что, месть? — понял Эррор. Он чуть приподнялся и начал ритмично двигаться навстречу.       В ответ хранитель улыбнулся и припал языком к груди любовника, затем к шее, укусил за позвонки и насладился птичьей трелью. Эррор от удовольствия откинул назад голову.       — Ах, Инк! Ты бы хоть спросил, ах! М! Ах!       — Да ладно, я же знаю, тебе нравится, — улыбнулся Инк и увеличил темп. Иногда касался партнера руками, рождая на его теле волны лагов. В такие моменты стоны становились громче.       — Нравится, — признался черный скелет и обнял хранителя ногами, подталкивая в такт. — Нам обоим это нравится. Верно?       — Верно, — хранитель подарил страстный поцелуй и, не отрываясь от увлекательного танца язычков, стал проникать глубже. Поймал полный наслаждения крик ртом и до дрожи в пальцах сжал простынь.       Эррор приподнял бедра, подложив под них кулаки, и ногами заставлял входить Инка чаще и резче.       Теперь уже художник срывался на стоны, одуревая от ощущений. Он разорвал поцелуй и закричал:       — Да! О, Звезды! О, пустота! Я сейчас… Эррор! Ах! Я…       — Терпи! — простонал черный скелет, не желая заканчивать так рано. Его взбудоражила мысль, что, даже будучи снизу, он вдруг стал хозяином положения. — Хочу еще.       Художник издал сдавленный стон и, сцепив зубы, продолжил энергичные движения, с каждым из них все сильнее теряя связь с реальностью. Но он не желал сдаваться. Не тогда, когда его просит желанный скелет. Хотелось доставить как можно больше удовольствия ему. И он попробовал то, что еще не предлагал Эррору – коснуться души. Вот только был пойман за руку и вдруг оказался прижат к кровати.       — Душу не трогать, — предостерег разрушитель и, с улыбкой, будто ничего особого не произошло, оседлал любовника.       — Не буду, — выдохнул Инк и схватил Эррора за бедра, помогая ему взять просто бешенный темп, а второй рукой за его магию, работая в такт.       Разрушитель сдался и с жарким криком украсил белые кости любовника темными потеками. Внутри стало мокро. Ухмыльнулся и в извинение подарил поцелуй:       — С добрым утром. С тебя завтрак.       Намек поняли, и через мгновение осчастливленный утренним сексом Инк уже выбежал из комнаты. А Эррор стер с лица улыбку и прикрыл лицо ладонями. Сегодня ему предстояло устроить любовнику допрос. И если ответы ему «не понравятся», то… может быть, это была их последняя мирная ночь.