* * *
После обеда волна посетителей в медпункте схлынула. Медсестры не спеша оформляли журналы, проверяли сделанные с утра исследования, наводили порядок. В приемной медпункта остались только Нив и Эвелейн. Нивелин наконец выкроила время нарезать новые бирки для зелий, а старшая медсестра Эль аккуратно писала заключения в карточках пациентов. Нежданный посетитель нарушил их неспешный послеобеденный распорядок. — Привет, Эвелейн, — поздоровался Валькион, аккуратно закрывая дверь медпункта, чтобы она не хлопнула от сквозняка. — Привет, Вальк, — ответила эльфийка, откладывая свои записи. — Здравствуй… Нивелин, — сказал он, бросив на помощницу медсестры короткий взгляд. Нив успела только кивнуть в ответ. — Что-то случилось? Плохо себя чувствуешь? — спросила Эвелейн, поднимаясь из-за стола. — Нет, не беспокойся, — ответил Валькион. — Я ищу Флоппи. Ты говорила, она часто к тебе забегает… — Да, она любит прятаться среди ваток и склянок с настойками, — улыбнулась Эвелейн. — Иногда она прячется в моих вещах. — Ты ей… по-прежнему нравишься, — усмехнулся он. — Мы видели ее сегодня в шкафу, — сказала медсестра, доставая с полки очередную карточку. — Да, — подтвердила Нивелин, вставая. — В этом, у стены, — сказала она, подойдя к шкафу и открыв дверцы. Нив только приоткрыла коробку с ватой, как оттуда с пронзительным писком выскочила Флоппи. Музароза сбежала по дверце на пол, покрутилась там, и, заметив хозяина, подбежала к нему и проворно вскарабкалась Валькиону на плечо, все еще недовольно пища. — Я не трогала ее, — поспешила оправдаться Нивелин. В какой-то момент ей показалось, что Флоппи жалуется на нее. — Все нормально, — сказал Валькион, и аккуратно потрепал музарозу пальцем по холке. — Флоппи трусишка, — улыбнулась Эвелейн, — Или я ей не понравилась, — вздохнула Нивелин. — Она также повела себя, когда я с утра доставала пергаменты из шкафа. — Точно, — подтвердила Эвелейн. — Она очень громко возмущалась. — Простите, что она доставила вам столько хлопот, — извинился за музарозу Валькион. — Обычно Флоппи куда любезнее. — Она не виновата... Утром я попыталась погладить ее… — сама не зная зачем, сказала Нивелин. — Но тогда я не знала, что этого делать нельзя и… — У тебя, наверное, руки холодные, — пожал плечами Валькион. — Флоппи не любит холод. «Как, видимо и ее хозяин», — подумала Нивелин. Даже в такую жару Валькион был одет в привычный жилет из толстой кожи с меховым воротником. Нивелин вернулась к своему столу, и коснулась пальцами щеки, — действительно руки у нее ледяные. Валькион поблагодарил их с Эвелейн, но не успел и приблизится к двери, как на пороге оказались Эзарэль и Невра. — Вы ищите меня? — спросил он, подняв одну бровь. Что-то точно случилось, иначе зачем главам двух других гвардий в такой спешке вместе подниматься в медпункт. — Нет, — хмыкнул Невра. — Сейчас мы не по твою душу. — Нивелин, — начал Эзарэль как-то очень неестественно любезно для него. — Собирайся, сегодня ты тут больше не помогаешь. — Почему? — оторопела Нив, переведя взгляд на Эвелейн. Старшую медсестру новость удивила не меньше. — Что-то случилось, Эзарэль? — осторожно спросила эльфийка. — Да, — спокойно ответил он, и самодовольная ухмылка заиграла на его лице. — За пару пайков я продал ее Невре, — он повернулся к Нивелин. — Теперь сутки ты будешь выполнять его поручения, — сказал он ровным голосом. Невра прокашлялся в кулак, чтобы не рассмеяться в голос. И как только Эзу удается сохранять такую серьезную мину? Жаль только публика собралась без чувства юмора. Хмурый дед-Вальк и образец-морали-Эль Эвелейн точно не дадут завершить представление. — Что происходит, Эзарэль? — спросила медсестра, опомнившись первой. На Нивелин лица не было, и она беспомощно озиралась по сторонам. — Я уже сказал, — эльф скрестил руки на груди. — Я продал твою помощницу Невре. На сутки. — Но это бред, — старшая медсестра уперла руки в бока. Валькион, на удивление, только хмыкнул. — Давай, собирайся быстрее, не задерживай никого, — ухмыльнулся Эзарэль, повернувшись к Нив. Ее растерявшееся лицо в один миг приобрело суровое выражение. — Я никуда отсюда не уйду! — почти прорычала она, готовясь защищаться. — Приказ командира, — сказал Эзарэль. — Тебе вообще знакомо это слово? — эльф уже не мог сдерживать улыбку. Нивелин напряглась. В висках застучало, но она заставила себя успокоиться. Это его очередная шутка! Но если нет… — Не переживай так, детка, — подыграл Невра, — тебе понравится со мной работать. — Мы даем тебе хоть какой-то шанс оправдать твою бесполезность, — добавил Эзарэль, и Нивелин не выдержала. — Я не бесполезна! — едва не крикнула она. — Я стараюсь всеми силами стать достойным гвардейцем! — Извини, но выходит никудышно. Впрочем, как и все к чему ты прикасаешься. Руки затряслись то ли от беспомощности, то ли от злости. — Я не вещь, чтобы меня кому-то продавать! — зло сказала она, и, приподняв стул за спинку, с силой ударила им о пол так, что все присутствующий вздрогнули. — Еще одна истеричка, — только закатил глаза Эзарэль. — Хоть сейчас упаковывай в твою коллекцию, — небрежно сказал он, повернувшись к Невре. — Вы не имеете права приобщать живое существо ни к каким коллекциям! — ее била крупная дрожь. Тело и голос ее не слушались. — Так, спокойно, — вмешался Невра. — Черт, Эз, признай, это была неудачная шутка… — И как всегда неуместная! — строго сказала медсестра. — Шутка, значит… — сказала Нив, глотая обиду. — Эвелейн, кислота у тебя еще на подоконнике? — Что? — не поняла эльфийка. — А… Д-да… — Вы идиотки? — хмыкнул Эзарэль. — Хранить кислоту на солнце? Ну ладно эта, но ты, Эви… — договорить он не успел, так как Нивелин схватила с подоконника стеклянный сосуд и выплеснула его содержимое в лицо Эзарэлю, и, оттолкнув эльфа, выбежала из медпункта. — Во имя Оракула! — наигранно ахнула Эвелейн. — Агхр, черт возьми! — крикнул Эзарэль, закрывая лицо ладонями. — Эвелейн, срочно, принеси вату и… — и только тут он сообразил, что лицо не жжет. Он открыл глаза, рукавом смахивая остатки воды. — Успокойся, — сказала медсестра. — Этой водой мы цветы поливаем. Невра, Эвелейн и даже Валькион, смеялись от души. — Не вижу ничего смешного, — буркнул эльф и вышел из медпункта. День точно не задался.* * *
За окном нависли густые сумерки, предвещавшие дождь. «А может, и бурю», — думал про себя Валькион, без интереса рассматривая пейзаж за окном. — Мы предупредили южные страны, — между тем, продолжал доклад Керо. — Разослали почтовых фамильяров. — Боюсь, в нынешних условиях, это пока все, что мы можем, — закончил Лейфтан. Мико кивнула, хоть и смотрела хмуро. Периодически Валькион ловил на себе ее взгляд, но так и не понял, чего она ждала: чтобы он начал говорить, или, наоборот, не высказывался раньше времени. Женские намеки всегда были за гранью его понимания. Глава Эль тем временем изучала лица собравшихся. На совете присутствовали Хамон, Керо и Лейфтан от гвардии Света, Валькион и Фергус от Обсидиана, староста убежища Эдмар, счетовод Эль Уолдмур, приказчики старейшин Никс и Шевн. Была бы ее воля, новость бы не выходила за пределы гвардий, пока ситуация не прояснится, но правила требовали гласности среди правителей разных частей Эль. Хотя бы частичной гласности. — На юге только у фенхуанов есть армия, — продолжал сбивчиво зачитывать Керо. — Большей частью там лежат мирные поселения, едва ли подготовленные хоть к какой-то обороне. — Но там и нечего взять, — пробубнил Уолдмур. — В отличие от штаба… Нужно подумать о защите территории Эль. — Мико, я настаиваю, что ты должна стянуть все силы Эль в штаб! — сказал Эдмар, и зло тряхнул головой, от чего оба его подбородка нервно задергались. Валькион услышал, как Фергус раздраженно вздохнул. — Какого черта он вообще делает на совете? — тихо спросил кентавр. Валькион только повел плечом. — Таковы правила. — Считай меня старым маразматиком, — так же шепотом продолжил Фергус, — но я не доверяю половине народа в этой комнате. И тебе не советую. — Совет от старого маразматика? — хмыкнул Валькион. — Зато я честный. Валькиону тон Фергуса не понравился. То, что в штабе все не гладко он и так понимал, и считал нормальным, что время от времени случаются разногласия. Но он не мог себе представить, что кто-то не забудет о них перед лицом общей угрозы. Фергус предупреждал об обратном. — Стянуть силы в штаб? — переспросила Мико. — Нет, это самоубийство, — горячо сказал Никс. — А если враги прорвут оборону? — Нужно выманить врагов на равнину и дать бой, — кивнул Шевн. Завязался спор, участвовать в котором было бессмысленно. Отчего они так уверены, что миссионеры двинутся на Штаб Эль? Этот вопрос не давал Валькиону покоя. По распоряжению Мико, он с помощниками и Хамоном как начальником охраны штаба, разработал план защиты. Но как они после ни обдумывали обстоятельства, — не смогли представить условия, в которых миссионеры двинулись бы на Эль. Или есть что-то, о чем гвардейцам предпочли пока не говорить? Из хмурых рассуждений его вырвал голос Мико. — Если мы перешли к плану обороны, то, Валькион, слово за тобой. Валькион осмотрел присутствующих, и еще раз задался вопросом: почему Фергус не хочет озвучивать их догадки всем? Чего он опасается? Эдмар трус, поэтому и предлагает стянуть силы в штаб, ничего удивительного. У Уолмура на руках сводки от Каруто и старост деревень, говорящих о том, что больше трех месяцев осады они не продержатся. Хамон справедливо заметил, что стены убежища крепки, но не неприступны, и был согласен с Шевном дать бой на равнине, если потребуется. Потому что если враг прорвет оборону, отступать будет некуда, разве что со скалы в море. Так какого же расклада стоит опасаться? Валькион вздохнул, и начал говорить, как подсказывало ему что-то внутри. Разумом он не мог объяснить свое решение, но чувствовал предельно ясно. — Если мы соберём силы в штабе, то оставим поселения Эль без защиты. Оставим наших союзников без помощи. Не думаю, — сказал он, обводя взглядом собравшихся, — что мы хотим именно этого. Краем глаза Валькион заметил, что Фергус загадочно усмехнулся и едва заметно кивнул — Если ты так уверен, что мы достаточно сильны, чтобы бросаться на защиту всем подряд, почему бы не выследить врагов, и не перебить? — ядовитым тоном спросил Эдмар. — О наших врагах мы не знаем главного, — не теряя спокойствия, ответил Валькион. — Сколько их точно, как и чем они вооружены, куда движутся. Я согласен, нужно быть готовыми ко всему, но поспешные выводы и суетные действия сыграют против нас, — продолжил он, скрестив руки на груди. — Нападать в лоб опасно… — У нас гвардия бойцов, и зачем же она? — язвительно спросил Шевн. — Бойцов, — громко сказал Фергус. — Но ни одного опытного стратега. Давая открытый бой, мы можем превосходить в силе, но проиграть в тактике. — И пока мы точно не знаем, что им нужно… — вставил Лейфтан. — Мы знаем, что им нужно, — выкрикнул Эдмар. — Мана Элдарии! Они пришли за ней! За волшебством! Что вам не понятно? Им нужен кристалл… Мико заметно вздрогнула и напряглась от слов старосты убежища. Все хмуро переглянулись, вынужденные согласиться со словами Эдмара. Что такое пара разрушенных поселений по сравнению с угрозой мане Элдарии? — Хорошо, — наконец, сказала Мико. — Стягиваем силы в штаб. — Главу Эль, казалось, устроило бы любое решение, лишь бы закончить совет. Что-то тяготило ее больше, чем нависшая угроза. — Мы умрем от голода до того, как наши враги даже на девятьсот лиг подойдут! — сказал Уолдмур. — Когда мы сможем открыть следующий портал? — Через три месяца, — ответил Лейфтан.- Но это зависит от многих условий. — Значит нужно ускориться, — сказала Мико. — Лейфтан, нам нужно пригласить Дронко в Эль. Как можно быстрее. Лейфтан кивнул, и больше ничего говорить не стал. — Сегодня все, — сказала Мико. — Завтра возвращаются разведчики, у нас должны появиться новые сведения о том, где сейчас наш враг, и куда он движется. Уолдмур остался недоволен. — Полагаю, совет окончен? — спросил он. — Да, — железным голосом ответила глава Эль. Валькиона тоже решение не обрадовало. Не в силах даже понять причину досады, он ясно чувствовал что-то неправильное в решении совета. — Мико, — сказал Фергус будничным тоном. — Раз уж мы здесь, не поможешь в решении проблемки с нашим дорогим генералиссимусом пустых тарелок? — У тебя опять конфликт с Каруто? — Мико закатила глаза. Больше всего она ненавидела, когда ее как судью втягивали в мелкие разборки между гвардейцами. Всем своим видом глава Эль дала понять, что только из уважения к Фергусу выслушает его. — Он не выдал мне оговоренную норму пайка. А у меня, между прочим… — начал кентавр, наблюдая за дверью. Как только Керо, Эдмар, Уолдмур, Никс, Шевн и Лейфтан скрылись в дверях, и их шаги были не слышны в коридоре, продолжил. — Какого черта? Несчастная дюжина людей появляется на другом конце Элдарии, вооруженная едва ли ни одним мечом… Вдумайся! К чему этот фарс, ты серьезно полагаешь, что на штаб нападут? Вот, что я хотел сказать. Мико сперва удивилась, а затем нахмурилась. — И ты дождался окончания собрания, чтобы спросить об этом? — Я не доверяю некоторым личностям, — кентавр скрестил руки на груди. Валькион кивнул. — Я слушаю тебя, — сказала Мико. — Если бы наши враги готовили осаду, то у них было бы, как минимум, другое вооружение. — Другая тактика, — подтвердил Валькион. — Словом, в данном раскладе люди смогут только осадить нас и изморить голодом. Но для них самих осада накладна и опасна, — их припасы так же ограничены. Обозов же разведчики тоже пока не заметили. Значит, миссионеры здесь на короткий период. Мико побарабанила пальцем по столу. — Нужно быть готовыми ко всему! — отрезала она. — Поэтому мы и устраиваем совет. — Серьезно? — настаивал Фергус. — Военный совет между бюрократом, счетоводом и канцлерами? — Фергус говорить истинно, — вмешался Хамон. — Я могу понять, почему Эдмар настаивает на обороне, — сказала Мико. — Но не могу понять, почему вы настаиваете на том, что она не нужна. — Я, конечно, больше специалист по ближнему бою и не мастер стратегии, но и ребенку понятно, что миссионеры здесь не для захвата. Если разведчики ничего не проворонили, у людей нет никакого снаряжения, чтобы штурмовать нас, — ни катапульт, ни осадных башен, — кентавр пожал плечами. — То, что видели разведчики, больше похоже на разведывательный отряд. Они пришли, чтобы найти что-то в Элдарии… А стягивая силы в Эль, мы расчищаем им дорогу. — Что ты предлагаешь? — спросила Мико. Ее брови собрались на лбу в прямую линию, губы сжались. — Оборонять нужно территорию Эль, а не штаб. — И держать силы в деревнях под прикрытием… И быть готовыми прийти на помощь при первой угрозе жителям, — закончил Валькион. — То, против чего выступают Эдмар и Шевн, — сказала Мико. — Скажу проще, — вздохнул Фергус. — Этим двоим я не доверяю в первую очередь, — и, помолчав, добавил. — А Уолдмуру во вторую. — Эдмар и Уолдмур наши союзники, — Мико покачало головой. — У нас общая угроза. Зачем им… — А зачем ты их поддерживаешь? Из солидарности? — прямо спросил кентавр. — Ничего, личного, Мико… но в тот злополучный вечер, они встали на твою сторону, не потому что хотели видеть тебя главой гвардии Света, а потому что до смерти боялись восхода Воинствующей Луны. Мне ведь не нужно объяснять почему… Мико нервно сглотнула, и потерла виски. — В словах Эдмара все же есть смысл, — сказала она. — В том, чтобы держать силы внутри штаба? — спросил Валькион. — Я не вижу смысла, когда наш враг будет снаружи и проще подсечь его с тыла… — и тут неприятная догадка, как скорпион, ужалила разум. — Если только у них нет способа проникнуть внутрь штаба, не пробивая стен… Мико прямо посмотрела на Валькиона, затем на Хамона и на Фергуса. Напряжение нарастало. Вопросы и ноты сомнения у тех немногих, кому она действительно безоговорочно доверяла, окончательно расшатало ее твердое желание молчать до последнего… Мико сдалась. — Едва ли люди пришли в Элдарию сами… Скорее всего, их привели сюда Рыцари Огня, — сказала она, выдохнув. — Знают только я и Айра-Тень. Теперь и вы трое. Я… Простите, ты прав, Фергус, — призналась Мико. — Это фарс, я тяну время… Хочу дождаться возвращения разведчиков, и понять, насколько серьезна угроза. — Мико закончила в полной тишине. В омерзительной тишине, давящей на нее немым укором собственной совести. — Что может быть нужно ордену? — наконец спросил Фергус, задумчиво почесав подбородок. — Все, что угодно… — Мико закрыла глаза и тяжело выдохнула. — Они уже как-то призывали наемников в Элдарию. Давно, не знаю, помнишь ли ты… В тот раз Ренгар привел людей на острова, и они разрушили печати на склепе Шантрии. Волшебные существа не могли приблизиться… Печати заговорили так, что они вытягивали ману из всех, кто попытается их разрушить. А сейчас… — Ты боишься? — спросил кентавр. Он смотрел строго, и Мико не знала, в чем он обвиняет ее больше — в малодушии, или в молчании. А может, и в том, и в другом. — Я не знаю, откуда ждать удара, а все наши приготовления… — она всплеснула руками и на мгновение замолчала. — Эдмар по-своему прав, — Орден хочет получить контроль над кристаллом. Когда у нас еще был Глашатай, они… В общем, во время бунта Воинствующей Луны Ренгар похитил Сонеко прямо из-под носа мастера Гомарда… Им не нужны орудия, чтобы атаковать нас, этих стен для ордена просто не существует. — Иными словами, мы связаны неведением, — подытожил Валькион. — Пока пусть все думают, что мы имеем дело с людьми, — сказала Мико и сжала губы в прямую линию. — Сваливать на людей все наши беды? — недовольно спросил Фергус. — Мы воспитаем целое поколение человеконенавистников. Без жалости к тем, в ком есть хоть капля дрянной человеческой крови. — Зато расы волшебных существ останутся одним сплочённым народом, — прервала его Мико. — Справедливая жертва? — Уму непостижимо, — нахмурился Фергус. — Прости, но буду говорить откровенно, — в этих словах я слышу главу Гомарда и Воинствующую Луну одновременно! Хотя они едва не развязали войну из-за своих разногласий… «И эту войну они продолжают в моей голове», — мысленно добавила Мико, неосознанно касаясь правого уха. — Кто же по-твоему из них прав? — спросила она. — Никто, — резко отрезал кентавр. — И я надеюсь, ты выберешь третий путь. Ты всегда его выбирала. Только поэтому гвардейцы и верят в тебя. Мико посмотрела в потолок. — Да, но сейчас я не знаю, что мне делать… — Мико сказать правду, — на этот раз в разговор вступил Хамон. — Мы не должны замалчивать проблемы на уровне гвардии, — сказал Валькион. — Да, мы не хотим сеять панику среди жителей, но если мы хотим защитить их, они имеют право знать. — Вы… правы, конечно, — протянула она. — Но мы замолчали уже столько правды… Что я даже не знаю с чего начать, — она пожала плечами. «И сколько скелетов предстоит достать из шкафов, чтобы сообщить жителям эту новость», — добавила она про себя. Лейфтан всегда говорил ей, что правильнее молчать, и озвучивать жителям только то, что нужно, иначе власть гвардии пошатнется, и она потеряет контроль над кристаллом. Полуправда спасала. Но чем дальше, тем опаснее выглядели ее последствия. Если бы они сразу открыли все, как есть… Про нападение ордена. Про проклятие кристалла. Про Сонеко… — Мико, ты не одна, — сказал Валькион. — Мы готовы биться и защищать жителей Элдарии. Это долг и честь гвардии. И мы на твоей стороне. — Спасибо, — сквозь слабую улыбку сказала Мико. Впервые за долгое время ей стало спокойнее. — Дождемся возвращения разведчиков. Я буду держать вас в курсе.* * *
— Не злись на меня за то, что я сказал о людях, — начал Фергус, когда они с Валькионом покинули зал с кристаллом. — Ты знаешь, это… наша реальность, а не мое личное отношение. — Я давно не приманю на свой счет то, что говорят о людях, — ровным голосом ответил Валькион. И добавил, — Никогда до конца не считал себя одним из них. — Зря… — выдохнул кентавр, и взглянул на него с некоторым укором. — Никогда не забывай, кто ты... — Я знаю кто я, — по привычке огрызнулся Валькион. — Ты нашел свое место, — поправил Фергус. — Но вот благодаря, или вопреки этому знанию? Валькион промолчал. Он считал, что после всего, что ему пришлось пройти из-за своей «человечности», он все же смирился и принял свою природу… Или же просто научился искусно отрицать ее? — На собрании ты говорил, как человек, — усмехнулся Фергус. — Почему? — Видишь ли, — кентавр пожал плечами. — Сила волшебного народа в мане. В ситуации сложной и опасной все первым делом думают, как защитить кристалл… Главное для нас — уберечь его любой ценой. И это правда. А сила людей… — В нападении на других? — Просто — в других. В единстве, — сказал Фергус. — Защищать близких, дорогих, или же просто — себе подобных, — главный инстинкт людей. Даже худших из них.* * *
Эвелейн рассказала Нив, чем закончилась история в медпункте. — Неужели ты правда подумала, что он серьезно?! — упрекала ее медсестра. Нивелин сама понимала, что повела себя глупо. Но с другой стороны… — А что нужно было делать? Посмеяться вместе с ним? Эвелейн покачала головой. — Просто проигнорировать. Нивелин обхватила себя руками. Умом она понимала, что в чем-то медсестра права. Только вот обострившееся чувство самосохранения требовало любой ценой пресечь эти «шутки» в свою сторону. Они сродни травле в школе. Если начнешь игнорировать, или, чего хуже, смеяться над собой вместе с обидчиками, скоро от тебя ничего не останется. Она не могла заставить себя воспринимать слова Эзарэля как шутки. Нивелин не знала, что бесило ее больше: что эльф опять пытался унизить ее (а слова о том, что он продает ее как вещь, она расценивала только так), или то, что на этот раз Эзарэль разыграл представление перед зрителями. Невра и Валькион и так о ней невысокого мнения, теперь еще и ее командир назвал ее бесполезной в их присутствии. Жаль, что она так поздно придумала шутку про кислоту, позволив себе перед этим излишние эмоции. Сдержи она свои чувства, была бы в выигрыше, и было бы не так обидно принять наказание. Нив была уверена, что только из-за уязвленного самолюбия, Эзарэль сразу из медпункта пошел к Мико, требуя наказать Нивелин за то, что она «не подчиняется приказам и нападает на командира». Мико, конечно, взбесилась, что ее отвлекают на такие глупые разборки, и, даже не вникая в суть размолвки, сказала Керо назначить Нивелин наказание. Архивист разыскал Нив, и сбивчивым голосом проговорил, что легче всего будет начистить пол на складе с продуктами. Алажея, Карен и Икар, оказавшиеся в курсе дела, уговаривали Нивелин пойти к Мико и объяснить, как все произошло на самом деле, и попросить Валькиона и Невру подтвердить ее слова. — С какого черта они меня послушают? — отбивалась от девушек Нив, беря на складе большое ведро и тряпку. Карен настаивала, что уговорит Невру, а Икар ручалась за Валькиона, но Нивелин отказалась от помощи. Она не хотела выставлять себя еще большей идиоткой, и унижаться сначала перед парнями, потом перед Мико. Что это изменит? Эзарэль — глава гвардии, а она — никто. Этим все сказано. — И все же, ты не должна смиряться с наказанием, — сказала Алажея, сочувственно поджав губы. — Нет, — решительно ответила Нив. Просьба отменить наказание унизит ее больше, чем само наказание. — Знаешь, — сказала Алажея. — В этой истории я на самом деле на твоей стороне. Эзарэль иногда перегибает палку со своими шуточками. Его давно стоило поставить на место. — Нивелин не ответила. — Мико не права, и она поймет это рано или поздно, — заверила ее Алажея. «Как же!», — думала про себя Нив. Никогда чаша весов правосудия Элдарии не склониться в ее сторону. Ее ненавидят в штабе просто за то, что она есть. Просто за то, что она это она. Человек. — Я не делаю никому ничего плохого, — в очередной раз пожаловалась она Эвелейн. — Но выходит, что чем лучше я ко всем отношусь, тем хуже относятся ко мне. — Мне кажется, ты сейчас больше думаешь о том, как бы всем… понравиться. А не о том, что можешь сделать для других, чтобы тебя начали ценить, — осторожно сказала эльфийка. Но Нивелин поняла, что она хочет сказать. Что такое «хорошее отношение» от бесполезной тряпки? «Хорошее отношение» никому не нужно, если кроме него с тебя нечего взять. Оставалось только принять наказание. За свою наивность и глупость. Поправив очки, Нивелин прополоскала тряпку в деревянном ведре. Слава богу, что за время, проведенное в лаборатории алхимии, она научилась нагревать воду, бросив туда кусок бурого кварца. Горячая вода значительно облегчила уборку. Пол на складе с продуктами, казалось, мыли всегда только по центру, а за шкафами — ни разу с момента основания Элдарии. — Вы же храните здесь еду, черт возьми, — шипела Нив, оттирая холодный каменный холодный пол. Дверь скрипнула. Нивелин насторожилась. Она специально пришла отбывать наказание поздно вечером, когда гвардейцы большей частью уже спали. Вечерний паек закончили раздавать часа три назад, и здесь никого не должно было быть. На складе появился Валькион. Возвышаясь непроницаемой скалой, он молча встал у стены. Нивелин хотела проигнорировать его присутствие, но не получилось. — Мико послала следить за мной? — спросила она. -… Нет, — как всегда сдержано ответил Валькион. Она уже привыкла к тому, что он мало говорит, и молча продолжила свое дело. — Выдача пайков уже закончилась, — на всякий случай сказала она. — Я знаю, — еще один короткий ответ. Нивелин почувствовала, что бесится. Тогда какого черта он стоит у нее над душой? Не поглумиться же он над ней пришел, в самом-то деле… — Ты все делаешь неправильно, — наконец произнес Валькион. — Что делаю неправильно? — она подняла на него глаза. — Мою пол? — Я не знаю, как правильно мыть пол, — нахмурился Валькион. — Но я вижу, что ты пытаешься стать хорошим гвардейцем. Так вот, ты на неверном пути. — То есть? — Нивелин села на колени, бросив тряпку, и скрестила руки на груди. — Тебе никто не будет объяснять, это у них почти что в крови, и понимается интуитивно… Просто имей в виду, что каждая гвардия… как путь. И чтобы продвинуться, нужно следовать принципам этого пути. — Принципам? — переспросила Нив, не совсем понимая, о чем речь. — Ты ведешь себя импульсивно, несдержанно, и… — Я не соляной столп, и у меня есть чувства! — возмутилась Нивелин. — Твое поведение прямо противоречит основным принципам Абсента, — продолжил Валькион. Об этом Нив слышала впервые. — Каким же? — уточнила она. — Чтобы стать мастером алхимии нужно много терпения, упорства, настойчивости… Словом, — vribus et patientia. — Это что, латынь? — не поняла Нивелин. — Это девиз твоей гвардии, — уточнил Валькион. — Крепость и выдержка. — Крепость и выдержка для Абсента, — горько усмехнулась Нив. — Почти смешно. — Но это так. У тебя пока нет ни того, ни другого. — Вы пришли сюда поучать меня? — Нет…- ответил он, нахмурившись. — Помочь. — Сказав, что я ни на что не годна? — Нивелин отвернулась — Спасибо, я слышу это каждый день, как попала сюда, — сказала она, и вернулась к уборке. Валькион помолчал, видимо жалея, что вообще поддался какому-то порыву совести, начал этот разговор. Он собрался уходить, но в дверях остановился. — Ты с самого начала делаешь все не то и не так. И я говорю тебе это, не потому что хочу поучать тебя, или пристыдить, а потому что… в какой-то степени понимаю, через что тебе приходится пройти. — И через что же по-вашему? — недоверчиво спросила она. Валькион посмотрел ей прямо в глаза. — Через недоверие, презрение, пренебрежение, — ответил он, делая паузу после каждого слова. Точнее сказать было невозможно. Вот только откуда ему знать?.. И только сейчас Нивелин вспомнила, что Валькион тоже фейлин, хотя и родившийся в Элдарии… — Вам… тоже пришлось завоевывать доверие? — Учитывая мое происхождение, и заслуги моего отца, — да, пришлось нелегко, — ответил он. — Я просто хотел предупредить, что тебе нужно взвешивать каждый шаг, и каждое слово, а не вестись на поводу у случайных эмоций. Особенно избегай дерзости. Она хороша для других гвардий, но не для Абсента. — Валькион говорил ей то же самое, что и Эвелейн… и все же, что-то в их советах сильно задевала ее. — Эзарэль не оставит меня в покое, если я буду молча глотать обиды, — сказала Нивелин, не глядя на него. — Ты служишь гвардии, а не ему. У Эза сложный характер, тебе с ним просто не повезло. «Просто он глава гвардии, а я никто, просто я веду себя не как подобает гвардейцу Абсента, просто я вообще выбрала неудачный день, чтобы появиться на свет». Нивелин бросила тряпку в ведро. Уборка была почти закончена. — Спасибо за поддержку, — выдавила она из себя. — Это очень любезно с вашей стороны. Валькион пожал плечами и ушел. Внезапно Нивелин поняла, что все их слова — вовсе не поддержка, а сочувствие. Жалость. Злость закипела внутри с неистовой силой. Все они жалеют ее: Алажея, Икар, Карен, Эвелейн, Валькион, Лейфтан, даже Мико. Возможно, только один Эзарэль и относится к ней, не надевая маску сочувствия. Потому что она и в самом деле жалкая. Никчемная. Слабая. Ее накрыла сокрушительная волна бессильной ярости к себе, к этому миру, к чертовым порядкам, которых она не понимает. Нивелин бросила тряпку на пол и принялась бить по ней кулаками, пока пальцы не заболели. Ну и пусть! Лучше уж злиться, чем снова лить слезы. Когда буря в груди поутихла, Нив закрыла глаза, чтобы вернуть контроль над дыханием и эмоциями. Больше она не позволит чувствам захлестнуть ее. Больше она не будет приветливо улыбаться. Больше не будет ждать сочувствия и помощи. Больше не будет принимать жалость за дружбу. — Выдержка, говорите? — зло прошипела она, закусив нижнюю губу. — Я вам покажу выдержку!