* * *
Приятная, одурманивающая темнота обняла и не желала отпускать Клайда из своих объятий. Единственное, чего ему хотелось сейчас — отдаться ей, стать ее частью. Пусть даже навечно. Но чей-то надрывный голос, шорохи и суета вокруг разрывали связь с темнотой и покоем. А потом начались мелкие, но досадные тычки под бок. Клайд хотел отмахнутся, но руки будто затекли, не слушались… А шипящие ругательства, и надоедливые толчки продолжались. — Отвали, Сакия, черт тебя дери, — пробормотал он, но вышли невнятные, хриплые звуки. — Сейчас твоя смена… — Клайд попытался пихнуть заразу локтем, но тело болело и не хотело подчиняться. Что-то продолжало настойчиво толкать в бок и плечо. Клайд почувствовал, как его перевернуло на спину, и в глаза ударил приглушенный вечерний свет. Нестерпимая боль окончательно выдернула его из транса, напомнив о том, как он оказался во власти этой темноты. Он вовсе не спит… Он умирает… Собрав последние силы, оборотень открыл глаза. В тусклом свете пасмурного неба он увидел нависшую над ним нимфу с волосами цвета осенней листвы и фиолетовыми глазами. Клайд сразу вспомнил ее, — это она предупредила их о големе. Он и тогда уже подумал, что эта нимфа — самое красивое создание, которое он когда-то видел. Сейчас ее волосы растрепались, лицо было расцарапано, шелковая одежда перепачкана грязью и кровью… Но она все равно была прекрасна… и теперь вовсе казалась ангелом, спустившимся за ним в его последний час. Клайд ощутил, как его тело сползает вниз, а потом понял — поляна обваливается. Освободившаяся магия голема, как часто бывает, образовала воронку, поглощающую его остатки и все, что находилось поблизости, — предохранительная магия, не позволяющая вычислить ни тип голема, ни его создателя. Клайда тянуло вниз, но ему было все равно. Хотелось только спать. Хотелось покоя. Пусть уже вечного… Но что-то остановило его падение… Что-то отчаянно пыталось вытащить его. Он с усилием повернул голову, и увидел, как нимфа изо всех сил держит его за край плаща. «Отпусти», — хотел сказал он. — «Тебя же сейчас утянет…» Нимфа что-то надрывно выкрикнула, и из развороченной чащи к ней подбежали две другие, вцепились в плащ Клайда, как раз за секунду до того, как поляна ушла под землю, погребая все следы голема. Его спасительницы осели на землю, закашлявшись в столпе поднятой пыли, а Клайд едва мог дышать, сломанные ребра превращали в пытку каждый вздох. Свозь пыль и гул леса он услышал лязг брони, тяжелые шаги и голоса. — Дьявол подери! Какого же здесь творилось?! — шаги замерли где-то на другой стороне остатков поляны. Вейн, эльф-дроу, который вел северо-западный патруль, остановил своих ребят у края ямы. Развернувшись с обхода по сигналу тревоги, они первыми пришли на место, куда указывали следы красного всполоха, и их глазам предстало страшное зрелище: на месте поляны остался огромный кратер, как будто в него ударила одновременно сотня молний. Кромка леса разбита и раскурочена, Многие деревья опалены, но следов пожара нет. А в воздухе стоял едкий запах, от которого першило в горле. — Поле битвы колдунов Трех Путей выглядит не так скверно, — присвистнул за спиной дроу патрульный Шин. Ребята встревоженно переглянулись. Яма образовалась явно от удара магией, это Вейн и сам чувствовал… Но что могло так ударить? Темный эльф приказал всем достать оружие. Обсидинцы встали в формацию, из которой смогли бы в случае необходимости отбить атаку, и обошли кратер. — Там! — крикнула Имма, первая различив на краю ямы неподвижное тело. — Клайд! — выдохнул дроу, и подбежал к товарищу. Оборотень тяжело дышал, хотя был еще в сознании… но с чудовищными ранениями: броня расплавилась, волосы и мех на волчьем хвосте опалились, правая рука стала чуть ли не куском мяса, будто ее зажали в огромных жерновах… — Кто?! — крикнул Вейн и тряхнул Клайда за плечо. — Оракул нас всех сохрани! — дроу поднял голову, и увидел Лим. Фурия во главе своего отряда появилась на восточной тропе. — Вейн! Что здесь произошло? — Черт его знает! — ответил дроу. — Мы развернулись на сигнал и… — он развёл руками. — Мы осмотрим лес, — быстро сказала Лим, уводя свой патруль в сторону развороченных деревьев. — Мы возьмем кратер, — кивнул Вейн. — Шин, — сказал он парню своего патруля. — Твой честок с тобой? Отправь его в штаб… здесь нужны медики. Лим с отрядом осторожно прошли к кромке леса, готовясь к возможному нападению, но лес был тих. Фурия насторожено смотрела на раскуроченные деревья. Казалось, будто сюда тащили что-то здоровое… Или что-то рвалось внутрь. У плотных рядов красных тисов отряд наткнулся на Мефисти. Сломанный лук мантикоры насквозь пробил ей плечо. Лим молча накрыла ее своим плащом, и развернулась к отряду, как все заметили, что из-за деревьев что-то приближалось к ним. Гвардейцы приготовились атаковать… — Камерия, — ахнула Лим и опустила меч. Она жива! Хотя бы кто-то… Гамадриада казалась невредимой, но ее движения были несвязанными и суетливыми, взгляд расфокусированным, голос слабым. — Лим? — Камерия с трудом сосредоточила взгляд на командире патруля. — Где я? — Что здесь произошло?! — спросила фурия, тряхнув ее за плечи. — Она говорила, что лес умирает, что я должна… должна ей сердце, — Камерия закрыла уши руками. — Кто, она? — спросила Лим — Все в темноте, ничего не вижу. Лес уже мертв, его не спасти… Мои деревья! Сердце! Принести ей сердце… — Камерия упала за земли и принялась кричать, зажав уши руками. — Прости, Кам… — быстро сказала Лим, и вырубила гамадриаду одним движением. — Что с ней было? — спросил Пади, один из патрульных отряда. — Похоже на психо-магическую атаку… — фурия закусила губу. — Но я не уверена. Ее нужно доставить в штаб и быстро. Вейн тем временем скомандовал своему отряду двинуться осматривать кратер. Дроу поднялся, и, стиснув зубы взвалил огромный меч на плечи. Но Клайд схватил его за край плаща, и Вейн снова поспешно опустился на колено. — Потерпи, друг, скоро здесь будут медики, — тихо сказал он. Оборотень еле дышал. Здоровой рукой он схватил Вейна за руку, и дроу понял, что Клайд хочет что-то сказать, или даже предупредить… — Да? — спросил он, напрягаясь, но оборотень не мог издать и звука. Тут он заметил, что Клайд перебирает пальцами. Похоже на к’ха-ша — язык горных гулей, лишенных голоса и вынужденных изъясняться жестами. Указательный палец вверх, безымянный и мизинец вправо… Но закончить комбинацию Клайд не успел, его рука безвольно повисла в руке Вейна. Оба отряда патрульных встретились у лесной кромки. — У нас ничего, — сказала Лим. — Я не понимаю… мы думали, что-то, что напало на них ушло в лес… Но дальше десяти метров чаща не тронута. Если оно еще бродит здесь… — Берем раненных, и возвращаемся в штаб, — коротко сказал дроу. — Вейн? — Лим видела, как эльф переменился в лице. — Вы что-то нашли? — Нет, — коротко ответил он. Потом обернулся и приложил палец к губам. Лим напрягла все свои чувства, но не могла понять, что так напугало ее товарища. Вейн чувствовал себя параноиком. Он был не из пугливых, и влетал в разные передряги, но такое… Чудовищные разрушения. Пятеро его не самых слабых товарищей с повреждениями, не совместимыми с жизнью. И никаких следов вокруг. А еще, — послание, которое Клайд пытался передать ему на к’ха-ша… Вейн не был уверен, что правильно понял, язык жестов он знал плохо. Но в знаках, сложенных слабой рукой оборотня, он опознал буквы — д, р, и, в, с, я, — и складывались они только в одно слово: «диверсия».* * *
Урок должен был начаться совсем скоро. Толпа детей в темно-серой школьной форме спешила в школу. Нивелин тоже изо всех сил перебирала ногами. Но идти было трудно и неудобно: старомодные туфли натирали ноги, темно-серая школьная форма висела мешком, а тяжелый кожаный портфель оттягивал руку. Огромный плакат на обшарпанном здании школы, изображавший черного Веймарского орла, держащего свастику, заставил Нивелин остановиться и недоумевающе замереть. Кто-то толкнул в спину. — Ты чего здесь делаешь? — Уходи! — Тебя не должно здесь быть! Нивелин беспомощно озиралась по сторонам, но не могла понять, кто разговаривает с ней. А поток ребят вынуждал ее двигаться к школе. Нив зашла в класс, напоминавший старинную классную комнату: большая аспидная классная доска, вырезанные из добротного дерева одиночные парты и скамьи, темно-коричневые шторы и скрипучий пол, наспех сколоченный из свежих досок. Нивелин вдруг поняла, что сама одета как школьница из тридцатых годов прошлого века. Стараясь не привлекать внимания, она опустилась на самую дальнюю парту. По стихшему гулу Нивелин поняла, что что-то произошло. Дети аккуратно сложили руки и, все как один, повернув головы, смотрели куда-то слева от доски. Но Нивелин ничего там не видела. Внезапно по классу прокатилась волна смешков, и ребята начали оглядываться назад. Оглядывать на нее. И только сейчас Нив увидела, что это не дети! Точнее, не человеческие дети, — весь класс был наполнен детьми волшебных существ… Рыжая девочка с пушистыми лисьими ушами, сидевшая слева от Нивелин, повернула к ней голову и презрительно поморщилась. — Не тратьте на нее время, фройляйн*. Она Вас даже не видит, — сказала ее соседка, а затем, встав из-за своей парты, подошла к месту Нивелин. — Проснись! — и она выплеснула Нив в лицо холодной воды. Нивелин едва помнила, как буруны выбросили ее на берег, как отхлынувшая волна несколько раз протащила ее по шершавому песку, как обескровленными руками она наконец смогла вцепиться в сушу и не съехать вместе с волной обратно море. Не помнила, сколько времени она неподвижно пролежала на берегу, прежде чем на горизонте загорелся рассвет. Шторм начал стихать, и в яростном шуме и гуле волн уже можно было различить выкрики неведомых морских птиц. Ветер обдувал со всех сторон, отчего в мокрой одежде было нестерпимо холодно, но сил пошевелиться у Нивелин не было. И только когда взошедшее солнце начало согревать, Нив кое-как привстала на локтях. Тело ответило ей сильной судорогой. Она яростно прокашлялась, сплевывая скопившуюся в легких воду, и наконец за последние несколько часов полноценно вздохнула. Вытерев дрожащей рукой шершавый песок с лица, Нив перевернулась на спину, и полежала еще немного, пока страх неизвестности не придал сил изможденному телу. Нивелин села и осмотрелась. Белый песок, синее море, все еще неспокойное после вчерашнего шторма. Позади нее, в темных зарослях непонятных растений, кричали неизвестные птицы, — единственные кроме нее живые существа среди этого песка, камней и воды… Она здесь совершенно одна… Страх хлыстом ударил ее, и Нивелин подскочила, хотя ноги едва держали ее. Что же теперь?.. Вернется ли Солано за ней? Или решит, что она утонула? А если сам корабль пошел ко дну, или разбился о рифы? И гвардия сочтет ее погибшей вместе с ними… При любом исходе вчерашней ночи, она оказалась одна. В незнакомом мире. В непонятном месте. — Чертово дежа вю! — выкрикнула Нивелин в море и закусила нижнюю губу. Сейчас она бы предпочла самую темную и сырую камеру главного штаба Эль под надзором самой Мико, чем этот пустынный и богом забытый остров. А если здесь есть монстры? И они не такие дружелюбные, как в гвардиях? А если они вообще едят людей? Воображение продолжало рисовать перед Нив страшные картины самого бесславного конца ее жизни. Она уже и забыла, как борясь с бурунами несколько часов назад, обещала себе во чтобы то ни стало выбраться из Элдарии. Сейчас ее сковали страх, отчаяние и неизвестность…* * *
Суета в медпункте не прекращалась. Валькион хмуро смотрел куда-то в одну точку, иногда переводя вопросительный взгляд на медиков, но никто не мог сказать ничего утешительного. Фергус, пройдя между рядами больничных коек, не спеша подошел к нему. — Будешь и дальше винить себя? — Буду, — ответил Валькион, и отвернулся. Он не должен был слушать Камерию. Должен был предвидеть, как опасно идти к гроту без экипировки и достойного оружия… Мико тоже заламывала руки, и целиком взваливала вину на себя. Все понимали, что и она не могла знать наверняка, с чем гвардейцам придется встретится в храме, но кицунэ упорно твердила: «Но я чувствовала!». Валькион провел руками по лицу. — Тебя не должны видеть разбитым, — сказал Фергус. Хотя по лицу Валькиона нельзя было понять его чувства, Фергус слишком хорошо знал его. — Это сильно пошатнет уверенность в гвардии. Особенно сейчас. Сказать, что все в штабе были напуганы и сбиты с толку — не сказать ничего. С чем столкнулись гвардейцы на поляне никто не понимал… А неизвестность нагоняла страха еще больше. В гвардии Света не хотели, чтобы случившиеся вышло за пределы штаба, но новость просачивалась в каждую щель. Жители убежища были на гране паники. — Я отправил их на верную смерть, — сказал Валькион, глядя куда-то внутрь себя. — Никто не может знать все… — со вздохом сказал кентавр. — Мы не только не знаем, что это было, но и где «это» сейчас… Мы осмотрели поляну несколько раз, но такое впечатление, что оно вырвалось из ниоткуда, напало… и исчезло. — Есть кое-что, но мне от этого только тяжелее, — Фергус подошел к койке Сакии и осторожно взял ее вялую руку. Она вся была из резана шрамами и символами. — Знаешь, что это? — Не уверен… — сказал Валькион, приглядевшись. У Сакии всегда были на теле мехенди из непонятных витиеватых символов, но ему никогда не приходило в голову расспрашивать, что это. Сейчас же узоры на коже наги казались не рисунками, а шрамами, причем свежими. — Это знаки культа Кали, — сказал Фергус. — Некоторые племена на Полуострове еще ей поклоняются. — Ну и что? — Как что… Кали — демонесса, — сказал кентавр. — Точнее, «убийца демонов». Наги и ракшасы возродили культ Кали, когда объявили охоту на демонов и войну Р’ха-на Долу. И, как гласит история, в истреблении демонов преуспели, — он потрепал густую бороду. — Кали дает последователям свою силу в обмен на месяцы, или годы их жизни… или что-то в этом духе. Воинствующая и не самая безобидная религия, я бы сказал. — Я никогда не считал себя в праве лезть в чужие верования, — хмуро произнес Валькион. — Это личное дело каждого. — Я не донес свою мысль, извини, — вздохнул Фергус, и только сейчас, по этому его тону, Валькон понял, насколько старый кентавр внутри подавлен. Возможно даже больше его самого. — Меня беспокоит не то, что Сакия служительница Кали… А вот с чем они столкнулись, что ей пришлось обратиться к этой… силе… Валькион понял, к чему клонил наставник. Следы битвы, которые гвардейцы нашли на поляне… разрушительные, чудовищные, как будто ребята столкнулись не с живым существом… А ранены гвардейцы были и не оружием вовсе… Вошедшие в приемную медпункта Мико и Лейфтан прервали его мысли. — Как они? — тихо спросила глава Эль. Валькион покачал головой и отошел к окну. — Для Сакии, Клайда и Кондора шансов почти нет, — ответил Фергус, собравшись с духом. — Эвелейн сказала нам честно. Их подключили ко всяким штучкам жизнеобеспечения, но их раны… не совместимы с жизнью… — Мне жаль… — сказала кицунэ, прикрыв глаза. — Мефисти пытаются прооперировать, но шансов тоже мало… — кентавр пожал плечами. — А вот Бронк… Мец говорит, что, возможно, он скоро очнется. Он везунчик. Из-за ширмы, убирая выбившиеся из-под медицинской шапочки волосы, показалась Эвелейн. — Валькион… — начала эльфийка, и увидела, что в приемной уже собралась почти целая делегация. — О, Мико. Ты очень кстати. — В чем дело, — спросила глава Эль, подходя к медсестре. — Камерия очнулась, — сказала Эвелейн. — Я знаю, как вам важно расспросить ее, и могу пропустить к ней вас двоих, — сказала она, переводя взгляд с Мико на Валькиона. — Но, пожалуйста, не наседайте. В целом ей лучше, но она еще очень слаба.* * *
Нивелин брела по берегу не разбирая дороги. Хотелось пить. Она понимала, что, возможно, стоит пойти вглубь острова, поискать пресной воды, а не тащится вдоль побережья, но страх был сильнее жажды. Сапоги и куртку пришлось снять и тащить в руках. Зато в кармане куртки Нив нашла свои очки, и мир вокруг вновь обрел четкость. Осмотрев пляж новым взглядом, Нивелин увидела, что почти вдоль всей береговой линии, волны яростно налетали на выступающие из воды скалы. Нив еще раз удивилась своей везучести, поняв, что вчера ее просто чудом не размазало об эти рифы. Хоя на этом ее удача, видимо, себя исчерпала. Чудо спасло ее, но теперь она обречена умереть здесь на берегу. В несуществующем мире. Может, она уже умерла? Эта мысль и раньше приходила в ей голову. Попала под машину, и оказалась в Элдарии… Сейчас даже воспоминания о родном мире казались ей далекими и смутными. Она вспомнила, как боролась ночью с волнами, как хотела выжить. Как пообещала себе выбраться из этого шторма и из этого мира. А сейчас… Берег обрывался, и дальше поднимался вверх, нависая над морем огромной скалой. Можно было подняться наверх и осмотреться, но босиком по камням не пройти. Сперва нужно было вымыть и просушить сапоги. Нив спустилась к воде, и у самой кромки заметила… ящики. Видимо, их выбросило на берег штормом. И как молнией ее поразило осознание: это задраенные ящики с груза Фелиситы! Подбежав, она осмотрела их внимательнее, — на опломбированной крышке стоял знак гвардии Света. Это ведь ее груз! Сюда она складывала провиант для фамильяров! Но ящики были в трюме, их не могло смыть за борт! А значит… Неужели корабль и правда потерпел крушение? Нивелин пробежала дальше по берегу, и обогнув отвесную скалу, увидела лодку, а возле нее… она, казалось, мигом уверовала во всех существующих богов, — Солано и Эзарэля. Не подозревая, как она может быть рада видеть гвардейцев, Нивелин кинулась к ним, взбивая ногами белый песок. — Три тысячи морских дьяволов! — выкрикнул Солано. — Она жива! Да что б мне провалиться! — едва Нив подбежала к ним, капитан обнял ее. Она никогда не могла представить Солано настолько эмоциональным. — То ли твой земной Бог, то ли Оракул Элдарии, то ли оба тебя обожают, будь я проклят! — капитан по-отечески взъерошил волосы на ее голове. — Тебе повезло, — констатировал Эзарэль. Нивелин повернулась к морю, и увидела Фелиситу. Корабль стоял в метрах пятистах от берегах, слегка накренившись. — Что случилась с вами? — спросила она капитана. — Сели на мель, — кисло сказал Солано. — Но может это и к лучшему. Нам перебило мачту, и далеко бы мы все равно не уплыли… А здесь хотя бы есть, чем отремонтировать повреждения, — сказал Солано уже более воодушевлённо. Но Эзарэль явно не разделял оптимизма капитана. — А еще короблю повредило грузовой отсек, — вставил эльф хмуро, — и в море полетели все наши припасы, и весь наш груз… — О боже! Малыши фамильяры… — вскрикнула Нив и прикрыла рот рукой. — Бедняги… Солано лишь хмыкнул, и по виду капитана было понятно, что потеря груза сейчас заботит его меньше всего. — Благодарите Оракула, что вы сами не пошли на корм рыбам! — сурово сказал он. — И что корабль хоть и поврежден, но цел, и еще на плаву! — Но что нам теперь делать? — спросила Нив. — Чинить корму и мачту, — ответил Солано, в одиночку затаскивая на берег шлюпку. — И удирать с этого острова. Тампиль — вредное место.* * *
Пастельные тона медпункта, журчание воды неподалеку и пряные запахи лечебных зелий расслабляли и успокаивали. Камерия ненавидела медпункт, не любила осмотры, процедуры, но сейчас была рада этой обволакивающей атмосфере и заботе медсестер. Сознание все еще было размыто, но очнувшись, она смогла уверено назвать Эвелейн свое имя, место рождения, службу. Проверив основные ее рефлексы, медсестра удалилась за расписную ширму, и спустя минуту, вернулась в сопровождении Мико и Валькиона. Что-то неприятно укололо Камерию внутри. — Ты как? — участливо спросила глава Эль, присев на край ее кровати. — Бывало и лучше… — Камерия попыталась улыбнуться. Она понимала, зачем пришли Мико и Валькион, но кроме обрывочных вспышек боя, криков, лязга оружия, не могла вспомнить ничего о сегодняшнем дне. — Я не понимаю, как и когда все это могло произойти, — сказала она, глядя в потолок. — Ты не помнишь, что напало на вас? — спросила Мико. — Я пытаюсь… — сказала Камерия, нахмурившись. — Но нет. Все — сплошные, несвязные обрывки, — вздохнула она. — Простите. Я подвела всех. — Не кори себя, — тут же сказал Валькион. — Мы все виноваты. Расскажи нам подробно… До момента, как ты помнишь. Камерия провела языком по пересохшим губам. — Я вышла из зала с кристаллом, прикидывая, кому могу доверять, и кого могу позвать с собой. В столовой я встретила Сакию и Мефисти, они согласились помочь мне. Мы пошли к Томмарту, взяли квитки на задание… Бронк, увязался за нами из Штаба, а Клайда и Кондора мы встретили у самых ворот. Я была против, чтобы парни шли с нам, но иногда их не переупрямить… — Вы брали дополнительную экипировку? Оружие? — спросил Валькион, но Камерия только покачала головой. — Только наше стандартное вооружение. Мы шли осматривать храм, а входить туда с оружием против правил, — виновато сказала Камерия. — В общем, мы пришли к гроту. Парни остались на поляне, а я, Сакия и Меф спустились в грот. Осмотрели его еще раз, и убедились, что связи между лабиринтом и катакомбами Эль нет, все проходы, ранее подходившие к нему, обвалены… — Вы входили в храм? — перебила Мико. — Да, — сказала Камерия, но уже менее уверено. — Никаких ходов в храме не было… Но я чувствовала что-то… что-то… не могу вспомнить, — Камерия села на кровати и сжала виски. — Я зашла в омут душ, а потом… Все в черноте. Я помню только невнятные образы… — она покачала головой. — Что-то разрушило его да? — она подняла глаза на командиров гвардий, боясь услышать ответ. — Храм не тронут, — сказал Валькион. — Все сражение произошло на поляне. И в чаще. Как будто что-то вырвалось из храма и преследовало вас… И вы почему-то не отступали… — Прости, — Камерия качнула головой. — Но я не помню. Очнулась я уже с сестрами рек. — Ты должна вспомнить! — сказала Мико. — Кто или что напало на вас… Ты не представляешь, как это важно! — Пожалуй, на сегодня достаточно, — вмешалась Эвелейн. — Мико, ей нужно время… — У нас его нет, — сказала кицунэ, и, поблагодарив Камерию, решительно вышла из медпункта. * fraulein — обращение к незамужней молодой женщине в германо-говорящих странах до 70-хх годов прошлого века. В русской транскрипции правильнее «фрейлейн», но слишком уж в контексте фика будет созвучно с «фейлин» D Так что во избежание лишних ассоциаций, транслит ;D