* * *
Солнце, казалось, зависло в зените и нещадно палило, а жесткий соленый ветер не приносил разведчикам спасительной прохлады. Уже несколько дней они шли, продираясь сквозь бескрайние барханы серого пепла, но прошли всего три острова. Невре начало казаться, что они ходят по кругу, и весь мир слился в глазах в одно серое пятно. Сначала он пытался отвлекаться, и на привале, когда была возможность, вампир закрывал глаза, представлял себе сад Эль, шелест листвы, журчание фонтанов, звонкий смех Селесты, веселое пение Иггрит, нежные прикосновения Дарии. Но со временем, эти картины ушли. И, стоило Невре закрыть глаза, перед ним возникали все те же серебристо-серые барханы, уходящие в бесконечность. Тошнотворный запах маскировочного зелья, уже впитался в кожу, и, даже на участках, где маскировка гвардейцам была не нужна, он все равно преследовал их. Очередной привал разведчики устроили на черных камнях у самого берега. Невра забился под тень валуна, не желая ни есть, ни пить, просто побыть немного со своими мыслями и вздремнуть, — ночью снова будет его очередь нести караул. Айра, пошуршав сумками, ушел на дальние камни, где уселся грызть кусок тухлого мяса. И хоть гуль всегда старался уходить от них во время еды, запах разлагающейся плоти на такой жаре распространялся быстро. Еще один бессменный спутник их вылазки. Лис отошел к самому берегу, и, забравшись, на отвесной валун, рассматривал красно-черные горы на самом горизонте. — Это тоже Пепельный Архипелаг? — спросил парень, прикидывая, видимо, как далеко им еще предстоит зайти. — Это старый материк, — сказал Айра, отвлекаясь от еды. Лис восторженно присвистнул. Невра поднял голову, услышав о старом материке. Любопытство победило усталость, вампир встал и всмотрелся в горизонт. — Так значит вот, где был этот Р’ха На-дол… — проговорил он, сощуривались, — Королевство демонов. Какой-то трепет пробежал искрами у него по позвоночнику. На картах, которые показывали им на занятиях по истории, старый материк изображался серым пятном, где-то в самом низу карты. А сейчас они стоят так близко… На самом краю света. — Ты бывал там? — спросил Невра Айру. — Не приходилось, — ответил гуль. — И, надеюсь, не придется. Самое близкое, где я бывал, — Коготь Асмодея — это коса, тянущаяся на восток, — Айра показал куда-то кривым пальцем, но было не разглядеть. — И что там? Айра дернул плечами. — Да то же самое… камни, серость. Серой воняет, а воздух плотный и тяжелый, что дышать невозможно… Сам материк мельком видели. Руины, больше ничего. Армия ракшасов и фенхуанов там сровняла все до основания. — А никого никогда не смущал тот факт, — внезапно вмешался в их разговор Лис, — что демоны… по сути же остались самой сильной расой волшебных существ. Как они так легко дали себя убить? — За все приходится платить… — равнодушно ответил Айра. — И за предательство тоже. — Предательство, — протянул эльф. — Некоторые так любят кричать о предательстве демонов, будто бы своими глазами видели, как провалилось из-за них Синее Жертвоприношение. Это глупо, не считаете? Невра пожал плечами. От светлого эльфа странно было слышать речи в защиту демонов. Но что было, то было. В эту минуту главу Теней больше интересовало другое. — Что там сейчас? — спросил он, повернув голову к Айре. Тот только усмехнулся. — Никто не знает. Спустя сотню лет, как Р’ха На-дол уничтожили, я слышал, Нефритовый край, фенхуаны Рен, наги Полуострова посылали туда разведывательные отряды — проверить, можно ли использовать порталы, которые были у демонов. Их там якобы было прилично — три, а то и пять… — И? — Никто не вернулся. — Там опасно? — спорил Лис. — Смотря, что считать опасным… — ответил Айра. — Сера в воздухе, неистовая жара и череда действующих вулканов… А может что-то и еще, не знаю, — сказал гуль, помолчав. — И честно, — даже не хочу знать.* * *
Вернувшись из зала с кристаллом, Лейфтан заперся в своей комнате. Что-то тревожное тяготило его внутри, — дурное предчувствие, или просто все события последних дней нещадно раскачали его. Сначала Ашкор таинственно исчез. Затем Пандора оказалась в самом сердце Эль, будто действительно, по собственной воле. Лейфтан сел в кресло, сжав виски. Что-то творилось… Что-то определенно творилось, и он не контролировал это. А для Лейфтана не было ничего хуже, чем потерять контроль. Ничего хуже, чем не владеть ситуацией… Сильный ветер поднялся как из ниоткуда, нещадно дергая край его плаща. Где-то послышался звон. Лейфтан обернулся, и в окутавшем его сером тумане, увидел, как белый ловец снов колыхался на ветру, и колокольчик на конце ленты талисмана надрывно звенел. Лейфтан потянулся к ловцу, надеясь успокоить его, но ветром талисман сорвало, закружило и понесло куда-то в туман. Лейфтан кинулся следом и хотел поймать его, но ловец удалялся и удалялся. — Скажи! Скажи мне, Сонеко! — крикнул Лейфтан надрывно. Но ловец снов только удалялся, звонко звеня бубенцами, как будто неистово смеясь… Лейфтан подскочил в кресле. Он и сам не заметил, как задремал и погрузился в этот липкий то ли сон, то ли видение… Лейфтан неспешно встал, и, подойдя к кровати, сжал в руке белый ловец снов, чувствуя тепло маленького талисмана. Все еще здесь, с ним. Единственное тепло, которое грело его, когда он снова лишился всего… Лейфтан смахнул остатки сновидения, проводя пальцами по щеке, будто б ощущая чье-то невесомое прикосновение. Он отошел к окну, возвращаясь к своим мыслям. Сейчас, в свете последних событий, первым делом нужно было отвести от себя даже малейшие подозрения. Мико отвлеклась на Пандору, и пока думает, что жертвы — ее рук дело. Но если обсидианцы очнутся… Лишние разбирательства еще больше отодвинут достижение цели. А значит, нужно избавиться от них. Амая уже повредила их аппараты искусственного поддержания жизни, но это было слишком ненадежно. Лейфтан еще раз мысленно выругался от того, что Ашкор не выходит на связь, — уж для него эта была бы проблема на две минуты. Выкручиваться придется самому, хоть это и рискованно. Но, возможно, его таланта хватит, чтобы правдоподобно обыграть их смерть…* * *
Работы на корабле закончили, когда солнце уже почти касалось края океана на горизонте. Наскоро загрузив вещи и инструменты в лодку, Нивелин, Эзарэль, Солано и несколько гремлинов из экипажа отплыли обратно на остров. Пока команда собиралась, погода заметно ухудшилась, — небо затянуло серыми облаками и поднялся ветер. Море волновалось, но вода не темнела, и в толще еще можно было различить каменный рельеф дна. Значит нового шторма не предвиделось. Нивелин вцепилась в деревянный борт лодки до хруста в пальцах, старалась не думать, что если сейчас поднимется бурун, то их лодку неминуемо разобьет о рифы. На волнующиеся море она тоже старалась не смотреть, но оно как будто притягивало ее взгляд. Что-то яркое промелькнуло в синеве воды. Какое-то непонятное розовое пятно. Затем еще одно. А потом еще белое, бирюзовое. Нивелин подумала, что это морские цветы, или растения, но присмотревшись, поняла… — Стойте! — вскрикнула Нив, подскочив в лодке. — Смотрите! — В чем дело? — спросил Солано, но весла не отложил. — Это яйца! — сказала Нивелин. — Их вытряхнуло из поврежденного трюма… Эзарэль и капитан посмотрели вниз. — Да, — хмыкнул Солано. — Их поволокло к берегу. Может еще вынесет… Но вряд ли. — Их можно собрать? — Можно, — ответил капитан без энтузиазма. — Если кто-то из вас умеет нырять. — Но… — Нивелин осеклась. У Солано и команды нет времени нырять за яйцами. Эзарэль не умеет плавать. И единственной, кто бы мог сейчас помочь малышам фамильярам, это она сама. Но даже от мысли, что придется нырнуть, ей сделалось плохо. Если бы только она смогла себя пересилить… Вернувшись на остров и наскоро перекусив, Эзарэль и Солано с командой взяли инструменты и ушли искать на острове что-то, что пригодное для ремонта мачты. Нивелин снова осталась одна. Она убрала лагерь, приготовила еды на ужин, но мыслями то и дело возвращалась к несчастным малышам-фамильярам. Сердце обливалось кровью, стоило ей лишь подумать, что они уплывут, а яйца так и останутся лежать на дне, без надежды когда-либо увидеть свет. Если они вообще еще живы… Закончив дела, Нивелин вышла на берег. Она сняла сапоги и решительно приблизилась к воде. Но как только волна легонько лизнула ноги Нив, по ее телу тут же пробежал холод, а во рту проступил солоновато-горький вкус. К горлу подступили приступы кашля, как будто легкие снова были полны морской воды. Нивелин отскочила от берега, сжав зубы и злясь на свое тело за предательство. — Это всего лишь вода! — сказала она себе. — Просто чертова вода! Давай, ты плаваешь с детства, — продолжала вслух говорить она, насильно загоняя себя в воду. Она зашла почти по бедро, когда очередная волна налетела на ближайший риф и разбилась об него столпом брызг. Нив вскрикнула, когда мелкие капли воды попали ей на лицо и мигом выскочила на берег. — Всего лишь вода! — зло сказала она, ударив ногой по песку. «Борись!» — послышалось ей в шипении морской пены. Вздрогнув, Нивелин обернулась, но увидела только как Эзарэль, Солано и команда возвращается в лагерь.* * *
Томмарт с детства был грузным, особенно для своего вида брауни. В детстве он стеснялся своего роста, веса, и редко играл с другими ребятами, чтобы избежать насмешек. Дружил Томмарт в основном с книгами, поэтому к юности, как он сам считал, мог похвастаться начитанностью и умом. Сам Том точно не помнил, почему решил податься в гвардию Эль. Вероятно, искал место, где бы пригодился таким, каким был, не шустрым, но умным. Загремев в Обсидиан, он удивился, так как никогда не считал себя ни сильным, ни и волевым. Скорее, романтичным. Поэтому, недолго прослужив поочередно в дозоре и патруле, он с радостью ушел на штабную работу: отчеты, графики дежурств — это ему было ближе и понятнее. Из всех своих качеств больше всего он гордился аккуратностью и умом. И сейчас кое-что не состыковывалось у него в голове. Бронк. Минотавра Том знал давно. Знал и не очень любил (а где-то в тайне завидовал). Бронк вечно ходил холеный, как девка, вечно хвастался и привирал, но был во всем этом так наивен и прост, что девушкам все равно нравился. Он мог жрать в три горла, а фигура все равно оставалась как у атлета. А еще у Бронка было по-настоящему бычье здоровье. Как-то, когда еще Томмарт служил вместе с минотавром в дозоре, они пошли в обход, и угодили в оползневую яму. Томмарт тогда сломал кисть, Кондор — ребро, а Бронк — руку, ключицу и пару ребер. Говорили, что он месяца три пролежит в лазарете… Но куда уж там! Это они в Кондором восстанавливались три месяца. А у Бронка кости срослись за пару недель. Или в другой раз на миссии, вся команда подхватила грипп клювокрыла. Лежали под присмотром медсестер две недели. Кроме Бронка, который, скотина, только немного покашлял. Не говоря у же о том, что на каждой сходке минотавр пил как не в себя, а на утро поднимался свежим и бодрым, что мог даже выйти в смену. Когда позавчера Мец сказал, что Бронк может очнуться, Томмарт не удивился. Но испугался, когда сегодня сообщили, что минотавру сделалось хуже. В разы хуже. Медсестры суетились вокруг, вроде бы даже нашли неисправность в аппарате искусственного жизнеобеспечения… Но толком объяснить, что же произошло, и почему Бронк вдруг стал умирать, никто не мог… И у Томмарта была единственная, дикая для его разума догадка: минотавру хотели помочь отправится на тот свет… Но вот кто? Был ли в штабе кто-то, кто не любил Бронка больше самого Томмарта? Брауни допускал, что минотавр мог кому-то нагрубить, обидеть… Но за это же не убивают! Бронк явно кому-то помешал, и очень серьезно… Но вот в чем и когда? Или его ухудшившееся состояние — это врачебная ошибка? Или это вообще случайность, и Том просто себя накручивает? Всю эту вереницу не укладывающихся в голове идей и вопросов и обдумывал Томмарт, блуждая взглядом по беленому потолку медпункта. Убрав кинжал в голенище сапога, он уселся на рабочее место медсестер, решив лично наблюдать, как осуществляют уход за товарищами. А еще, — понять, кто их навещает, и зачем…* * *
Лейфтан вошел в медпункт, когда караульные заперли двери главного штаба, и это значило, что все гвардейцы уже должны спать в своих комнатах. Легкая витражная дверь даже не скрипнула под его рукой. Невесомые шаги почти не отдавали гулким звуком в лечебной тишине медпункта. Из приемной Лейфтан скользнул в лазарет, и прошел за ширму к палатам. У дежурных медсестер, делающих обход сейчас пересменка, а значит минут пятнадцать у него точно есть. — Лейфтан? — чей-то низкий голос одернул его. Повернувшись, советник Эль увидел этого жирного обсидианского распределителя, невесть зачем развалившегося у входа в палаты. Секунда потребовалась Лейфтану, чтобы спрятать досаду за непроницаемой приветливой маской. — Здравствуй, Томмарт, — поздоровался он, слегка кивнув. — Ты поздно… — недоверчиво сказал брауни. Но Лейфтан ответил снисходительной улыбкой. — Обсуждали с Мико... новую защиту убежища. — А этим не должны заниматься Валькон, Эдмар и Хамон? — прицепился к нему жирдяй. Что ж... Любопытные лишаются своего носа прежде всего. Рука крепче сжала кинжал под складками плаща. — Мико просила узнать, как их состояние, — сказал Лейфтан, повернувшись к палатам, делая вид, что вопроса брауни он не услышал. — Нормально, — пожал плечами Том. — Что ты здесь сидишь? Ты не должен быть в оружейной? — А кто сейчас придет отчитываться? — Да, ты прав, — Лейфтан посмотрел на него с сочувствием: «Сам виноват». — Я вижу, что тебя что-то беспокоит, — сказал он, одаривая брауни теплой улыбкой, которой так хотелось довериться. Лейфтан как бы невзначай, перекинул плащ на правое плечо, полностью скрывая под ним руку. — Все, что произошло — странно и непонятно. Если у тебя есть сомнения, ты можешь сказать их мне, — он прямо посмотрел в глаза обеспокоенного Томмарта. Сам брауни сейчас колебался, и решал, насколько советнику Эль можно доверять. Задумавшись, Том на секунду опустил глаза, и не заметил, как лезвие сверкнуло в складках белого плаща. — Нет, ничего… — неуверенно начал он, на свою беду переведя взгляд на стену. Лгать в глаза он не умел. И Лейфтан знал это. — И все же? — спросил он, делая один короткий и быстрый шаг вперед. Том не успел бы даже повернуть голову, но в эту секунду витражные двери медпункта аккуратно открылись, послышались шаги и голоса, и вскоре у палат показались Фергус и Вейн. Лейфтан сделал шаг назад. — Как они? — спросил кентавр, коротко поприветствовав Лейфтана и Томмарта. — Я слышал, что всем сделалось хуже! — почти негодуя сказал Вейн. — И что их аппараты жизнеподдержания оказались неисправны! — Я уверен, что это ошибка и глупый слух, — улыбнувшись, сказал Лейфтан. — Мико приказывает лично следить за лечением вашей команды. Все под контролем, — он тронул дроу за плечо. — Ребята сильные, все будет хорошо, — сказал он, и, наскоро распрощавшись, покинул лазарет. Вейн хмуро посмотрел ему вслед,а потом повернулся к Тому. — А ты чего тут сидишь? — Просто так… — отмахнулся брауни. — Том? — Фергус вопросительно посмотрел на него, прекрасно поняв по сконфуженному лицу бывшего ученика, что он что-то скрывает. Что-то не очень приятное… — Пфф… Хочу и сижу! — отмахнулся распределитель, но под пристальным и тяжелым взглядом Фергуса не выдержал. — Мне не нравится, что происходит! — сказал он, всплеснув руками. — Это все странно. Ребятам… как будто хотят помочь побыстрее сгинуть. — Том… — кентавр покачал головой. — Да, звучит очень глупо, — согласился брауни. — Они тяжело ранены, и вообще чудо, что их живыми дотащили в штаб, но… послушайте… Бронку пробило легкое, да… но я его знаю. С его регенерацией, он бы давно поправился, — выпалил он и грустно отвел взгляд к стене. — И да, меня это волнует! — У тебя паранойя, — Фергус заботливо хлопнул его по плечу. — А может и нет, — хрипло сказал Вейн, и его брови сошлись на лбу в прямую линию. — Тот знак, который мне сложил Клайд на поляне... Я думал, что паранойя у меня… но в свете того, что говорит Том… — дроу неуверенно повел плечом. — В общем, Фергус, нужно найти Валькиона… У меня тоже есть, что рассказать.