«Спроси их, что они сделали с Сонеко.»
Мысли метались в голове, как загнанные пташки в клетке с ястребами. Ударялись о виски как о стальные прутья: «Спроси их, спроси их, спросихспросиих…» — разбивались о преграду и множились.«Сонеко была самой доброй, самой нежной и самой светлой из всех, кто когда-либо появлялся в гвардиях.»
Нивелин пыталась глубоко и последовательно дышать, считать, думать о чем-то приятном. Но ее силой возвращало обратно, будто бы затягивало в зыбучие пески.«Одна половина Штаба ее боялась. Другая — ненавидела и боялась.»
Нив уткнулась носом во взбитые простыни, накрыла голову подушкой и сжалась в комок. Но мысли все равно находили ее.«Бедная девушка, лишенная нормального детства, нормальной жизни — она страдала неясной болезнью. У нее случались странные обмороки, сопровождающиеся судорогами, тошнотой и удушьем.»
Нивелин самой стало тяжело дышать. Она откинула подушку и перевернулась на спину, пытаясь сконцентрироваться на пустоте белого потолка. Но вскоре и на нем в полумраке спальни стали проступать образы.«Она помогала беженцам, нуждающимся в защите, и всем сердцем хотела помочь изменить этот мир к лучшему.»
В тишине комнаты Нивелин слышала только свое сбивающееся дыхание и бешеный стук сердца, будто бы она не лежит, а бежит. Но она действительно чувствовала себя загнанной…«Когда поняли, что к чему, было уже поздно. Ей оставалось жить считанные дни.»
Нивелин неистово ворочалась в кровати. Она уже не понимала — спит ли она тревожным сном, или просто болтается где-то между сновидением и явью.«Едва ли вы на самом деле понимаете, сколько сил уходит на поддержание хрупкого баланса… и на какие жертвы подчас приходится идти, чтобы уберечь сердце Элдарии от посягательств… особенно, среди своих».
Нив провела руками по лицу, вытирая липкие холодные испарины на лбу… и водоворот терзаний поглотил ее окончательно.«Оракул избрала ее быть своим голосом. Они были… связаны.» … «Важно было одно — не допустить восхода Воинствующей Луны. Любой ценой.» … «…умерла из-за врачебной ошибки.» … «Спроси их, что они сделали с Сонеко.» … «Никаких доказательств ее смерти! Ее изгнали! Но говорят, когда она вернется, и начнется самая страшная война в Элдарии» … «Навсегда стерли со страниц истории, и хотят стереть из моей памяти.» … «Последнее пророчество Оракула: в ночь восхода Воинствующей луны мир возродиться в крови ее врагов!» … «В детстве она была очень доброй и чуткой. Просто иногда становилась… неуправляемой.» … «Восход Воинствующей Луны — это катастрофа, хуже конца света.» … «Баланс нарушился, а это требовало мер… Требовало жертвы. Жертвы Сонеко.» … «Спроси их, спроси их, спроси их…» … «Они сами придумали Воинствующую Луну.» … «Воинствующая Луна и есть Сонеко.»
Кое-как Нивелин удалось задремать. Или нет… И это не сон, а она сейчас и правда идет по коридору Главного Штаба. Вышла из своей спальни, потому что бессонные ночи доконали ее. Вымотали. И она вышла и идет. Идет, потому что должна… Должна… Нивелин заходит в зал с Кристаллом. Завороженно смотрит, как грани переливаются синим и голубым в лунном свете… Но вдруг понимает, что она здесь не одна — темная фигура в лиловом плаще стоит возле Кристалла. Ошарашенно Нивелин отступает назад. Фигура поворачивается к ней, и из складок темного плаща выхватывает кинжал, — и этот кинжал Нив узнает из тысячи, — прямой и сверкающий, с черной рукоятью, украшенной ярким красным камнем. От пронзившего тело страха, Нивелин обхватывает себя руками и падает на колени, и даже не чувствует боли от удара. Фигура в темном плаще тоже опускается на колени, заносит нож и бьет прямо в пол. Лезвие утопает в мраморе будто бы в мягком масле. Камень раскалывается, и трещина стремительно ползет к Нив, а она не может и пошевелиться. Порывом ветра, ворвавшимся в залу, с неизвестного гостя слетает капюшон, и Нивелин чувствует, что ее сердце останавливается — она видит себя. Это она стоит там в лиловом плаще и с кинжалом в руке, — вот он, она чувствует холод рукояти в своей ладони. Чувствует ненависть, с какой хочет сейчас уничтожить это место. — Ты все правильно делаешь, — слышит Нивелин голос откуда-то справа. Она даже не оборачивается, она знает наверняка — это он, тот мужчина в маске с карминовыми прорезями. Он подходит сзади и обхватывает ее ладонь, сжимающую кинжал. — Время подходит, — говорит он ей тихо. — Когда получишь такой же в спину, — пальцы проводят по ее позвоночнику, — найди ее. Она скажет тебе, что делать. Ты откроешь… Кредо Воинствующей Луны. Трещина на полу расползается, и зеленый огонь жаром дышит Нив в лицо. В следующую секунду Нивелин проснулась, осев на кровати. Холодный пот струился по спине, волосы прилипли к лицу. Нив потянулась убрать их, но поняла, что что-то сжимает правой рукой. Она встала, включила торшер, и увидела, что в руке она держит черный кинжал с красным камнем из ее сна… Нивелин накрыло леденящим ужасом, какого она не испытывала в жизни. В панике Нив бросила оружие на кровать и закричала… точнее, распахнула губы в немом крике — из нее не вырвалось ни звука. — Я сплю, — прохрипела она. — Я сплю. Я сплю! — с третьей попытки Нивелин обрела голос, а вместе с ним и ощущение тела — ощущение реальности. Она действительно сейчас стояла посреди своей комнаты в прилипшей к телу пижаме. Нив еще раз подумала, что произошло, и ее разбила крупная дрожь, граничащая с судорогой. Страх требовал бежать. Но куда? В темный коридор, таящий в себе еще больше опасностей? — Нет, это все сон, — сбивчиво сказала она себе. — А я проснулась, и сейчас все хорошо, — трясущимися руками Нивелин убрала липкие волосы с лица. — Все хорошо… — Осталось только проверить… Только убедиться… Осторожно Нив приблизилась к кровати и отодвинула простынь. Кинжал все еще был там. Реальный. «Ты знаешь, что должна делать, » — раздался шепот. В панике Нив обернулась вокруг себя. «Ты знаешь, что должна делать, » — от шепота ее будто бы ударило током. — Господи! — Нивелин зажмурилась и обхватила себя руками. — Что же это… — она сдавленно выдохнула и сжалась. Тени заплясали по стенам будто черти, голоса шептали в голове наперебой. Нив опустилась на пол, зажала уши руками и на выдохе прошептала, — Пресвятая дева! Под Твою защиту прибегаем. Не презри молений наших в скорбях наших, но от всех опасностей избавляй нас всегда, — забормотала она возникшую в памяти молитву, которую учила, наверное, в воскресной школе когда-то давно. Шепот стих. В комнате воцарилась тягучая и напряженная тишина. — Ничего этого нет. Все неправда, — уверенно сказала себе Нивелин. А в следующую секунду она вместе с простыней схватила кинжал с кровати и выскочила в коридор. Затем в холл. Затем в подвал, — ноги несли ее будто бы сами. Добежав до огромного озера-колодца внизу, Нивелин кинула туда кинжал, за секунду до того, как охранники подземелья вернулись с обхода. — Ты что здесь делаешь? — Мне просто показалось, — выдохнула Нивелин, осматривая свои пустые ладони. — Что показалось? — спросил охранник настойчивее. — Все показалось, — Нивелин подобрала с пола простынь и поспешила наверх. Охрана подземелья проводила ее с недоумением, видимо, приняв за безумную. В комнату вернуться Нивелин не решилась, она вышла наружу и, завернувшись в простынь, как в плащ, бесцельно бродила, пока сердцебиение не успокоилось. Пока руки не перестали трястись. Пока рассвет, наконец, розовой полосой не растекся над Штабом. В саду осела роса, и в шлепанцах, в которых Нив впопыхах выскочила из спальни, стало холодно и зябко. Плотнее кутаясь в простынь, Нивелин зашла в Штаб. Он уже просыпался, и ей навстречу выходили первые гвардейцы, чья служба начиналась рано. Смотрели на нее странно. Ощутимо странно. Очевидно, потому что она брела с улицы, в одной пижаме, завернутая в простынь, и со стеклянными глазами, полными тревоги, но в голове Нивелин, будто бы болезнь, воспалились мысли, терзавшие ее всю ночь. «С самого первого дня ты напоминала им Сонеко, » — раздавался в голове голос Карен. — «Только поэтому, завидев тебя в зале с Кристаллом, все так переполошились. Обычный человек никогда не вызвал бы такой переполох!» — Я обычный человек. Я обычный человек, — пробормотала Нив себе под нос. Она намеренно всматривалась в лица встречных гвардейцев, и те как будто бы отводили взгляды. Но если раньше она видела только пренебрежение, то сейчас на лицах, отворачивавшихся от нее, Нивелин видела страх. — Я не та, кто вы думаете. Я… это всего лишь я, — сказала она, но поняла, что уже давно стоит в холе одна и говорит с невнятными образами. «Бунтовщица и самый страшный кошмар Элдарии, » — звучало будто бы со всех сторон. — Я не Сонеко! «Ты похожа на его сестру, все признали это.» — Неправда… «Мне нужна пара услуг от таких, как ты.» — Я не та, за кого вы меня принимаете, — прошептала Нив. — Чего? Завтрак для всех одинаковый. Что-то не устраивает? Нивелин очнулась как от видения, и поняла, что давно стоит на кухне, в очереди за завтраком, а сонный и суровый шеф-сатир протягивает ей тарелку с какой-то желтой кашей. — Простите, — еле слышно проговорила Нив. — Тяжелая ночка? — хмыкнул Каруто, наливая в ее стакан пахучий травяной чай. — Вроде того, — она пожала плечами, и, взяв чашку, села за стол. — Может тебе выспаться сначала? — шеф подошел к ее столу и поставил перед Нив тарелку, которую она забыла на стойке. — Сниться всякая ерунда, — Нивелин протерла лицо руками. — Такая уж ерунда? — участливо спросил Каруто, присаживаясь рядом. — Ты не хочешь поговорить с Мико? — Зачем? — А вдруг это что-то значит? Нивелин как током ударило от его слов. Сердце снова подскочило к горлу, руки ослабли. — Я обычный человек! — сказала она через силу вдохнув. — Мои сны — это рождаемые мозгом электрические импульсы, они бессмысленны, они ничего не значали и не значат! — Пф… Мое дело спросить, — Каруто отодвинулся, оскорбленный, видимо в лучших побуждениях. — Я ж просто знал многих, чьи дурные сны предзнаменовывали беду… — Вы знали Сонеко? — Нив подняла на него усталый и загнанный взгляд. — Еще бы… — протянул шеф Эль. — Расскажите… — прошептали Нивелин, и замерла. Но вместо таинственного откровения Каруто только задумчиво почесал подбородок. — А что рассказывать? Талантливая была девочка, но слишком уж меланхоличная, с вечно отсутствующим взглядом, — он пожал плечами. — Про лореалетов вообще сложно сказать что-то определенное. Чем больше выражена их способность, тем больше они… странные. Разговариваешь с ними, а они как будто и не здесь. — Я похожа на нее? — спросила Нив, и поняла, что этот вопрос застал Каруто врасплох. — Лицо слишком упитанное, — ответил шеф, несколько секунд придирчиво осматривая ее. — И взгляд испуганный. Но… что-то определенно есть, если присмотреться. А что? Вы родственники? — Нет! — Нивелин вскочила из-за стола. — Я не имею отношения ни к вашему миру, ни к одному волшебному существу, ясно? — Тебе бы врачам нашим показаться, — недовольно сказал Каруто, покрутив пальцем у виска, но Нив уже убегала из столовой прочь. — Я — это я, — повторяла она себе как молитву. — Я Нивелин Иветт Леблан. Я родилась первого декабря тысяча девятьсот девяносто пятого года в Лорьяне, — она вернулась в свою комнату, и забилась под одеяло. — Я знаю, кто я. Я знаю, кто я. Я знаю, кто я… Я. Просто. Обычный. Человек, — повторяла она себе, и через какое-то время успокоилась и провалилась в глубокий и пустой сон.* * *
Предположение было на грани безумия. Мико считала, что это Натиен украл из Штаба заговоренную статуэтку из которой можно было создать голема, — больше просто некому. А раз так, то ему нужен был заклинатель, который бы создал активирующую голема печать. Лейфтан, который подключился к расследованию по просьбе главы Эль, предположил, что Натиен не стал бы рисковать и искать мастера от своего имени — заклинания на подъем големов запрещали повсеместно. И единственное, где бы он смог достать его — на черном рынке Дал-Риады, притворившись кем-то другим… Замысел разведчиков был прост, хотя и рискован — кинуть в подгорье слух, что некто ищет покупателя на окроплённые статуэтки из каменной пыли. И, если повезет, выйти на мага, который продал заклинание, и через него — либо на Натиена, либо на предателя — его сообщника. Невра не верил в успех. Во всяком случае, в успех с первого раза. Не говоря уже о том, что такие вылазки были не просто опасными, в них риск граничил с безумием — маг мог заподозрить неладное, и тогда даже Оракул едва ли знала, чем могла закончиться такая стычка. Но риск гвардейцы приняли, и встреча с потенциальным покупателем — магом, кто вышел на их контакт в Дал-Риаде, — была назначена на поздний вечер в местечке «Gallgrogh Inn». На назначенную встречу Невра пришел с прилизанными волосами, в тяжелом кожаном плаще и дорогой сатиновой рубашке, чтобы сойти за подпольного продавца запрещенных артефактов. Повязка на глазу крайне удачно, на вкус вампира, пришлась к образу. Аерис и Вик, изображавшие непутевых спутниц разгульного продавца, надели короткие хлопковые блузки и корсеты под грудь. Защитные талисманы пришлось спрятать под одеждой, чтобы они не привлекали лишнего внимания мага. Невра возражал против того, чтобы девушки шли вовсе без защиты, но вариантов не было. Вампир взял с обеих слово уходить немедленно, если произойдет хоть что-то непредвиденное, хотя и понимал, что произойти может все, что угодно… В бар Невра зашел в манере не самого осторожного разгильдяя, приобнимая за талии обеих девушек. Разведчики осмотрели заведение, будто бы прикидывая, подойдет ли оно для приятного вечерка, и в итоге уселись за дальний стол, заказав дорогих напитков. Мужчина в темном плаще подсел к ним почти сразу же, будто бы ждал давно. — Это у тебя на продажу… есть кое-что интересненькое? — спросил он тихо, расположившись напротив за столом. Незнакомец не снял плаща, и теневики толком не видели его лица. Только в темноте капюшона просматривался один его глаз, пылающий неестественной синевой. — Может быть и у меня, — вальяжно протянул Невра, разделывая запечённого морского ежа — Смотря, кто спрашивает… И сколько предлагает. — Не так важно, кто, — усмехнулся незнакомец, — если он предлагает пятьдесят тысяч за безделушку. — Безделушки за пятьдесят сторгуешь у старьёвщика в базарный день, — прищурившись, сказал Невра. — За свои я прошу минимум двести. — Видимо, — задумчиво сказал мужчина, откидываясь на спинку стула, — у тебя действительно есть кое-что интересное… Я не стою за ценой, но торг у нас принят… особенно, если собираешься прикупить не одну. Невра сделал вид, что обдумывал предложение и свою возможную выгоду. — Пожалуй, можно обсудить, — он, наконец, растянул губы в полуулыбке, откупорил бутылку вина и разлил по бокалам. Незнакомец следил за ним не отрываясь. — Дамам вперед, — сказал он, и взял первые наполненные вином бокалы и протянул девушкам, а те лучезарно заулыбались в ответ. Аерис игриво подмигнула Вик. — Ты им понравился, — сказал Невра. — Тем лучше, — протянул покупатель. — За вас, — сказал он разведчицам, поднимая бокал. — Чтоб при вашей работке вы прожили еще долго. Аерис попыталась улыбнуться, но Невра видел, как она напряглась, поднося бокал к губам. Зато Вик радостно рассмеялась, будто бы оценила шутку, и с задором ударила своим бокалом по бокалу незнакомца. Выпив, предполагаемый покупатель откинулся назад и выжидающе скрестил руки на груди. — Ну что, к делу? — Невра не видел, но по голосу и тону слышал, что собеседник широко улыбается. — Слишком много народу, — он цокнул языком, бросив короткий взгляд на полный зал. — Продолжим в другом месте? — Как скажешь, — согласился покупатель. — Нам в любом случае нужно уладить наши дела… один на один. Его смешок не понравился Невре, но он даже не успел понять, что произошло, как Аерис с едва слышным стоном упала лбом на стол. Вик осела следом. Вампир хотел вскочить, но собеседник удержал его, резко и быстро схватил за запястье. — Не суетись, — сказал он. — Будет обидно, если девочки не очнутся. Невра стиснул зубы и сел. — Итак, к делам… — протянул незнакомец. — У тебя неплохая игра, но твое озадаченное лицо сейчас выдает тебя с потрохами. Столько вопросов сейчас во взгляде… — довольно сказал он, и отпил еще вина. — Но я, пожалуй, отвечу на любой, если и ты ответишь на мои… — Идет, — сказал Невра, нахмурившись. — Кто ты такой? Собеседник рассмеялся, будто бы вампир действительно сказал сейчас что-то смешное. — Что, мало информации обо мне нарыл? — спросил он. — А, впрочем… Гвардейские архивисты всегда вели дела халатно. И тут Невра понял… — Как же медленно до тебя доходит, — покачал головой «покупатель», наблюдая как осознание отражается во взгляде вампира. — Мой вопрос, — он подался вперед. — Малыш Айра… Он же сказал тебе что-то перед своей бесславной и бестолковой смертью? — Да пошел ты… — зло прошипел Невра. — Играешь не по правилам… — протянул лже-маг, — Но я вижу по твоему лицу, что сказал. Невра снова хотел подскочить и ударить его, но собеседник будто бы снова предугадал его движение. — Тихо, — потребовал он. — Ты же не хочешь уйти отсюда один. Твоя очередь, — сказал он с издевкой. — И постарайся спросить что-то поумнее того, как меня зовут. Невра мысленно досчитал до десяти, успокаивая дыхание. Возвращая себе ясность ума и хладнокровие. Он не даст этой твари обыграть себя… Не снова… — Сколько союзников у тебя в Штабе? — спросил вампир, выдержав паузу. — Больше, чем пальцев на одной руке… Что он тебе сказал? Невра видел, как в полумраке горел синий глаз Натиена. Чувствовал, как спокоен и уверен его собеседник. Как он самодовольно улыбается, чувствуя себя хозяином положения. — Он сказал… — гвардеец наклонился вперед, и заговорил, понижая голос. — Сказал… Чтоб ты сдох, паскудина! Невра вскочил и ударил Натиена в подбородок так быстро, как только мог. Противник все же успел перехватить удар и уклониться… Но не от двух следующих ударов, которые обрушили на него Аерис и Вик. Натиен явно не ожидал атаки. Он сдавленно выдохнул, получив по ребрам хлестким ударом. Невра прыгнул на стол, понимая, что у них есть еще доля секунды, чтобы нанести сокрушительный удар, иначе этот гад извернется и контратакует, или, что еще хуже — удерет. А второго шанса застать его врасплох не будет, он не поведется снова. А сейчас сама Оракул, видимо, благоволила гвардейцам, и Натиен не ожидал от них такого. При всем преимуществе, он не чувствовал того, что чувствовал Невра. Сердцебиение. Кто из девушек первой распознала в стакане парализующий яд, вампир не знал, но среагировали они мгновенно, притворившись, что он подействовал. Невра понял это по биению их сердец. Парализующий яд бы замедлил работу сердца, сведя ее к нескольким едва различимым ударам в минуту. Но Невра слышал, что сердца Аерис и Вик бились ровно… смог услышать, когда вернул себе хладнокровие, свойственное его истинной природе. А вот Натиен не мог этого слышать. И просчитался. Невра обрушился на противника прыжком, схватил за горло, но Нат извернулся и кувырком выпрыгнул из-за стола. Вик в одно мгновение вскочила на стул. — Всем на пол, — крикнула она, активируя шашку с газом. Серый туман заволок тесный зал в одно мгновение. Невра сконцентрировался, пытаясь почувствоваться Натиена, но на этот раз противник опередил его, и вампир едва успел увернуться от промелькнувшего в тумане лезвия. — Я знаю, что это просто фокус, — услышал теневик насмешливый и играючий голос, — это не газ и не яд. Невра обернулся вокруг себя, всматриваясь в непроглядную серость. Обилие посторонних шорохов, кашель замерших на полу посетителей, их нервное шуршание и встревоженное перешептывание сбивали и лишали концентрации. Вампир сделал несколько выпадов на удачу, приняв скопление тумана за темный силуэт. А потом услышал, как глухо хлопнула тяжелая входная дверь чертового заведения. Выругавшись, Невра кинулся следом. Снаружи уже стемнело, и цепкий горный ветер накинулся на волосы и одежду. Натиена Невра заметил улепетывающего во внутренний двор, и рванул за ним. Вампир бежал, не видя препятствий, не опасаясь ловушки, как хищник, взявший след своей жертвы и не собиравшийся отступать. Двор. Переулок. Подворотня. Крыша. Запрыгнув на шуршащие соломенные перекрытия, Невра свистнул Шайтан. Галлитрот проворно оказалась наверху из соседней подворотни, а Аерис и Вик взлетели на крышу следом. Шайтан рванула вперед, обогнав беглеца и преградив дорогу. Вик в большом прыжке оказалась слева и метнула в Натиена две остроконечные звезды, а Аерис ударила хлыстом с противоположной стороны. Даже Натиен, каким бы ловким он ни был, не смог увернуться от такой слаженной и отработанной атаки. Невра подскочил сзади, нанося удары кулаками, усиленными кисетами. Натиен пропустил первые два, но успел перехватить третий. Невру внезапно осенило мыслью, что противник, должно быть, принимает зелья, притупляющие боль, потому что получить кисетом прямо под ребра, а после этого контратаковать, было даже для него, вампира, на грани реальности. Аерис ударила хлыстом, зайдя сзади, но Натиен, соскочил вниз, и перемахнул на соседнюю крышу. Поднявшийся ветер сорвал капюшон с его головы, и Невра впервые увидел лицо своего заклятого врага, — лицо бледное, как неживое, с темными кругами под глазами и болезненно впалыми щеками. Расцарапанная скула. С правого виска текла кровь. А глаза неистово горели в ночной темноте, и казалось, были наполнены какой-то сверхъестественной синевой и безумием. — Я вас недооценил… — сказал Натиен уже без насмешливых и самоуверенных интонаций. Невре было плевать на разговоры, — в тюрьме Эль эта мразь заговорит в следующий раз. — Взять, — крикнул он Шайтан, и она тихо рыкнув, рванула с места. Натиен, по-видимому, был готов. Он замер, и дернул вперед лишь в последний миг, используя единственный возможный маневр при атаке галлитрота — поднырнуть под мощный прыжок. Шайтан протяжно заскулила, приземлилась на три лапы, скребя когтями по пологой крыше, а в руке Натиена сверкнули стальные иглы. Невра рванул на помощь фамильяру, Аерис и Вик попробовали снова окружить его, но Натиен не дал им повторить маневр. Он проворно бросился наперерез и швырнул в гвардейцев сразу три бомбы. Невра видел, как девушки упали навзничь, но сам он и не думал давать противнику фору удрать. Он лишь прикрыл на мгновение взрыва глаз и слегка наклонил голову. Осколки попали вампиру в плечо, лицо и бедро, раны тут же засаднили с неистовой силой, но Невра чувствовал только раж преследования. В один прыжок вампир оказался на соседней крыше… Но Натиена не было. Невра остановился, обернулся несколько раз вокруг себя, дожидаясь, когда поднятая взрывами пыль и солома уляжется. Противник напал сзади, так стремительно, что Невра даже не успел услышать или почувствовать его приближение. Цепь сомкнулась на шее гвардейца. Невра перехватил ее руками, но понял, что не справится, — серебро, коснувшись кожи, подействовало мгновенно, — в глазах потемнело, горло обожгло огнем, ноги ослабели и колени подогнулись. — Невра! — как сквозь толщу воды он услышал крик Аерис. — У нас мало времени, приятель, а мне слишком важно знать, что Айра тебе сказал, — прозвучало над самым ухом, — где этот недоумок, полезший не в свое дело, спрятал его, — Невра почувствовал, как стальная игла впивается в висок. Наплевав на все договоренности, правила и собственную безопасность, Аерис кинулась на Натиена, вцепившись в его волосы руками, — свое оружие — хлыст и кинжал, — она потеряла во время взрыва и падения. Нат извернулся, перехватил и заломал ей руку. Но этих нескольких секунд неравной борьбы хватило Вик, чтобы сдернуть серебряную цепь с шеи Невры, и вампир рывком поднялся на ноги, выдергивая иглу из виска. — Отпусти ее, — сказал вампир, увидев, что Натиен все еще удерживает Аерис. — Если тебе так дороги твои подружки и твоя собачка, — сказал предатель, — то в следующий раз приходи один, — он толкнул Аерис на гвардейцев, и, воспользовавшись секундной форой, кинул дымовую шашку и исчез, будто бы растворившись. Едва дым улегся, Вик кинулась к месту где только что стоял Натиен. — Я попробую отследить его телепорт, — сказала она, складывая печать. Но Невра знал, что это бесполезно. Едва ли Нат даже воспользовался магическим телепортом, скорее всего у него был артефакт, и один Оракул знает какой. — Возвращайтесь, — сказал он, разбитым голосом, вытирая кровь с разодранной шеи. — Я найду Шайтан. Девушки кивнули. Вик проворно спрыгнула с крыши, Аерис ступила за ней и еле слышно простонала. — Аерис? — Невра обернулся к ней. — Все хорошо, — кивнула она, делая несколько слабых шагов. Но Невра уже слышал… Слышал, что не все было хорошо… Ее сердце… — Дай руку, — потребовал вампир, оказавшись рядом. Она покорно отняла ладонь от ушибленного бока… за которой открылось расползшееся по одежде карминовое пятно. — Аерис! — Невра подхватил ее на руки в ту же секунду, как она слабо начала заваливаться на бок. — Прости, — прошептала она. — Ничего не говори, — сдавленно сказал Невра. — Прости. Я подвела тебя… — У тебя задето легкое, — оборвал ее Невра. — Молчи. Делай короткие маленькие вдохи. Прижимая ее к себе, Невра сошел с крыш и широким шагом направился к месту телепорта. Перед глазами пронесся день, когда он увидел Аерис в первый раз — такую юную и такую красивую. Как она смущенно прятала большие карие глаза каждый раз, как они встречались. Как она впервые поцеловала его, нежно обхватывая его лицо тонкими пальцами. А сейчас Невра чувствовал, как холодело ее тело в его руках. — Я люблю тебя, — прошептала Аерис, закрывая глаза. Невра шел, и ничего не видел перед собой. Вспышка печати. Все смешалось, растворилось, сплошная черная пелена перед глазами. Невра слышал только ее сердце, выстукивающее мерное тук-тук, тук-тук. Тайник гвардий. Коридор. Подвал. Он шел будто бы заведенный, по заученной дороге. Тук-тук, тук-тук, — все, что он слышал. Все, что волновало его в эту минуту. Лестница. Главный холл. Зажигающиеся магические фонари. Чьи-то голоса. Но он слушал только стук… Тук-тук, тук-тук… тук … тук … и его поглотила тишина.* * *
— Извини, если это как-то… обидело тебя, — виновато сказал Лис. Эльфу и правда было совестно за то, что он сам назначил Нивелин встречу, на которую не пришел, и даже не предупредил. Но когда накануне ночью Невра вернулся в Штаб с истекающей кровью Аерис, для гвардии Тени начался ад, и всё не относящиеся к допросам и сборам просто перестало существовать. — Не бери в голову, — сказала Нив. — Я… все понимаю, — заверила она и постаралась улыбнуться. Ей и правда было абсолютно все равно. Никак. Два дня назад, доведенная кошмарами до нервного истощения, она выпросила у медсестер сильное успокоительное, и через сутки приема зелья перестала реагировать на все вообще. Казалось, что если сейчас небо начнет падать на землю, она просто будет равнодушно наблюдать, не поведя и бровью. — Ты сам… — Крайне хреново, — ответил Лис, опережая ее вопрос. Оптимизм, который всегда исходил от него, в эту минуту будто бы иссяк. — У нас семь заявлений на отставку. За день… — он пожал плечами. — Не знаю, что меня выбило больше: то, что придется вести допрос всех подавших в отставку… или то, что в ту же ночь под зельем правды допрашивали меня самого, — добавил он тише, чтобы не привлекать лишнего внимания гвардейцев, снующих по коридору у лаборатории, где Лис с утра сумел перехватить Нивелин. — Все настолько плохо? — Нив прикрыла рот рукой и покачала головой. Но вопрос был идиотский, она поняла это сама: разумеется, все чертовски плохо, раз дело доходит до допроса своих. Разумеется, все плохо, раз светлая и добрая улыбка Лиса стала бледной и почти безжизненной. Разумеется… И только сейчас Нивелин заметила ссадины на лице эльфа, перевязку на руке, сквозь которую проступали кровавые следы. — Это у тебя… после допроса? — спросила она обескураженным шепотом. — А? — эльф проследил за ее взглядом и поднял перебинтованную руку. — Нет… Шайтан тоже была ранена, — пояснил Лис. — Забилась под кровать Невры, скулила, но не давала себя даже осмотреть. Сам командор был как не в себе, метался между медпунктом и залом с Кристаллом… А с фамильяром пришлось разбираться нам. А попробуй достать черного пса… и держать, пока его раны промывают и обеззараживают. — Могу представить, — протянула Нивелин. — Прости, сейчас я должен идти, — сказал Лис, посмотрев вниз, где около спуска в подвал собралось несколько теневиков. — Надеюсь, когда все это закончится… — Береги себя, — прошептала Нивелин и обняла его. Даже под дозой успокоительного до ее осознания пробивалась тревога больше не увидеть Лиса. Никогда… — И ты, — ответил ей эльф, и тихо-тихо сказал на ухо. — Обещай мне не искать никаких тайн… во всяком случае без меня, — добавил он, отстранившись, и с вернувшимся оптимизмом подмигнул ей на прощание.* * *
Рассвет кровавой полосой растянулся вдоль горизонта. С пристани, где еще ночью причалили десятки кораблей, подул холодный ветер, и на оголенных ногах Мико тут же выступила гусиная кожа. Но больше всего ее кровь леденил открывающийся вид, — с парапета рыночной площади, где она стояла с главами гвардий Эль и делегацией архивистов, просматривалась дорога до пристани, откуда уже тянулась вереница паломников. Едва солнце показалось из-за горизонта, Мико кивнула Хамону, и огр, взяв с собой еще двоих охранников, пошел отдавать приказ открыть ворота. Невра, Эзарэль и Валькион молча следили, как глава охраны Эль чинно вышагивает к воротам. — Оракул… Надеюсь, это не последнее, что мы делаем в жизни, — вслух высказал Лейфтан витающее в воздухе напряжение. — Сколько там у нас предателей? — скептично спросил Эзарэль. — Минимум шесть? А впрочем, надо было уточнять о пальцах чьей руки речь — у кикимор восточных лесов их два, а у королевских рух — двенадцать, — сарказм Эзарэля, как обычно в таких ситуациях, был ни к месту, и больше злил, нежели снимал напряжение. Но эльф сам чуть ли не дымился от досады, находя их действия в складывающейся ситуации бесполезными. Все эти обыски и допросы с зельем правды бессмысленны, если неправильно спрашивать и размыто формулировать вопрос. Кроме того, их предатель никогда не сознается ни под каким зельем, если внутренне убежден, что он не предатель, а борец за правое дело. И ни под каким зельем не получится узнать, сливали ли кому-то сведения о гвардиях, или их миссиях, если шпион просто прохаживался по своим делам вдоль опушки, бормоча себе под нос. Предатели не могли не предвидеть возможности говорить под зельем правды, и не продумать, как обойти его. Но алхимика в очередной раз не послушали. — Хотите всплакнуть на этот счет — уйдите с глаз долой, — холодно сказала Мико. — У нас нет выбора. Если мы еще лишимся хладнокровия, то не оставим себе даже шанса. Хамон и охранники дошли до главных ворот, и даже с их места главам гвардий были слышны как проворачиваются тяжелые засовы, позволяющие распахнуть ворота настежь, а не открыть небольшую щель, выпускающую гвардейцев на миссии. — Наш последний шанс объявить чрезвычайное положение и отменить паломничество, — сказал алхимик. — Посмотри внимательно, Эзарэль, сколько их уже ждет у ворот, — сказала Мико. — Толпа снесет стену, — хмуро согласился Валькион. — если мы пойдем в обратную, едва ли они просто пожмут плечами и поедут по домам. Придется их сдерживать. — И что нам делать? — Быть готовыми ко всему, — процедила Мико, смотря, как массивные ворота Главного Штаба раздвигаются в стороны. — И молиться.