***
Лес вокруг шумел на ветру, под ноги падали пожелтевшие листья. Нивелин внезапно поняла, что уже давно им на дороге не встречаются другие нимфы, никто с любопытством не выглядывает из-за ветвей. Нив настороженно осмотрелась. — В чем дело? — спросила Лир-ан-Мин. Нереида хотя и шла будто бы в глубокой задумчивости, сразу уловила ее тревожный взгляд. — Не знаю… — проговорила Нив неуверенно. — Мне здесь неуютно. — Лес спокоен, — заверила Лира. — Иначе бы сестры нас предупредили. — Почему мы их больше не встречаем? — Сейчас поздняя осень, — Лир-ан-Мин пожала плечами. — В этих рощах деревья сбрасывают листву и многие сестры, не привязанные к храму, предпочитают засыпать на зиму вместе с лугами и деревьями. — Но это черные агатисы, — сказала Нив, оглядев темные деревья, тянущие вдоль дороги кривые ветви. — Они вечнозеленые, нет? — В агатисах редко рождаются гамадриады. Эти деревья любят низину и места, где мало солнца. Не самое уютное место. — Пожалуй… — согласилась Нивелин. И тут в памяти возникли испуганные глаза в сплетении черных ветвей, дрожащая тонкая фигура, выглядывающая из-за темного ствола. — Я встречала одну гамадриаду, которая жила в агатисе, — проговорила она, припоминая. — Ее звали… кажется, Ивони, — Нив прикусила губу. — Да, точно. — Ивони? — переспросила Лира. — Да, я уверена, — кивнула Нив. — Она очень часто повторяла мне свое имя и говорила, что я должна ее запомнить, — протянула она. — Не знаю, ей было это очень важно. — Где ты ее видела? — Да здесь, в лесу… — сказала Нивелин, но отчего-то не так неуверенно. — Когда? — Ну… не помню… я… — Я знала гамадриаду Ивони, которая жила в черном дереве, — сказала Лир-ан-Мин. — Но она умерла. Много лет назад. Поэтому я и спрашиваю. — Много лет назад? — Нивелин подняла глаза на серое небо. — Черт, может я и путаю, и ее звали… Но я точно помню, что мы с ней разговаривали, и она… Пфф… — Нив нервно рассмеялась, — Ну не могло же мне это присниться! — Не могло? — Лира смотрела на нее серьезно. — Слушай… я еще в своем уме, чтобы перепутать сон и реальность, — сказала Нивелин уверенным тоном, хотя сомнения уже неприятно тронули ее внутри. Она ушла в себя в попытках вспомнить, где и когда видела эту Ивони. Не может быть, что во сне, ведь Лир-ан-Мин ее знала. Или это просто совпадение? — Мы пришли, — сказала Лира. Нивелин подняла глаза и увидела темный силуэт, возвышающийся над деревьями. Башня несколько обманула ее ожидания. Нив готовилась увидеть высокое массивное сооружение из белого камня, похожее на Главный Штаб гвардий. Но на деле башня оказалась приземистой с тонкими темными бойницами и тремя ярусами дозорных постов, над самым верхнем из которых колыхалось на ветру зеленое пламя. — Ничего себе, — проговорила Нив, как завороженная смотря на парящий в небе сигнальный огонь. Двери башни распахнулись, будто бы сами собой, и Нивелин вздрогнула он неожиданности. — Нам открыли, — сказала Лир-ан-Мин, проходя в низкие ворота. Нив занервничала, разом вспомнив, зачем они здесь и под каким предлогом. — Можно нескромный вопрос? — протянула она, проходя на лестницу. — Задавай, — спокойно ответила Лира. — Ты умеешь обращаться со стеораном? — Умею, — нереида обернулась через плечо. — А разве ты нет? — Да, — соврала Нив, кивнув. — Просто что-то… нервничаю. В смысле… одна никогда не активировала его. И… Она замолчала, едва они поднялись на первый ярус, где открывался обзор территории Эль и приграничья. Нивелин припала к окну бойницы, где было видно, как кромка берегового обрыва убегает на запад, а перед ней, насколько хватало глаз раскинулось поле, смыкающиеся с горами на горизонте. — Даже не думала, что здесь так красиво, — протянула Нивелин, но увидела, что Лир-ан-Мин уже ушла в следующий лестничный пролет и поспешила наверх. — Вот их я видел внизу, — сказал Бронк, когда алхимики наконец поднялись на второй ярус. — Чего это вы здесь забыли? — Мы… — протянула Нивелин, застыв на пороге. — Пришли поменять отопительный реагент в колбах. — Да? — переспросил минотавр и, подойдя к одной из колб, напомнивших Нивелин огромную банку из голубого стекла, несильно пнул ее носком ботинка. Красноватый огонь забурлил внутри и из крохотных трубочек вверху колбы повалил пар. — Так заряда в них еще полно. — Это для тебя полно, — Сакия появилась на ярусе вслед за Мефисти, едва услышав голоса внизу. — А я мерзну. — Она подошла к Бронку и толкнула его в бок. — Ты? — недоверчиво нахмурился дозорный. — Вы же, наги, вообще холоднокровные, нет? А значит и… — Захлопнись, будь добр, — перебила Сакия. — Вали на нижний ярус. — Да я только что оттуда! Пока дозорные перекидывались колкостями, Нивелин и Лира разложили на свободной столешнице запас сферы с реагентом и свитки печатей. Краем глаза Нивелин заметила, что Клайд поднялся на верхний ярус, как только они вошли. — Вы устали пока шли? — доброжелательно спросила Мефисти. — Может, чаю? У нас тут есть печенье, правда подсушенное, а еще колбаски… — Поможете поднять колбу? — спросила Нив, сглотнув. Сакия махнула змеиным хвостом, взяла чашку и поднялась на верхний ярус. — Вдвоем тут сидеть не по уставу, — хмуро кинул ей Клайд, — иди к бойнице. — Моя смена наверху, сам вали к бойнице, — огрызнулась Сакия. Оборотень сидел насупившись, и нага закатила глаза. — Нам реагент пришли менять. Иди помоги поднять колбы. — Там Бронк, — буркнул Клайд. — справятся. — Нельзя быть таким, — сказала Сакия, присаживаясь на противоположный край стены. — Каким? — процедил напарник сквозь зубы. Сакия вздохнула и махнула рукой. — Передай мне точильный камень, — нага кивнула вправо, на груду инструментов рядом с Клайдом. — Два шага что ли лень пройти? — оборотень цокнул языком. — Нельзя быть таким… — Как ты меня достала, — тяжело выдохнул Клайд, встал и потянулся за камнем. — Вместо того, чтобы сидеть здесь и страдальчески вздыхать, пошел бы и поговорил с ней. — Что я скажу? — Ну… — нага пожала плечами. — Как вариант: «Спасибо, что спасла меня… и прости, что я такой придурок.» — Отстань… — Твою же мать… Ты же ей за что-то понравился! — сказала Сакия громко, и Клайду пришлось шикнуть на нее. — И едва ли за свою хмурую мину! Ты не узнаешь, есть ли у тебя шанс, есть будешь обходить ее за километр. — У меня нет шанса, — Клайд подошел и протянул камень напарнице. — Если не спустишься, — Сакия заговорчески прищурилась, — расскажу всему дозору, что ты испугался лесной нимфочки. — Ну и валяй! — он отвернулся и побрел на противоположный край стены. — Ох, Клайд, — нага покачала головой, запрыгивая на зубчатый край стены, — когда-нибудь ты мне спасибо скажешь. Резко перескочив на соседний зубец, она оказалась перед Клайдом и толкнула его на лестницу ударом сапога в грудь. Оборотень не удержал равновесия, завалился назад и полетел на нижний ярус. — Ты чего? — опешил Бронк, когда Клайд кубарем прилетел с лестницы. — Ничего… — пошипел он вставая. — Сакия, чтоб тебя! — О, раз ты здесь, — радостно сказала Мефисти, — помоги перевернуть колбу! — Давай лучше я, — с готовностью сказал Бронк. — А ты, — протянула мантикора, — ты мне срочно нужен во дворе! — Зачем? — искренне удивился тот. — Ну, помнишь, мы как раз ждали алхимиков, чтобы показать им ту странную плесень снаружи на стене! — Меф уже проворно схватила Нив за руку и потянула к лестнице вниз. Нивелин оглянулась вокруг и по лицам гвардейцев прочитала, что все уже давно поняли в чем был смысл этой «миссии». Кроме Бронка. — Какую еще плесень? — минотавр закатил глаза. — Такую! — Да не было там никакой плесени! — Бронк! — Да чего? — Пошли вниз. — Но зачем? — Быстро! — Мефисти топнул ногой. — Это явная подстава, — сказала Нив себе под нос, когда они спустились во двор. — Лира убьет меня… — она обернулась наверх, — во всяком случае, обидится точно. — Что ты так тупишь?! — едва сойдя с лестницы, Мефисти накинулась на Бронка. — Ну не помню я никакой плесени! — он виновато развел руками. — Да не в плесени дело! — А в чем? — В них двоих, — сказала Меф уже спокойнее, кивнув наверх. — Да в ком? — минотавр тяжело вздохнул. — Забей, — она хлопнула его по плечу и подошла к Нив. — Думаешь, там все нормально? — Нивелин неуверенно посмотрела на бойницы верхнего яруса. — Ну… Никто пока не вылетел вниз в слезах… или в ярости, — радостно сказала мантикора. — Я держу кулаки, чтобы они помирились. Нивелин прошлась по двору и залезла на крышу небольшого колодца. — Красиво, — сказала она, смотря вдаль. — А по мне так серо, — ответила Меф, пожав плечами. — Вот весной, когда расцветают поля, действительно можно залюбоваться! Нивелин снова перевела взгляд на желтоватое поле вдали с любопытством и тревогой. Она будто бы смотрела за границу неизведанного, оттуда, из-за туманных холмов вдали на Эль ползла зима.* * *
Эзарэль вошел в лабораторию, и со злостью хлопнул дверью. Он не понимал что происходит — какого черта Мико идет на крайности, и… какого черта ему снова не плевать. Он с самого начала знал, что от человека нужно ждать неприятностей. Это будто бы было его кармой: как только человеческое существо оказывалось поблизости, его жизнь летела к чертям. Сегодня он второй раз умудрился крупно поссорится с Мико из-за человека. Вспоминая самое первое появление человеческой девушки в Штабе, Эзарэль жалел только о том, что не настоял тогда, чтобы ее скормили горгонам. Тогда все было бы просто: нет человека — нет проблем. И сейчас он бы спокойно работал, а не разрывался между гвардейской клятвой, совестью и собственными чувствами. — Что это? — Мико хмуро посмотрела на свиток, протянутый ей Эзарэлем. — Это рецепт зелья из архива Алоизии, — ответил он. — Как ты и просила. — Мне не нужен рецепт, — глава Эль кинула свиток на стол. — Я полагала, это зелье уже готово. — А я полагал, что ты одумаешься, — выдохнул эльф. Каждый раз, когда на их советах речь заходила о церемонии и участии человека, между ним и главой Эль начиналась ссора. Эзарэль не понимал — казалось ему или нет, но едва речь касалась церемонии и Нивелин, Мико как будто подменяли: она становилась нервной, непреклонной и действующей вопреки всякой логики — совсем не той Мико, какой он ее знал. Глава Эль, видимо, подумала о том же, с той лишь разницей, что при упоминании человека менялся Эзарэль, из саркастического шутника превращаясь в борца за гуманизм. — Не думала, что для выполнения простого поручения мне потребуется контролировать каждый твой шаг, — протянула Мико с досадой. — При всем желании, приготовить его я бы не смог. Посмотри на рецепт, — ответил Эзарэль. — В приготовлении требуется участие… самой жертвы. — Обойдись без драматизма, ладно? — Мико устало потерла виски. — Ты алхимик, найди способ привлечь ее к приготовлению зелья. — Я алхимик, а не лжец, — парировал эльф. — У нас правда нет другого выхода? –вмешался Валькион. Эзарэль был рад, что хоть кто-то усомнился в этой идее. — Предложите хоть один… — Мико прикрыла глаза и покачала головой, будто бы говоря, что на этот шаг ее толкает безысходность. — Почему ты так против, Эз? — задал вопрос Невра, который в последнее время, как казалось Эзарэлю, слишком часто отмалчивался. Но сама форма вопроса эльфа разозлила. — А почему ты «за»? — спросил он, сдерживая досаду. — Проснулась жажда крови и захотелось убийства? — Мы никого не собираемся убивать! — тут же возразил вампир. — Ну да, всего лишь покалечить. — Ты преувеличиваешь, Эз. Да, риск есть… Но и шансов спасти положение больше! Если мы не восстановим связь с Оракулом, и не оправдаем доверие, возложенное на гвардии, в Сияющем Краю начнется бунт! И покалеченных, а то и убитых, будет больше! В разы! — Если есть шанс избежать кровопролития, то его нужно использовать, — кивнул Валькион и Эзарэль лишь хмыкнул, видя, как эти двое прекрасно спелись. — Слушаю вас и кажется, что только для меня честь гвардий — не пустой звук! — эльф покачал головой. — А что есть честь гвардий, кроме как выполнить свой долг и защитить жителей Элдарии? — выступила Мико. — Бесчестным путем? — А честно было покрывать беглеца? — начала глава Эль. — Обвиняемого в преступлении… — Которое я совершил, — кивнул Эзарэль, сжав губы. — И это твоя благодарность? — И это моя благодарность — не дать измарать в грязи репутацию гвардий Эль, — ответил он. — Потому что любая подлость рано или поздно вскроется! — Я по-твоему, очерняю репутацию Эль? — Я честно не понимаю что, и ради чего ты делаешь! Скандал разразился страшный. Эзарэль сам не понял, какого черта он ввязывается в спор, когда проще просто выполнить приказ и умыть руки. Какое ему дело? Но что-то внутри не давало ему пойти на этот шаг… Как не дало когда-то выдать Мари-Анн солдатам Лунд-Мулхингара. Эзарэлю стало смешно. Слывя первым человеконенавистником в гвардиях Эль, он второй раз в жизни попадает в дерьмо… защищая человеческое существо. Нелепая ирония. Эзарэль провел ладонями по лицу. Из-за этого он каждый день ненавидел людей еще больше. Потому что перед миром Элдарии они совершенно беспомощны и беззащитны, а равнодушно пройти мимо — поступиться совестью. Все беды от людей, будь они неладны! Почему бы им не оставить этот мир в покое и не доставлять проблем? Может, Мико и права, и не нужно было переубеждать ее? Хватит уже никому не нужного морализаторства… Эзарэль тряхнул головой и прошел к шкафам. — Зелье нужно мне завтра, — потребовала Мико и Эзарэль уже с ней не спорил, он чувствовал себя ничтожным, в полной мере осознавая насколько от него здесь ничего не зависит. — Как тебе будет угодно, — сказал эльф с деланным безразличием. — Подействует сразу? — спросила глава Эль. Он забрал свиток с ее стола. — Не сразу, — ответил Эзарэль, опустив руку, держащую рецепт, — от трех до девяти часов. Зависит от состояния маны. Так что зрелища придется подождать. — Теперь о главном, — Мико снова проигнорировала его очередной сарказм. — Нужно чтобы кто-то дал Нивелин это зелье. Кто-то из вас… я не могу поручить это кому-то еще. Я надеюсь, вы понимаете… В эту секунду Эзарэль подумал, что с него хватит, и, не слушая Мико, он покинул зал с Кристаллом. Тифферет и двое младших алхимиков вошли в лабораторию со стороны кладовой, когда Эзарэль достал из шкафов практически все, что ему было нужно. — Куда ты дел новые заготовки толченых минералов? — спросила гарпия, встав, уперев руки в бока на пороге лаборатории. — И тебе доброго дня, Тифа, — выдохнул Эзарэль, проходя мимо нее в кладовую. — Мой день далеко не добрый, — зло сказала гарпия ему вслед. — Где треклятые минералы? Целый ящик! — Ты у меня спрашиваешь? — эльф обернулся. — Да! Потому что ты проводил учет на складе и все переставил черте как! — Не нравится, надо было самой заняться запасами, — Эзарэль равнодушно развел руками, — а не торчать в бутике котофеев, подбирая очередное безвкусное платье, — в глубине души он понимал, что Тифферет попалась ему под горячую руку. Да и ее ярко-алое платье во всех смыслах подействовало на него как красная тряпка на минотавра… — Вот что я тебе сделала, а? — зло процедила Тифа, проходя за ним в кладовую, — цепляешься ко мне по любому поводу! — Я не цепляюсь… — Эзарэль уже пожалел, что не промолчал. — Цепляешься! С самого первого дня! Тебе одно мое существование чем-то мешает! — Вижу у тебя тоже выдалось нелегкое утро. Давай не усугублять, — он хотел свернуть спор, но дело опять зашло слишком далеко. — Оскорбил меня и предлагаешь заткнуться? — хмыкнула гарпия. — Да твое хамство у меня поперек горла! — Сочувствую. — Я пожалуюсь! — Тифа еще больше взбесилась от его равнодушного и усталого тона. — Небось Лейфтану? — спросил Эзарэль с саркастической усмешкой. — Пошел бы ты! — прошипела Тифферет и стремительно выскочила из лаборатории.* * *
Пол едва не дымился под ее ногами. Тифе самой показалось, что она сейчас вспыхнет в буквальном смысле. Гарпия зашла в библиотеку, надеясь, что в обеденное время там как обычно никого нет. — Вот ведь…! — она зло ударила кулаком по шкафу. — Он себя возомнил кем, черт возьми?! — Неприятности? — Эзарэль совсем слетел с катушек! — выпалила Тифа со злости. — Это точно, — вздохнул Лейфтан, выходя из-за стеллажа. Тифферет подпрыгнула на месте от неожиданности. — Ох… Прости, Лейфтан, — сказала она, покачав головой. — Не обращай внимания, я… — Поругалась с Эзарэлем? — Да… Как обычно, — проговорила Тифа. Она изо всех сил старалась не смотреть на его закрытую плащом шею, но не могла себя заставить отвести глаза. Лейфтан перехватил ее любопытный взгляд и ей стало дурно. И почему-то страшно. Тифферет повернулась к полке, будто бы ища книгу. — Не бери в голову. Казалось, волей невиданного чуда дверь в библиотеку открылась, и через зал в архив прошли две девушки из гвардии Тени. Тифа в тайне ненавидела эти смазливые личики за то, что увиваются за ее Неврой, но сейчас была им безумно рада, будто родным. Лейфтан в ответ лишь понимающе кивнул. — Как тебе только хватает сил выносить его, — протянул он с участием и сочувствием — таким искреннем, что Тифферет в секунду стало стыдно за все мысли о нем, крутившиеся в ее голове последние дни. — Сама не знаю, — буркнула она невнятно себе под нос. — Знаешь, он и Мико довел сегодня, — Лейфтан покачал головой. — Довел? — Тифа вновь повернулась в его сторону. — Это я еще мягко сказал. — Придурок, — гарпия пожала плечами, и, схватив с полки первую попавшуюся книгу, хотела уйти. — Он дошутится однажды, — бросила она напоследок. — Боюсь, что уже, — протянул Лейфтан. В его вкрадчивой интонации Тифферет услышала куда больше смысла, чем в словах. Сердце снова тревожно екнуло, и гарпия остановилась. — В смысле? — спросила она, но не обернулась, боясь увидеть глаза Лейфтана в эту минуту. — Вообще я не должен этого говорить, — сказал он как будто бы с неохотой, — но… тебе, пожалуй, могу. Мико порядком надоели выходки Эзарэля, вплоть до того, что… еще один промах, и мы задумаемся о выборе нового главы Абсента. — Настолько?! — воскликнула Тифа, резко развернувшись. — Да, — кивнул Лейфтан, делая пару шагов к ней навстречу — мягких, неслышимых и тревожных. — И нам на эту должность нужен кто-то… кто не делает поспешных выводов и умеет держать язык за зубами. — Я поняла тебя, — тихо ответила Тиферет. Интонации Лейфтана исключали для нее всякую двусмысленность. Бросив на него короткий взгляд, гарпия стремительно вышла из библиотеки.* * *
Пять суток Нивелин провела не поднимая головы от книг, даже на обед выбиралась с учебником, и не выбиралась бы вовсе, если бы Карен и Икар не вытаскивали ее силком. Всех экзаменантов освободили на время подготовки от рядовых миссий, поэтому ничего больше не отвлекало от конспектов и витиеватых алхимических формул. После очередной перепалки с Эзарэлем Нив укоренилась в намерении сдать чертов тест и доказать эльфу, что человек — не полное ничто. День, когда пришли экзаменационные задания с перламутровой печатью Гильдии алхимиков почти полностью выветрился из головы. Нивелин помнила, как утром взяла конверт трясущимися руками, как вернулась в комнату и распечатала задания, как прочитала первый вопрос… а когда снова подняла голову, то за окном уже брезжил рассвет следующего дня. Использовав оставшееся время, чтобы проверить написанное, ровно в девять утра Нив сдала запечатанный комплект теста Алисии. — Я сомневаюсь в некоторых вопросах, — протянула Алажея, когда они вместе спускались в столовую. — Ты ответила на все? — спросила Нив. — Да, но не уверена… — серена вздохнула и опустила плечи. — Боюсь, не сдам. — Я не ответила на два вопроса, если тебя это утешит, — сказала Нивелин. — Даже больше, я вообще не поняла, что там спрашивалось. И не уверена я в каждом написанном слове. В конечном счете Нив решила не думать о результатах… и о том, как, вероятно, обрадуется Эзарэль ее провалу. Когда они с Алажеей дошли до столовой, Нив поняла, что совсем не хочет есть. Она вернулась в комнату и уснула, едва дойдя до кровати. Проснулась Нив уже к вечеру, от того, что голодный Лестат, вернувшийся, видимо, после обеда, жевал рукав ее холщовой туники. Кое-как разлепив глаза и придя в себя, Нив дотянулась до банки на тумбочке и кинула фамильяру пару ростков хлопка. Она хотела снова уснуть, но сабали загарцевал и запрыгал по комнате, стуча копытами, требуя внимания. Нивелин сдалась, чувствуя вину за то, что за учебой совсем забросила фамильяра последнюю неделю, и он был предоставлен сам себе. Она откинула одеяло и села на кровати, потягиваясь, пока Лестат весело отстукивал копытцами по полу, прогоняя остатки сна хозяйки. — Вот у кого из нас нет совести? — Нив встала и потрепала его по макушке. Она обратила внимание, как Лестат здорово вырос, став почти похожим на взрослого сабали. Его холка уже доходила ей почти до колен, копыта окрепли и потяжелели. Маленький рог вырос и угрожал вскоре превратиться в настоящее оружие. Перебарывая начавшуюся головную боль, Нивелин накинула плащ и, по привычке взяв сумку, вышла из комнаты навстречу вечерней прохладе. Мимо гвардейцев, заканчивающих свои дела, они с Лестатом прошли к Убежищу Эль. Поздним вечером на площади уже никого не было, и Нив, никому не мешая, поиграла с Лестатом, пока тот, углядев в зарослях лиловые крылья ночных стрекоз, не помчался за ними сломя голову, оставив хозяйку одну. Голова все еще гудела то ли от непрерывного чтения, то ли от недосыпа, то ли от всего сразу. Нивелин бесцельно и неторопливо обошла площадь в попытках найти хоть какое-то занятие, пока Лестат вернется, и остановилась у столба, где осталась висеть детская игра, похожая на земной дартс, только дротики в ней нужно было кидать в определенный цвет, который магическая мишень меняла каждый раз. Дротиков с собой у Нив не было, но по случайности в сумке оказался выданный в лаборатории бытовой кортик, которым алхимики пользовались чтобы подцепить плотную крышку склянок зелий или нарезать ингредиенты. Нив достала нож и запустила в мишень, целясь в лиловый цвет, оружие угодило в цель, но спектр померк, его магия не сработала. Нивелин разочаровано выдохнула. — Игра вообще-то детская, — сказал кто-то у нее за спиной. — И не реагирует на оружие. Нив узнала голос Лиса и, глубоко вдохнув, обернулась. Они с эльфом не виделись три недели — с самого дня праздника Благодарности. О Лисе Нивелин вылавливала только некоторые фразы, как бы невзначай брошенные Карен, и поняла лишь то, что он постоянно занят, пропадая где-то вместе с Неврой. Лис ничуть не изменился. Все так же небрежно наброшенный на плечи плащ, все те же взъерошенные волосы, все та же улыбка, заражающая оптимизмом. А вот его шагов, ставших будто б невесомыми, она даже не расслышала. — Кортик — не оружие, — ответила Нив, наспех поправляя волосы и пряча в карманы пальцы, перепачканные в чернилах. Мысленно она уже сотню раз отругала себя за то, что вышла из комнаты в таком неряшливом виде. Знала бы она заранее… — Но на нем могли остаться следы красной мирсаллы… Если подумать, сок мирсаллы это блокиратор части второго магического спектра, и при условии, что… Так все, — Нив закрыла лицо руками и затрясла головой. — Это из-за чертового экзамена! Никак не могу переключиться, у меня одни тексты в голове, — проговорила она, и вдруг поняла, что от волнения тараторит без остановки, не давая Лису сказать и слова. — Прости… я… неделю не поднимала головы от книг, и сейчас… Черт, не важно! Как ты? — Неделю не вылезал из катакомб Эль, — Лис в отличие от нее сегодня был немногословен. — Нашли что-то? — Кроме мха и плесени? Рано говорить что-то наверняка, — эльф улыбнулся. — Да и нельзя, — он ей подмигнул. — Ясно… — протянула Нивелин, силясь придумать какую-то нейтральную тему для разговора. Лис ее опередил. — Как экзамен? — спросил он, подойдя к мишени-спектру. — Завалила, — нехотя ответила Нив и махнула рукой. — Пришли результаты? — эльф тем временем вытащил ее кортик из мишени. — Нет еще… Но я не ответила на два вопроса, я не наберу баллов. — Знаешь, — Лис дернул плечом, — могла бы попросить помочь. — Это против правил экзамена. — Да ладно, — эльф снова задорно улыбнулся. — Всю жизнь все пользовались подсказками. Кто и как это проверит? — он кинул на ее кинжал какую-то печать и протянул ей. — Я здесь под пристальным наблюдением… да и потом, — Нивелин подняла глаза и крепко сжала кортик в руках. — Эзарэль бы пронюхал, и высказал, что человек сам ни на что не способен. Хотя он и так выскажет. — Тебе важно его мнение? — Плевать мне на него и на его мнение! — Нив перехватила кортик и снова запустила в мишень. — Да? — Лис! Что еще за вопрос?! — Нивелин сама не поняла, в какую минуту и почему так резко вспылила. — Прости. Лис не ответил, но выхватил из рукава свой короткий кинжал. — Спорим, обойду тебя в этой игре? — спросил он, крутя кинжал в руках. — Не постесняешься выиграть у девчонки? — Нив улыбнулась и склонила голову на бок. — Смотря какой назначится приз, — весело ответил эльф. — И какой же…? Лис собирался что-то сказать, но шорох и рычание его прервали. Нив обернулась и увидела, как на рыночной площади, сверкая лиловым глазом, стоял черный галлитрот. О таких она только читала, и этих знаний хватило ей, чтобы желать не встречаться с черным псом лицом к лицу никогда. — Это разве не… — она неуверенно попятилась назад. — Шайтан, — спокойно сказал Лис. — Фамильяр Невры. Ты ее раньше не видела? — Я вообще такого никогда не видела, — ответила Нивелин, не в силах оторвать взгляд от огромной зубастой пасти. — Да ладно, — улыбнулся Лис, подходя к галлитроту. — Шайтан хорошая девочка. — Она кусается? — Еще как, — рассмеялся теневик. — А что ей… — начала Нив, но эльф уже опустился на колено рядом с галлитротом и отстегнул записку от ее ошейника. Быстро прочитав послание, Лис сжёг его печатью. — Я должен идти, — сказал он, встав. — Что-то случилось? — Еще не знаю. — Какая-то… не судьба, — Нивелин опустила глаза и пнула носком ботинка мелкий камушек. — Что не судьба? — Забудь, — ответила она и отвернулась к мишени, чтобы вытащить свой кортик. — Ладно, до встречи, — бросил эльф ей в спину и побрел прочь. — Лис! — Нивелин окликнула его, поняв, что просто не может оставить это… так. Иначе потом съест себя поедом за такое бездействие. Эльф обернулся и сердце пропустило удар. — Послезавтра мы с ребятами идем на пляж смотреть лунное затмение. Ну… знаешь, Карен сказала, что как-то на небе окажутся три луны, и одна наполовину закроет две других, что получится… как затмение, — проговорила она сбивчиво, путаясь в словах. — Это называется троелуние, — ответил Лис, но больше ничего не сказал. — Придешь? — спросила Нивелин, нарушая повисшую тишину. Сердце замерло. — Я приду, — сказал он наконец, подмигнув Нив на прощанье.* * *
Следом за Шайтан Лис спустился в подвал, а оттуда через скрытый проход в катакомбы Эль. В закрытом гроте, который они обнаружили во время последней разведки, его ждал Невра. В гроте было затхло и темно, тусклый свет падал от единственной восковой свечи. Судя по тому, что командор вызвал его сюда, разговор был строго конфиденциален. Лис приготовился услышать что-то крайне неприятное. — Никто не видел, как ты пришел? — спросил Невра. — Постовые в подвале… как обычно, — ответил гвардеец. После праздника, поговаривали, что у командора обострилась паранойя — предателей он видел почти в каждом. Как-то Невра бросил, что обустроит в гроте кабинет, со всех сторон защищенный от магических прослушивающих печатей. Лис до сих пор надеялся, что вампир шутил. — Хорошо, — Невра пригласил эльфа сесть на камни напротив. — Слушаю, — сказал Лис. — Кредо Воинствующей Луны, — тихо произнес Невра, подавшись вперед. — Тебе это о чем-то говорит? — В общих чертах… — Лис потер виски. — Я рассказывал вам с Айрой… на островах. — Помню… поэтому и спрашиваю. — Если ты помнишь всю суть этой теории, то демонов заточили в нижнем мире, разорвав мост, из-за чего Междумирье — черная дыра, а на его нижних уровнях — вакуум. Ничто. Точнее… так было пока Шантрия, принеся в жертву своих сестер не достроила его. Так вот этот фантомный коридор, или самый нижний уровень Междумирья, через который можно открыть ворота в Нижний Мир и называют Кредо Воинствующей Луны. — И все? — Невра нахмурился, ожидая, вероятно, услышать больше. — Ни в каком другом значении… я это не встречал, — Лис пожал плечами. — Ни разу. — Это может быть что-то материальное? — Я… не знаю, — эльф с досадой выдохнул. — Объяснишь, зачем это тебе? — Он ищет Кредо, — ответил Невра, откидываясь на холодный камень. — Натиен. Он сам так сказал. — Ты поверил? — Он не врал, — протянул вампир. — И «кредо» — это что-то другое… Что-то осязаемое… Оно было у Айры, пока он не отнял его у Натиена и спрятал. — Где? — Я думаю… где-то в Штабе, — сказал Невра почти шепотом. Лис присвистнул. — Но чтобы понимать, что и как искать… мне нужно хотя бы представлять, что это. И для этого мне нужен ты. — Прости, но я правда не встречал, чтобы Кредо называли какой-то… не знаю, еще один темный артефакт Шантрии, — ответил Лис. — Я… сказал все, что знаю. — Но ты можешь найти больше, — Невра прищурился. — В библиотеке Эль? — Лис задумчиво пожевал губу. — Не думаю… Разве что мне придется ехать… — В академию, — закончил за него вампир. — Это я и хотел поручить тебе. Мне нужно, чтобы ты отправился в Селантрию, и выяснил об этом Кредо все, что ты сможешь найти. — Понял тебя, — Лис кивнул. — Но, — Невра вскинул ладонь вверх. — Другим ни слова. Нет никакого «кредо», никакой миссии. Ты едешь в отпуск. Домой… уладить семейные дела. — Лис отвел взгляд, но не стал возражать. — У меня есть основание думать, что в Штабе есть соглядатаи, — сказал Невра. — Никому ни слова. — Ни одна живая душа не узнает, — ответил Лис, понимая, какое доверие сейчас высказывает ему командир. Доверие, которое он оправдает всеми силами. — Клянусь.* * *
Церемония приближалась, и с каждым днем у Лейфтана на душе становилось все неспокойнее. Свою рассеянность и отрешенность гвардейцам он объяснял близящимся троелунием, которое непременно бы повлияло на него, будь он на самом деле лореалетом. Но едва мысли касались его приемной семьи, перед глазами снова вставал образ Сонеко… в тот последний день… Грани Кристалла переливались в лучах тёплого осеннего солнца. Сонеко двигалась медленно, сосредоточившись, наступая осторожно, будто бы шла по битому стеклу. Совершенно неожиданно для себя Лейфтан понял, что у него бешено колотится сердце, трясутся руки и потеют ладони, — что-то было не так. Во всем это было что-то не так… Третий раз за неделю Гвардия Света просила Сонеко обратиться к Оракулу. Лейфтана с самого начала возмущало кощунство гвардий — при всем своем показном уважении, они относились к Оракулу, как к девчонке, которая должна являться по первому щелчку и отвечать на вопросы, будто бы была обязана давать им отчет. Лейфтан был убежден, что именно поэтому Глашатай Амон потерял свою связь с Оракулом — слишком часто по просьбе главы Эль он злоупотреблял ее расположением… А сейчас они просят Сонеко обратиться к Оракулу. Но если Оракул сама, без пафосных церемоний, избрала Сонеко, сама являлась ей во снах и говорила с ней, есть ли повод беспокоится? Оба раза Оракул уже являлась и говорила с ней… но что-то все равно тяготило Лейфтана несмотря на все доводы разума. Он поднял взгляд на Сонеко, остановившуюся у Кристалла. Она очень изменилась за последнюю неделю — губы и волосы стали сплошь синие, даже кожа отливала бледно-голубым — она явно снова приняла много маны. Все эти дни ей приходилось принимать дозы маны куда больше, чем позволяла ее природа. Но ему говорили, что все под контролем… Алоизия, глава Абсента, лично готовила Сонеко какое-то особенное зелье, усиливающее ее способности. Сонеко сама настаивала на необходимости зелья, но Лейфтан видел, что после приема она становилась слабее, бледнее и худее. А ее холодный и пустой взгляд заставлял его волноваться еще больше. Сонеко, как обычно, не читала никаких молитв — у нее был свой способ связи с Оракулом, та сама подсказала его. Сонеко сложила никому не известную печать, кинула ее на пол и коснулась руками Кристалла, но Лейфтану показалось, что она будто бы ухватилось за него, и что сейчас упадет без чувств — настолько сестра казалась слабой. Он с трудом подавил в себе желание прервать церемонию, схватить Сонеко и увести ее отсюда на воздух и покой. По благоговейным вздохам Лейфтан понял, что Оракул возникла перед этим стадом снова. Нехотя, он поднял на нее взгляд и нахмурился. Когда Сонеко призвала Оракул впервые, дух Кристалла выглядела слабой, даже не смогла открыть глаз, и толком не произнесла ничего. Но сейчас она предстала в лучшем образе, Лейфтан даже чувствовал, что ее аура стала сильнее. Как будто… как будто… Ответ крутился в его голове, но от одной догадки, его обдавало внутри ледяным ужасом. Оракул протянула руку Сонеко. Сестра взяла ее, вздрогнула и зажмурилась, а губы Оракула еле заметно зашевелились. Глава Эль смотрел на Сонеко выжидающе, почти не дыша. Когда Оракул исчезла, сестра повернулась к гвардии Света и усмехнулась — жестоко и грустно. — Вы опоздали, — сказала она с каким-то обреченным торжеством. — Узы крепки. В ночь, когда оловянный наследник освободит сердце Пандоры, Воинствующая Луна взойдёт над Эль. Возродиться темный мир в крови наших врагов, — она замолчала, давая гвардейцам осознать, что те же самые слова она говорила главе гвардии Света еще пять лет назад. Но ей никто не верил. — Вы опоздали. — Что дословно сказала тебя Оракул? — хмуро спросил Амон. — Повтори на языке древних. — Обвиняете меня во лжи? — Сонеко болезненно зажмурилась, схватилась рукой за бок, но секундой позже уже взяла себя в руки и распрямилась. — Ты могла ошибиться из-за своей неопытности, — сказал глашатай. — Ты юна. И впечатлительна. Сонеко ничего не сказала. Молча скинула на пол тяжелый украшенный пояс и вышла из зала с Кристаллом. Лейфтан кинулся за ней. — Сонеко! — он окликнул ее в коридоре, но она даже не обернулась. — Сонеко! Постой, — Лейфтан кинулся за ней по галерее. — Не кричи, — сказала сестра, когда он догнал ее. — Голова болит. — Пойдем, я провожу тебя в медпункт, — сказал Лейфтан, но Сонеко не замедлила шага. — Пожалуйста… — слабо сказал он. — Я не больна! Когда вы уже оставите меня в покое?! От ее резкого тона Лейфтан оторопел. Натиен последние месяцы уговаривал Сонеко показаться врачу, которого он отыскал ей в Сумеречном Краю. Угрожал. Умолял. Все было бесполезно — ее было не переубедить. А сейчас, она говорила «вы», имея в виду их обоих. Будто бы не делая разницы. Лейфтан сжал кулаки. — Тебе надо показаться врачу, — сказал он настойчивее. — Теперь я сама решаю, что мне надо, а что нет, — Сонеко вошла в комнату и захлопнула дверь перед самым его носом. Лейфтан от досады ударил дверной косяк. Добившись поста в гвардиях, Сонеко официально вышла из-под их опеки — его и Ната. И все, больше никакого права настаивать на ее лечении они не имели. Нат предупреждал его. Тошнота подступила к горлу, едва Лейфтан понял, что сам добился для нее должности. Сам убедил главу Эль, несмотря на то, что Натиен был решительно против. Он и сделал это… назло Нату. Резко дернув дверь, Лейфтан вошел в ее комнату. — Я сказала, оставь меня, — Сонеко даже не обернулась. Она стояла у окна, тяжело дышала, сжимая виски руками. — Я хочу побыть одна. Лейфтана лицо сестры в эту минуту привело в ужас — неестественно бледное, со впалыми щеками и горящими синими глазами. Никогда ее глаза не были такими синими. Такими безумными… — Сонеко, ты… — начал он, но осекся, увидев, как по ее руке струиться кровь. Ее ладонь была порезана! В эту секунду Лейфтан понял, что так насторожило его во время ритуала — этот едва уловимый шлейф темного заклинания — Сонеко использовала кровь, чтобы связаться с Оракулом… Но Оракул — существо верхнего мира и откликается на молитвы… Лейфтан почувствовал, как пол уходит у него из-под ног. В хрониках Эль были упоминания об избранниках Оракула, но никому не приходилось прибегать к темным ритуалам. Все истории избранных духом Кристалла, которые он нашел в архивах Эль, не были похожи на то, что происходило с Сонеко. Раньше он думал, что это потому что ее случай уникальный. А теперь… … что Натиен прав. Сонеко не избрана!.. Но тогда… — У тебя кровь… — сказал он, сглатывая ком в горле. — Ну и что? — Зачем ты порезала руку? — спросил он почти шепотом, хотя ответ он знал. — Я устала, Лейфтан. Оставь меня. — Сонеко, — сказал он тихо. — Умоляю, скажи, что происходит. — Лейфтан… — сестра глубоко вздохнула. — Это не твое дело. — Ошибаешься, — он схватил ее руку и принялся вытирать карминовые подтеки с ее ладони. — Оставь! — Сонеко выдернула руку. — Ничего уже не исправишь. — Дай мне помочь тебе, — сказал Лейфтан почти умоляюще. — Убирайся! Сейчас ты мне мешаешь! — ответила сестра холодно. Он будто бы увидел ее по-другому… Так, как Натиен все время рисовал ее — упрямой, жестокой и совершенно… неуправляемой. — Мне нужно побыть одной. — Снова… войти в сон? — Я перестаю понимать свои видения. Раньше я так отчетливо слышала ее. Все мое детство! Ее голос был рядом, он звучал во мне. А сейчас… Я как будто теряю нашу связь. Мои сны стали путанными. Я перестаю их понимать, — Сонеко обхватила себя руками. В ее глазах было столько скорби. Лейфтан обнял ее. — Не терзай себя, умоляю… — Это моя миссия, Лейфтан. С самого моего рождения, — сказала она устало. — Я знала, что будет непросто. Но я должна… я была предназначена спасти этот мир… — Но какой ценой? Ритуалы делают тебя слабее! — Ну и пусть, — Сонеко вывернулась из его объятий. — Так не может быть… Оракул не может… — Может, — решительно перебила его сестра. — Не может убивать своего избранника! — Ты надоел мне, Лейфтан! Ты хуже Ната! Оставь меня, сейчас же! Но Лейфтан замотал головой. — Я обещал позаботиться о тебе, и не брошу тебя в опасности! — Опасность грозит миру! Не мне. И чем дольше ты отвлекаешь меня… — Она убивает тебя, Сонеко! — прервал ее Лейфтан, — и, кажется… я знаю, почему… Я начинаю понимать, — он закрыл лицо руками и рассмеялся. — Я все начинаю понимать! Тебе выпала миссия спасти мир… от нее. Сонеко замерла на месте, смотря на него холодно и отрешенно. — Теперь я уверен, — продолжил Лейфтан, улыбаясь. — Во всем уверен — моя встреча с твоей семьей, с тобой — не случайна, — он опустился перед ней на колени, и сжал ее ледяные ладони, заглядывая в глаза. — У моего народа есть поверье о мессии, который откроет двери темницы, в которую эти лживые существа заточили наших патриархов, нашу силу. И тогда Кристалл наполнится темной маной и этот мир вернется в нашу власть — его истинных повелителей, — в каком-то внезапном порыве эйфории он прижал ее ладонь к своей щеке. — Теперь мне все ясно, Сонеко. Оракул умрет и родиться новый — из духа Воинствующей Луны. Сонеко отпрянула назад. — Оракул именно это сказала тебе, — произнес Лейфтан, встав. — Она предвидит свой конец, и отравляет тебя… Потому что ты… уничтожишь ее. Неужели ты сама не видишь? Неужели ты сама не чувствуешь? — Я сброшусь со скалы, если в твоих словах есть хоть крупица правды… — сказала сестра растерянно. — Ты должна верить мне, Сонеко. Я освобожу тебя от нее… — Не подходи! — крикнула она, выставляя вперед руки. — Оракул истощает тебя! Отравляет! — Если ей нужна моя жизнь, пусть забирает! — Не думай, что теперь, когда я знаю всю правду, я буду стоять в стороне и смотреть! — Ты ничего уже не сделаешь! Ничего не изменишь! Моя судьба, Лейфтан, спасти этот мир! И вы с Натом меня не остановите! — горячо сказала она и стремительно выбежала из комнаты. — Еще как! — крикнул Лейфтан, бросаясь в коридор вслед за ней. — Я тебя остановлю! — он сам не понял, откуда в его голосе появилась такая жестокая решимость. Сонеко бежала как безумная, спотыкаясь и кашляя. Лейфтан догнал ее в холле и остановил за локоть. — Стой, Сонеко! — Не приближайся! — крикнула она так надрывно и испуганно, что Лейфтан оторопел. Все его слова застряли в горле. Он не мог издать и звука, а на полубезумный крик Сонеко уже сбежались другие гвардейцы. — В чем дело? — архивист Уолдмур проворно оказался рядом быстрее всех. — Я просто… — Скажи ему, чтобы не приближался! — тяжело проговорила Сонеко, отступая Уолдмуру за спину. — Он кричит на меня и угрожает! Лейфтану показалось, что его ударили под дых. — Все не так… — сказал он слабым голосом. — Я просто хочу помочь ей. Только взгляните… Он сам не понимал, что происходит. Сейчас он вдруг вспомнил, как Сонеко также прибегала к нему, спасаясь от Натиена. От Натиена, который хотел силком отвести ее к врачу. От Натиена, который запрещал ей трансы и работу Глашатая. От Натиена, который на самом деле пытался всего лишь… спасти ее. — Сонеко… — он сделал шаг вперед, но сестра неистово замотала головой. — Лейфтан, — подал голос Уолдмур. — Вам лучше уйти. — Это тебе лучше уйти и не вмешиваться! — больше не было сил держать себя в руках. Сонеко надрывно кашляла. Она вытирала слезящиеся глаза рукавами желтого платья, и на них оставались темно-синие следы. — Ты не видишь, в каком она состоянии? — Это Вы ее довели, — решительно выступил коротышка, выставив вперед подбородок. — Пожалуйста, уйдите. Гвардейцы, случайные свидетели сцены, встали между ним и Сонеко, не давая ему подойти. — Она не в себе, вы не видите?! — крикнул Лейфтан зло. — Пусть уйдет! — надрывно сказала Сонеко. На ее губах выступила голубая пена, и она начала задыхаться. — Лейфтан, я прошу Вас… — начал Уолдмур, но он одним махом отпихнул коротышку в сторону. — Сонеко! Она стояла перед ним будто б уже не живая, он больше не чувствовал, — не чувствовал ее слабой ауры. Из синих искрящихся глаз пропал блеск, они больше не горели, будто б в агонии. В глазах ее была пустота… Как в глазах Оракула. — Сонеко… — сказал он дрожащим голосом. Сестра ахнула, схватилась за грудь и пошатнулась. Лейфтан протянул к ней руку, но сестра попятилась от него и замотала головой, закрыла уши, зажмурилась и пронзительно закричала, словно от нестерпимой боли. — Ведь она убьет тебя, Лейфтан… — сказала Сонеко слабеющим голосом, падая на колени. — Воинствующая Луна. Ее тело разбило судорогой. Сонеко снова закричала как в агонии, заломала руки и покатилась по полу. Лейфтана словно парализовало. Он стоял, не в силах пошевелиться. Не в силах помочь ей. Он только смотрел, как тело Сонеко содрогается в приступах удушья, как голубая пена собирается на ее губах, как кто-то из гвардейцев подхватывает ее и уносит наверх.* * *
Ему ничего больше не оставалось, только пойти на крайние меры. Лейфтан влетел в свою комнату, и даже не бросив охранную печать на дверь, открыл свой личный тайник. Бронзовая чаша по-прежнему стояла там, и Лейфтану показалось, что она ждала его. С замиранием сердца он достал Пандору из тайника и аккуратно прославил на стол. Чаша издала едва уловимый звенящий звук. Лейфтан знал, что просить у Пандоры ничего нельзя. Что нельзя получить ее силу, заключив простую сделку… но выбора у него не было. Магия чаши не откликалась на призыв, а значит был только один способ… Лейфтан выхватил серебряный нож из-за пояса и полоснул ладонь. Серебро обожгло, но он не остановился, сжал кулак над чашей, произнося заклинание и смотря как капли крови струятся на ее дно. Ему не оставили выбора… Сейчас, в порыве чувств. Всколыхнувшихся от воспоминаний, ему было плевать на все, — он не мог потерять сестру во второй раз. — Вверяю тебе свою душу, — проговорил Лейфтан окончание заклинания. — Распорядись ей как желаешь, — его руку и чашу объяло красное свечение. — Взамен мне нужен лишь способ — как лишить ее способностей. Дай мне способ… как то зелье, которым Натиен пытался вернуть Сонеко… Лейфтана ослепила яркая вспышка… Когда он открыл глаза, то увидел, что кровь из чаши исчезла. Значит ли это, что сделка совершена, и Пандора, не откликающаяся на его зов, приняла его жертву? Он отошел от стола, но ничего не происходило — в комнате повисла звенящая и тревожная тишина. С каждой секундой Лейфтану становилось все больше не по себе. Он мало нашел в магических фолиантах упоминаний о Пандоре, но знал наверняка — ее магия исполняет желания, поглощая душу. Сейчас он видел, что чаша приняла его жертву, но результат? Лейфтан даже не знал, чего ожидать — флакона с зельем на дне чаши? Чаша по-прежнему была пуста. Лейфтан тяжело выдохнул от досады. Внезапно голова закружилась, и его повело в сторону. Очертания комнаты поплыли перед глазами, и он кое-как успел схватиться за спинку стула. — Мое несчастное дитя, — услышал он голос за своей спиной. Голос, который он не слышал целую вечность, и который знал, что не услышит больше никогда. Голос, который заставил его вздрогнуть и похолодеть. — Какой непростой выбор терзает твою душу. Лейфтан резко обернулся. Но нет, ему не показалось, — посреди его комнаты стояла Лорелейн. Сиреневые глаза, тугая коса, свисающая с плеча, и печальная улыбка на бледном лице. Лейфтан сморгнул и затряс головой, но наваждение не исчезло. — Ставишь на кон свою мечту… ради жизни девушки. — Я, — ком в горле мешал ему говорить. Где-то в глубине души он понимал, что перед ним не Лорелейн, вырастившая и любившая его как своего родного сына, а иллюзия… Но рука не поднималась сложить развеивающую печать, так он хотел снова услышать ее голос. — Я просто хочу не допустить несправедливости, — сказал он сдавленно. — Очередной несправедливости этого чертового мира, который отнял тебя, — он протянул руку и коснулся холодной щеки призрака. — Который отнял Сонеко, — мутная пелена застелила глаза. — Тебе нужно Кредо, чтобы создать справедливый мир, — сказала Лорелейн, обнимая его. — И я найду его, — сказал он шепотом, чувствуя, как призрачная рука проводит по его волосам. — Я близок к этому как никогда. Я чувствую… Пусть я отдам часть души, но у меня хватит сил, чтобы продолжать борьбу… Я клянусь тебе. Призрак сделал шаг назад, грустно качая головой. Лейфтан болезненно зажмурился, когда увидел, как из виска призрачной Лорелейн потекла кровь, а одежда занялась зеленым огнем. Огнем, в которым она и погибла. — Мое несчастное дитя, — сказала Лорелейн, протягивая к Лейфтану руку. Он отвернулся, закрыл глаза, но все равно снова явственно увидел, как лицо матери заливает алая кровь и как тело исчезает в пламени. — Если девушка останется жить, то ты не получишь Кредо. Никогда.