***
— Пять неотреагированных ордеров, столпотворение в оружейной, сбитый график реконструкции Убежища, — Мико вздохнула и продолжила, — семь незавершенных миссий… — Миссии завершены, — ответил Валькион, сцепив зубы. — И перевооружение тоже… продвигается. — Но я об этом не знаю! — глава Эль всплеснула руками, перестав и пытаться говорить осторожно. Непробиваемый вид Валькиона выводил ее из себя, будто бы ему было плевать… — Мне уже начали жаловаться. — Я… исправлю ситуацию, — сказал Валькион. Но как и что будет делать он не представлял. Третью неделю в должности главы Обсидиана, а фейлину казалось, что он уже год отбывает наказание в Преисподней. — Пожалуйста, потрудись, — вздохнула Мико, глянув на него хмуро. Валькион знал, что главе гвардий Эль не по душе, что именно он сейчас стоит перед ней. Лидером его выбрали ребята, а командованию не оставалось ничего, кроме как молча это проглотить. После того, что произошло на границе, гвардиям пришлось пойти на крайние меры, чтобы не развязать войну и прекратить конфликт в Сияющем Крае — признать предателями своих же убитых гвардейцев и выдать сатисфакцию агрессорам. Выигранное время в Эль использовании, чтобы попросить помощи у Южного Нефритового Края и, заручившись их поддержкой, надавить на дварфов и вынудить короля прекратить воину и отказаться от посягательств на Ками. Дело было выиграно… но обсидианцы готовы были бунтовать. Мико и ее гвардия понимали, что не смогут ни убедить эту жаждущую мести толпу, ни поставить их на место… А Валькиона они слушали… Поэтому с ним гвардиям приходилось считаться. Валькион знал, что за ним будут пристально наблюдать и не простят ни одного промаха, поэтому отодвинул сон и всю свою жизнь на второй план чтобы Обсидиан исправно исполнял обязанности. Но слабое место фейлина нашли очень быстро. Будучи простым гвардейцем, Валькион хорошо знал свое ремесло — как вести бой, как выстроить отряд и подготовить оружие… Но он никогда и близко не касался штабного командования, а вся бюрократия, ложившаяся на плечи главы гвардии была ему абсолютно чужда. Здесь он как никогда ощущал себя не на своем месте. Как вести чертовы графики? Кому передавать ордера? Чем отличается форменный бланк от обычного и почему архивисты каждый раз устраивают скандал, если гвардеец приносит задание не на том бланке? Кому вообще какая разница, если работа сделана? Но в Гвардии Света считали иначе. — Я рассчитываю, что ты приведешь в порядок дела Обсидиана до завтрашнего утра. — Как скажешь, — коротко ответил Валькион, понимая, что до утра ничего не сделает. Три ночи они с Томмартом, Кондором и Лим сидели в арсенальной, разбираясь с графиками: дежурства дозорных и патрульных, их участием в реставрации Убежища, смены в кузнице и лесопилке. И думали, что сделали хоть полдела, но оказалось, что у архивистов была еще тонна бумаг их гвардии, — миссии, ордера, и еще черт знает что, — которую ему просто не передали, а он сам и не знал, что должен что-то у кого-то забирать… — Скажи, если нужна помощь, — проговорила Мико. — Я справлюсь, — Валькион ответил холодным кивком. Ее предложение звучало как издевка. Он прекрасно чувствовал, что на месте главы Обсидиана Мико предпочла бы видеть кого-то другого… или даже кого угодно, но не его. Главы других гвардий Эль косились с подозрением. Гвардия Света воротила носы. Они все мечтали об удобном случае, чтобы вытолкнуть его с этой должности, да и Валькион сам с удовольствием послал бы все к чертовой матери, — гвардиями он давно был сыт по горло, — но не мог подвести ребят, доверившихся ему. А гордость не позволяла показать Мико и остальным свою слабость и спасовать перед чертовой пачкой бумаги. Это казалось фейлину последней дикостью. Валькион вышел из зала с Кристаллом, когда утро было только в разгаре, но едва он дошел до оружейной, как штабная рутина снова поглотила его. Была их смена на лесопилке Эль, и именно сегодня повредилось проклятое маховое колесо, и нужно было что-то срочно с этим делать, потому как гвардиям нужны новые балки для ремонта домов Убежища. Кое-как к полудню решив дело с колесом, Валькион вспомнил, что еще с утра вернувшиеся из смены дозорные доложили, что видели подозрительные шевеления вдоль границ, и он обещал прибыть в башню и посмотреть следы самому. Оставив Лим и Томмарта в Штабе, Валькион с Кондором почти бегом преодолели пятнадцать километров до границы, и действительно увидели обожженные деревья вдоль боковой дороги. Ребята сказали, что в таких случаях нужно составить ордер теневикам, чтобы организовали миссию и проверили, и только в эту минуту Валькион вспомнил о сокрушительной бумажной волоките, ждущей его в Штабе. На обратном пути пришлось пересечься с основными патрулями, поэтому в Штаб глава гвардии вернулся уже на закате, и не успел даже поесть, как его выдернули снова — нужно было сдать лесопилку охране Эль, и принять у них смену в оружейной. Когда Валькион вернулся в комнату с единственным желанием — рухнуть на кровать и поспать хотя бы пять часов до рассветной смены патрулей, под дверью его ждала новая груда пергаментов, которые с недавнего времени архивисты гвардии Света оставляли прямо у порога. «Мы не знаем, куда тебе приносить задания, — объясняли они. — В библиотеке уже нет места хранить все это». Валькион сцепил зубы крепче, сгреб бумаги в кучу, пинком открыл дверь в комнату, забрал оттуда еще кучу пергаментов и вышел в коридор, так как в его спальне не было даже стола. Чернильницу он взял в комнате Томмарта, еле откопав ее в бардаке, который у брауни был ничуть не лучше, чем погром в его собственной спальне. Сам Том заступил в ночную смену, как и Лим, о чем Валькион вспомнил уже слишком поздно. Кондор остался на границе в башне. А значит, придется разбираться с этим самому, потому что он уже обещал Мико, и провалить все просто не мог. Умирая от усталости, Валькион пошел в библиотеку, но она ожидаемо была закрыта в такой поздний час. Тогда обсидианец спустился в столовую, и Каруто просто не рискнул выгонять его из зала, хоть тоже планировал запереть свои владения. Кинув на стол ворох бумаги, Валькион сел, взял первый подвернувшийся под руку пергамент и долго смотрел на него в тусклом свете лампы. Все было вроде понятно: дата, время, отчет… но что с этим делать дальше? Он не знал, сколько просидел, гипнотизируя пергамент глазами — то ли голова от усталости ничего не соображала, то ли он надеялся, что Оракул пошлет ему озарение, и на листе сами собой проступят инструкции свыше… то ли уже постиг науку спать с открытыми глазами, уставившись в одну точку. — Что там, что там, любовное письмо? — Икар выскочила из-за его спины, всматриваясь в пергамент в тусклом свете лампы. — Эх, всего лишь рапорт что ли? — Ну да, — Валькион отложил бумагу. Он не слышал ни как она вошла, ни как пробралась ему за спину. Дело было совсем дрянь… Так он скоро не сможет вообще ни черта. — Скучно, — брауни пожала плечами. — Прости, мне не чем тебя развлечь, — процедил Валькион, желая, чтобы его поскорее оставили одного. Но Икар была бы не Икар, если бы ушла так просто, не попытавшись в свойственной ей манере занять подвернувшиеся случайно свободные уши. — Тяжелый был сегодня день, — протянула она, усаживаясь рядом. — Ты себе и не представляешь! — Сочувствую, — без эмоций сказал Валькион, делая вид, что сосредоточенно что-то ищет в пачке бумаги. — Хотела вот найти у Каруто какао… — Икар помахала пустой чашкой. — Оно лучше всего согревает, когда грустно. Когда не хватает положительных эмоций и тепла, — она грустно вздохнула. — Склад с продуктами ты уже прошла, — процедил Валькион, понимая, что еще немного и он потеряет берега. — Что ты делаешь? — Икар подперла щеку рукой, наконец всмотревшись в бесформенную кипу пергаментов на столе. — Что ты от меня хочешь? — спросил он устало. — О… Знаменитый бардак гвардии Обсидиана? — брауни энергично закивала. — Теперь я понимаю, почему Мико в таком бешенстве. — Иди спать, Икар, — сказал Валькион сквозь зубы. — Спать? Да меня теперь и во сне будет преследовать этот бумажный кошмар… — Не мои проблемы, — обсидианец неудачно махнул рукой, и часть пергаментов посыпались на пол. Валькион едва сдержался. Больше всего ему сейчас хотелось просто взять меч и порубить все это к чертовой матери… Еще бы полгода назад он так бы и сделал. Точнее, не он, а тот, кем он был треклятые шесть месяцев назад — тот, кто еще не потерял брата. Не потерял друга. Не потерял самого себя… — Пф… — Икар спрыгнула со стула и принялась подбирать упавшие листы. — Ты не знаешь, что с этим делать. — Оставь, пожалуйста. Просто оставь… — Ты не закончишь и до утра. — Закончу, — Валькион поднялся, с шумом отодвинув стул. — Может признаешь хоть раз, что есть что-то, с чем ты не справляешься? — Иди спать, Икар, — он выхватил поднятую пачку пергаментов у нее из рук. — Ну и пойду, — насупилась брауни, а затем резко развернулась и зашагала прочь. Валькион с тяжелым вздохом опустился на стул. — Я забыла чашку, — Икар вернулась буквально через минуту, буравя его обиженным взглядом. По ее виду было понятно, что в этот раз она так просто не уйдет. Валькион сделал вид, что не замечает ее. — Тебе нужна помощь, — брауни взяла чашку со стола, но тут же громко поставила обратно. — Нет, не нужна, — процедил Валькион, поднимая на нее убийственный взгляд из-за кипы бумаг. — Я тоже могу так смотреть, — Икар уперла руки в бока. — Как? — Вот так! — она насупила брови и сощурилась, пытаясь изобразить тяжелый взгляд обсидианца, но вышло смешно. Икар сама это поняла и рассмеявшись, упала на стул. — Ладно, не могу, — сказала она с нотами обиды в голосе. — Как ты это делаешь? — Валькион не ответил. — Раньше у тебя был другой взгляд, — Икар вздохнула и покачала головой. — Не думала, что скажу это, но мне больше нравилось, когда ты по-идиотски шутил и улыбался. Валькион снова промолчал в ответ. Даже она сейчас говорила про кого-то другого… кто когда-то мог шутить и улыбаться… но его уже давно не было. — Бумажная работа — не твоя сильная сторона, — сказала Икар уже без задора и даже с нежностью и пониманием. — Я не представляю, что со всем этим делать, — Валькион сдался, поняв, что больше держать оборону нет сил. Теплота в ее голосе, без следа презрения или насмешки пробили брешь в стене, которой ему хотелось закрыть истинные переживания от всех и вся. — Ну-ка, — Икар склонилась над кипой пергаментов, — посмотрим, что у тебя есть. — Слушай… — протянул Валькион. Ему внезапно стало стыдно и неловко смотреть, как Икар начала перебирать листы, раскладывая их на четыре стопки. — Не надо Икар. Это бесполезно, — он закрыл лицо руками и покачал головой. — У меня все равно нет шансов. Не бумажная волокита, так завалюсь на чем-то другом. Не трать время… на помощь неудачнику. — А как на счет помощи другу? — Икар подняла глаза из-за пергаментов, и ее взгляд обезоружил окончательно. — Так, — брауни схватила одну из сложенных пачек пергаментов и потрясла их, чтобы те сложились аккуратной стопкой. — Вот на этих просто дату и подпись, — она подтолкнула стопку к Валькиону. — Внизу? — Ага, вот здесь, — Икар перегнулась через стол и ткнула в правый нижний угол пергамента, а затем скользнула пальцем к шапке бланка. — Смотри, простой формуляр, без отметок. Это рапорты, то есть отчеты всей твоей гвардии. Ты их проверяешь, разбираешься если что-то не устраивает или есть вопросы. Если ты со всем согласен, то ставишь внизу подпись или печать, складываешь по дате и приносишь нам. Все просто, — продолжила объяснять Икар, вернувшись к раскладыванию оставшихся пергаментов на стопки. — И вот здесь тоже только твоя подпись… — она выхватила из общей кипы пергамент, протянула Валькиону, и тот не задумываясь оставил на нем росчерк. — Серьезно?! — воскликнула брауни. — Даже не прочтешь? — она выхватила у обсидианца пергамент и замахала им в воздухе. — О-ля-ля, тут вообще-то написано: «Отдаю Икар все свои обеды на десять лет вперед!» — довольно объявила брауни, но улыбка быстро сошла с ее лица. — Ладно, я не настолько жестокая, просто пытаюсь тебя развеселить, — она вздохнула. — Улыбнись, что ли, это кошмар, конечно, но не конец света. Икар встала и скрылась в темноте кухни, а Валькион углубился в чтение каждого рапорта, поняв, что быстро с этим не расправится, и лучше не пропустить ничего, что может потенциально зацепить внимание Мико — а уж она найдет время въедливо вчитаться в каждую строчку. — А я нашла, где Каруто прячет какао! — донесся с кухни радостный голос Икар, а еще через некоторое время она вернулась, сжимая чашку двумя ладонями, в ореоле приторного шоколадного запаха. — Святой Оракул, — протянула брауни, возвращаясь за стол, — а жизнь налаживается. Хочешь тоже? — Не люблю складное, — ответил Валькион, не поднимая головы от бланков. — Ты точно с другой планеты, — Икар отставила чашку и забрала у него подписанные пергаменты. — Так, с рапортами все, — констатировала она. — Теперь ордера, это посложнее, — брауни протянула Валькиону стопку разноцветных пергаментов. — В общем ордера — это внутренние задания, когда какой-то гвардии от вас что-то нужно, и они хотят поручить вам миссию. Ордера выписываются на цветных бланках — это, кстати, я придумала, — сделала она довольную ремарку, — так куда удобнее. Так вот, если ордер на зеленом бланке — это заказ от гвардии Абсента, лиловый — от теневиков, желтый — от гвардии Света, все просто. Если бланк отмечен золотой полосой, значит миссия первостепенной важности или очень сложная, связанная с риском. — Валькион кивнул. — Степень важности и возможного риска заданию присваивает каждый глава гвардии на свое усмотрение, поэтому… это может не всегда соответствовать реальности. — И что мне… в них писать? — Ну, если ты считаешь, что твоя гвардия готова исполнить задание, то подписываешь и поручаешь кому-то из гвардейцев. Если с миссией ты не согласен, пишешь отказ. Так, на этом, — Икар протянула ему зеленый пергамент, — пиши резолюцию: «Обойдёшься, мерзкий эльф!» — Эффектнее будет написать на гномьем, но я его не знаю, — Валькион впервые за вечер улыбнулся, а Икар звонко рассмеялась. — В точку! — сказала она. — Так писать, конечно, нельзя… но я бы все отдала, чтобы увидеть лицо Эзарэля, когда он прочтет такую резолюцию! — Это какао на тебя так действует? — Валькион усмехнулся, не поднимая головы. Икар только улыбнулась и снова сжала чашку в руках, забравшись на стул с ногами, пока обсидианец бегло просматривал еще актуальные ордера. Что-то он подписал сразу. Но большую часть отложил, решив завтра обсудить со своими как лучше поступить с этими дополнительными заданиями, учитывая, что у них и так едва хватает рук. Было в этом то, что сначала действительно укрывалось от его взгляда, потому что возглавлять гвардию значило не просто быть лидером воинов. Это значило как распределять нагрузку на каждого гвардейца, решать, что и как будут делать все они, — какую линию будут занимать и как строить работу с другими. Пробила полночь, когда Валькион закончил с основной пачкой цветных пергаментов. — Ордера без цвета, — сказала Икар, подавив зевок, — обычно приходят из Убежища, или от котофеев, с их печатью, но Фелексфей редко кидает миссии напрямую в гвардии, обычно все приходит к нам. Все внешние миссии поступают напрямую Мико. Валькион только снова кивнул, потом решил взять какой-то просроченный ордер и записать на обороте себе короткую инструкцию. — Так… — протянула Икар, перебрав оставшиеся пергаменты. — Осталось немного. Запросы… — она постучала пальцем по столу. — В общем, это как ордера, но наоборот — заявки на миссии от вас другим гвардиям. Твоя задача — прочитать, и если ты считаешь, что запрос правомерный, ставишь визу и передаешь в соответствующую гвардию. И их тебе советую читать внимательнее рапортов, — Икар допила какао и отставила чашку. — Ваши дозорные любят накидать запросов алхимикам, которые те в итоге признают безосновательными, и пишут жалобы Мико — брауни развела руками. — Просто морально готовься к конфликтам с Эзарэлем. Это вечный предмет спора. — А где наши бланки на миссии? Мне нужно составить одну. — Не знаю, — Икар пожала плечами. — Но могу заказать новую партию. И если нужна будет помощь с заполнением, просто скажи, — брауни поймала его взгляд. — Это правда не так сложно и не так страшно. Валькион поднял взгляд и улыбнулся уже намного теплее, а потом заметил, что кипа бумаг практически исчезла, превратившись в рассортированные документы. — У тебя еще назначения не заполнены, — сказала Икар. — Советую тоже не затягивать. Мико еще не просила показать распределительные документы, но что-то мне подсказывает, — она вздохнула, — что обязательно запросит на днях. — Назначения? — Тебе нужно утвердить нового распределителя, старшего дозорного, старшего патрульного, ответственного за кузницу, мастера арены и… пф… не помню, кто у вас там есть еще. — Мы… уже распределили всю работу. — Но на бумаге этого нет. Вальк… — Икар прикрыла глаза и покачала головой, — тебе придется играть по правилам. Не просто следить за тем, чтобы Обсидиан исправно справлялся с обязанностями, но делать и эту бумажную работу и… все, что требует рутина гвардий. Ты, конечно, можешь сразу назначить кого-то, кому поручишь возиться с этим за тебя, но… Но этот кто-то будет иметь полное право пользоваться визой Обсидиана, и это должен быть кто-то, кому ты доверяешь, как себе. — Понял тебя. — А еще ты должен поделать это сам какое-то время, чтобы понять, как и что работает, чтобы ты смог понимать, чем вообще живет твоя гвардия, весь Штаб… Тебе будет понятно, как разруливать конфликты, а они неминуемы, я говорила, — она помолчала, а потом добавила. — Не давай им лишнего повода… пнуть тебя, — оказалось, Икар за всей своей мнимой непосредственностью прекрасно видела, как в действительности обстоят дела с ним и командованием Эль, в которое он пока входил только номинально. Пробило два, когда скопившаяся бумажная волокита была закончена. Валькион провел руками по лицу, прикидывая, есть ли смысл идти спать всего на полтора часа? — Мне кажется, бумагами можно заниматься дни напролет, и не останется время ни на что другое… — Это кажется, — ответила брауни, — Как вообще бумажная работа может напугать того, кто победил анку! Ну серьезно! — Это другое… В общем, спасибо, Икар, — сказал Валькион, собирая рассортированные документы. — Это ничего, — она махнула рукой. — Если что-то нужно, только скажи. Я серьезно. — Я у тебя в долгу. — Нет-нет-нет! — брауни замотала головой. — Ради Оракула! Не давай никаких обещаний, это всегда… так неловко. А это всего лишь бумажная работа. — Это… куда больше, — Валькион тряхнул головой, не зная, как и выразить сейчас все, что он хотел ей сказать. Слова, казалось, оставили его вместе с семьей и друзьями. Как объяснить ей, что сейчас она наполнила его вечер… теплотой и… надеждой? Потому что она — единственная, кто протянул руку помощи, когда остальные ждали, что он провалит свои обязанности с треском. И во всем, что происходило здесь с ним последние месяцы, этот вечер был словно лучом света в беспроглядном царстве тьмы. — Я не беру плату за помощь друзьям, — сказала Икар, скрестив руки на груди. — Тогда как друг… клянусь, я всегда буду рядом, если тебе что-то понадобиться.* * *
Валькион упал на спину и резко перевернулся, закрываясь от обломков взорванной брусчатки. Всего доля секунды потребовалась обсидианцу, чтобы вскочить на ноги, готовясь отразить атаку, но голем и не думал пользоваться преимуществом и стремительно нападать, едва выбив противника из равновесия… Как бы сделал любой другой на его месте. Драконис по-прежнему стоял посреди площади и сверлил его зелеными глазами. И хотя во взгляде голема безошибочно читался вызов, встреченный обсидианцем еще на аллее… он ничего не предпринимал. Валькион выхватил топор, и только в эту минуту Драконис лениво скинул верхний ханьфу, за которым открылись чешуйчатые доспехи цвета темного малахита, одетые поверх голубой рубашки. Обсидианца защищала только его кожаная жилетка и белый наплечник. — Что же в итоге заставило тебя принять мой вызов? — спросил Драконис, делая скользящий шаг навстречу. — Жалость к маленькой брауни? К человеку, которого вы прячете? Или… ты почувствовал тоже самое, едва увидев меня на аллее? Понял, что мы не разойдемся… не поговорив? — он повел рукой и в ней оказалась тонкая рапира. Валькион отступил в защитную стойку — бой не обещал ничего хорошего. Оружие голема в два раза длиннее, и придется рисковать каждый раз, подходя на расстояние удара… если от удара сталью, пусть даже усиленной анти-магической печатью будет хоть какой-то толк. Драконис шагнул вперед, делая небрежный выпад рапирой. Валькион подставил блок под острие, но не отбил атаку, ожидая, что противник захочет пробить блок напролом, как обычно стремительно и жестко атакуют орденцы. Валькион рассчитывал, что Драконис сделает выпад, потеряет равновесие и его можно будет достать скользящим ударом. Но голем либо не повелся на маневр, либо задумал что-то свое. Он не воспользовался преимуществом, отвел рапиру и отступил назад, двигаясь по кругу, вынуждая Валькиона кружится и открыть свою оборонительную позицию. Обсидианцу такое положение было не с руки и ему пришлось напасть. Он резко подался вперёд, но враг неожиданно прыгнул навстречу, проворачивая рапиру рубящей восьмеркой. Валькион ушел от удара разворотом корпуса, прикрыв плечо оружием. Противника слегка повело инерцией собственной атаки, он завалился вправо, но стремительно развернулся, выставляя рапиру вперед, лишая обсидианца возможности нанести рубящий удар. Ступая мягко и осторожно, Драконис снова двинулся вправо, маневрируя по взорванной брусчатке площади, провоцируя Валькиона на новую атаку. Зеленые глаза горели, и широкая улыбка не спадала с его лица, будто бы они сейчас сражались в шутку. Голем не нападал. Наносил исподтишка хлесткие удары, кружил. Пытался разозлить противника и спровоцировать на необдуманную атаку. Сделав ложный выпад, Валькион резко напрыгнул на Дракониса и нанес с разворота три стремительных удара. Голем парировал два и отскочил вправо от третьего и снова пошел по кругу, заставляя обсидианца крутиться и играть по его правилам. В третий раз Валькион не поддался на его провокацию. Эту технику кружения вокруг врага Драконис видимо подсмотрел у ниндзя Нефритового Края… Не учел только, что она предполагает ведение боя скрытым или коротким оружием против неповоротливого противника, закованного в плотную броню. Обсидианец отступил на пару шагов, вынуждая Дракониса сменить траекторию, выманивая его на взорванную им же часть площади, где его изящным маневрам не будет места. Носком тяжелого сапога Валькион пнул кусок раздробленной брусчатки под ноги голему, потом еще один, пока противник не потерял драгоценную секунду, опустив глаза на летящий в него камень. Этого мгновения хватило обсидианцу, чтобы подскочить к голему почти вплотную, перехватить запястье противника и свернуть его руку. Рапира Дракониса со звоном упала на брусчатку, а Валькион приставил острие топора к его горлу. — Не считается, — хохотнул голем, растягиваясь в довольной улыбке. — Думаешь, это ранит меня, попробуй ударить, — он приподнял голову выше, открывая шею для удара, но Валькион не шелохнулся. — Что, не можешь бить безоружного? Но я не безоружен. Валькион отпустил голема, давая понять, что схватка окончена. — Покажи им всем, — громко крикнул Драконис, — что значит быть созданным из камня и магии! А впрочем… — улыбка на его губах стала шире. — Я покажу сам. Черные стальные когти, вырвавшиеся из превратившейся в драконью лапу руки, полоснули обсидианца по груди. С глухим стоном Валькион отступил, зажимая рукой рану, из которой уже хлестала кровь, и алые капли заливали желтый камень. По окружившим их гвардейцам прокатилась волна встревоженных вздохов. — Будь я проклят, но ты должен быть сделан из другого, — протянул Драконис и впервые нахмурился. Валькион воспользовался его замешательством, перехватил рукоять топора и резко напал снова. Драконис не успел и среагировать, как обсидианец нанес ему серию сильных рубящих ударов топором — по плечам и груди. Но в местах, где лезвие оружия налетело на тело голема, лишь сбивалась каменная пыль и оставались грубые сколы, будто бы Валькион бил топором по куску камня. Драконис ударил выпущенными когтями, но обсидианец отбил атаку и ударил снова, на сей раз усилив лезвие анти-магической печатью. Голем повалился на брусчатку, надрывно закашлял, а с его губ потекла лиловая пена. Валькион сделал шаг назад и опустил топор, снова полагая, что бой окончен, но Драконис все же поднялся, и вытер рот. Голем уже не улыбался, будто бы бой был шуткой или игрой, он всматривался в лицо обсидианца, но не видел в нем ничего из того, что так старательно искал. — Будь я проклят, — хрипло сказал голем, — ты ведь не можешь быть… — Какого черта происходит? — голоса за спиной не дали ему договорить. На звук боя уже сбежалась охрана Эль, а гвардейцы обсидиана, выскочившие на площадь в эту же минуту тут же встали за Валькионом. — Мы не закончили, — сказал голем, отряхивая покоцанную броню, и зеленой мерцающей стеной отгородил площадь от подоспевшей охраны. Он, по-видимому, хотел проделать тот же фокус и с не вовремя вступившими обсидианцами, но печать, которую он бросил в сторону Валькиона и выстроившихся гвардейцев ударилась об обломки брусчатки и рассыпалась. — Отойдите назад, — в свою очередь сказал Валькион ребятам. Они переглянулись и нехотя отступили. — Я застал времена, когда честь для гвардейских вояк была пустым словом, — зло улыбнулся Драконис. — Но ты не из тех времен. Или… у тебя есть другая тайна? Валькион встал, чуть подавшись вперед, прокручивая кистью так, что лезвие топора мерцало в воздухе, готовое в любую секунду нанести удар. — Я рад, что теперь мы оба настроены решительно, — в свою очередь сказал Драконис и скинул золотой обруч, за которым на его лбу скрывался грубый шрам, похожий на след ожога… И такой шрам Валькион уже видел однажды… Драконис между тем осел на землю, закрыв руками голову. — Вальк, назад! — окрикнул командира Клайд, — Он же сейчас… Тело голема затрясло, а магическая вибрация, волнами раздавшаяся по площади, толчком отдалась в груди каждого. Томмарт первым смекнул в чем дело. — Все на землю, быстро! — крикнул он на всю площадь. — В следующую секунду тех, кто не успел прислушаться к брауни, повалило холодной магической волной. — Что за черт? — спросил Дори, закрываясь щитом. — Он превращается… — В кого?! С треском тело голема стало увеличиваться, пока не разрослось до огромной глыбы. Обсидианцы выхватили оружие, но было поздно — гора распахнула огромные каменные крылья, от взмаха которых на площадь полетела мелкая, как галька, крошка. Гвардейцы были вынуждены упасть на землю, закрыв голову руками, а когда камнепад прекратился, площадь заволокла поднявшаяся пыль, над облаком которой возвышался каменный дракон. Его глаза пронзительно горели зеленым пламенем, а малахитовая чешуя сверкала на солнце. — Это такого вы встречали у грота, — еле выговорил Томмарт, обретя дар речи. — Тот был раза в три меньше, — ответил Бронк. — Разрази меня огненные чертоги, — Клайд вскочил на ноги. — Ни кольца, ни печати… — Как его остановить? — спросил Вейн, вставая к ним вплотную. — Никак, — ответил оборотень. — Если он всерьёз задумал напасть… то это конец.* * *
Сапоги утопали во взбитой грязи, не успевшей высохнуть после дождя. Ноги уже за час хождения налились свинцом и едва передвигались, а руки сбились о деревянный маховик лесопилки, который приходилось толкать, напирая всем весом. Эта махина обычно набирала вращательный заряд, когда ее разом раскручивали семь или восемь здоровых гвардейцев, а не пара подростков, хоть и чертовски неугомонных. Смотритель лесопилки — внушительного роста минотавр с одним подбитым рогом и крупным кольцом в носу, хмуро зыркал на штрафников, грозя им время от времени огромным кулаком. — Шустрее, шустрее! Так мы к обеду и половины леса не выработаем. Выдохлись что ли, задиры? Валькион чуть ослабил хватку, сипло вдохнул, собирая силы для нового рывка, но Архонт тут же швырнул в него комком грязи. — Шевелись, давай, полулюдок! И не веси на колесе! Сам ни черта не делаешь, еще и мне мешаешься! Несмотря на то, что Валькиону хотелось схватить кентавра за загривок и приложить лицом о маховик, он лишь навалился на колесо плечом, что есть сил перебирая ногами по скользкой грязи. Со скрипом, но механизм начал поддаваться и, наконец, запустился. Четвертый раз за день. Колесо разошлось на полную, и смотритель, хмыкнув, прошел внутрь — следить как идет лес под вращающиеся пилы. Валькион, тяжело дыша, вышел из-зад раскрутившегося маховика и оперся руками на колени. Плечи уже подрагивали от напряжения, мышцы нещадно горели. — Что, выдохся? — Архонт самодовольно усмехнулся, хотя и сам тяжело дышал, а задние ноги подкашивались. Валькион распрямился и убрал с лица мокрые волосы. — Это ты еле стоишь. — Да мне хватит сил спустить тебя в овраг, понял? — хрустнув костяшками кулаков сказал кентавр. — Черта с два ты сдюжишь. Не справишься, ни со мной, ни с маховиком в одиночку. Он был готов к тому, что Архонт нападет. И у Валькиона самого, несмотря на усталость после четырех часов отработки штрафа, кулаки чесались намять кентавру бока. Ни один день в проклятых гвардиях не проходил для него без стычки с Архонтом. Своим происхождением, своим поведением Валькион не нравился половине сброда, которую здесь называли новобранцами Обсидиана. Но страх перед силой фейлина и его взрывным характером научил большинство держаться в стороне; изредка шпынять издалека, но в открытую не связываться. Но не Архонта. Кентавренок считал себя потомственным воином, и его не по годам раздутую гордость крайне задевал задира-фейлин, нагло бросающий вызов и порядкам гвардии, и лично ему. Сильнее злило только то, что одолеть Валькиона он никак не мог. Тренировался усерднее каждый день, но сладить с чертовым получеловеком был не в силах. А Валькион намеренно подначивал кентавра, надеясь, что когда одолеет предводителя этой стаи, то все остальные тоже оставят его в покое раз и навсегда. Фергус их постоянные стычки сначала игнорировал, потом одергивал… но однажды они надоели ему вконец, и смотритель новобранцев назначил обоим наказание — запускать маховик лесопилки, решив, что раз парням некуда девать силы то пусть хоть тратят их с пользой. Архонт наскочил стремительно, захватом смыкая руки на плечах Валькиона, чтобы повалить навзничь, но фейлин встал устойчиво, и лупил кентавра в бока, не давая ему навалиться всем весом. Архонт толкнул его вправо и лягнул копытом. Удар был бы болезненный, не будь кентавренок так изможден. Валькион стукнул его под дых, и Архонт ослабил захват. Не теряя времени, фейлин толкнул противника в бок, но кентавр отбил удар и навалился снова. Валькион хотел ударить его коленом по незащищенной голени, но заскользил сапогами по грязи, теряя устойчивость. — А ну живо прекратили! — громкий и суровый голос заставил замереть обоих. Архонт ослабил хватку, едва услышав голос отца. Валькион поднял глаза и увидел то, что противник понял и по голосу наставника новобранцев — Фергус был не просто зол, а взбешён. — Надоели мне оба, что сил нет никаких! — Он первый начал! — с жаром сказал Архонт. — Сам вечно задирается! — Он первый начал, он тебя задирает… но почему-то до сих пор не лицом в грязи, хотя на две головы ниже тебя и тренируется всего пару месяцев. А если кишка тонка поквитаться с неправым, может пора научиться закрывать рот самому, а? — Кентавренок пристыжено опустил голову. — Иди помоги Сольмиру погрузить лес, — не меняя тона сказал Фергус, и Архонт, не поднимая головы, затрусил к лесопилке. Валькион молча стоял, сжимая кулаки, ожидая расправы в свою сторону, но Фергус молчал, только хмуро поглядывал на него, поигрывая деревянным боевым посохом. Через минуту тяжелого молчания маховик мельницы со скрипом опустился и остановился — заряд исчерпал себя. — Чего стоишь? — спросил кентавр и кивнул на колесо. — Лесопилка сама не заработает. Валькион зло глянул на Фергуса и посмотрел на здоровый маховик, который они кое-как прокручивали на пару с Архонтом. Он подошел к колесу, плюнул на обе ладони и схватился за обтесанное дерево, наваливаясь на механизм всем весом, всеми оставшимися силами. Но колесо не двигалось, а ноги фейлина проскальзывали по грязи. Он напрягся сильнее, стараясь не думать о том, что этот кентавр только и ждет, как он свалится без сил. Он намерено выставил его на колесо одного — надеется, что он не справится и будет вынужден заткнуться и терпеть. Не дождется… Просто еще немного усилий. Еще немного потерпеть общество этих гвардейцев, пока Ланс не уладит дела, которые вынудили их двинуться в проклятые земли Эль. И они уедут отсюда. Брат заберет его из этого ада, и они снова окажутся только вдвоем, и он снова будет счастлив… Мышцы горели от напряжения, но колесо поддалось — Валькион слышал, как внизу зашуршал механизм, набирая энергию. Протолкав колесо еще три полных оборота, он отпустил маховик и тот устремился вверх и пошел сам. Еле держась на ногах, фейлин вышел из-под колеса. Голова кружилась, в глазах темнело, он снова согнулся, уперев руки в колени… но не упал. — Да уж… силища в тебе на пятерых, — протянул Фергус, переводя взгляд с раскрученного маховика на Валькиона. По его лицу было видно, что против воли кентавр удивлен и впечатлен. — Жаль только ума ни грамма. Валькион сжал кулаки, а потом резко схватил с земли кусок сбившейся грязи и запустил в кентавра. Фергус отбил неудавшийся снаряд шестом. — Твои жалкие атаки можно отбивать с закрытыми глазами, — сказал он, рысью оказавшись у парня за спиной. Валькион резко развернулся, но посох уже был у его лица. — Еще полгода тренировок, и Архонт тебя одолеет, — сказал кентавр. — А еще через год тебя завалит даже наш мягкотелый Томмарт. И знаешь, почему? — Валькион вывернулся из-под шеста и рывком встал оборонительную стойку, готовый драться и с Фергусом, но кентавр только покачал головой. — Ты полагаешься только на силу, но она ни черта тебя не слушает, — посох свистнул в воздухе, Валькион закрыл голову, но удар пришелся в грудь. — Плевое дело — вымотать такого за две минуты и уложить. — Не вымотают, — сказал фейлин сквозь зубы. — Тобой правит гнев, — хмыкнул кентавр и замахнулся снова. Валькион пригнулся под очередной удар, потом еще под один. — Твое тело подчиняется твоим эмоциям, и тебя можно читать, как открытую книгу. Хмуришься, когда хочешь атаковать. Сжимаешь челюсть, когда уходишь в оборону, — говорил Фергус, сопровождая слова тычками палки в лоб и щеки. — Если уж собрался навалять кому-то, не дай ему хотя бы знать твои ходы наперед, — Фергус убрал шест от его лица. — Иначе рано или поздно наваляют тебе. Кентавр перекинул палку через плечо и развернулся обратно к лесопилке. — Сольмир, — позвал он, и в окне появилась огромная голова смотрителя. — На сегодня оба свободны. А вы, — Фергус перевел взгляд с Валькиона на Архонта, — послушайте внимательно, повторять не буду. Еще одна драка, и я скажу алхимикам снять очистительные печати в подвале, будете выгребать отходник руками. И мне плевать, кто начнет первый, а кто второй, — бросив на штрафников последний суровый взгляд, кентавр рысью направился к штабу. Валькион помялся всего секунду, но поселившаяся внутри тревога пересилила гордость. Он сорвался с места и насколько быстро позволяли натруженные ноги, взбежал на холм вслед за Фергусом. — Почему вы говорите, что моя сила меня не слушает? — крикнул он вопрос кентавру в спину, не надеясь, что получит ответ, но Фергус остановился. — У тебя нет уважения к силе: ни к своей ни к чужой, — ответил он, обернувшись через плечо. — Ты сейчас не нападаешь на меня не из-за уважения к моей силе, а из-за страха. — Я не боюсь! — фейлин сжал кулаки. Брат однажды сказал ему, что он не может раскрыть всю свою мощь из-за страха. Но Валькион не боялся… во всяком случае ни боли, ни смерти. А что еще может порождать сковывающий страх? — Потому что зол, — Фергус развернулся и какое-то время сверлил Валькиона суровым взглядом, скрестив руки на груди. — А твоя сила подчиняется твоему настроению. У нее нет цели. Нет конечной точки приложения. — И как подчинить ее? — Для начала — честно ответить себе: что тобой движет каждый раз, когда ты поднимаешь кулак, — Фергус бросил короткий взгляд на маховик лесопилки. — Если гнев и злость на меня помогли тебе сдвинуть колесо, — кентавр повернулся к Валькиону. — То никак.* * *
Магической волной Валькиону заложило уши, и как сквозь преграду он слышал крики и начинающую панику. Он глотнул пыли, закашлял, но глаза не перестали видеть… И он видел, как возвышающийся над ним малахитовый дракон расправляет огромные каменные крылья. Как склоняет на бок огромную каменную голову. Валькион ждал атаки, но голем ровным счетом не делал ничего, хотя мог бы взлететь в воздух, и оттуда — разрушить Штаб, разгромить Убежище, покалечить жителей. Гвардейцы не готовы к такому удару и не скоро соберут силы, чтобы ему противостоять… если соберут вообще. Но Драконису не было дела до Штаба и до разрушений. Он сложил огромные крылья, шипя втянул шею и выгнул спину будто огромный кот, а малахитовые глаза ни на секунду не выпускали Валькиона. Ради чего все это? Обсидианец шагнул вперед, и каменная пасть предупреждающе оскалилась. Валькион снова сделал ложный выпад. Дракон крутанул головой и массивные челюсти клацнули справа, но обсидианец отскочил, и анти-магическая печать ударила дракона в глаз. Голем заревел и был вынужден приподняться на костяшках крыльев. Все, на что мог рассчитывать сейчас обсидианец, так это на то, что дракон — не истинная форма голема, а значит, на ее поддержание он тратит магию. Противника можно было попробовать только вымотать, а когда он переменит форму, будет шанс снова уложить его. И на этот раз Валькион дал себе зарок, что его рука не дрогнет… если он дотянет — из-за раны на груди дышать становилось труднее с каждой минутой. Реагировать на косые взгляды давно перестало быть в его характере. Так ради чего? Дракон зашипел, и Валькион отступил на несколько шагов, ожидая атаки. Дракон, казалось застыл, но, услышав свист в воздухе, фейлин отскочил влево, а через долю секунды на место, где он стоял ударил огромный, словно гигантская каменная булава, хвост, усеянный шипами. Валькион едва успел восстановить равновесие, как с другой стороны щелкнула каменная пасть. Пока он уворачивался от зубов, хвост снова рассек воздух и опустился сверху. Вызов можно было проигнорировать? Но что было нельзя? Валькион тянул время, маневрируя между ударами огромного хвоста и гигантских челюстей, но вскоре голему надоело гонять обсидианца по площади. Он расправил крылья и взлетел в воздух, а оттуда обрушил три удара хвостом, превращая площадь Эль в мешанину вздыбленной глины и каменной крошки. Валькион уклонился от первых двух атак, но уже третий удар хвоста приземлился слишком близко — ноги заскользили по осыпающейся вмятине в земле, и он уже не владел положением своего тела. Осколок брусчатки отскочил от малахитового хвоста голема и рикошетом угодила фейлину в незащищенную голову. С виска потекла кровь, орошая карминовым белизну волос. В четвертый раз каменный хвост, со свистом рассекая воздух, ударил обсидианца по боку, и шипы задели грудь, плечо и бедро. Валькион выронил топор и завалился на колено. Испытать себя и свою силу? Обсидианцы, сумевшие прорваться через кольцо пыли и взорванного камня, мигом сомкнули ряд и ударили голема в крыло печатями и оружием. Тот взревел, махнул подбитым крылом, разбрасывая гвардейцев в стороны. Валькион рывком встал, перетягивая внимание дракона. Из мести за всех, кого големский орден отнял у него? Голем снова ударил хвостом, но Валькион в этот раз не отскочил, лишь слегка развернул корпус, позволяя каменным шипам просвистеть в нескольких сантиметрах от своего лица. Голем уже не пытался достать противника зубами. Он дернул хвостом, чтобы нанести еще один, вероятно, последний удар, но хвост не поддался. А в следующую секунду, его тело дернуло вперед и развернуло. Валькион схватил каменный хвост, вцепившись в шипы стальной хваткой. Драконис расправил крылья, всем телом подался вверх, но то ли подбитое крыло дало знать, то ли мощи не хватило, и хватка обсидианца оказалась сильнее. С небывалой силой голема повело назад и приложило о землю. Валькион не дал противнику опомниться. Что было сил, он снова потянул дракона за каменный хвост, тело голема инерцией пошло вверх, и обсидианец приложил его ударом на другой бок так, что земля содрогнулась. Кое-как, махнув крыльями, голем изловчился развернуться и, раскрыв пасть, налетел на Валькиона, готовясь атаковать огненной печатью, но не успел. Стальная хватка обсидианца отпустила его хвост и тут же сомкнулась вокруг шеи. Каменного дракона снова приложило к земле, и одного мощного удара, от которого потемнело в глазах, его магическая защита пошла рябью. Ради чего…? Валькион дернул шею дракона, будто бы намеревался свернуть. Голем пронзительно зашипел, выпустил в воздух заряд магии, а его каменное тело занялось белым пламенем. Он из последних сил махнул крыльями, задев обсидианца по спине, вынуждая того отпустить его горло. Откинув Валькиона дракон сгруппировался. Обсидианец, подхватил оброненный топор и наскочил снова, принимаясь наносить удары по противнику, чье тело уменьшалось с каждой секундой. Драконис вновь предстал в своем изначальном обличье, распластанный на земле, с обгоревшими волосами, разбитый трещинами — его каменное тело рассыпалось под ударами. Валькион прижал его к земле за горло, замахнулся в последний раз… но не ударил. Не ради этого…