* * *
Синие искры взметнулись в воздух, и с треском разлетелись по площади. Мико стиснула кулак, делая вид, что останавливает колдовство сама. — Во имя Оракула… — еле выговорила она, смотря на разрушенную площадь. — Что за… Глава Эль не понимала, что происходит… что вообще могло произойти за считанные минуты, за которые она только успела дойти до зала с Кристаллом, выместить накопившуюся досаду на случайно подвернувшейся под руку Риноа, которая не отнесла в библиотеку свитки с ее рабочего стола, спросить у парней, куда черт возьми делся Валькион и какого дьявола ей каждый раз приходится повторять распоряжения по два раза. Но, выдохнув, глава Эль уже хотела извиниться за резкий и неподобающий тон… но внезапно Штаб тряхнуло с набиваемой силой. В панике Мико кинулась проверять защитные барьеры на Кристалле, опасаясь нового нападения. Печати, к нее небывалой радости, были целы, но грохот повторился. Пока она и гвардия Света пыталась понять в чем дело, в зал вбежал запыхавшийся караульный, и, тяжело дыша, сказал, что на площади драка. Мико и главы гвардий в ту же минуту кинулись наружу, но с крыльца Штаба кроме облака пыли и криков не различили ничего, а подбежав к Убежищу, обнаружили только разрушенную площадь и перепуганную, растерянную толпу, среди которой никто толком не мог объяснить, что произошло, — откуда над штабом взялся каменный дракон, куда он исчез. Поднятая пыль жгла глаза и горло, Мико надрывно закашляла и кое-как сложила воздушную печать. Немного развеяв непроглядное мутное облако, кицунэ смогла прорваться вглубь площади, но увиденное ей нисколько не понравилось, и удушающая тошнота подступила к горлу. — Ради Оракула, — еле проговорила она. — Какого… что вы… — говорить было почти что больно. Мико прикрыла рот рукой, едва осознав, что именно произошло. Они оба были на площади — Валькион и Драконис, и выглядели один хуже другого: обсидианец стоял, повалившись на одно колено, тяжело дышал и был весь в крови, — кровь текла по животу из раны на груди и кровоточил висок. Голем сидел на земле и напоминал ствол дерева, по которому прошлись плохо заточенным топором, хоть следы от рубящих ударов на его лице и руках уже восстанавливались в ауре зелёного свечения. Когда Мико, оправившись от секундного шока и подбежала ближе, Драконис уже поднялся и непринужденно поправлял разодранные одежды с видом, будто бы не произошло ничего особенного. — Не делай такое лицо, дорогуша, — голем откинул назад опаленные волосы и широко улыбнулся, — Просто мы с твоим главой Обсидиана очень… мило поговорили. Мико стиснула кулаки и отступила на шаг, борясь с желанием выпустить в Дракониса весь заряд маны. — Валькион? — она повернулась к обсидианцу, тот, казалось, еле сохранял сознание. — Все в порядке, — ответил он, опираясь на рукоять топора, чтобы подняться. — Мне не понравилась… ваша беседа, — холодно сказала Мико, хотя внутри у нее клокотал гнев. — Могли бы… изъясниться словами. — Слова искажают смысл и порождают ложь, — мелодично ответил Драконис. — Они мешают… тем, кому есть, что сказать друг другу. — В моих владениях, — сквозь зубы выговорила глава Эль, еще больше злясь от его тона, и от того, что он сейчас делает из нее идиотку, — это не повод… — Успокойся, дорогуша, — отмахнулся Драконис. — Наша дружеская беседа не нарушит остальных планов. — Дружеская? — голубые искры закружились вокруг ее руки. — Дружеская, — будто бы в доказательство своих слов Драконис протянул Валькиону руку, помогая ему выпрямиться. Обсидианец принял протянутую ладонь, встал, но пошатнулся. Драконис не дал ему упасть, привалившись плечом к груди бывшего противника, отчего его шелковая одежда и руки перепачкались в крови. — Лейфтан! Хамон! — едва сдерживая дрожь в голосе крикнула Мико. — Не стойте! Проводите его в медпункт! — на последних крупицах самообладания она повернулась к Драконису. — Надеюсь результат беседы тебя порадовал, — сказала кицунэ, смотря, как гвардейцы уводят Валькиона с площади. — Более чем, — ответил голем, слизывая с пальцев потемневшую кровь. — Более чем, дорогуша.* * *
Нивелин проснулась от сильного толчка, будто бы Штаб подпрыгнул. Оконное стекло еще дребезжало несколько секунд, пока Нив приходила в себя. Она откинула в сторону книгу, с которой заснула уже под утро и вскочила, пытаясь понять, наяву ли она слышала этот удар, или во сне — одном из глубоких и ярких, которые она иногда не отличала от реальности. Но буквально через секунду раздался второй толчок. — Господи, — прошептала Нивелин в ужасе. — Только не опять, — такие же удары на Штаб обрушивались в ночь, когда на Эль напали. Нив в панике оглянулась. За окном был ясный день, стрелки настенных часов показывали начало полудня — кто бы стал нападать на гвардии средь бела дня? Она замерла посреди комнаты, прислушиваясь к тому, что происходит вокруг — стены не дрожали, суеты в коридорах не было слышно, но Нив терзало чувство, будто бы Штаб тревожно замер. Напрочь позабыв про запрет Мико, Нивелин наскоро переоделась и выбежала из комнаты. — Что происходит? — спросила она у таких же взволнованных гвардейцев, выбежавших из комнат при первых толчках, но все лишь взволнованно пожимали плечами. Кто-то в конце коридора крикнул, что это с улицы, и что-то про площадь Убежища. Вместе с остальными гвардейцами Нивелин выбежала из дверей Штаба, но кроме облака пыли они не увидели ничего. — Что произошло? — смешавшиеся голоса столпившихся у парапета гвардейцев звучали с каждой стороны. — Говорят, рухнул дом! — Ерунда! От этого не было бы такого грохота! Некоторые гвардейцы сбежали со ступенек, чтобы попасть на площадь, и Нивелин хотела рвануть следом, но сильное головокружение остановило ее. — Ради всего святого, — охнула Нив, наваливаясь на парапет. Слишком поздно она поняла, что ошибочно приняла накатывающую дурноту за страх, и не опознала приближение очередного приступа. — Только не сейчас… Она глубоко и прерывисто дышала, пытаясь собраться с силами и попросить о помощи, но голос ее не слушал. Вокруг темнело, будто бы ясное небо стремительно заволакивали грозовые тучи. Нивелин посмотрела вниз и поняла, что держится уже не за белоснежный парапет Штаба, а за грубый темный камень, и под ногами у нее — выдолбленные в скале ступени уходящие в кромешную тьму. Нив спускалась все ниже и ниже, пока сквозь мрак не проступили контуры сырой темницы. В свете загоревшейся голубой печати Нив разглядела припавшую к толстым прутьям решетки девушку с пепельными волосами в призрачно-белых одеждах. — Это он послал тебя за мной? — спросила она, схватив Нивелин за руки сквозь решетку. — Это он?! Нив вскрикнула от колючего прикосновения, обжегшего все ее тело и вырвала руки. Сквозь мутную пелену проступающей реальности, она прорывалась вперёд, будто бы надеясь сбежать, но кто-то стальной хваткой схватил за горло. — Не надейся, что уйдешь так просто… Было уже не больно, тело утратило ощущение реальности, и мгновение спустя Нивелин скрутила дурнота и мир вокруг растворился в призрачных образах видения.* * *
— Заканчивай истерику, дорогуша. Я тебе ничего не должен, — сказал Драконис, но все же последовал за Мико напрямую в зал с Кристаллом. Невра и Эзарэль вошли следом и закрыли двери. — Не должен?! — глава Эль развернулась посреди зала, смотря на него уже с нескрываемой за дипломатичностью неприязнью. — После того, что устроил? — Что я устроил? — усмехнулся голем, склоняя голову на бок. — Прекрати… — сквозь стиснутые зубы тихо сказала Мико. — Этим цирком я сыта по горло! Прибыл на переговоры, чтобы устроить бойню! На ее обвинения Драконис искренне рассмеялся. — Открой глаза, дорогуша. То, что ты хочешь видеть еще не истина, — он вернул Мико ее презрительный тон. — Какая бойня, я никого не убил, никого не покалечил. — Правильно сказать — не успел… Или не смог. — Жаль, что не вышло «цирка», о котором ты говоришь… — сказал голем, усмехнувшись. — Нападаешь на меня… И столько времени не видишь, что разворачивается прямо у тебя под носом. На твоем месте я бы… — Со своим местом я разберусь, не увиливай с темы! — резко оборвала его кицунэ. — Ты назвал цену в своем чертовом послании, так получи, что хотел, и отдавай мне артефакт, — с каждой секундой она ощутимо теряла самообладание, и ее голос уже эхом гремел на всю залу. — Хватит игр, мы оба знаем кто ты такой… — И кто я такой? — сощурившись спросил Драконис, оставшись равнодушным к ее повышенному тону. Мико сжала губы. — Ну так ответьте мне! — громко потребовал голем, обращаясь ко всем главам гвардий. — Молчите… — он усмехнулся и снова повернулся к Мико. — Кого ты видишь, смотря на меня? Взбунтовавшегося раба? Монстра? — Забирай рубины и отдавай мне кости, — глава Эль жестко повторила свое требование. — После разгрома убежища ты не в праве торговаться. — Кем ты себя возомнила, дорогуша? — Драконис угрожающе сократил дистанцию, что Невра и Эзарэль переглянулись, оба подумав, не вызвать ли охрану в зал с Кристаллом. — Не тебе решать, что я в праве делать, а что нет. Кости стоят дороже. — И чего ты хочешь? — Мико даже не шелохнулась и не изменилась в лице, будто бы не ей сейчас угрожало одно из самых опасных созданий Элдарии. — Твой глава Обсидиана, — скользкая улыбка вернулась на лицо Дракониса, — Я хочу знать о нем все, — он отступил на шаг и выждал паузу, давая гвардейцам проникнуться всей сутью его требований. — Моя цена — все досье Эль, которые у вас на него есть. — Путаешь меня с кем-то, — недобрым полушепотом сказала Мико. — Я не торгую ни живыми существами, ни… — она сжала белое древко посоха, — своими гвардейцами. — Еще как поторгуешь, — ядовито усмехнулся Драконис. — Ты забываешь, что если я прикажу тебя схватить и уничтожить, то меня даже не осудят за нарушение переговорного суверенитета, — холодно и решительно сказала Мико. — Вся Элдария только возблагодарит меня. — Ты права, — в тон ей ответил голем. — Возблагодарит… ну так давай. — Не думай, что я блефую, — Мико покачала головой. — Я знаю, как создать и уничтожить тебе подобных. — Ты знаешь, как, — повторил Драконис. — А придумаешь ли за что? — спросил он, впиваясь в нее холодными глазами. — Чем по-твоему я заслужил смертный приговор? — вопрос голема повис в воздухе. Никто не проронил ни слова. — Я потоптал твое Убежище? Моя смерть не покроет тебе затрат на реконструкцию. Забирай положенные мне за сделку рубины, — Мико не ответила, и Драконис недобро хмыкнул. — Мало? Все равно хочешь моей смерти? — его голос впервые дрогнул. — Говоришь, что я перепутал тебя с Ренгаром? — продолжил он уже с горькими нотами в каждом слове. — Но при всей моей неприязни к магистру, ты и все твои гвардии — куда хуже! Ренгар обещал нам свободу, а вместо этого сделал собратьев рабами своей ненависти и орудием собственной мести. Но он никогда не прятал лицо. Когда шел потопить Сияющий Край в крови, он не прятался за красивыми словами о свободе и возмездии. Убийство он называл убийством. — Драконис замолчал, и липкая, гнетущая тишина заполнила зал с Кристаллом. Через несколько мгновений, показавшимися Мико вечностью, ее нарушила открывшаяся тяжелая дверь. — Валькион в порядке, — сказал Лейфтан, показываясь на пороге. — Его жизни ничего не угрожает. Мико нашла в себе силы только кивнуть. — Все, дорогуша, с меня довольно переговоров, — Драконис поправил разодранные рукава. — Больше в этой жизни мы не увидимся, но прежде, чем я уйду, у тебя есть шанс продлить существование своих паршивых гвардий. Мою цену ты знаешь, — он выжидающе уставился на Мико, и она возвращала ему холодный, непреклонный взгляд, видимо, не желая смириться с поражением. — Мико, — голос Невры прервал вновь повисшую тишину. — Нам нужно поговорить. — Невра, не сейчас. — Мы должны обсудить ваши условия, — вампир обратился уже к Драконису, игнорируя хмурый взгляд главы Эль. — Нет, дорогие мои, — ответил тот. — Я не намерен дольше задерживаться в Эль. Либо я получаю то, о чем прошу прямо сейчас, либо сделка не состоится. — Сделка не состоится, — жестко отрезала Мико. — У нас нет выбора, — в разговор вступил Эзарэль и встал на сторону Невры. На обоих глава Эль посмотрела, как на изменников. — Вы получите то, что требуете, — сказал Нерва. — Но лишь на один час. — Договорились, — ответил Драконис, победоносно глядя на обескураженную Мико.* * *
Валькион открыл глаза и попытался сесть. Голова все еще была тяжелой, ныли мышцы, но тело уже не жгло при каждом движении. — Даже не думай вставать, — предупредила Эвелейн. Ее голос прозвучал откуда-то из глубины приемной палаты. — Иначе раны откроются и придется перевести тебя в лазарет. — Ты сама сказала, что это всего лишь глубокие царапины, — с трудом ответил обсидианец. — Я сказала тебе пролежать хотя бы час, пока зелье подействует, — старшая медсестра нависла над ним, скрестив руки на груди. — Не вставай. — Я в порядке… — Ты проспал меньше часа, — непреклонным тоном сказала Эвелейн, толкая его за плечи обратно на кровать. — Валькион подчинился. — Полежи еще двадцать минут. Я пока принесу перевязочные материалы. — Эве, похоже, это снова надолго. Перевести ее в лазарет? Валькион повернул голову и увидел в приемной палате, что он уже не один. Несколько медсестер суетились у соседней кровати — кому-то помощь требовалась больше, чем ему. — Да, — тяжело и устало выдохнула эльфийка, — готовьте приборы. А ты жди меня, — предупредила она, снова повернувшись к обсидианцу. Валькион кивнул, откинулся на подушку и прикрыл глаза. По звуку стихающих шагов он понял, что из приемной палаты все вышли. Тишина приятно обволокла тело, и он тряхнул головой, борясь с остаточным действием зелья, — засыпать снова не хотелось, — слишком многое предстояло обдумать. Валькион осторожно коснулся рукой раненой груди и глубоко вздохнул, но ни жжения, ни боли, ни приступа кашля, которыми бы сопровождалась серьезная травма. Значит Эвелейн, как свойственно медику, перестраховывается. Когда его привели в медпункт, всего в крови, старшая медсестра перепугалась и велела отвести обсидианца в приемную палату. Обработав его грудь, эльфийка сама увидела, что раны, казавшиеся пробивными ударами, на самом деле лишь вспороли кожу, хотя и глубоко. — Тебе повезло. Как всегда, несказанно повезло! — причитала Эвелейн, вместе с другой медсестрой промокая все еще кровоточащие борозды обеззараживающим зельем. Валькион сам не знал, кого благодарить — все произошло так стремительно, и точно он не помнил, удача ли спасла его, и он успел увернуться от выпущенных каменных когтей… или противник сам стремился лишь ранить его. Валькион хотел уйти, едва рана была перебинтована, но Эвелейн запретила ему даже вставать. — Тебе нужно полежать хотя бы час, иначе раны придется зашивать, — строго сказала она, и для верности сунула под нос обсидианцу небольшой лиловый флакон. Мягкий аромат приятно обволок нос и горло. Тело потяжелело, и Валькион откинулся на подушку, даже не пытаясь сопротивляться действию эликсира. Но, видимо, избыток адреналина не дал ему до конца провалиться в лечебный сон. Он только прикрыл глаза, но слышал суету в палате, копошение, гул сплетенных голосов. Некоторые казались ему знакомыми, но вскоре Валькион оставил попытки различить их и вслушаться в слова. Образы сменяли друг друга невероятно быстро. Перед ним вдруг возник старик, которого в Ками он принял за хатана — мифического старца. Но шрам на его лбу — похожий на ожог, будто бы его лица коснулись раскалённым железом — был ничем иным как меткой голема. Знаком бывшего раба, который оставался с каждым из них, даже когда оковы падали. Все перемешалось, перевернулось с ног на голову — старик-голем, заставший его врасплох, не хотел убивать его. Голем, вызвавший его на бой, только провоцировал ранить себя… А тот, кто не был големом, но прятался за их маской, убил его брата и желал смерти ему самому. Ашкор… На соседней кровати кто-то слабо вскрикнул и подскочил. Валькион чуть приподнялся и увидел Нивелин, резко осевшую на койке. Она тяжело дышала, растерянно озираясь по сторонам будто бы невидящим взглядом, хватала руками горло. — Нив? — Та обернулась, испуганно вздрогнув, но потом выдохнула и ее плечи расслабленно опустились. — Он уже ушел? — спросила она, прикрыв глаза. — Кто? — Твой брат… Валькион резко сел на койке, от чего перевязка неприятно потянула раны. — Что, прости? — Я… — протянула Нивелин и растеряно моргнула. — Нет, н-ничего, — она отвела взгляд и прикрыла рот рукой. — Забудь. — Нив? — Ничего, — она тяжело вздохнула и встала с кровати, тряся ладонями перед лицом, будто бы ей не хватало воздуха. — Что это значило? — Прости, сказала ерунду, — Нив остановилась посреди палаты, натужно рассмеялась и замотала головой. — Знаешь я… В общем иногда… — она поджала губы и взглянула на Валькиона нерешительно, но потом все же заговорила. — Когда у меня случаются приступы, я… как бы сказать… вижу разные образы, и когда прихожу в себя, они бывает еще стоят перед глазами, и… иногда мне кажется я говорю с ними. Со стороны это выглядит… глупо, да. — Понятно, — Валькион не забинтованной рукой поправил подушку так, чтобы было удобнее сесть. — И с кем сейчас ты говорила? Нивелин задумалась, пожевала губу и подняла глаза на потолок. — Не помню, — она пожала плечами и улыбнулась. — Образы быстро улетучиваются. И слава богу… — Видишь что-то неприятное? — Не всегда… — Ты очнулась, вскрикнув. Нивелин нахмурилась и потерла виски. — В этот раз было что-то…хм… темная пещера, ступени, уходящие вниз… и… нет, не помню, уже ушло, — сказала она и провела ладонями по лицу. А потом посмотрела на Валькиона совершенно другим взглядом, будто бы только заметив, что все это время говорит не с кем-то из своих видений, а именно с ним, сидящим на соседней кровати приемной палаты. — Что… случилось? — Ничего, ерунда, — ответил обсидианец. — С тобой это часто бывает? — Нет, — Нивелин замотала головой, а затем виновато вздохнула. — Вообще почти перед каждым… в общем, бывает, — она села на кровать и какое-то время что-то обдумывала, а потом подняла на него глаза. — А у тебя… правда есть брат? Валькион покачал головой. — Забудь. — Не говори Эвелейн… — сказала Нивелин после нескольких минут молчания. — О чем? — О том, что я иногда вижу… ну, некоторые образы. — Она не знает? — спросил обсидианец. — Просто… не говори. — Хорошо, — Валькион понимающе улыбнулся и кивнул. Эвелейн вернулась в палату почти через минуту после того, как снова повисла тишина. — Нив! — эльфийка замерла на пороге. — Все нормально! — Нивелин вскочила с кровати и примирительно вскинула руки. — Нет, не нормально, — возразила старшая медсестра. — Очередной приступ? — Нет. Мне просто стало… нехорошо. Но я уже в порядке… и могу ходить, — заверила Нив, но Эвелейн не поверила ни одному слову. — Идти ты можешь, — сказала она, скрестив руки на груди, — но к Жюли. Она ждет тебя с датчиком маны. — Нивелин обреченно вздохнула, и с неохотой направилась к двери. — И дождись меня в лазарете, — предупредила медсестра. — Уходить без обследования я тебе запрещаю, — строго добавила она, и когда Нивелин удалилась, то выглянула в коридор, чтобы убедиться, что пациентка пошла в нужную сторону. Проводив Нив, Эвелейн вернулась к Валькиону. — Как ты? — спросила она, смягчив тон. — Раны не беспокоят меня, — ответил обсидианец, и, кивнув на дверь, спросил. — Что с ней? — Мы не знаем… — неохотно ответила эльфийка, расставляя на прикроватной тумбочке склянки с мазями и подставку с бинтами и ватой. Ловко срезав повязки с тела пациента, Эвелейн внимательно осмотрела следы ран. — Я их уже почти не чувствую, — снова сказал Валькион, — Не трать время, другие пациенты нуждаются в тебе больше. — Отпущу тебя после перевязки, — сказала эльфийка тоном, не предполагающим возражений, и открыла несколько склянок с зельями, отчего палату мгновенно наполнил запах трав. — Что произошло пока я спал? — спросил Валькион. — Тебя волнует… что-то определенное? — Эвелейн смочила ватный тампон в густом растворе, и осторожно промокнула его рану. — Да, что с этим… гостем? — Заперлись с Мико и остальными в зале с Кристаллом, — медсестра пожала плечами. Некоторое время она молча занималась его ранами, но все же не выдержала. — Ты можешь объяснить, что вообще произошло? Валькион поднял взгляд в потолок. Если бы только ответ у него был… во всяком случае такой, который можно было бы озвучить… — Есть вещи, которые Драконису знать было нельзя, — наконец, ответил он. — Вчера Мико сама дала четкие указания всем, кому предстояло так или иначе говорить с гостем. Но он, видимо, что-то заподозрил, отвел Икар в сторону, попытался запугать, и вынудить ее все рассказать… Я и Керо вмешались. А потом голем напал. Валькион замолчал, надеясь, что со стороны все выглядело именно так. Хотя самому обсидианцу, — и тогда и сейчас, — казалось, что у Дракониса были претензии… лично к нему. Будто бы старые счеты, о которых Валькион и не помнил, а голем лишь хотел вынудить его… — Знаешь, со стороны все выглядело несколько иначе, — в тон его самым мрачным мыслям сказала Эвелейн, оборачивая вокруг его груди плотный бинт. — По Штабу уже… поползли слухи. — Понятно, — ответил обсидианец равнодушно. Какого толка слухи уточнять не хотелось, — что сделано, то сделано, а теперь оставалось лишь принять последствия. Возможно уже судачат, что он предатель… Или что в прошлом был связан с Орденом. Вопрос был только в том, что теперь сделают гвардии? Изгонят его из Эль, или устроят суд? — Мико все еще в зале с Кристаллом? — спросил Валькион. — Подожди, подожди, еще не все, — Эвелейн потянула бинт, давая понять, что перевязка еще не закончена. — Ты не хочешь сначала с ней поговорить? — Это я и собираюсь сделать. — Мне казалось, ты собирался в зал с Кристаллом, — сказала Эвелейн с долей укоризны в голосе. — Чтобы поговорить с Мико. — Причем здесь Мико? — эльфийка бросила край бинта и всплеснула руками. — С кем еще я должен поговорить? — Ты как будто и правда не понимаешь… С Икар! — Что с ней? — спросил Валькион, и его взгляд пробежался по приемной палате. Если бы брауни была бы ранена, то наверняка была бы здесь… если только дело не обернулось хуже. — Ты правда не понимаешь… — покачала головой Эвелейн, завязывая узел первого бинта. — Меня всегда это в тебе поражало. Как ты, владея тактикой, не можешь видеть… таких банальных вещей? — Эве… Она жива? — Жива, конечно, — медсестра развернула второй бинт, и, несколько секунд хмуро вглядываясь в лицо обсидианца, вздохнула. — Ладно, я объясню. Со стороны все выглядело так, будто бы у тебя с гостем Мико был поединок из-за Икар! — Но так и было… — Не в этом смысле! — А в каком? — Ты понимаешь, что вот так вот вступиться за девушку… равносильно публичному признанию! — горячо сказала Эвелейн. — Не говори ерунды. — Это ты не говори… — Это наша работа — моя и моей гвардии — защищать тех, кому угрожает опасность, — ответил Валькион. — Да, но… — Если кто-то принимает это на свой счет, или делает выводы, глядя со стороны, это не мои проблемы. — На самом деле он прекрасно понял, в чем Эвелейн пыталась упрекнуть его. Но говорить об этом не хотелось — ни сейчас, ни вообще. — Когда ты угодил в медпункт, и эта новость уползла за двери приемной, — сказала Эвелейн, — десяти минут не прошло, как у нас началось столпотворение. К тебе… многие заходили. Хотели узнать о твоем состоянии. — Ребята? — Валькион упорно хотел сойти с темы, не сказав ненароком ничего резкого. — Не только… — ответила медсестра, оборачивая повязку вокруг его плеча. — Еще и те, кого ты сейчас притворяешься, что не знаешь… — К чему ты все это? — К тому, что спасенная девушка всегда влюбляется, и не всегда может справиться со своими чувствами! Это как негласный закон. И лучше уж им всем сразу знать, что это просто работа и ничего личного. Так у них будет меньше шансов загнать себя в ловушку ожиданий, — эльфийка вздохнула. — Что за удовольствие мучить неопределенностью? — Я никого не мучаю. — А ты в курсе, что Чии, хоть и не может вступить в гвардии, но до сих пор остается в Убежище? — продолжила Эвелейн. — И причина всем слишком очевидна, — она завязала второй бинт и потянулась за ножницами. — И она такая не одна, кто жертвует почти всем, лишь бы быть рядом… — Я ничего ни от кого не просил. И никогда ничего не обещал. — Мужчины, — Эвелейн покачала головой. — Вы иногда просто невыносимы! Я не понимаю, что вам нужно. — Мне — ничего, — ответил Валькион. Казалось, что это какой-то нездоровый интерес, развернувшийся вокруг него — сначала Томмарт, теперь Эвелейн. Будто бы в его жизни одна забота и одна цель. И никому не было дела, что в голове и на душе у него сейчас совсем другое. Да, он часто ловил на себе заинтересованные взгляды. Раньше если чувствовал хоть какой-то взаимный интерес, всегда считал себя обязанным сделать шаг навстречу. Это казалось простым и правильным, пока близость не приедалась, доставляя лишь пустоту и скуку. И делать шаг навстречу очередному влюбленному взгляду стало просто бессмысленно и обременительно. — Тебе не нужна любовь… ему не нужна любовь, — рука Эвелейн дрогнула, когда она ровняла конец перевязки. — Любовь нужна только девушкам. И знаешь что… девушки научились даже ничего не требовать взамен, — эльфийка бросила ножницы на поднос. — От вас уже ничего не нужно — ни поступков, ни особых знаков… просто хотя бы сделайте над собой усилие и… не мешайте быть рядом и заботиться о вас. Не мешайте… просто любить вас. — Эве… все куда сложнее, — со всей своей возможной деликатностью сказал Валькион, теперь понимая, что во всей этой истории так неприятно отозвалось у нее внутри. Но чужие переживания всегда виделись куда проще, чем собственные, поэтому он продолжил. — Не докучай ему своими чувствами. Так вам будет проще. — Ну да, проще… — Если бы ты знала, как невыносима чужая влюбленность, когда не можешь на нее ответить. От этого хочется сбежать… даже если в другое время ты не боишься ничего. Эвелейн лишь горько усмехнулась, и вышла из палаты. Валькион тоже не стал задерживаться в медпункте. Он надел кожаную жилетку, все еще бывшую в следах крови, и покинул медпункт. Понимая, что сейчас его едва ли допустят в зал с Кристаллом, он отправился найти свою гвардию во дворе.* * *
Бархатная шкатулка легла в холодные руки Мико, и глава Эль даже не открывая крышку, почувствовала сильную энергетику артефакта, скрытого внутри. Кости драконов. Шкатулка, казалось, мерно пульсировала в ее руках, теплая энергия отзывалась покалыванием в кончиках пальцев. Мико сжала ее сильнее. — Улыбнись, дорогуша, неужели ты не рада? — спросил Драконис, когда они начали спускаться по ступеням Штаба, оставив остальную гвардию чуть позади. — Дело сделано, а тебе снова удалось не замарать рук. Или праведный гнев на лице нужен лишь для того, чтобы продемонстрировать всем, что твои пажки тебя предали и разочаровали. Мико остановилась у последней ступени, отдала шкатулку Керо и Риноа, а сама сложила руки и слегка наклонила голову. — Благодарю за визит в гвардии Эль. И желаю доброй дороги, — сказала она формально и холодно. Драконис улыбнулся и поклонился в ответ. — И все же, совесть — не толпа, которой можно закрыть рот. Не глупое стадо, перед которой можно разыграть представление… — Это ты любитель представлений, — Мико посмотрела ему в глаза. — Считаешь себя гениальным трикстером? Можешь собой гордиться. Но все, что делаю я — принятыми средствами, или нет, — я делаю на благо Элдарии. Ты же проворачиваешь интриги и шантаж… только ради себя. — Радуйся, что на своем коротком веку ты не видела настоящих шантажистов и интриганов, но… — голем снова широко улыбнулся. — Если не научишься смотреть дальше своего носа, скоро увидишь… — Что ты знаешь? — стиснув кулаки спросила Мико, и Драконис негромко рассмеялся. — Прощай, дорогуша. Не нужно меня провожать, я знаю, где ворота, — сказал он, подойдя к кицунэ ближе. — Не думай, что я позволю тебе разгуливать по Штабу гвардий, — она даже не взглянула на него. — Позволишь, — спокойно сказал Драконис. — А за это я совершенно бесплатно приоткрою твои очаровательные глаза на кое-что очень любопытное, — голем наигранно улыбаясь приобнял Мико за плечи, изображая теплое прощание. — Знаешь, что меня привлекло в твоем обсидианце? — прошептал он кицунэ на ухо. — Черная печать Ренгара на его душе и теле. — Мико наконец подняла на него глаза полные недоумения… и испуга, а ее губы приоткрылись в немом выдохе. Драконис пальцем приподнял ее подбородок и самодовольно усмехнулся. — Считай это моим маленьким прощальным подарочком. Голем стремительно развернулся и зашагал прочь, его потрепанное ханьфу плавно развевалось за его спиной. Уже пройдя к аллее, Драконис выдохнул, замедлил шаг, и разрешил себе хромать, не тратя напрасно остатки маны. Насколько на самом деле повреждено его тело еще предстояло понять. Сам голем уже допускал мысль, что повреждения оболочки необратимы, не говоря уже о том, что огонь, которым на несколько секунд занялось его тело, едва не выжег печать, заменяющую ему душу. Драконис усмехнулся своей самонадеянности, понимая, что никогда не думал, что может умереть так… глупо. Но даже когда сам Ренгар изувечил его тогда, в руинах старых Окниев, да так, что посчитал, что убил предателя, Драконис хоть и пострадал, но оправился довольно быстро. А големы умеют уничтожать себе подобных, — из десятка всегда выживал один, — так создатели отбирали самых лучших в ряды своих армий. Драконис посмотрел на серое небо. Он думал, что давно разделался с призраками прошлого и подчинил себе преследующие кошмары, но что-то нет-нет, да находило его, куда бы он не подался. У того гвардейца была сила голема, но он был из плоти и крови. У него была печать магистра, но силу он черпал не из нее. Его кровь напоминала человеческую, но было в ней столько заряженной маны, что хватило бы на всю гвардию. Он слишком прямолинеен для поверенного магистра, но слишком скрытен для рядового гвардейца. Драконис остановился, спиной чувствуя конвой охраны, который Мико пустила ему вслед, чтобы убедиться, что он убрался. Он и сам хотел покинуть Эль как можно скорее, но сделав еще несколько шагов по аллее, голем стиснул кулаки, посмотрел на ворота и, ругая себя, свернул с главной дороги. Кое-что он еще не завершил. Валькиона Драконис нашел у арены, безошибочно почувствовав эту не до конца понятную ему энергию обсидианца. Гвардейцы, сидевшие на деревянных настилах, встрепенулись и вскочили, едва заметив его. Голем хмыкнул: пятеро вооруженных типов впереди и конвой из восьми сзади, — но бывало и хуже. Драконис расправил плечи и не сбавил шага. — Хочешь новой драки? — спросил Валькион, выйдя вперед своих ребят. Его грудь была плотно перебинтована, но повязки были чистыми, без следов проступающей крови. Даже если представить, что перебинтовали его недавно, раны все равно быстро затягивались. Для того, в ком течет кровь человека — чудовищно быстро. — Нет не хочу, — Драконис поднял согнутые в локтях руки. Полы ханьфу разметались, и его хромоту гвардейцы отлично разглядели за те несколько шагов, за которые он подошел к настилу. — За мной долг, и я пришел вернуть его. Обсидианцы непонимающе переглянулись. — Ты ничего мне не должен, — хмуро сказал Валькион, смотря, как голем тяжело наступает на правую ногу. — Ошибаешься, — Драконис опустил руки и запахнул ханьфу. — Что тебе нужно? — Я уже сказал… — он пожал плечами. — Не сейчас. Тогда, — оба выжидающе замолчали. — Ты ведь не воин, — сказал обсидианец. — Зачем ты бросил мне вызов? — Зачем ты его принял? — усмехнулся голем, парируя вопрос. — Ты нет тот, кто вступает в бой из-за одного неугодного взгляда. — Я мог убить тебя. — Ну так убей, — с равнодушным лицом Драконим раскинул руки в стороны. — Уничтожишь голема, покроешь свое имя славой. — Он заговаривает тебе зубы, — вмешался Клайд, — чтобы нащупать твои слабости и убить. — Не думаю, — сказал Валькион, смотря в улыбающиеся глаза соперника. — Он голем. Их создавали… убивать. — Что ж… полагаю, со мной все ясно… — Драконис повел плечами. — Поэтому вопрос в том, кто ты… никто из ниоткуда, — протянул он. — Я вызвал тебя, чтобы получить ответы на вопросы… Но в твоем взгляде я увидел и вопрос ко мне… а я не люблю быть должным, так что задай его, и избавь меня от этого бремени. Валькион заговорил не сразу. Слишком много обманчивой простоты он видел за каждым движением голема… который никогда ничего не делает просто так. — Что ты знаешь об Ашкоре? — наконец спросил обсидианец, чувствуя, что вступает в новую игру с неизвестными ему правилами. Драконис не смог скрыть удивления на своем лице. — Ашкор, — протянул он, будто бы чувствуя подвох в вопросе, — пятый старейшина племени драконов, принявших на себя Синее Жертвоприношение. — Прости, я не любитель истории, — голем пожал плечами. — Едва ли скажу больше, чем можно найти в библиотеке Эль. Валькион нахмурился. — Какое отношение он имеет к Ордену Огня? — За мной был только один вопрос, — на этот раз Драконис усмехнулся и покачал головой. — Если хочешь знать больше… — он выжидающе помолчал, сложив пальцы домиком, — тебе придется снова ответить на мой. Клайд и Вейн мгновенно схватились за оружие. — Не верь ему, он тебя обманет, — предупредил дроу. — Не хочу вас обидеть, назвав кучкой невежд, — ответил Драконис, — но это так. Такие как я не умеют лгать. — Это правда, — осадил товарищей Томмарт и повернулся к Валькиону. — Так о них написано. Но это не значит, что ты должен вступать в его игру. — Задавай свой вопрос, — сказал обсидианец, понимая, что обратного пути у него уже нет. — Кто сказал тебе, что ты фейлин? — Тот, кто меня вырастил, — ответил Валькион. Драконис стиснул кулаки и негромко усмехнулся. Игра начинала забавлять его больше. — Что ты знаешь про орденца Ашкора? — Ничего, — голем чуть качнул головой. — Говоришь, не лжет? — вмешался Клайд. — Да они собратья… А такие чувствуют друг друга… — Да, мы собратья, — ответил Драконис с досадой и брезгливостью. — Да, между нами есть… некоторая связь. Но мой ответ от этого не меняется — понятия не имею кто это. Имя голему дает его создатель, а новый хозяин может изменить… на свой извращенный вкус. — Этот орденец не голем… — Тогда почему ты спрашиваешь у меня? — Драконис усмехнулся. — Гребете всех в одну свору… Тебя это разочарует, но кроме постыдного происхождения и не менее постыдных столетий рабства я никогда не имел ничего общего с магистром и его стаей нео-рабов… — его малахитовые глаза недобро блеснули, — в отличие от тебя. — От… меня? — переспросил Валькион. — Моя очередь задавать вопрос, — резко сказал Драконис, снова не мигая смотря на обсидианца. — Кто тебя вырастил? — Мой брат, — спокойно ответил Валькион. — Вот оно что… — глаза голема вспыхнули, но он в ту же секунду вернул лицу беспристрастное выражение. Появление на главной дороге Мико и гвардии Света поставили точку в их разговоре. Видимо, охрана доложила главе Эль, что гость не желает убираться, как обещал. — Мы еще встретимся, никто из ниоткуда, — сказал Драконис, отвешивая прощальный поклон — Я пообещал, что это мой последний визит в Эль. Но когда вам в следующий раз понадобиться открыть портал… тебе придется найти мое пристанище в Нефритовом Крае. И только с тобой я буду вести торг. — Почему со мной? — Только у тебя будет, чем мне заплатить… — протянул голем, и его глаза сверкнули. — Потому что, будь я проклят, — сказал он полушепотом, приблизившись к Валькиону, — если ты сам не рожден от одного из них.