* * *
Деревянный пол дешевого постоялого двора противно скрипел под ногами. Ашкор в очередной раз выругался, но мерить шагами убогую комнату не перестал. Время шло. Уходило сквозь пальцы, а дело не двигалось с места. Ашкор понимал, что и так уже безобразно долго провел в Каол т-ах-Летхене, привлекая излишнее внимание городской стражи, каждый раз когда проходил через ворота. Пришлось оставить свое укромное убежище в окрестных гротах и остановиться в городе. Здесь каждые четыре дня он был вынужден менять место, чтобы не запомниться доставучим и недоверчивым хозяевам. И вот он уже перебрал все самое дешевое жилье в округе. К тому же близился день, когда с прибежищем станет еще хуже — через месяц лед сойдет и объявят первый паром до Эйдоса, — и в город начнут стягиваться жители со всего Сияющего края. И действовать станет куда сложнее. Ашкор это понимал, злился… Но дело двигалось с трудом. Душу горы, чертов Аркхайл, который позволил бы ему избавиться от Ренгара, охраняли слишком хорошо. Все, что сумел за это время Ашкор — составить карту храма и более-менее прикинуть, как и куда можно будет отступать. Но все это было похоже не детские игры, и дракон был на гране того, чтобы признать свое бессилие, потому как даже при всем его опыте темных и грязных дел в рядах наемников, красть, а тем более так по-крупному, ему еще никогда не приходилось. Убивать, устраивать засады и облавы на караваны или процессии — сколько угодно, но украсть что-то по-настоящему ценное и охраняемое, не взбаламутив при этом округу — никогда. Денег нанять кого-то опытного у него тоже не водилось. Впрочем, один существенный союзник у Ашкора был… Кракена, голодного и озлобленного на Дал Риадских гномов он встретил в пучине у моста троллей, когда слишком уж приелся страже и вынужден был покинуть Каол т-ах-Летхен на пару недель. План, как использовать такой козырь, созрел в голове дракона сразу же, но чтобы его осуществить, требовалось еще сила. И Ашкор ставил только на Уолдмура, и тех союзников, которые ради мести гвардиям в будущем, сейчас займут его сторону. Но ото всех согласившихся на союз горе-гвардейцев толку было мало. Обиженные и униженные — они хотели продолжать сидеть на шее Эль, и если и готовы были марать руки в грязи, то только занимаясь какой-то мелочью, а не идти на опасное и серьезное дело. Ашкора злило, что эти пресмыкающиеся еще смели говорить, что гвардии отняли у них все, хотя, покопавшись, становилось ясно, что претензии большинства к гвардиям сводятся к мелочным: «мало платят», «скверно кормят», «много требуют». Самое страшное прегрешение гвардий, о котором пришлось выслушать дракону за этот месяц, было «вышвырнули на улицу за ошибку». Этим детским садом Ашкор уже был сыт по горло. Он давно понял, что нынешние гвардии больше походили на цирк по сравнению с теми, что когда-то держали в узде весь Сияющий Край и всю Элдарию. Лейфтан был уверен, что на Совете Пяти Эль лишат привилегии хранить кристалл. И, может быть, действительно лишили бы, осуществи они план… Но Ашкор так не вовремя угодил в передрягу и застрял на Тампиле. Из-за Натиена. Натиен… Последние пару недель Ашкор часто вспоминал лунатика. По черному рынку Дал Риады, где этого черта, под разными именами, но все же неплохо знали, ползли слухи, что он мертв. Если это правда, то Ашкору было бы жаль одного — что не он лично отправил Натиена на тот свет. Но в его смерть дракон не верил. Нат как никто другой умел обманывать эту старуху. Она уже столько раз хватала его за горло, а он изворачивался и сбегал, оставляя смерть ни с чем, словно очередную случайную любовницу. Злило Ашкора и то, что Натиен уж точно провернул бы аферу с Аркхайлом — никто бы и носа не подточил. Лунатик умел манипулировать, притворяться, врать, находить союзников… Он даже будучи главой Гвардии Тени проворачивал такие грязные дела, что на дальних рубежах гвардейцев считали сборищем бандитов. Изведенный в край скрипучим полом, Ашкор наконец сел на стул, разрываясь противоречивыми мыслями о том, что бы сделал Натиен, оказавшись в такой ситуации, до желания все провернуть самому, да еще так, чтобы лунатика проняла зависть. А еще его злило, что против воли, но он все еще отдает этому гаду слишком много места в своих планах, и… в своей жизни. С другой стороны, какая в принципе жизнь его бы ждала, не встреться он с Натиеном однажды волей случая.* * *
Яркое солнце играло искрящимися бликами на лазурной поверхности воды. Он них слепило глаза и приходилось постоянно щуриться и всматриваться в горизонт, держа ладонь у глаз. Ланс встал на берегу рядом с Джуно и другими рыбаками, готовыми идти на опасное и рискованное предприятие. Холщовая рубашка пропиталась солью и неприятно колола тело, ремень кожаной сумки уже натер плечо, пока они шли по косе на насыпную пристань, но Ланс стоически терпел, радуясь, что его, наконец, взяли «на дело». Жизнь на Лазурном Взморье на первый взгляд была проста и безмятежна: море, солнце, киннары, пульпататы и киаски — добрые и беззаботные фейри, не похожие на других элдарийцев. Семья рыбаков на радужных крабов, так радушно приютившая их с Валькионом, — двух сирот из ниоткуда, — и, как и все в маленьком поселении, относившаяся к ним с заботой и теплотой. Впрочем, сирот и беженцев на архипелаге хватало — климат и условия располагали: дом можно было устроить, просто сложив пальмовые листья прямо на пляже, а пропитание добывать, ловя радужных крабов, или нырять за жемчугом и менять его у холцтанских кораблей на еду. Вот только Ланс не чувствовал, что они с Валькионом здесь в безопасности. После долгих лет скитаний, за которые приходилось спать, где придется, побираться и драться с местной шпаной за кусок еды, брат был счастлив прийти в этот рай на элдарийской земле, где все было просто и понятно, а небо каждый день безоблачно. Но Ланс понимал, что несмотря на доброту и заботу, ни кинары, ни киаски, ни кто либо другой не смогут защитить их с братом, если на островах появятся те воины в черной броне — страшные и грозные, словно ожившие скалы. Чудовища, охотившиеся за ними. Их доспехи — литые, с огромными торчащими шипами, делали их похожими на настоящих драконов из жутких сказок, которые ощетинились и готовы расправить могучие крылья, чтобы напасть и уничтожить. Големы. Так их называли, как он узнал уже на архипелаге, когда они с ребятами однажды нашли кусок наплечника, видимо, проступившего во время отлива, как иногда бывает с напоминаниями битвы Войны Порталов, гремевшей здесь много веков назад. Ланс сразу узнал этот хищный изгиб шипов. Но страшнее было то, что он едва смог поднять обломок брони двумя руками… А ведь тот монстр носил такой на каждом плече, и это не считая всего остального… И его лицо — бездушное, перечеркнутое глубоким шрамом, в ореоле карминового света от перепачканных кровью волос, — смотрело на него из каждого неровного камня, выступающего из скалы. И ни на день не давало Лансу забыть, что они с братом в бегах. Рейды, которые раз в месяц устраивали на архипелаг наги, тоже не добавляли спокойствия. На Полуострове словно помешались и твердили, что часть демонов уцелела после разгрома Р’на на-Дола, и до сих пор скрывается где-то на южных островах среди беженцев, ищущих легкой жизни. Больше всего Ланс боялся, что за демонов могут принять их с братом. Сила, которая иногда вырывалась у него бесконтрольно, не была похожа ни на какую магию. Он худо-бедно учился справляться с ней, — и то дела шли хуже, если он был зол или к горлу подступал страх. А с Валькионом все было еще сложнее. Совершенно не помня как чудовища разгромили их дом, брат вел себя беззаботно, охотно болтал об их жизни направо и налево, не слушая никаких увещеваний. Лансу не терпелось уехать отсюда. Но денег, чтобы заплатить кораблю, взять было негде. Какие-то крохи некоторым счастливчикам, сумевшим продать проходящим фрегатам радужных крабов, все же перепадали. Можно было еще пытать удачу и нырять за жемчугом или морской крапивой — уж ее всегда охотно покупали алхимики и медики, хоть и платили копейки. По-настоящему же куш можно было сорвать лишь когда на горизонте появлялись небольшие шхуны под бело-золотистыми флагами гвардий Эль. По договоренности с Альянсом Пяти, гвардейцы держали небольшую базу на дальнем острове. И разведчики Эль, отправлявшиеся на экспедиции к дальним рубежам, иногда брали с собой поселенцев к пурпурному кольцу дрейфующих островов, за которыми начинался Р’ха на-Дол — бывшие земли демонов. Как объяснили Лансу — нелегально и тайком от командования Полуострова, объявивших эти земли запретными. Если кто-то из рыбаков попадал под облаву, гвардейцы умывали руки, но рисковать все равно решались многие. Там, в пещерах, можно было добыть перламутровые сталагмиты, красную росу или ягоды наскального ядовитого плюща, за которые алхимики готовы были продать душу. Иногда попадались артефакты времен последней Войны Порталов, за которые платить готовы были уже сами гвардейцы. Ланса его опекун, коренастый киннар Джуно, брать с собой категорически не хотел. Пугал опасностью нарваться на патруль нагов и рассказывал истории вроде той, когда однажды какой-то парень нашел на запретных землях медальон, сунулся открыть, и оттуда выскочило проклятье, оторвавшее ему руки… и голову. Но Ланс все же сумел заверить Джуно, что он не дурак и не полезет вскрывать запечатанные магией амулеты и шкатулки, даже если вдруг найдет, а прятаться от патрулей он научился за годы беспризорничества. Гвардейская шхуна подошла к насыпной пристани на сушенном парусе, и рыбаки быстро кинули на борт самодельный трап из нескольких связанных бамбуковых стволов. Ланс всматривался за борт с нескрываемым любопытством — никогда раньше он не видел гвардейцев. По рассказам он ожидал встретить воинов, таких же как черные чудовища, только в белой броне или серебряной… и даже разочаровался, увидев, что на борту шхуны — обычные фейри — как кинары, у которых он жил, — только одетые дороже и лучше. Поочередно рыбаки стали подниматься на борт, Джуно пошел первым, как выбранный командир их маленького нелегального отряда. Ланс встроился пятым и пошел по шатающемуся трапу, сжимая сумку на кожаном ремне. — А ну-ка стоять, — у самого конца трапа один из гвардейцев, невысокий, в темном камзоле и со взъерошенными каштановыми волосами, остановил его. — Джуно! Я предупреждал — никаких детей! — Мне уже одиннадцать! — заявил Ланс, резко скидывая с плеча ладонь гвардейца. Но сколько ему лет он сам точно уже не помнил — сбился со счета на втором году скитаний. Может быть и одиннадцать. А может всего девять, хотя чувствовал он себя на все двадцать, потому что каждый год выживания шел за пять. — Да хоть все четырнадцать с половиной, — гвардейцу на борту было плевать на его бойкие заявления. — Давай проваливай. — Мне нужно кормить младшего брата, — Ланс не двинулся с места, впиваясь в гвардейца тяжелым взглядом. Тот помолчал, еще раз придирчиво смерил его с ног до головы и махнул рукой. — Черт с тобой, — сказал он, пропуская Ланса на борт. Он ловко спрыгнул вниз, так впервые оказавшись на корабле, и с любопытством осмотрелся, задирая голову, чтобы измерить взглядом высящуюся грот-мачту. — А будешь еще под ногами путаться, высажу прямо в море, — предупредил его гвардеец, толкая за плечо в сторону, чтобы не мешал затаскивать трап на борт и сниматься с якоря. Ланс прошел к хвосту шхуны и сел возле скрученных канатов, глядя, как активируются печати и судно трогается с места, мерно разрезая морскую гладь. Но смотреть на море, которое он и без того видел каждый день, ему быстро наскучило, он прошелся вдоль борта к носу и остановился, зацепив часть разговора Джуно и гвардейца, стоящих под стакселем. — Да все у нас спокойно. И там… спокойно. Только наги зачастили рыскать. Никто не понимает, кому ж оно сдалось? После войны-то? — хрипло спросил Джуно. — А никому, — весело ответил гвардеец. — Но даже в Эль вы пойдете за мародерство, а мы за пособничество. Вот и весь разговор. — Я бы заработал на жизнь честно… если бы мог, — сказал Джуно — Опасно сейчас… тащится на юг. Слышали про восстание големов? Ошивались здесь года три назад, колдовали — дым сиреневый столпом к небу вздымался, вон там, со стороны Огненной Земли, — Джуно махнул рукой на запад. Ланс поневоле прислушался, а потом как бы невзначай сел за рядом бочек, чтобы его не было видно со стороны мачты. — Это было не колдовство, — протянул гвардеец. — Но там сейчас опаснее, в этом ты прав. Но не из-за големов, их там давно нет, — успокоил он Джуно. — А вот открытый склеп есть… и много любопытных вещичек сейчас раскиданы по округе. Своим скажи, чтобы руками ничего не трогали. Запомните место и скажите мне в следующий раз. По правому борту гвардейскую шхуну обогнала небольшая лодка под флагом Полуострова. — Наги, — поморщился Джуно, провожая ее взглядом. — Видите, я ж говорил! Зачастили со своими патрулями. Демонов, говорят, нашли на дальних островах. Целый выживший клан после войны, представляете? — хмыкнул рыбак, но гвардеец не ответил. — Страшно, боги сохраните. — Чего тебе страшно? — усмехнулся его собеседник. — А то, что мы с этим отродьем-то оказывается столько лет жили. Бок о бок! — И что они тебе сделали? За столько лет? — спросил гвардеец, а сам еле заметно улыбнулся. Джуно насупился. — Демоны — есть демоны, — пробубнил он себе под нос. — Не страшнее тех, кто фанатично за ними гоняется, — гвардеец убрал руки в карманы камзола, смотря вслед солдатам полуострова, а потом резко повернулся к бочкам. — И не так надоедливы, как развесившие любопытные ушки, где не следует. Ланс вздрогнул, поняв, что последняя фраза, сказанная нарочито громко, относится к нему, хотя он был уверен, что за рядом бочек гвардеец никак не мог его разглядеть. — У меня любопытных ушей — полные карманы, — гвардеец недобро усмехнулся. — Добавлю твои в коллекцию. — Я не подслушиваю, — Ланс встал из-за бочки в полный рост. Просто понял, что если останется сидеть на месте, притворившись, что не слышит, сделает себе только хуже. — Сижу и никого не трогаю, никому не мешаю. Джуно побледнел, и пока гвардеец смотрел на Ланса в упор, кивком указал тому в хвост шхуны, велев парню валить с глаз и немедленно. Но Ланс снова сел, на этот раз уже на бочку, демонстративно показывая, что просо сидит. — Смелый малый, — хмыкнул гвардеец и повернулся к рыбаку. — От кого у вас прячется? Ланс поневоле замер, чувствуя, как струя холодного пота стекла по виску. Он хотел повернуться, но недюжим усилием воли заставил себя безразлично смотреть на волны. — Да… ни от кого. Беспризорники они с братом, — услышал он, как ответил Джуно, растерянно почесав в затылке. — Просто беженцы… — Не просто, — сказал гвардеец, не спуская с Ланса пронзительного взгляда. — Он всю дорогу опасливо озирается. — Да… мало ли, — протянул рыбак, пытаясь выгородить подопечного. — Может успели наворовать чего у хольстанцев там или… — Я никогда ничего не крал! — сквозь зубы процедил Ланс, обернувшись. — Значит, все-таки подслушиваешь, — хмыкнул гвардеец. — Это вы стоите и намеренно говорите обо мне рядом со мной! — огрызнулся он, словно дикий зверек. — Да… кому какое сейчас дело, — вмешался Джуно. — Кто из нас от голода не воровал? А у тебя…то есть у Вас, он ничего не тронет. Я ручаюсь, — заверил рыбак, а сам выразительно посмотрел на Ланса, давая понять, что если он тронет что-то на корабле хоть пальцем, отправится за борт в ту же секунду. Гвардеец в ответ звонко и искренне рассмеялся. — Если он что-то у меня украдет, дам пять тысяч маны сверх, — хмыкнул он, а Ланс недоверчиво переглянулся с Джуно. — Я сам, видишь ли, мастер обчищать чужие карманы и подслушивать, что не надо, — сказал гвардеец, лениво прислонившись плечом к грот-мачте. — Обхитришь — получишь награду. Попадешься — твои пальцы и ушки пополнят мою коллекцию, — он похлопал себя по карману камзола. — А они пополнят. Так что советую не высовываться. — Нет у вас коллекции, — насупившись сказал Ланс. Гвардеец казался ему балаболом и лжецом — таких он повидал много. Он был слишком тощим, слишком расслабленным, изящным и слащавым для того, кто промышляет воровством и коллекционирует трофейные уши — у таких обычно грубые пальцы, стиснутые челюсти и хмурые, сосредоточенные взгляды. И они никогда беззаботно не смеются. — Обыскать хочешь? — спросил гвардеец, растянув улыбку. — Парень, уймись! — зло процедил Джуно, но Ланс лишь гордо вскинул подбородок. — Покажите, — сказал с вызовом. Гвардеец расстегнул камзол, что-то извлек из сумок, закрепленных на ремне брюк и кинул Лансу. Тот поймал по инерции, а когда разжал ладонь, увидел там ухо, — отрубленное и высушенное эльфийское ухо. Ланс поморщился, дернул рукой, будто бы держал что-то мерзкое, и ухо, подхваченное ветром, полетело в волны. — А вот сейчас скину за борт вылавливать, — совершенно серьезно сказал гвардеец. Ланс напрягся и сжал кулаки, готовый отбиваться. Он уже заучил правила выживания этого мира: ты должен либо делать то, что тебе говорят и не отсвечивать… либо силой доказать обратное. А улицы научили его постоять за себя и за брата. — Пойдем-ка поможешь мне расплести сеть, — Умино, пожилой рыбак из их поселения, хлопнул Ланса по плечу и увел к носу шхуны. Когда они отошли, он отвесил парню болючий подзатыльник. — Не лезь к этому! — грозно сказал рыбак. — Мерзкий тип, — он покачал головой, вываливая на палубу спутанную сеть и украдкой кивнул в сторону мачты, — даром что гвардеец. Да будь они все неладны! — Я бы его побил, — сказал Ланс, прищурившись, — если б он полез. — Дурак, — хмуро сказал Умино и продолжил, понизив голос. — Он, конечно, выглядит как сопляк, а может сопляк и есть, но возглавляет там, в Эль, гвардию Тени. Ланс смутно представлял, что значит «возглавлять гвардию», но по тону рыбака понял, что для этого надо было быть кем-то выдающимся и влиятельным. — На вид не очень сильный, — недоверчиво потянул он, помогая Умино разматывать запутавшиеся в плетении сети снасти. — Ага, — буркнул рыбак. — Но я его в деле видал — на прошлой вылазке, когда нас подстерегли ракшасы, рыскающие от патрулей Полуострова. Ланс поднял удивленный взгляд. Ракшасов — якобы полудемонов, со свирепыми львиными головами он видел лишь однажды. Наги Полуострова охотились на них патрулями из пяти. — Да ну, — протянул он с сомнением. — Сам видел, — сказал Умино. — Одному вспорол живот, я глазом моргнуть не успел. Второго до полусмерти избил плетью, так что мясо от кости отставало. И кинул на корм маридам. Ланс поежился. — Говорю же — мерзкий тип, — сказал рыбак, собирая распутанную сеть. — Но другой и не стал бы нас переправлять на острова. Пойдем-ка, — он по-доброму похлопал парня по влечу и ушел в хвост к остальным. Ланс тоже было пошел следом, но снова выловил обрывок разговора. — Главе Эль не может не быть дела… — развел руками Джуно. — Ему сейчас есть дело только до Ренгара, — ответил гвардеец, усаживаясь на бочку. Любопытство взяло вверх, и делая вид, что наблюдает за волнами, Ланс медленно пошел вдоль борта. — Будет новая големская война? Ох и страшно, — протянул рыбак. — Говорят, големы — чудовища, ростом метров пять, а как откроют пасти, так и целиком заглотить могут. — Кто так говорит, никогда не видел голема, — рассмеялся гвардеец. — Лучше расспроси своего любопытного друга, — сказал он, растягивая слова, — он их точно видел. Ланс понял, что гвардеец снова смотрит на него в упор. Он спиной почувствовал этот пронзительный взгляд. — Никого я не видел, — с напором ответил он, развернувшись. А перед глазами так и стоял истукан в литой черной броне, проходящий сквозь стену огня. На этот раз Ланс сам ушел в хвост шхуны, где присоединился к остальным рыбакам. Он злился на себя. Злился, потому что одно воспоминание об этом чудовище вновь заставило его вздрогнуть. Злился, потому что гвардеец безошибочно считал этот страх своим пронзительным синим взглядом. «Я не буду больше бояться, — в который раз обещал себе Ланс. — Ради себя и брата — больше не буду!» Их высадили на пустом скалистом острове, с редкими оазисами зарослей. Гвардейцы обычно плыли дальше к своей базе, и забирали рыбаков через пять дней, но в этот раз отчего-то высадились с ними. Рыбаки занервничали. — Вода закончилась, — сказал главный из гвардейцев — которого, как выяснилось, звали Натиен, с которым всю дорогу разговаривал Джуно. И гвардейцы действительно, взяв пустые баки из-под пресной воды, направились вглубь острова. Джуно дождался когда они скроются из вида и собрал рыбаков. — Работаем до заката, — хрипло сказал он. — Как только солнце коснется моря — все собираемся здесь. Правила прежние: кто что найдет — приносит сюда. Все перед погрузкой сначала показываем этому… — он кивнул на дорогу в скалах, куда ушли гвардейцы. — Не заинтересуется, берем себе. И упаси боги кому-то что-то припрятать, — напомнил Джуно всем, но смотрел при этом только на Ланса. Тот кивнул, уже поняв, что этот Натиен будто бы мысли читать умеет и видит насквозь. Не торопясь, рыбаки разбрелись. Ланс пошел вдоль берега, высматривая в песке перламутровые ракушки, пока не уперся в скалу. Вздохнув, он залез наверх, оказавшись на голом выступе, откуда, насколько хватало глаз, было видно лишь лазурную морскую синеву. — Так зачем магистр Ренгар ищет тебя? — раздался голос у него за спиной. Ланс подпрыгнул от неожиданности, а обернувшись, увидел Натиена, лениво прохаживающегося вдоль края скалы, засунув руки в карманы камзола. — Никто меня не ищет, — буркнул он себе под нос, гадая, как гвардеец смог выследить его на острове, когда сам ушел в другую сторону. — А что тогда? — спросил Натиен, не спуская с него пристально взгляда. — Он убил мою семью… — ответил Ланс, хмуро глядя исподлобья. — Всего-то? — гвардеец выглядел разочарованным. — А сколько, говоришь, лет вы с братом уже скитаетесь? — спросил Нат, обходя парня по краю скалы. — Не помню… — ответил Ланс, оборачиваясь, чтобы не терять гвардейца из вида, — четыре, пять или шесть… Какая разница? — Огромная, парень, — ответил Натиен, сощурившись. — Магистр всего пять лет как созвал орден и устроил террор. А до этого… был наемником, — его синие глаза хищно сверкнули. — И мне любопытно, ты просто жертва, оказавшаяся не в том месте не в то время… или кто-то из тех, кто реально помешал его прошлым… хозяевам. Ланс похолодел. Нервно провел языком по пересохшим губам и уже не мог совладать с эмоциями, которые гвардеец и без того читал как открытую книгу. — Вам-то какое дело? — Любопытно… — протянул Натиен, но не договорил. Он впервые отвел от него взгляд, уставившись куда-то за спину парня. — Вот интересно, по твою душу или по мою? Ланс резко обернулся и, присмотревшись, увидел приближающийся к ним патруль Полуострова. Инстинкт кричал бежать. Он прекрасно знал, что наги объявили эти земли запретными, и когда ловили здесь искателей, то отрубали руки. Или голову. Натиен же стоял спокойно, и когда Ланс было дернулся, гвардеец удержал его. — Все равно догонят, куда тут бежать-то? — сказал он, не меняя выражения лица, но его голос стал тише и серьезнее. Патруль приблизился к ним, остановившись всего в паре метров, — пятеро наг в блестящих черных панцирях, четырехрукие — и в каждой по ятагану, готовые обратить в фарш любого за считанные секунды. Самый высокий, с пером в тюрбане, вышел вперед. — Вы нарушили суверенитет запрещенной земли, находящейся под контролем Полуострова, — сказал он на общем языке, сильно шепелявя. — Распоряжением верховного шаха вы приговариваетесь к немедленной смертной казни, — ятаганы сверкнули в бликах солнца, и Ланс зажмурился, вжав голову в плечи. — Гвардия Эль, господа, — ответил Натиен, беспечно улыбаясь, и отвернул лацкан камзола с серебряным значком. — Мы здесь на правах дозора южных рубежей согласно договоренности, принятой Альянсом. — А эти тоже гвардейцы? — командир патруля зло хмыкнул, и перевернул наплечную сумку, из которой на землю вывалились две отрубленный головы. Одна принадлежала Умино. У Ланса свело желудок и содержимое скудного завтрака едва не вырвалось наружу. Он согнулся пополам, зажал рот ладонью и завалился на подогнувшиеся колени. — Н-да, вышла незадача, — сказал Натиен, чуть выходя вперед, закрывая Ланса. — Руки перед собой! — выкрикнул патрульный, наставляя на гвардейца ятаганы. — Чтобы я видел! Ланс понял, что спасло их в эту минуту только то, что патрульные не решились убить гвардейца без суда и следствия, — как-никак, это не нищий сброд с островов; за такой головой может нагрянуть армия Сияющего края. — Да как скажете, — покорно ответил Натиен, не торопясь поднимая руки. — Будите дожидаться парламентеров Эль в… Договорить патрульный не успел, — что-то взорвалось совсем рядом, почти под ногами. Ланса подбросило в воздух и с силой обратно на скалистый берег. Он еле разлепил глаза в поднявшемся водовороте песка и пыли, не в силах разобрать ничего, кроме смешанных звуков свиста оружия и вскриков. Он еле удержался, чтобы не закричать самому, когда рядом упала чья-то оторванная рука, все еще сжимающая ятаган. Его затрясло. Закрутило. От запаха крови, смерти и опасности сделалось тошно и дурно, а тело грозило вывернуть наизнанку. «Бежать!» — завопили разом все инстинкты, но страх сковал изнутри и ноги не двигались. Прогремел второй взрыв. На этот раз Ланс коротко вскрикнул, накрывая голову руками, а звуки борьбы совсем рядом все нарастали. «Бежать!» На трясущихся ногах Ланс поднялся, повернулся, чтобы бросится к берегу, но прибрежная сказала в этот миг словно повернула к нему каменное лицо — жуткое и безжалостное, с неживыми глазами и глубоким шрамом от правого виска до левой щеки. Ланс попятился назад. Некуда ему бежать, — единственная мысль в эту минуту крутилась в голове, — потому что куда бы он не побежал, от этого чудовища он не спрячется… И он не будет прятаться — с сегодняшнего дня и больше никогда… В один короткий миг в его душе ненависть к чудовищу пересилила страх. Как в безумии он вырвал ятаган из обрубка руки, лежащей возле него, сам толком не понимая для чего — никогда в жизни раньше он не держал такого тяжелого и мощного оружия. В этот миг один из патрульных нагов, оставив Натиена, отступающего от двух его выживших товарищей к краю скалы, повернулся в его сторону. Ланс приготовился. Стиснул рукоять оружия до хруста пальцев. Сжался. Но один синхронный взмах ятаганами с двух рук, и его собственное оружие улетало в песок, а ладони подрагивали от отдачи. Второй взмах. Ланс отпрыгнул назад, но грудь пронзила режущая боль от соприкосновения со сталью. Перед глазами рассыпался фонтан искр. Еще один взмах ятаганов… Ланса вновь затрясло. Но на этот раз не от дрожи, не от страха. Он подскочил, ничего уже не видя перед собой, кроме взгляда каменного лица, заставляющий дремлющую и подавленную ненависть вырваться из недр души. На нага он набросился стремительно и резко, сцепив зубы и рыча — один на возведенные мечи, но патрульный не успел замахнуться, потому что в этот миг его охватил столп белого огня, вырвавшийся навстречу. Ланс закричал и сам, потому что этот вырывающийся огонь будто бы проходил сквозь его тело. Грудь сдавило, дышать сделалось тяжело, а дрожь не унималась пока вертикальный зрачок противника не застыл, исполненный ужаса. Когда пламя утихло, Ланс рухнул на песок на колени, сжимая все еще пульсирующую ладонь, кожа на которой погрубела и на ней, словно кровоподтеки, выступили рельефные узоры, напоминающие аккуратные чешуйки. Отдышавшись, он поднял взгляд, и увидел Натиена, стоящего среди разодранных и догорающих трупов патрульных. Выглядел гвардеец потрепанно: изрезанный с правой стороны камзол свисал лохмотьями, с виска по лицу стекала кровь на шею, пачкая рубашку. Но на свои раны ему, казалось, было плевать, он, не мигая, смотрел на Ланса, точнее, на его руку, где все более отчетливо проступал чешуйчатый узор. Послышались выкрики, — к ним со скалы бежали остальные гвардейцы и рыбаки, заметившие в небе столп огня. Натиен вышел из оцепенения первым. Он подошел к Лансу, выхватывая из кармана голубой платок и ничего не говоря, обернул вокруг его кисти. — Оракул сохрани! — воскликнул один из гвардейцев, едва увидев обугленные останки тел. — Что здесь произошло? — Нашли неразорвавшуюся печать, — протянул Натиен, наконец вытирая кровь с лица. — А патруль? — запинаясь спросил у командира второй гвардеец. — Не поверили, что ее лучше не трогать, — ответил он, не меняясь в лице и зашагал вдоль берега. — Возвращаемся. Рапорт составим с базы. Рыбаки, еще раз встревоженно оглядев берег, медленно повернули назад. А гвардейцы задержались, возводя печати, отправляющие кусок скалы под воду. Ланс не двинулся с места. — Тебя что, оглушило? — спросил Джуно, по-отечески приобняв за плечо. — Идти можешь? Ланс кивнул. Что с ним теперь сделают на борту — он не знал. Но он двинулся вперед, потому что он поклялся себе никогда больше не убегать. Никогда. — Тебе надо валить с островов, — сказал Натиен уже на борту шхуны. — Клянусь, твое светопреставление видели даже с вершины черной цитадели. Ланс ничего не ответил. Он все еще сидел в каюте Ната, недоверчиво на того косившись. Его все еще мутило от запаха крови, от увиденных смертей, от вырвавшейся магии… и от того, что гвардеец скрыл стычку от остальных. Скрыл то, что узнал о нем. Более того, Натиен, казалось, сам не испугался увиденного… или не подавал вида. — У меня нет денег… — сказал Ланс, отвернувшись к стене, — и у меня брат. Натиен ничего не ответил. Он молча полез во внутренний карман камзола и кинул на койку, где сидел Ланс, кожаный кошелек. Тот, сам не понимая почему, чуял нутром какой-то подвох и не хотел ничего брать у гвардейца. — Чего? — недовольно спросил Натиен. — Ничего. — Бери и езжайте в Дал Риаду. — Где это? — Ланс наконец повернулся к гвардейцу. — На севере. Найди подпольный рынок и покажи владельцу оружейной «Аташграхт» печать на подкладке. Ланс все еще колебался. — Начерта Вам мне помогать? — спросил он прямо. — А может быть лет через пять ты наберешься сил и убьешь магистра? — сказал Натиен то ли в шутку, то ли всерьез. — А герои Элдарии еще никогда не ходили у меня в должниках.* * *
Толпа ребят упорно несла ее в обшарпанную школу с огромным Веймарским орлом на спущенных из окон флагах. Снова не по размеру подобранная школьная форма, жмущие туфли и тяжелый портфель. «Я не пойду туда, черт возьми!» — решительно сказала себе Нивелин и остановилась. Но кто-то толкнул ее в спину. — Иди! Иди! — Давай уже, раз пришла! — Проснись! — Борись! Нивелин зло озиралась по сторонам, но не могла понять, кто разговаривает с ней. А поток ребят подхватил ее и вынудил двигаться к школе. Она зашла в старинную классную комнату с черной аспидной доской и деревянными школьными скамьями, где уже рассаживались дети разных рас волшебных существ. Нив спокойно прошла между рядами и села за самую дальнюю парту. Гул детских голосов стих, когда в класс вошла молодая и высокая учительница, одетая в строгий темно-серый костюм, белую рубашку, затянутую плотным черным галстуком. Встретившись взглядом с Нивелин, она посмотрела на нее удивленно, но тепло. — Ты новенькая? — спросила она. «Да», — хотела сказать Нивелин. Но не смогла и извлечь и звука и поэтому только кивнула. — Адриана, верно? — учительница улыбнулась. — Знакомьтесь, дети, — обратилась она к остальным. — Ваша новая одноклассница — Адриана Мизрах. «Я не Адриана! — хотела выкрикнуть Нив. Но получилось только отчаянно замотать головой. — Я не Адриана!» Рыжая девочка с пушистыми лисьими ушами, сидевшая слева от Нив, повернула к ней голову и презрительно поморщилась. — Не тратьте на нее времени, фройляйн. Она не умеет разговаривать… «Я могу говорить!» — одними губами воскликнула Нивелин, вскакивая из-за своей парты. — Борись! — зло сказала ей девочка-лиса, толкая ее обратно на скамью.* * *
Нивелин открыла глаза, увидев перед собой белый потолок палаты, залитый лунным светом, проницающим из открытого окна. Она пошевелила одной рукой, затем второй и попробовала приподняться на локтях. Тело слушалось, хоть и движения давалось с трудом. Нив даже обрадовалась — она больше всего боялась, что снова не сможет держаться ровно, будет путать верх-низ и право-лево. Но, казалось, на этот раз все обошлось. Осторожно Нивелин села на кровати, потягиваясь и разминая затекшее тело. Повернувшись к стене, она в тусклом свете палаты различила расплывчатый темный силуэт, и негромко вскрикнула от неожиданности. — Ну наконец-то! — шепотом сказал Уолдмур, спрыгивая со стула. — И не кричите! — шикнул он на нее. — Я усыпил вашу охрану, но это не значит, что на шум не сбегутся дежурные медсестры. Я очень рискую. — Простите, — ответила Нивелин тихим шепотом. Уолдмур молчал, Нив тоже сидела тихо, едва дыша, а страх и неуверенность уже запустили когти в ее нутро. Что же теперь… — Я сделал все, что мог, чтобы помочь вам, — наконец сказал казначей. — Дальше решайте сами… — он протянул ей что-то похожее на крупный круглый медальон, размером со всю его ладонь. — Сможете договориться — Вам повезло. Ваша свобода у вас в руках. Все еще не понимая, что происходит, Нивелин осторожно взяла медальон. Едва металл коснулся ее прохладных пальцев, медальон завибрировал, замерцал зеленоватым светом и начал стремительно нагреваться. В какую-то секунду Нивелин не выдержала и отбросила его не кровать. Талисман упал в смятые простыни, но тут же подпрыгнул и затрясся сильнее. Нивелин вжалась в спинку кровати и подняла встревоженный взгляд на Уолдмура. — Откройте его уже, — сказал он недовольно, и вновь отошел в темный угол палаты. Нивелин потянулась к медальону и кое-как открыла плотные створки. Зеленый свет, вырвавшийся из открытого талисмана, осветил палату, а от печати, спроецировавшейся на потолок, вниз потекли струйки света. Они капали вниз, постепенно приобретая форму, пока, наконец, не преобразились в знакомую ей фигуру, мерцающую посреди палаты, словно полноростовая голограмма. — Значит, все еще жива, — хмыкнула проекция Ашкора, впиваясь в Нив карминовыми прорезями маски.