* * *
Карминовые прорези жуткой маски смотрели на нее в упор. Нивелин быстро смогла взять контроль над застучавшей кровью в висках и горле, чувством опасности, и выдержала этот взгляд — тяжелый и изучающий, не отводя головы. — Он не ошибся, — наконец, Ашкор прервал это густое и липкое молчание, — кое-чего ты стоишь, — он довольно хмыкнул, покачивая деловито закинутой на ногу ногой. Нив ничего не ответила, все так же неподвижно продолжая стоять в дверях. — Значит так, первое, — сказал Ашкор, резко поднимаясь, — твоя игра в молчанку бесит! С этой минуты издавай хотя бы звук, чтобы я понял, что в твоей голове не пустота, и ты меня поняла. — Я Вас поняла, — ответила Нивелин. — Хорошо, — Ашкор коротко кивнул. — Второе — меня ты не знаешь. Сболтнешь обо мне хоть слово, хоть даже здешним камням, найду и придушу в любой дыре Элдарии. — Это тоже понятно, — Нив стиснула зубы и кивнула. — Тогда к сути дела, — Ашкор снова сел, откинувшись на спинку стула. — Это гномье отребье держат в своем храме камень Аркхайл. Видела его? — Мне кажется, да… — Свои «кажется» оставь для гвардейских идиотов. Да или нет? — Я спускалась в храм и видела ярко-зеленый камень, — ответила Нивелин. — Я понятия не имела, что у него есть имя! Если это ваш Аркхайл, или как там его, то да, видела, — добавила она резко, но тихо, чтобы не перебудить ненароком никого в соседних комнатах. — Ладно, — процедил Ашкор с таким презрением, что Нив показалось, что оно физически просачивается сквозь резные клыки маски. — Этот камень мне нужен. Достань его. Фраза будто бы ударила Нивелин по голове, и от неожиданности она пошатнулась. Смысл подбирался к ней медленно, как туман подступается в сумерках к теплому жилищу, хватая липкими и холодными пальцами. — В смысле… украсть? — Нет, принять в дар! — рявкнул Ашкор, цокнув языком. — Естественно украсть! Достанешь его, используя свои фокусы, или нет, мне плевать. Плачу я за результат, — он поднялся со стула и встал напротив Нивелин, нависнув угрожающей тенью. — И запомни, камень мне нужен целым. — Поняла… — ответила Нив, кое-как заставив себя вдохнуть, сквозь сжавший горло страх. — Попадешься страже — я тебя знать не знаю, — добавил Ашкор, скрестив руки на груди. — Вытаскивать из передряг не буду. — И это тоже… понятно. — Хорошо. У тебя есть пять дней на подготовку. На шестой день охрану из храма мы выманим, — Ашкор сделал паузу. — Часа три у тебя будет, чтобы достать Аркхайл. Если к исходу последнего дня, ты не принесешь мне камень, считай, этого разговора не было. — Почему так мало? — спросила Нив, забыв сказать, что и это ей понятно, потому что «понятны» ей сейчас были только слова, но вся суть, стоящая за ними, будто бы маячила вдалеке черной бездной, но с каждой новой фразой приближающейся и грозящей поглотить ее с головой. — Потому что столько у тебя есть, — отрезал ординец, явно не желающий больше посвящать ее в планы. Нивелин про себя только отметила, что через неделю запускают паромы, и, возможно, Ашкор хочет успеть до этого… завершить свое «дело». — Принесешь мне камень, получишь свой билет на Землю. — Согласна, — ответила Нивелин, отведя взгляд к стене. Тело начинало колотить то ли от тревоги, то ли от осознания, в какое мутное и темное дело она впутывается. С другой стороны — если она не сможет добыть этот Аркхайл, то тогда сделка с Ашкором просто не состоится. Зато, если успеет… Всего-то нужно украсть чертов камень. И она снова окажется дома… — Значит, договорились, — сказал Ашкор и повернулся к двери. — Где мне найти Вас? — спохватилась Нивелин. — Нигде, — ответил он через плечо. — Понадобишься, я сам тебя найду. — Нив за его спиной шумно выдохнула от тревоги и досады, и раздраженно Ашкор повернулся. — Что еще? — Я думала… Это черт возьми все очень опасно и рискованно! — Не рисковее, чем сбежать из-под суда гвардий Эль. Не сдюжишь — прощаемся сейчас, а нытье и жалобы терпеть я не буду! — Я не ною, — Нивелин стиснула кулаки, чтобы снова взять себя в руки. — Я просто думала… Вы расскажете мне поподробнее. — О чем? — недовольно спросил Ашкор. — Я сказал все, что тебе надо знать. — А если что-то пойдет не так? — Я сказал, попадешься — знать тебя не знаю. Ненавижу, когда приходится повторять дважды! — Ладно. Если я попадусь — Вам на меня плевать, я это поняла, — сказала она, стараясь сдержать подступавшую к горлу дурноту. — Но как мне защищаться, у меня нет даже оружия… — С самого начала создаешь проблемы, — было слышко как он раздраженно цокнул языком. — Мне это не нравится, — Ашкор сделал шаг вперед, и Нивелин попятилась, а в следующий миг комната скрылась во мраке. Нив вздрогнула и сжалась, ожидая удара… но ничего не произошло. Опомнившись, она активировала световую печать и открыла глаза. Ашкора в комнате уже не было.* * *
— Я не понимаю, к чему ты клонишь, — устало выдохнул Уолдмур, и, не удостоив посетителя даже взглядом, продолжил скрупулёзно разбирать бумаги, складывая их ровными стопками. — Тебя видели на пляже в утро побега Нивелин, — повторил Невра, хмурясь. — За проход в Дал-Риаду она расплатилась рубинами, а эту валюту нелегко достать. И в Эль это мог сделать только ты, — казначей на секунду замер над бумагами. — В протоколе досмотра комнаты Ниви указано, что ты досматривал ее личные вещи. Два раза. Уолдмур вздохнул, и отложил документы. — И увы, я все равно не понимаю, — он наконец удосужился посмотреть теневику в глаза. — Ты, черт возьми, причастен к побегу Нивелин! — не сдержался Невра и сделал пару резких шагов к столу казначея. Шайтан, до этого смирно сидевшая за спиной вампира, предупредительно зарычала. — Пособничество врагу Эль, — Уолдмур закусил губу, словно смакуя эту фразу, и неторопливо постучал пальцами по столу. — Для такого серьезного обвинения нужны веские доказательства. — Прекрати играть, — сказал Невра, и швырнул на стол Уолдмура несколько маркированных пергаментов. — Это доклады моих разведчиков о том, где ты был с утра в день ее побега, о твоих валютных делах и запросе к доступу к вещам Ниви. — Пустой звук, — равнодушно ответил Уолдмур, пожимая плечами. — На пляже я собирал еду для фамильяра моей помощницы. Дал-Риадские рубины мог ввезти в Эль любой лавочник-караванщик, приезжающий на воскресные ярмарки, и хоть раз торговавший на подпольном гномьем рынке. Доступ к ее вещам — да, я его получал, — кивнул он и одарил вампира пренебрежительным взглядом. — Потому что в ее деле фигурирует нападение с оружием, ей не принадлежащим, а значит — подозрение в краже. Ну, а если мы говорим о краже, причем явно из арсенала гвардий, то напомню тебе, что всем имуществом гвардий заведую я, и хотел я или нет, мне пришлось досмотреть ее вещи. Досмотреть и сделать опись. Это моя работа. Невру передернуло от того, насколько этот гад оказался скользким. Он будто бы физически ощутил противную слизь на пальцах в тот момент, когда казначей фигурально выскользнул у него из рук. Но вампир чуял нить, ведущую к разгадке, и не собирался отпускать ее. Он не мог объяснить этого, но чувствовал, что Уолдмур врет. Возможно, не во всем, но что-то скрывает. — На кого ты работаешь? — спросил Невра, отступая от стола. — Кому помогаешь утопить нас? — Я не понимаю, к чему ты клонишь, — в который раз повторил казначей. — Я говорю предельно открыто. Ты в заговоре с врагами Эль, которым зачем-то понадобилась Нивелин. Я хочу понять — кто за этим стоит, и при чем здесь Ниви? — Аудиенция окончена, Невра, — сказал Уолдмур снисходительно улыбаясь. — У меня много дел, — он позвонил в небольшой колокольчик, приглашая помощницу зайти внутрь, но Невра захлопнул дверь, едва она приоткрылась. — Мы не закончили, — сказал он жестко. — Я ничего тебе не отвечу, — выплюнул Уолдмур. — Уж если обвиняешь меня во всех этих гнусностях, то я требую, чтобы ты сделал это по справедливости: перед лицом всех гвардий. И чтобы каждое мое слово было занесено в протокол. — Ты хотел сказать — каждая твоя ложь была занесена в протокол! — Можешь дать мне зелье правды, — все с тем же равнодушием сказал казначей. — Ты так легко соглашаешься, потому что обойдешь его, — Невра едва не рассмеялся. — Ведь он научил тебя, я прав? — Какой еще «он»? — Уолдмур покачал головой, будто бы его не допрашивал теневик, а испытывал вопросами несмышлёный, но любопытный ребенок. — Не юли, — Невра чуть оскалился. — Натиен. — Натиен мертв. — И снова лжешь, — сказал вампир уверенно, поймав взгляд Уолдмура. — Он жив. — Слухи, — ответил Уолдмур спокойно, не отводя глаз. — Я его видел, — Невра решился играть в открытую, надеясь выманить и казначея. — Два месяца назад, во время нападения на Эль. Как тебя сейчас. — У тебя паранойя, — Уолдмур покачал головой, даже не обращая внимания, на Шайтан, плавно зашедшей ему за спину. — А не вызываешь ты меня на допрос лишь по одной причине: все эти твои бумажки ничего не доказывают, — он пренебрежительно кивнул на пергаменты, брошенные теневиком на стол. — Ты все придумал. Это станет очевидно гвардиям… и делегации Рен Го, — казначей усмехнулся. — Я не веду тебя к Мико, потому что хочу сначала поговорить наедине, — голыми пальцами Навра погасил две свечи, стоящие перед столом Уолдмура. Шайтан тихо зарычала. — Так вот, мои бумажки — доказательство твоей измены гвардиям, и в моих полномочиях допросить тебя лично. — Грош цена твоим полномочиям и твоему допросу. Всем будет очевидно, что в беседе, в которой твоя псинка рычит над ухом, я признаюсь в чем угодно, даже в том, что я восставший магистр Ренгар. — На кого ты работаешь? — спросил Невра, перегнувшись через стол казначея. — На гвардии Эль, — тот не отклонился ни на миллиметр. — Это Натиен? — продолжал напирать вампир. — Он ищет Кредо Воинствующей Луны, что это? Как с этим связана Нивелин? За ней они приходили, когда напали на гвардии во время Дня Благодарности? — Да в своем ли ты уме? — Уолдмур в ответ лишь брезгливо прищурился. — Очень даже в своем, — заверил Невра. — Но лучше тебе все же меня не злить, — добавил он, и Шайтан оскалилась в такт его словам. — Давай, прикажи своей псине укусить меня, — казначей нервничал. Невра чувствовал его участившееся сердцебиение и видел проступившие на лбу испарины. Нервничал, боялся, но продолжал гнуть свое. — И уже я побегу на совет гвардии Света, требуя защиты от клеветы и нападения. — Давай сыграем в эту игру, если тебе не терпится, — Невра дернул плечами, Шайтан подошла ближе. — Ты никуда не побежишь, потому что Мико хоть и простила тебя однажды, но не доверяет до конца. — Поверь мне, за справедливостью я пойду отнюдь не к ней, — ответил Уолдмур, гадко оскалившись. — Мико давно наплевать на дела гвардий. Она озабочена ловлей призраков… а в коридорах шепчутся, что она безумна! И вот сейчас, скажешь, я лгу? — красные глаза казначея сверкнули в оставшемся отблеске свечи. — Что нашептывают тебе твои соглядатаи? Мико терпят только по одной причине: ждут церемонии выбора глашатая! Чтобы Оракул указала на нового главу Эль! Уолдмур почти раскрыл себя, но ухватить его Невра все равно не мог, словно рыбак, вышедший на берег без удочки: рыба, дразня, била хвостом по воде, а он мог только смотреть. От досады он прищурил глаз и стиснул кулаки. — Ну! Ударь меня! — со смешком сказал казначей. — И прямо сейчас, пока делегация приемника Феникса гостит в Эль! Ударь, и яви всей Элдарии методы, которыми гвардии всегда решали свои дела! Невра отступил, будто бы опомнившись. — Вот оно что… — проговорил он. — Кто-то дорогой тебе пострадал от рук гвардий. И ты мстишь. Пытаешься… — Ты псих, — зло прошептал Уолдмур. — А ты изменник. — Если я изменник, то повторю — иди и доложи об этом на совете гвардии Света. Но ты этого не сделаешь. Потому что твои доказательства пошиты белыми нитками! — Нивелин, — хмыкнул Невра. — Она похожа на Сонеко. А ты, как оказалось, часто ходишь на ее могилу. Это она была дорога тебе… — Не по мою бы душу тебе выставлять соглядатаев, — прошипел Уолдмур, ощетинившись, как загнанный зверек. — Так по чью же? — Что, уже из главного виновника хочешь сделать из меня союзника? — Я вот сейчас чего не понимаю, Сонеко отдала жизнь, защищая гвардии! — Не коверкай смысл слов! Ее жизнь отдали! — словно что-то внутри полукровки надломилось, и самообладание отказало Уолдмуру. — И это вы хотели сделать с Нивелин. — Благими намерениями… — тихо проговорил Невра, — но ты разрушаешь гвардии изнутри! — Разрушаю? При чем здесь я? Ты же видел это. Знаешь, что в Сияющем Крае назревает бунт, потому что жители доведены до отчаяния действиями Эль… и одновременно их бездействием, — сказал Уолдмур, окончательно сбросив маску равнодушия. — Если Оракул не явится на этой церемонии, гвардиям конец. И я здесь буду совершенно не при чем.* * *
— Вы знаете, что такое камень Аркхайл? — вопрос Нивелин задала внезапно, и медные чаши весов, отмерявшие минералы, тихо звякнули, а потом в мастерской алхимика воцарилась тишина. Нив поняла, что вопрос прогремел совершенно на пустом месте, пока они с Тромвудом в молчании занимался каждый своим делом: гном отмерял на весах толченые минералы, а Нивелин скручивала купленные на рынке травы в вязанки, чтобы высушить над очагом. О чем думал гном она не знала, но все ее мысли с самого утра крутились только вокруг камня. И вокруг разговора с Ашкором. И вокруг возможности вернуться домой… — Душа горы, — наконец ответил Тромвуд и вернулся к взвешиванию. — Как это? — спросила Нив, завязав новый узел на пучке трав. — Не понимаешь? — хмыкнул алхимик. — Да куда уж вам, эльфам, — он покачал головой. — Переводя на ваши дурацкие научные словечки, — Тромвуд обернулся и хмуро глянул через плечо, — квинтэссенция земли, как алхимического элемента базового круга. Нивелин едва не присвистнула — никогда раньше она не слышала, чтобы гномы в своей алхимии использовали «элементы», «круги» и «порядки», словом — они из принципа никогда не пользовались выстроенной эльфами системой элементов. — Вы знаете эльфийскую алхимию? — спросила она с удивлением. — Не суй свой… — Да ладно Вам! — Нив отложила травы и подошла к столу Тромвуда. — Я много чего знаю, — буркнул гном, но фраза прозвучала двояко. — Просто странно. Вы же презираете эльфийскую научность. А квинтэссенция — теоретическое понятие. Гипотетическая сущность, так как ни одна квинтэссенция элемента не встречается в природе. — Кто тебе сказал? — Учебник, — Нив не стала отрицать. Она обошла стол и села напротив Тромвуда, ловя редкий момент его разговорчивости. — Обретение Аркхайла это чудо, произошедшее с моим народом, — ответил Тромвуд. — Знак, что мы не забыты древними богами в этом мире. Это наша опора и надежда, — гном отодвинул весы и уставился в серое окно. — Аркхайл явился горнякам-шахтерам, после страшного горного обвала. В тот день Дал-Риада потеряла портал, а значит — источник еды. И то, что гора подарила нам часть себя, придает веру, что еще не все потеряно. — Понимаю, — улыбнулась Нивелин, хотя она на самом деле не поняла ничего. — Эльфы с тех пор так и шарятся вокруг, надеясь урвать от Аркхайла хоть кусок на свои опыты. Потому что… — Считают, что получить такое невозможно, — догадалась Нив. — Вот-вот. Это редкий дар. Великий. Нивелин вернулась к своему месту в еще более тяжелых чувствах. Если Аркхайл всего лишь реликвия, не обладающая никакой особой мощью, то зачем он нужен Ашкору? Можно было предположить, что ради денег, но едва ли эльфы будут готовы заплатить за явно краденное. Или камень нужен для какого-то особого ритуала? Нив прикидывала, на что может быть способна сосредоточенная сила земли, как элемента, но ее познаний явно не хватало. Зато перспектива украсть камень стала казаться еще более мрачной и опасной, — похитить священную реликвию, — да за одну только попытку сразу отрубят руки… если вообще оставят в живых. Прикрыв глаза, Нивелин позволила себе на секунду представить, что выкрасть Аркхайл ей удалось, и она получает свой заветный шанс вернуться домой… Но радость омрачилась, едва она представила, что, лишившись камня, целый народ потеряет реликвию. А возможно и веру. В краже обвинят эльфов, и это точно обострит взаимную неприязнь между расами. А может и обернется войной… «Но ты вернешься домой, — сказала Нивелин из отражения в оконном стекле. — Какое тебе дело до всех этих фейри? После того, что они с тобой сделали… разве они заслуживают хоть крупицы жалости?» Мысли снова пошли по кругу, и отвлеклась Нив лишь к обеду, когда в лавку Тромвуда прибежал фамильяр — маленький, похожий на смесь черепахи и ежа, в панцире, утыканным множеством кристаллических игл. Гном ласково потрепал его по голове, а у Нив сжалось сердце, едва она вспомнила оставленного на произвол судьбы в Эль Лестата. Она взяла новую вязанку трав и поспешила уйти в соседнюю комнату. — Ты закончила? — окликнул ее Тромвуд. Нивелин остановилась в дверях и обернулась. — Почти, а что? — Нужно отнести мастеру О’Донокхиллу закаляющие эссенции, — ответил алхимик, открывая высокий шкаф из светлого дерева. Она коротко кивнула и быстро расправилась с последними пучками трав, пока Тромвуд готовил посылку для оружейника. Собравшись, Нивелин отряхнула одежду, сильнее закуталась в плащ и меховую накидку — предстояло идти в нижний город.* * *
Лейфтан нашел Невру в подвале, в новом убежище теневиков. Вампир поздоровался, но даже не поднял головы от заточки коротких кинжалов. Советник Эль остановился на пороге. — Мико просила поинтересоваться, нашли ли вы Нивелин, — сказал он учтиво, но холодно. — Ей следовало бы больше вникать в дела гвардии лично, — ответил Невра, и точильный камень с противным звуком чиркнул по лезвию. Лейфтан поморщился. — Она занята переговорами с фенхуанами. — Или тем, чтобы убедить их не лезть в наши дела. — Невра? — Ничего, — вампир наконец отложил нож, и тяжело вздохнув, поднял голову. — Да, ее нашли. — Где? — Отвечу, если и ты кое-что скажешь, — Невра прищурился и усмехнулся, а Лейфтан в недоумении отклонился назад. — Ты знал, какой улей предателей собрала вокруг себя твоя сестра? Знал, что она была заодно с врагами Эль, желающими уничтожить гвардии? — Не знал, — ответил Лейфтан спокойно, — и тебе не следует знать. При чем тут моя сестра? — При том, что этот улей зажужжал вновь, — Невра поднялся и встал напротив Лейфтана, — и пытается втянуть в эту историю Нивелин, хотя я пока не понимаю, зачем… — Может быть, это потому, что ты все придумал? — Лейфтан слегка дернул плечами и покачал головой, будто бы выслушивал душевнобольного, доказывающего, что солнца на самом деле не существует. — Не сходи с темы, — сказал Невра, не отводя от советника Мико пристального взгляда. — Нет никакой темы, — ответил Лейфтан уже жестче. — Сонеко ни единого дня не выступала против гвардий. — Я бы хотел верить, что ты заблуждаешься, — вампир скрестил руки на груди, — но ты врешь. — Во имя Оракула, Невра, — протянул Лейфтан и вздохнул. — В гвардиях всегда не все было гладко. Всегда были недовольные. А Сонеко… была тяжело больна, и в последние месяцы жизни провела в бреду и горячке. Она говорила разное, иногда даже не своим голосом, — он отвернулся к столу, делая вид, что рассматривает выложенное снаряжение теневиков. — При желании в ее несвязанных словах можно было услышать все, что угодно. Кто что хотел, тот то и слышал. Все слепили из слов больной девочки, которой выпало несчастье оказаться преемницей глашатая Оракула. Слепили, чтобы прикрыть свои амбиции. — Как она умерла? — спросил Невра, и, помолчав секунду, добавил, понизив голос. — И умерла ли? — К чему ты клонишь? — Ренгар с пятеркой союзников проник в Штаб и застал главу Эль и его приближенных врасплох, — сказал Невра, перечисляя собранные им и Лисом факты о нападении орденцов на Эль. — Завязался бой в зале с Кристаллом. Как в ту ночь умерла твоя сестра? — Почему бы тебе не спросить Мико? — Невра безошибочно различил, как голос Лефтана напрягся. — Потому что я спрашиваю у тебя. Советник Эль долго молчал и наконец повернулся к собеседнику и ответил: — Иди за мной. Гвардейцы пересекли подвал, и, миновав главный холл Штаба, подошли к комнате Лейфтана. Невра без интереса осмотрел пестрый и на его вкус излишне вычурный интерьер, в контрастных тонах, пока хозяин комнаты подошел к небольшому столу бюро в глубине комнаты. Лейфтан какое-то время рылся в документах, пока не выудил из дальнего ящика будто бы надежно запрятанный пергамент, старый, потрепанный, сложенный в несколько раз, и протянул Невре. — Что это? — просил вампир, принимая документ. — Десятого мехфера болезнь окончательно взяла вверх над Сонеко, — сказал Лейфтан, отвернувшись к окну, пока Невра разворачивал пергамент. — Она упала прямо посреди холла гвардий, и больше не поднималась. А тринадцатого числа главный медикус Эль, эйри Сайрус, выдал мне это… вместе с ее телом. Невра опустил глаза и бегло прочитал записи, помеченные старым знаком гвардии Абсента и печатями медпункта Эль — медицинское освидетельствование смерти. От тринадцатого мехфера… А Ренгар напал на Эль шестнадцатого… Невра нахмурился. Мысли загудели в голове наперебой, ища подвох. Можно было, конечно, попросить Эзарэля проверить, не подделка ли, но по печатям и маркировке Невра и так видел, что документ подлинный. Вампир почувствовал себя окончательно сбитым с толку. — Почему копии нет в личном деле? — спросил он, прищурившись, взглянув на Лейфтана. — Я должен был положить, — ответил Лейфтан с отстранений грустью. — Сначала не успел, глава Эль отослал меня сопровождать эвакуированных из Штаба жителей. Потом было не до этого. Потом было тяжело. Потом — забыл, — он пожал плечами. — Положи сейчас ты. — Тебя не было в Штабе в ночь нападения Ренгара… — проговорил Невра, выцепляя совсем иной смысл из слов Лейфтана. — Если твои гвардейцы выследили Нивелин, когда ее вернут в Штаб? — советник Мико жестко оборвал размышления теневика и напомнил об их уговоре: ответ в обмен на ответ. — В Дал-Риаде у меня только информаторы, — ответил Невра, убирая пергамент в напоясную сумку. — А отправить гвардейцев для задержания я смогу, когда получу распоряжение. — Я даю тебе его. Приведи Нивелин в Штаб. — Ты не глава Эль. — Мико скажет тебе тоже самое, — ответил Лейфтан. — Она, как и я — заботится о безопасности в Эль. — Не знаю, о чем заботишься ты, но Мико явно заботиться о чем-то еще, — недовольство сорвалось с языка против воли. — Не тебе критиковать ее, — одернул его Лейфтан. — И не вовлекай меня в сплетни, это низко. — Низко то, что здесь происходит! — В такой непростой ситуации, в которой мы оказались, — спокойно продолжил Лейфтан, — каждый из нас может только одно: хорошо делать свою работу. И я прошу тебя сделать свою — вернуть Нивелин в Эль. — Для суда? — Для ее же безопасности.