* * *
В сумраке вечера, показавшиеся из черной воды огромные скользкие щупальца послужили сигналом куда убедительнее воющей трубы. Жители города, кто не убрался по домам при первых предупреждениях военной тревоги, теперь в панике бежали со всех ног, сшибая на своем пути торговые палатки и друг друга. Городской страже приходилось вмешиваться, чтобы не допустить давки. Огромная, покрытая тиной и водорослями голова кракена показалась над водой, и с нижнего яруса города, где тревога застала Нив, ей было отчетливо видны его зеленые глаза, горящие ненавистью и злобой. Нивелин думала, что после всех злоключений и всех тренировок готова к чему угодно. Волонтерские стажировки в Африке показали ей обратную сторону сытой европейской жизни, где обществом правит закон. Год в Элдарии научил ее стойкости, научил рассчитывать только на себя и сохранять хладнокровие. Нивелин думала, что ничего уже не сможет вывести ее, расшатать, напугать или шокировать. Но как только она увидела эти глаза над темной кромкой воды, когда раздался оглушающий, потусторонний и жуткий рев чудовища, когда, словно в замедленном действии, она увидела вздымающееся над водой гигантское щупальце, готовое с размаху садануть — то ли водной глади, то ли по городу, — из Нивелин будто бы разом исчезло все, — вся ее подготовка, выдержка, уверенность. Все затмилось страхом, ушло на периферию сознания, и мир сузился одного единственного ощущения, бьющего в висках: «Бежать! Спасаться!». Нивелин думала, что уже прошла в жизни через все самое страшное… Но сейчас мир вокруг словно скомкался в сплошной поток раздирающего страха. Будто бы под сильным алкогольным опьянением, Нив напрочь лишилась чувства реальности, которая продираясь через подавленное паникой сознание, представала перед глазами в виде отдельных, разрозненных вспышек: как в городе воет тревога; как из сумеречной воды появляется кракен, занося для удара массивные щупальца; как в море вздымается огромная черная волна; как ее собственное тело лишаясь контроля, срывается в бег; как Фергус успевает схватить ее руку и удержать на месте; как их обдает ледяной водой, как она выскальзывает из хватки кентавра, падает на камни, скользит вниз; как вокруг поднимается крик и плач; как волна отползает от берега; как она лежит, вцепившись мертвой хваткой в камни, боясь даже пошевелиться, глотает кровь из прикушенной и онемевшей от удара и боли щеки; как ее силой поднимают на ноги; как ведут по бедствующему городу… Чувство реальности вернулось к Нивелин не сразу, но в какой-то миг она поняла, что сидит в незнакомой комнате, набитой такими же перепуганными и раненными фейри. Комната просторная, со сдвинутыми столами и деревянными лавками, а слева, в выложенным известняком очаге горит огонь. Нивелин поежилась, только сейчас почувствовав кожей неуютную промокшую одежду. Просыпаясь от оцепенения, Нив заметила, что у нее на плечах лежит заботливо накинутый кем-то меховой плед, а в руках — чашка остывшего глега. Она повернула голову и уперлась взглядом в темное окно, — что творилось за ним, понять было невозможно. Нив хотела подойти и выглянуть, но чья-то рука ее остановила. — Отец сказал никому не покидать таух-аустен, — раздался голос Харона, детский, звучавший хоть и напугано, но уверенно. Нивелин еще раз осмотрела залу, и поняла, что сидит в гостевой зале их постоялого двора, узнала хозяйку — Альхен, суетившуюся у возле лежащих на лавке, израненных фейри. Вспомнила, как решительный и властный голос Фергуса заставил стихнуть панику во дворе, и собрать всех жителей, оказавшихся на нижних ярусах в стенах таух-аустена. — Я хочу вернуться к себе, — сказала Нивелин, встав. Ноги снова ее слушались, бок хоть и саднил, но было терпимо. — Нет, — решительно ответил мальчишка, не думая отпускать ее руку. — Нам всем нужно уйти отсюда! Если он снова… если он снова атакует, нас затопит! — Никому нельзя выходить! — голос Альхен окончательно вернул ее к реальности. — Это распоряжение стражи. — Отец знает командира гарнизона Каол т-ах-Летхена. — настойчиво сказал Харон. — Он все узнает и вернется. — Но что случилось? — Война, — коротко ответила Альхен, быстро осмотрела ее разбитую щеку, кивнула и поспешила к другим. Сердце Нивелин снова от страха полетело вниз. Она забралась на лавку с ногами и обхватила колени. Если бы Ашкор сказал ей, что принеси она ему Аркхайл, этот ужас ее не тронет, это бы прибавило ей решимости. Да она чувствовала, что отняла бы камень у маленького голодного ребенка, лишь бы не сидеть сейчас в этой западне! Лишь бы не заживо гореть в огне страха и паники. А потом Нив закуталась в плед и тихо заплакала то ли от страха, то ли от собственной низости и трусости. «Война» — звучало буднично и пресно… но выглядело чудовищно, жутко… лишало человечности. Нивелин наскоро вытерла глаза. Нет, никакое зелье, никакое колдовство не могло убить в ней человека — все это бред! Человека в ней убивает сейчас вот этот страх, это желание спастись любой ценой, пусть даже за счет других. Человека убивает низость, превращает в мечущиеся животное, у которого ни принципов, ни совести, ничего по-настоящему человечного.***
Фергус с Ясоном вернулись только под утро, когда перепуганные фейри, нашедшие укрытие в стенах таух-аустана, кое-как смогли уснуть на расстеленных Альхен покрывалах. Нивелин почти не спала, и та дремота мигом улетучелась, едва она услышала звук закрывающейся двери в прихожем холле. Нив вскочила и стремительно кинулась в холл, а оттуда проскользнула на кухню, где кентавр разговаривал с Альхен и гномами, видимо работниками таух-аустена. — Пришла в себя? — спросил кентавр, увидев ее на пороге. — Хорошо, — Фергус обдаривающее улыбнулся, хотя вид у него был мрачный. Нивелин дождалась, пока кентавр закончит разговор на гномьем с хозяйкой, силясь понять хоть что-то, но понимала лишь отдельные фразы. — Расскажете, что происходит? — осторожно спросила она, когда работники и Альхен, взволновавшись, спешно устремились наверх. — Груманцы, — ответил Фергус, — в основном огры и тролли, то ли пираты, то ли… черт их знает… Оцепили перешейки Фейт-Диады и требуют до завтрашнего рассвета собрать им сто сундуков сокровищ. А иначе натравят на город кракена. — Городу есть чем откупиться? — Нивелин еще раз посмотрела вслед убежавшей во взволнованных оханьях наверх Альхен. — Или градоначальник прикажет всем горожанам выносить драгоценности на берег? — С ума сошла? Это гномы! — одернул ее кентавр. — Они лучше утопят все до последнего бриллианта. Переплавят с дерьмом в горне, но не отдадут каким-то бандитам с северных островов. — Но… — Нив непонимающе моргнула, будто бы Фергус сейчас сказал ей какую-то несуразную чушь, — Что тогда они будут делать? «И что делать всем остальным?», — добавил притаившийся в душе страх. — Сейчас начинают эвакуировать наверх стариков, детей и почетных гильдийцев, — ответил Фернус. — Остальные готовятся сражаться. — Сражаться? — Нивелин не поверила своим ушам. — До последнего. — Ради чего?! Вы же видели кракена там на берегу, он огромен! Да один его удар нагонит волну, что верхний город смоет, а нижний — затопит! — в сердцах выпалила она, будто бы сейчас решалась только ее судьба. — Полностью город наемникам не взять, — ответил кентавр, хоть и без какого-то ни было воодушевления. — Выше пятого уровня налетчикам не подняться, там их попросту достанут орудиями со скал. Самое страшное, что действительно может случиться — от ударов кракена рухнут своды нижнего города и без того пошатнувшиеся после обвала. — Только не говорите, что во время осады никто не пострадает! — выпалила Нивелин тоном, будто бы именно Фергус решил за всех гномов принимать бой. — Они могут просто заплатить им! — Это не просто грабеж, — осадил ее пыл кентавр. — Любые сокровища, богатства гор — каждый камушек, имеет для гномов ритуальное значение. И требование выложить их как подношение захватчикам, это — удар по тому, что гному называют честью, а значит, это объявление войны. — Я не понимаю… — Нвелин закрыла лицо руками. — Вы считаете, они в своем уме?! — Мало ли, что я считаю, — хмуро ответил кентавр и вздохнул. — Но знаю наверняка, что если между войной и позором выбрать позор, то получишь и позор, и войну. — он хотел посмотреть ей в лицо, но Нив сжала кулаки и отвернулась. — Если между смертью и бесчестием выбираешь бесчестие, получишь самую бесчестную смерть. Обессиленная, Нивелин опустилась на лавку возле стены. В глубине души она понимала решение гномов. Помнила, с какой ненавистью Ашкор говорил о городе. Она могла сказать с вероятностью сто процентов, что, получив свое, он заставит кракена не оставить от Каол т-ах-Летхена и камня на камне. — Неужели во всей Элдарии некому помочь городу приструнить чертового кракена и сотню пиратов? — спросила она дрогнувшим голосом. — Кому, например? — Соседям… — Нив пыталась говорить, но горло свело, — Гвардиям Эль. — За помощью градоначальник отправил, но что толку? — Фергус покачал головой. — Дварфы сюда не дойдут даже при огромном желании — подземной дороги больше нет, а верхняя во льдах. У Вальтара нет своей вооруженной силы. Гвардиям придется плыть, а это самоубийство похуже, чем просто отсиживаться наверху и надеться, что кракен не так силен, чтобы обвалить скалу, — Фергус глубоко вздохнул и добавил. — Хотя когда и кого это там останавливало? — Разве гвардии подтвердили, что придут на помощь? — Нивелин встрепенулась, словно ветерок коснулся ее кожи. — Придут, — также мрачно ответил Фергус. — Больших маневров на островах не развернуть, и если главарь их банды смог спланировать удачное время для грабежа, выстроить корабли в бухте так, что не достать ни с одной ударной точки орудиями, если смог обуздать и пригнать кракена, то он и все возможные подходы в тыл тоже просчитал. — Вариантов нет совсем? — Только тот, что увидели мы с градоначальником Маргулом. Попробовать высадиться, на островах напротив. — Там, где маяк… — И оттуда пытаться атаковать кракена, чтобы оттянуть его внимание на себя, — ответил кентавр, хмурясь. — Если очень повезет, то гномы смогут перегнать орудия на нижние уровни и дать по кракену нему залп до того, как он обрушит на город цунами. — То есть шанс есть? — Нивелин с надеждой посмотрела на Фергуса. — Фейт-Риада перекрыта. Очень грамотно перекрыта, явно тем, кто раньше сражался и немало. Чтобы прорвать блокаду, нужно подплывать сюда на хольцтанских фрегатах с пушками. Таких у гвардии нет, и за пару часов взять негде, — в его голосе Нивелин услышала только боль и скорбь. — Так что вслед за письмом Маргула я написал свое, чтобы они даже не пытались. — Они вас послушают… — Не послушают, — Фергус то ли улыбнулся, то ли болезненно сжал губы. — Ты чертовски плохо представляешь себе, что такое ребята в Гвардии Эль. Отважные, готовые рискнуть всем, чтобы прийти на помощь элдарийцам, — сказал кентавр и направился к выходу из кухни, но у порога остановился и добавил. — Только от этого мне и радостно, и скверно.* * *
В палате было светло, а пастельные станы, расписанные плавными узорами, давали обманчивое ощущение покоя и умиротворенности, потому что сразу за витражной дверью начинался ад. — В былые времена я бы тебе посочувствовал, а сейчас завидую, — сказал Эзарэль, пока Эвелейн перевязывала руку Невры. Рану вампир нанес себе сам — якобы нечаянно разбив выданный Эзом походный набор зелий. Эльф тут же потащил «неловкого» теневика в медпункт, и Эвелейн безошибочно прочла «знак» и повела вампира на «перевязку» в самую дальнюю палату. — Вопрос в том, когда кончились эти времена, — хмыкнул вампир, осматривая перевязанную руку, — и как мы докатились до нынешних. Реакция гвардейцев на смерть (а, по сути, казнь) Эдмара была пугающе разной. Половина восхищались решимостью новой Мико, другая — осуждала главу Эль, но боялась до смерти — как возразить, так и подать в отставку, так как кто-то уже пустил слух, что от пытавшихся уволится осталось только горстка пепла. Слава Оракулу, это был только слух! Но все трое, укрывшиеся в дальней палате лазарета, понимали, что он в любую минуту может стать правдой. — Мико зашла слишком далеко! — сказала Эвелейн, затянув последний тугой бинт на руке вампира. — Если это еще Мико… — хмуро заметил Невра. — Да она всегда была властной, — возразила эльфийка. — Часто повышала голос и чуть что метала огненные шары по залу, вспомните! А сейчас она вконец спятила! — Не знаю, — вампир слегка мотнул головой. — Мико часто проводила магические ритуалы, пытаясь найти защиту для кристалла. Возможно, — возможно! — очередные силы, к которым она обратилась… как-то ее изменили. — С каких пор для защиты кристалла она прибегала к темным силам? — спросил Эзарэль, до этой минуты, пристально рассматривая что-то на подносе с мазью и перевозочными материалами. Невра в ответ лишь коротко хмыкнул. Эз все же был прав в одном — то, что взяло вверх над главой Эль явно не походило ни на какую известную им защитную или хоть сколько светлую силу. — Нам нужно дождаться возвращения Лейфтана, — продолжил Эзарэль. — Возможно, он знает, что случилось с Мико. Вместе решим, что делать дальше. — Может и назначить его новым главой! — выпалила Эвелейн. — «Назначить»? — скептически протянул алхимик. — Это слишком сильно. У кого здесь есть такие полномочия? — Это уже формальности, когда творится такое бесчинство, — с напором продолжила медсестра. — Я бездействовать и ждать, пока Мико замучает каждого, кто ей не угоден не буду! — Лейфтан, боюсь, не вернется, — прервал их спор Невра. — То есть? Теневик сжал губы и осмотрелся. В палате было тихо, только где-то дальше были слышны шаги медсестер. Едва ли их мог бы кто-то подслушать, но едва Невра решился говорить, как перед глазами возникла Карен, стоящая возле Мико. — Он ведь… поехал с фенхуанами до храма, — ответил вампир, сцепив зубы. — С какого только черта, — хмыкнул Эзарэль. — Это действительно как-то странно, — нахмурилась Эвелейн. — Если только у него нет каого-то поручения. Может быть нам, я не знаю, проверить его комнату, или… — Эви! — Невра подскочил с койки. — Не надо. Пожалуйста… — Да в чем дело? — настойчиво спросила медсестра. — Невра? — Мне пора ехать, — отмахнулся теневик. — Чего еще я не понимаю, — прищурюсь, сказал Эзарэль, — так это что за тайная миссия несет тебя на север в такой хреновый час здесь! — А сам не догадываешься? — спросил вампир, резко развернувшись и повысив голос. Эзарэль, видимо, собирался с мыслями, чтобы что-то сказать, но шорох под дверью его остановил. Вслед за шорохом послышался и топот. Невра выхватил кинжал. Дверь открылась, и в палату ворвалась Шайтан, а вслед за ней забежали Жюли и Кори. — Она… влетела в двери, — начала запыхавшаяся пикси, — хотели поймать, а рычит же! — Невра, фамильяру здесь не место! — нахмурилась Эвелейн. Вампир и сам ее прекрасно понимал: Шайтан была перепачканная в грязи до кончиков ушей, и по всему коридору за ней тянулись следы на стерильном больничном полу. — Прости, — сказал он. — Не знаю, что на нее нашло, обычно она… — вампир осекся, заметив, что в зубах, за шкирку, Шайтан держала честока. Фамильяр был в дорожной пыли, с побитым крыльями, тяжело и часто дышал. — Вот дерьмо… — Невра осторожно забрал у галитрота ее ношу. — Чей это? — «Летящих по ветру», — вампир осторожно отвязал зашифрованное послание от хвоста посыльного и передал фамильяра Кори. — Что, командировка отменяется? — спросил Эзарэль, заметив потемневший взгляд вампира. — Невра, что там? — Эвелейн от волнения сжала кулаки. — Столица Дал-Риады атакована Груманцами… — сказал Невра, второй раз перечитывая рапорт, чтобы понять, что он ничего не перепутал. — Атакована? Ограми и тролями? Или валькириями? — удивилась Эвелейн. — Но с чего бы они занялись разбоем? — Они поймали кракена и требуют у города выкуп, — продолжал читать Невра. — Что за ерунда… — Вот черт! — Невра? — А несколько дней назад обвал уничтожил сообщение города с равниной! — вампир только потрепал Шайтан по голове за хорошую работу и стремительно зашагал к выходу. — Но почему градоначальник не написал об этом Мико? — Эвелейн встревожено всплеснула руками. — Полагаю от этом лучше спросить ее саму, — кивнул Эзарэль и устремился вслед за Неврой. — Совет Каол т-ах-Летхена считает это не разбоем, Эз, — сказал вампир через плечо. — Они ввели военное положение и готовятся к обороне! — Невра толкнул дверь лазарета и выскочил в холл.* * *
Идя по городу, Нивелин вспоминала «Божественную Комедию». Нет, первый круг Ада выглядел не так, как описал Данте, он выглядел вот так — как осаженный город с паникующими жителями и защитниками, воодушевленными тем, что завтра расстанутся с жизнями в неравной схватке. Никаких котлов, огня и чертей — только пропитанный страхом и отчаянием воздух, крики, стоны и плач вокруг. Нив боялась думать, во что превратиться торговый Коал т-ах-Летхан, когда кракен начнет атаковать. Новость о том, что город готовится к обороне разлетелась быстро. По всему побережью возводились укрепления и формировали отряды в ополчения. Мастера нижнего города открыли склады и бесплатно вооружали записавшихся в защитники добровольцев. Нив и внуки Фергуса шли в общем потоке наверх, где под самой границей ледяной шапки горы строили укрепления, в которых не способные к обороне горожане могли укрыться во время осады. Многие, однако, предпочли остаться в своих домах в Нижнем Городе, даже несмотря на угрозу обрушения свода. Нив еле переставляла ноги от груза вины и страха. Но больнее, чем о себе было думать о Фергусе, добровольно примкнувшего к защитникам города и отправившемуся на передовую, командовать возведением линии обороны на самом берегу — в место, которое примет на себя основной и самый сильный удар. Нивелин до сих пор была до глубины души потрясена решением кентавра. Как ни крути, гномы ему — никто, но он готов сражаться за них… За город. Когда он вышел провожать Нив и внуков к дороге наверх, он коротко сказал им: «Будьте мужественными. Прощайте». Нив думала, что ее разорвет от этой сцены. Харон шел угрюмый и молчаливый, иногда всхлипывал, но отворачивался, чтобы брат не видел катящиеся из глаз слез. Толкаясь, они прошли мимо разбитых прямо на улице палаток, где записавшимся ополченцам выдавали защиту, оружие и отправляли в распределительный отряд на площадь. Нивелин застыла на месте. — Мастер О’Донокхилл! — воскликнула она, не ожидая, что уже немолодой оружейник окажется в самом эпицентре подготовки защитников города, а не последует в убежище наверх. — Записалась в ополчение? — спросил гном, вместо приветствия оценивающе смерив Нив, пока его подмастерья продолжили вооружать добровольцев. — Нет, — ответила Нивелин, но от чего-то почувствовала укол, будто бы ее ответ был постыдным. Но гном улыбнулся и кивнул. — Боги решат, — мы еще встретимся… — А разве ваши мастерские не эвакуируют? — спросила Нивелин, не в силах принять очередное «Прощай» от того, кто за последний месяц стал ей ближе, чем семья. — Да ну, к черту! — недовольно фыркнул мастер. — Еще я на старость лет не прятался по горам от шайки разбойников! — А кракен? — Нивелин сглотнула горький комок. — Что вы намерены делать? — Тоже, что и все здравомыслящие горожане — возьму оружие и буду сражаться! Seasamh chun mu dheireadh! — выкрикнул он, и вся площадь поддержала его громкими возгласами и ударами топоров о щиты. Гул застучал в висках. Нив даже не заметила, как очередь ополченцев, воодушевившись, нахлынула на палатки, и оттеснила их дальше к лестнице на ярус выше. — Дальше идите сами, — неожиданно сказал Ясон, когда они вклинились в новый поток, тянущийся наверх. — То есть? А ты куда? — Он вступает в ополчение, — хмуро ответил Харон. Сам он только бросил грустный взгляд на брата, но тот покачал головой, и мальчишка ушел вперед, ничего не сказав. Нивелин показалось, что все вокруг нее сошли с ума. — А Фергус знает? — спросила она, вынырнув из потока к краю дороги. Но ответ был ей очевиден — кентавр ни за что бы не отпустил внука на передовую. Сам бы отвел наверх и привязал бы к бревну помоста. — Почему? — спросила Нив тихо. — Это мой долг, — коротко ответил парень. — Погибнуть? Ради чего ты собрался умирать под обломками города? Что за юношеская блажь? — воскликнула Нивелин, стиснув кулаки, но решимость Ясона это ни на каплю не подточило. — А твой брат? А твоя мать? — Я делаю это и ради брата, и ради матери тоже, — ответил он. — Как она будет жить, зная, что ты бессмысленно умер?! — А как она будет жить, зная, что я струсил и спрятался, чтобы сохранить свою жизнь? — спокойно ответил он, и бросил через плечо. — Прощайте. Нив скручивало от тревоги, страха и беспомощности. Они все — все те, с кем она так сблизилась за последний месяц, те, кто стал для нее новой опорой, кто принял ее в свою жизнь — они все могут не пережить эту ночь. Все — Фергус, Ясон, О’Доннокхилл, Тромвуд, Мартхен… На подступах к верхней линии обороны было совсем невыносимо. Рыдающие навзрыд дети, которых родители отрывали от себя, чтобы дать шанс спастись, стонущие семья торговцев, случайно оказавшиеся в этом капкане… Она сейчас забьется в ледяную расщелину, а что потом? Будет просто сидеть, слыша, как в ста метрах разворачивается бой? Как ревет чудовище и гибнут защитники? А если они не сдержат кракена? В висках Нив все еще стучали слова Ясона: «Как моя мать будет жить, зная, что я струсил и спрятался, чтобы сохранить свою жизнь?». Считает ли она сама свое согласие укрыться наверху трусостью? «Никакая не трусость!» — Нив разозлилась на себя, потому что ответ внутреннего голоса ее совсем не устроил. — «Это чужой мне мир. Мир, отвергший меня, искалечивший меня. Это справедливо и не стыдно не желать умирать за него!». Но что-то скользкое внутри неприятно шевельнулось, схватило за грудь и потянуло вниз. «Это так по-человечески»…* * *
Мико приказала Валькиону отложить дела и явиться к ней в зал с Кристаллом, но за те пять минут, что он стоял перед главой Эль, она не произнесла ни слова. Обсидианец тоже молчал, спокойно встречал ее взгляд, когда Мико испытывающее всматривалась в его лицо. — Я знаю, таких как как ты, — она наконец нарушила тишину. — Повстречала немного, но каждый был на вес золота, — глава Эль сошла со ступенек, ведущих к постаменту с Кристаллом и встала напротив Валькиона. — Сильные. Непоколебимые. Решительные. Гордые. Не знающие страха. Захочешь ухватить, да пальцы и зубы пообломаешь, — губы Мико тронула легкая усмешка. — Тебе нужен мой страх? — спросил Валькион, решивший вернуть разговор в прямое и понятное русло, где за каждой фразой не скрывается какой-то подвох и потайной смысл. — Мне нужна твоя верность, — ответила Мико, и не думая юлить. — Верности из страха? — тон разговора обсидианцу не понравился, но кицунэ неожиданно рассмеялась. — Твоя верность едва ли держится на страхе, — сказала она, сверкнув лиловыми глазами. — Поэтому ее я готова купить дорого. И все пытаюсь нащупать цену… — И что же заставляет тебя сомневаться в мой верности гвардиям? — резко спросил Валькион. — Ты не сказал, что среди нападавших на Эль в тот вечер был Ашкор. — Что бы это изменило? — он отвел взгляд. Если Мико действительно хотела нащупать его слабое место, ей это удалось слишком быстро и слишком просто, потому что несмотря на все доводу рассудка, перестать думать об этом орденце и своем брате он не мог ни на день. — Ашкор — слишком громкое и слишком заметное имя, чтобы с ним можно было долго скрываться! — обвинительно сказала Мико. — Что это за имя? — Имя старейшины пятого племени драконов, принявших на себя Синее Жертвоприношение и создавших Верхнюю Элдарию, — ответила кицунэ. — Так почему ты промолчал? — Я… хотел найти его сам. — Для чего? — Он убил Ланса, — ответил Валькион под тяжелым взглядом Мико. Вот теперь он точно чувствовал себя изменником, потому что только что в лицо главе гвардий усомнился в вердикте гвардий и дал понять, что считает каждую строчку в отчете о расследовании гибели брата — просто отпиской, чтобы не оставлять дело в рядах нераскрытых. — Вот как… — Не делай вид, будто бы все эти годы верила, что смерть Ланса — несчастный случай! — равнодушный взгляд Мико словно бы оскорбил его, и Валькион потерял контроль над эмоциями. — Какой еще: «Необъяснимый взрыв стихийной магии?» И никто, — никто! — просто так с ним бы не расправился! А если их было бы несколько, то моего брата бы нашли на горе трупов! — Так вот, чего ты хочешь, — сказала глава Эль, улыбнувшись и склонив голову на бок. — Тогда обещай мне свою преданность, я отдам тебе Ашкора. Ты сполна насладишься местью. — Я не хочу мстить ему, — ответил Валькион, поднимая на Мико хмурый взгляд. — Тогда зачем преследуешь его? — Хочу знать, почему, — нехотя ответил Валькион. — Что за знание нашел Ланс, стоившее ему жизни? Если ты знаешь, скажи мне сейчас! Я уже прожил с этим и принял его смерть, клянусь, что буду держать себя в руках, чтобы там ни было! — сказал он с напором, но Мико молчала. — Хочешь купить мою верность, вот ее цена! — Я могу сказать лишь то, что этот новый Ашкор — тот, кому гвардии очень сильно насолили, — задумчиво протянула глава Эль в ответ. — Понятно, что нападает он не от большой любви, — хмыкнул обсидианец. Мико спустилась со ступенек и обходя его, прошла к окну. — Когда драконы принесли жертвы, ради создания Элдарии, они лишились всех волшебных сил, — начала она. — Многие умерли от истощения уже здесь, в новом мире. Ашкор же не приносил жертву. Он вместе со всеми переселился в Верхний Мир Элдарии, чтобы заботиться о выживших своего племени. Валькион слушал, затаив дыхание, а взгляд Мико показался ему в этот миг кроваво-алым. — Когда начались катаклизмы, когда эти ничтожные создания, которых мы спасли от истребления, поняли, что в новом мире их не ждут райские угодья, что за жизнь здесь тоже придется бороться, что еда и блага не создаются из воздуха, они возненавидели свои спасителей и обвинили во всех бедах. Они объявили войну демонам, не удосужившись понять, какую цену мы заплатили. А выживших драконов они истребляли, чтобы наполнить энергией кристалл… — Мико отошла от окна. — Самые воинственные объединились, и под предлогом переговоров заманили Ашкора сюда, в место, где была рождена сама Элдария, где до сих пор бьется ее сердце, — ее алый взгляд скользнул по граням Кристалла. — Что было дальше, полагаю, ты можешь догадаться. Кто-то считает, что из этого объединенного разбойного отряда и были созданы гвардии Эль, с одной единственной целью — когда необходимо — питать кристалл новой жертвой. Валькион стоял, словно молнией пораженный. То, что говорила Мико сейчас… совсем не вязалось с тем, как он привык слышать историю Элдарии. Историю гвардий… — Но гвардии, Мико! Разве они… — Гвардии — рука, держащая власть, — прервала его кицунэ. — Одной лишь дипломатией и добрыми делами ее не удержишь. Гвардии не сделали ничего предосудительного, или того, что на их месте не сделали бы другие. — Но неужели уже принесенных жертв было мало? — Запомни это, — голос Мико изменился, и звучал угрожающе и хрипло, а ее глаза полыхнули красным, потусторонним огнем, таким, какого Валькион никогда не видел. — Слабым и жадным всегда мало. Спасая слабого, ты превращаешься в мучителя. Валькион отступил на шаг, положа руку на рукоять кинжала за поясом. Та темная аура, окружившая Мико в эту минуту, больно обожгла его, а ее взгляд был наполнен потусторонней энергией небывалой силы. — Кто ты? — вопрос сорвался у него сам собой. За дверью послышалась суета и громкие сумбурные голоса. А через мгновение дверь в зал с Кристаллом распахнулась, и внутрь влетел Невра, за ним — Хамон и двое охранников, видимо все еще пытавшихся задержать непрошенного посетителя, а следом вбежали Эзарэль, Эвелейн, Карен и Керо. — Я кажется велела тебе кое-что! — резко сказала Мико, зло глянув на вампира. Ее потусторонняя аура схлынула и казалось, она стала прежней, но Валькиону все еще было не по себе. — Дал-Риада атакована! — выпалил Невра, махнув перед Мико письмом разведчиков. — «Летящие» говорят, что гномы писали нам еще три дня назад, когда на город сошел ледник и разрушил единственный выход на равнину! Они подозревали диверсию и просили нашей помощи! Реакция главы Эль ошеломила всех, кто вбежал в залу, потому что вопреки ожиданиям, вопреки здравому смыслу и логике ситуации, она начала смеяться. — Вот она, скверна тронувшая Элдарию. Истребив одно зло, мигом назначали другое, — глаза кинуцэ сверкнули. — Какую гармонию хотят видеть в мире те, кто проливает кровь? — Какого черта… — еле выдавил Невра. — Это то, что ты ответила им на призыв о помощи? — Я не получала таких известий, — ответила Мико, но ее непоколебимое спокойствие дрогнуло. — М-Мико, они в-вот, — запинаясь начал Керо. — Почтой позавчера еще занималась Риноа, и она клянется, что приносила их тебе… — Припоминаю, — Мико недобро прищурилась. — И когда я попросила ее прочесть, она не смогла связать и двух слов. — С каких пор ты сама не читаешь на гномьем? — выступил Невра. — С каких пор нерасторопные дурехи подтирают носы важными документами? — Вопрос сейчас в том, что мы можем сделать для Дар-Риады, — сказал Валькион, прерывая их спор. — Кто их атаковал? — спросил он, тронув за плечо вампира. — Пираты из Грумана, — ответил тот. — Хочешь сказать, что целый гарнизон не в силах справиться с парой десятков наемников? — спросила глава Эль недоверчиво. — Они поймали кракена и натравили его на город! Гномий город, где скалы изборождены подземными тоннелями и ходами. И они бы не боялись кракена, если бы один его удар не грозил похоронить их дома под грудой камней! — Такую битву с наскока не выиграть, — сказал Валькион после непродолжительной паузы. — Есть шанс увести жителей, и оставить налетчикам голый фьорд? — Шанса нет! — возразил Невра. — Единственная подземная дорога в город обвалена, и оттуда нет выхода. — Значит, нужно думать, как достать его с моря, — сказал обсидианец. — Керо, принесешь карту? — Собираешься воевать? — хмыкнула Мико. — А какой у нас выбор? — У нас? — глава Эль вскинула брови. — Я говорю лишь о тебе. — Это мой долг, как гвардейца… наш долг как гвардий, — Валькион обернулся, обращаясь к каждому в зале с Кристаллом, — защитить тех, кому грозит опасность! — Долг — слабое прикрытие и ничего не меняет, — Мико мотнула головой. — Как любила повторять моя сестра, убийство есть убийство, смерть есть смерть. Убьешь одного кракена, спасешь тысячи жизней. Оправданная жертва. — Ничего общего! — возразил Валькион. — Кто первый разжигает огонь войны, тот и неправ. — Все ищещь себе оправдение? — Хватит, Мико! — не выдержал Эзарэль. — Мы говорим не о принципах, а о жизнях жителей Сияющего Края! — Я согласен, — поддержал его Невра. — Мы должны сейчас рассуждать о том, как помочь гномам. — А если вас просто хотят выманить отсюда? — спросила Мико. — Что если здесь притаился еще один враг, который только и ждет, что вы понесетесь тушить огонь войны? — Что ты предлагаешь? — Если вы потеряете Каол т-ах-Летхен, вы всего лишь потеряете Каол т-ах-Летхен. Если подставите под удар Эль, поставите под удар всю Элдарию, — ответила кинунэ. — То есть? — спросил Валькион. — Пусть берут город, — холодно проговорила глава Эль. — А если ты действительно хочешь положить конец войне, я назову тебе способ. Собери союзников и ударь по Груману так, чтобы за свой саботаж они жестоко поплатились. Будет назидательно и оправдано. — Это будет дико и неправильно, — Валькион поднял на Мико тяжелый взгляд. — Это война. И нет в ней ни капли благородства. Хочешь мира в своей земле? Готовься утопить в крови чужую. И непрерывно чистить свою… — Мико, — процедил Невра сквозь зубы, — ради Оракула, что ты несешь... — Вдумайтесь вот во что, — продолжила глава Эль. — Груман — Сияющий Край. Как и Дал-Риада. А мятежники Хибернии несколько дней назад отчаялись выступить на гвардии… — И что из этого? — вампир обдал Мико ледяным взглядом. — Вот она — цена за то, что допускаешь смуту на своей собственной земле, — резко ответила кицунэ. — Если действительно хотите мира — время очистить землю от всех отступников. Все они сгорят в священном пламени! — Мико, это уже слишком! — до этой минуты молчавшая Эвелейн вышла вперед. — Чистка мира, — один тяжелый алый взгляд заставил их всех пошатнуться и отступить. — Элдария прогнила насквозь… Вот о чем говорила моя сестра, делая мою душу орудием… в чем видела нашу подлинную миссию! — Какую еще миссию, Мико? — вампир подошел к ней вплотную, отчаянно пытаясь разглядеть в чертах женщины напротив хоть что-то, оставшееся от прежней главы Эль. — Очистить этот мир от скверны, — сказала она грозным полушепотом. В зал с Кристаллом вернулся Керо, несущий карту, и в тот миг, когда все обернулись на звук резко открывшейся двери, Невра сам не заметил, как его рука оказалась на рукояти кинжала. И не сомневаясь ни секунды, он выхватил оружие и тяжелым эфесом приложил кицунэ по затылку, стоило лишь ей отвернуться. Падающее тело главы Эль вампир подхватил на руки под ошеломленный взгляд Эвелейн, видевшей его маневр с самого начала. — Ей плохо, — сказал Невра, когда все в зале повернулись на короткий стон, сорвавшийся с губ Мико. — Похоже на обморок, — слабым голосом сказала Эвелейн, подойдя и взяв кицунэ за запястье. — От переутомления. Я… займусь ей. Мико нужно отнести в медпункт. — Хамон, — Невра осторожно передал тело кицунэ на руки ничего не понимающему огру. — Учитывая плохое состояние главы Эль, и отсутствие Лейфтана, временно в Эль решения мы вынуждены принимать сами, — сказал он под обескураженный взгляд Эзарэля, в котором наряду с восхищением его решимостью читалось тревожное: «Надеюсь, ты понимаешь, что творишь!»* * *
Начало темнеть. Нивелин ушла в себя, и не могла сообразить, сколько они с Хароном уже в этой толкотне и сгустке плача, стонов и ругани. Но вспыхивающие один за другим на берегу костры заставили ее прийти в себя. — Они подожгли снятые с воды паром и лодки, — проговорила она вслух под новую волну взволнованных вздохов. — Больше на побережье-то и жечь нечего. — Они что, надеются иссушить море? — спросил Харон. Казалось, это было первое, что мальчишка сказал за весь день. — Видимо надеются, что огонь отпугнет кракена, он все-таки создание водной стихии, — ответила Нив, и, помолчав, добавила. — Но это так глупо, — она закусила губу. — Огонь побеждает воду только в упертых представлениях гномов. Эльфы давно доказали, что огонь и вода борющиеся стихии, а значит равносильные. Они почти дошли до самого верха, где начиналась граница ледника. Уже был виден наскоро сделанный защитный заслон. Они продвинулись еще, поравнявшись с женщиной, чьи дети отчаянно рыдали и цеплялись за ее платье. — В мире старой Эллады кракена победил один единственный человек, — сказал Харон. — Отец нам рассказывал. — Персей был получеловеком, — ответила Нивелин, уставившись в темное небо. Но сказать мальчику, что эта история — всего лишь миф, выдумка в назидание другим, у нее в эту минуту язык не повернулся. — Но его сила была в объединении обеих своих сторон — волшебной и человеческой, — возразил Харон. — Это позволило ему пройти все испытания и получить небывалую силу. — Его сила была в том, что с помощью богов Персей завладел головой Мезузы Горгоны, и обратил кракена в камень, — Нивелин сама не поняла, с чего вдруг начала спорить. — Отец готовит, что боли в этой истории всего лишь аллегория, — сказал мальчишка, — и представляют они скрытые силы души: отвагу, дисциплину и стойкость. Как только овладеваешь ими, овладеваешь настящей магией! — Харон, магии, способной обратить живое существо в камень в жизни не существует! — резко ответила Нив. — Даже в Элдарии! Есть только алхимическая трансгумация, но это совсем другое… Очередь продвинулась. Теперь уже колья укрепления угрожающе нависали над их головами. Перед глазами Нивелин все расплылось, и внезапно в сознании возникла лаборатория алхимии Эль и Эзарэль, нагло вываливающий в котел, который Нив собралась отмывать чашу земли. Она смотрит на густеющую в котле грязь и борется с желанием одеть этот котел эльфу на голову. — Спасибо, Эзарэль, — отвечает она, собрав всю свою выдержку. — Так правда будет удобнее его отмыть. — Ничего ты не поняла, — хмыкает эльф. — Это наглядная демонстрация эффекта трансгумации — обращение вещества одной стихии под влиянием эссенции другой в новое вещество. Нивелин только по привычке закатывает глаза, и идет искать, чем бы вычерпать из котла грязь. — Я знаю формулу трансгумации, — говорит она, обличительно, словно поймав алхимика на лжи. — Для нее нужна эссенция элемента, а не ее продукт — песок из сада. — Чтобы накопить на натуральную, извлечению из породы эссенцию земли тебе придется подписаться быть моим рабом сто лет. Жаль, что люди столько не живут и демонстрацию из учебника ты не увидишь. Хотя… ты же фейлин, может и повезет. Но записываться в рабы рекомендую прямо сейчас… Кто-то подтолкнул ее в спину, и Нивелин поняла, что они с Хароном следующие, чтобы зайти на помост укрепления, но она застыла на месте, немигающим взглядом смотря на нависающие заснеженные пики… — Нив? — мальчишка осторожно толкнул ее локтем. — Мне нужно найти твоего отца, Харон! — тело Нивелин будто бы развернулось само. К лицу прилила кровь, а в висках неистово забарабанило, когда она стремглав кинулась обратно, пробираясь против тока толпы. Лица мелькали перед глазами. В спину сыпались проклятия, но Нив метр за метром пробивалась вниз, к самому берегу, где под командованием Фергуса возводились укрепления и горящие котлы. Несколько раз ее хотели задержать, но Нив выворачивалась от стражи, растворяясь в толпе, пока под ногами не возникла мягкая почва прибрежного ила. Кентавра в окружении гномов разглядеть было нетрудно. — Фергус! — крикнула Нивелин, пробиваясь вперед. Пламя от котла дыхнуло ей в лицо. — Какого дьявола ты здесь?! Где парни? — Наверху, — проговорила она, запыхавшись. — Фергус, можете считать меня сумасшедшей, но я знаю, как остановить кракена! Если повезет, еще до осады…