Фронт

       - Рузвельт пообещал, что не будет отправлять наших парней на войну! – улыбнулась Донна, пряча руки за спину.        - Рузвельту нужно было выиграть выборы и остаться на третий срок. Он что угодно сейчас скажет, чтобы угодить избирателям. Все вопят, что Америка не должна вмешиваться, ты же знаешь.        - Но я ему доверяю! – горячо возразила Донна. – Во всяком случае, мы его хорошо знаем. Рискованно было голосовать за эту выскочку Уилки. Не понятно, что бы он придумал, чего от него ожидать.        - Нам, видимо, действительно проще обманываться, Донна, - улыбнулась Мисси, но столь горько, будто это была гримаса боли, - Гарри был прав. Рузвельт может, и не станет посылать наших ребят воевать в Европе, но главное, - что он будет делать, когда нацистский сапог доберется сюда и ступит на нашу землю.        - И что ты предлагаешь делать?        - Нам нужно организовать курсы медсестер, я считаю. При школе. И девочек этому тоже учить. Как минимум, курсы медсестер. В больших школах так уже сейчас делают.        - Мисси, - Рани укоризненно покачала головой, - а позже ты предложишь нам научиться стрелять, так, что ли?        - Почему нет?        - Потому что, Мисси, это мужская обязанность. У нас есть мужчины, и, если так случится, они должны воевать за нас – своих жен, своих детей, своих сестер. Что за стремление быть мужчиной в юбке?        - Ты никогда не думала, что будет с нами? С нами всеми, когда наши мужчины оставят нас? Дамы постарше рассказывают о мародерстве, тиранящем их, пока мужчины ушли воевать на фронтах прошлой войны. И это – не самое страшное, что происходило, что они переживали тогда. Я не собираюсь быть овцой на заклании.        - Ты сомневаешься в наших парнях? – глаза Донны заблестели яростью.        - Они ничем не лучше, и не хуже таких же парней в Европе или в России, которые отступают по всем фронтам, давая возможность Гитлеру с минимальными потерями уже несколько лет победоносно шагать по всему миру, везде сея фашистскую чуму – пожала плечами Мисси.        - Ты говоришь ужасные вещи – сердито ответила Донна.        - А ты бахвальствуешь, - отрезала Мисси, - как и абсолютное большинство тех, кто в итоге пойдет на выборы и проголосует за Рузвельта. Наивные бабочки, трепещущие крыльями, - вот кто вы все такие.        - Мисси! – Рани нахмурилась. – Это ужасный разговор. Его необходимо прекратить. Мы только что провели первый день в школе, нам стоит подумать о том, как мы будем работать дальше. А не говорить о войне, которая даже не началась еще.        Мисси резко остановилась, буквально врастая в землю. Обернулась, точно собиралась дать подруге пощечину, сверкнув злобным взглядом.        - Опомнись, Рани! Война идет уже давно, с того самого момента, как мир впервые услышал имя Гитлера. Ты все еще отвергаешь это, вы все отвергаете. Я сама еще совсем недавно отвергала, но посмотри на детей, которые пришли к нам в школу. Посмотри – и сравни их с теми, к кому мы привыкли, с которыми вместе учились, с которыми дружили и сидели за одной партой. Два мира, параллельных, никак друг с другом не соприкасающихся. И между ними пропасть. Я хочу быть максимально готова к тому моменту, как этот мир насилия и ужаса придет к нам. А вы, - она не без доли презрения посмотрела на подруг, - можете и дальше тешить себя иллюзиями и верить, что наши парни ни за что не ввяжутся в войну, потому что это пообещал человек, которому необходимо в третий раз усидеть в президентском кресле.        Не медля, она решительно зашагала прочь. Солнце быстро сменилось тяжелыми нависающими над землей тучами цвета графита. В воздухе пахло дождем, задуха стояла такая, как редко когда в летние дни. Мисси ускорила шаг, буквально бросившись прочь от школы, куда еще утром с таким нетерпением рвалась, к дому.        Ворвавшись в дом, подобно фурии, сбросила платок, что болтался на плечах, измятый и потрепанный, и без стука проникла в кабинет брата. Гарри, конечно, был дома, листал какую-то книгу. Присмотревшись, Мисси узнала Агату Кристи. Значит, все еще штудирует подарок Джона.        - Добрый вечер, сестренка. Я приготовил тебе подарок в честь начала работы. Заглянешь в свою спальню, он на тумбочке? Или хочешь, чтобы я сам подарил его тебе?        - Научи меня стрелять, Гарри, - решительно сложив на груди руки.        - Прости, что? – Саксон-младший ошарашенно замер, поднял взгляд на сестру и непонимающе уставился на нее.        - Ты все правильно слышал, Гарри. Ты стреляешь каждый день, я это вижу. Я слышу этот звук выстрелов, сидя у себя в спальне, слушая радио в гостиной. Тебе не кажется, что мне тоже стоит научиться стрелять?        - Но зачем, Мисси?        - Мне так будет спокойнее.        - Зачем тебе это нужно? – Гарри резко встал, стал ходить по кабинету, заложив руки в карманы брюк. – Что за выдумки?        - Я хочу быть уверенной, Гарри, - поджав губы, сказала она, - что, когда мне понадобится выстрелить, я это сделаю. Может, кто-то и будет дальше купаться в наивных и глупых мечтах, не имеющих никакого отношения к реальности, но только не я. Мне нужно быть уверенной, что я смогу себя защитить, и что смогу рассчитывать на свои силы, когда на силы других рассчитывать не придется.        Гарри подошел к сестре, обняв ее за плечи.        - Я понял.        - Так что? – Мисси пристально взглянула на него. – Научишь?        - Давай начнем с завтрашнего дня.        - С сегодняшнего, Гарри, - упрямо покачала головой она, - начнем сегодня вечером. - Хорошо-хорошо, - отмахнулся Гарри, - для начала только давай хотя бы поужинаем. Марта приготовила рагу.        - Ладно, - без особой охоты согласилась Мисси, - идем.        Ужинали они в молчании, Мисси едва заставляла себя глотать кусок за куском, пробовать ложку за ложкой. Гарри был готов поклясться, что она совершенно не чувствует вкуса, хоть ужин и был вкусным.        - Мисси, - он ласково погладил ее за руку, - ты сама не своя уже несколько дней, с того самого ужина. Что случилось? Ты же так отчаянно боролась против войны и любого ее упоминания.        - И все время думала, что я бесконечная дура, - сердито кивнула Мисси, - не понятно, чего я хотела добиться, игнорируя проблему. Не понятно, о чем я вообще думала. О чем думаем мы все. Я больше не могу. Пусть другие отвергают что угодно, но я живу в военное время и собираюсь приспособиться к нему настолько, насколько это возможно.        - Мисси, - Гарри отставил тарелку, придвинув к себе чашку с чаем, - что происходит у тебя в голове?        - Я собираюсь организовать курсы медсестер, Гарри. Я собираюсь учить этому моих девочек в школе. И подруг, если захотят. Что скажешь?        - Скажу, Мисси, - он вздохнул, - что это – очень бредовая идея. И я не собираюсь ее поддерживать. Не эту.        Мисси сощурилась, ядовито улыбнувшись. Заискивающе посмотрев брату в глаза, спросила, не скрывая издевательских ноток в голосе:        - Что, ты тоже скажешь мне надеяться на защиту мужчин и верить словам человека, который никак не хочет освобождать президентское кресло, братец, да?        - Нет, - Гарри покачал головой, - я не буду этого говорить. Но организовывать ты ничего не будешь. Ни за счет отца, ни за мой счет тоже. Стрелять я тебя научу, раз уж тебе будет от этого спокойнее. Если хочешь обучиться медицинским навыкам, сможешь сделать это на курсах при нашем заводе. Они открываются на будущей неделе. Я тебе сообщу. Будешь приходить дважды в неделю, вероятно, в пятницу и субботу, если я правильно понял из разговоров работниц. Что будет с остальными твоими подругами, Мисси, мне плевать. Как и плевать на то, что они будут делать и как они будут воспринимать все происходящее.        - Но тебе не нравится моя идея, верно, братец?        Гарри встал. Бросив посуду в раковину, развернулся к ней снова.        - Я бы хотел оградить тебя от того ужаса, в который мы все погружаемся, Мисси. Я бы хотел, чтобы ты не знала мира, поделенного на военно-политические блоки, охваченного коричневой чумой, унижаемого одной немецкой гнидой. Я бы хотел, чтобы ты не держала в руках ничего, кроме ложки, книги, а когда-нибудь – ребенка, которого родишь. Не оружие. Но я не могу. Потому что тогда нам нужно извлечь себя из этого мира, сестренка. И да, ты права. Ты должна быть готова раньше, чем сапог врага ступит на нашу землю. А он ступит, как бы сильно мы не верили в обратное, и как бы не отвергали.        - Хорошо – кивнула Мисси, подходя к умывальнику и приступая к мытью посуды.        Сегодня она делала это вдвое быстрее, злая, заведенная. Гарри бесполезно пытался понять, что именно так изменило ее настроение, что стало толчком к ее странному перерождению, случившемуся буквально у него на глазах. Но не мог. Он предпочел ретироваться, пока она гремела посудой, моя ее.        Она вошла в кабинет с такой решительностью, будто уже собралась идти на фронт, как будто стреляла уже миллион раз, и остановилась рядом с ним, прикусив губу.        Гарри достал револьвер из ящика стола и, подойдя к сестре сзади, вложил оружие ей в руки.        - Подержи пистолет. Ты должна быть уверена, держа его в руках. Иначе они будут дрожать, когда придется нацелить его.        Мисси опустила глаза, смотря на черное дуло. Когда пальцы ее более уверено сжали оружие, Гарри направил ее руку вперед, подняв ее и придержав за локоть.        - Будь спокойна. Дыши глубже. Вдыхай глубоко. Не думай, что перед тобой живой человек, не то пожалеешь и упустишь момент.        Когда пальцы Мисси легли на курок, Гарри сильнее сжал ее руку в своей. Она чувствовала спокойное размеренное дыхание на своей шее.        - Ты должна четко чувствовать пистолет в своих пальцах. Курок – на своей коже.        Он накрыл ее руку, сцепив пальцы на ее пальцах, пока пистолет все еще подрагивал в ее руке. Такая поддержка была Мисси по душе, вдохнув полные легкие воздуха, она облегченно улыбнулась. Может быть, даже получилось, но она не была в этом уверена.        - Опусти пальцы на курок. Видишь цель? – он указал на центр круга, висящего над столом.        – Целься туда. Всегда целься в десятку, и однажды научишься не промахиваться. Мисси замерла, задержав дыхание. Пальцы неспешно трогали курок, пройдясь по нему вверх-вниз, но пока не решаясь спустить.        - Готова? – Гарри пристально посмотрел на нее.        Мисси была не уверена, что готова. Держать оружие в руках на деле оказалось куда сложнее, чем она представляла. Особенно – думать, будто собираешься пристрелить врага.        Но под пристальным взглядом брата кивнула.        Их руки сплелись в узел, Гарри помог ей выбросить руку вперед сильнее. Мизинец, с секунду назад дрожащий, боящийся выстрела, резко нажал на курок.        Выстрел.        Еще один.        В перерывах между ними тишина была абсолютной и бесконечно угрожающей. Мисси забыла как дышать, тяжело втягивая ноздрями запах пороха в легкие.        Рука Гарри осторожно легла на ее пальцы снова, но уже опуская ее руку. Он забрал пистолет, вновь положив его на привычное место – в верхний ящик стола.        - На сегодня хватит. Продолжим завтра.        - Мы будем заниматься каждый день? – не зная уже, хочет ли она этого, или боится, спросила Мисси.        - Да, каждый день по вечерам. Отцу желательно об этом не знать, буду закрывать цель подушкой, чтобы пуля попадала туда.        - Хорошо.        Гарри кивнул, подойдя к окну. Смотрел в надвигающиеся сумерки с равнодушием и какой-то бесконечной усталостью.        Мисси подошла к нему, осторожно положив руку на острое, словно лезвие ножа, плечо.        - Что?        - Раньше я очень боялась, что тебя или Питера заберут на войну. Это было чертово эгоистичное желание. Я правда очень боялась. А теперь я буду ждать, если вы уйдете на фронт, когда придет время. Потому что никто никогда не защитит свои семьи лучше, чем мужчины этих семей. Гарри, я надеюсь, что ты будешь помнить, когда будешь далеко от меня, - я горжусь тем, что меня есть, кому защищать. И тем, что тебе есть, за что бороться.