Фронт

       «Рузвельт — это тот, кто так любит балагурить у камина, в то время как наши солдаты сражаются среди снега и льдов, кто является главным преступником в этой войне. Президент Америки является таким же сумасшедшим, каким был Вильсон… Вначале он вызывает войну, затем фальсифицирует ее причины и одевается при этом в одежды христианского лицемерия».        Радио шипело, но Гитлера было слышно более чем четко. Уже завывающий голос, превозносящий себя, разрывал барабанные перепонки. Гарри нетерпеливо стучал пальцами по подоконнику, кусал губы до крови, временами нервно оборачиваясь на кровать, где лежала Мисси.        «Дистанция, величиной с целый мир, разделяет идеи Рузвельта и мои. Рузвельт происходит из богатой семьи и принадлежит к классу, чьи дороги в демократиях облегчены. Я был ребенком в маленькой, бедной семье и должен был пробивать себе путь трудом и изобретательностью».       Гарри громко выругался, стиснул зубы:        — Ушлепок чертов. Четыре дня тянул. Продумывал речь для своих обезумевших поклонников.        «Германия воюет за свои права, — продолжал шипеть голос Гитлера в динамике радио, — и она обеспечит себе эти права даже если тысячи Черчиллей и Рузвельтов вступят в заговор против нее… Сегодня вечером американский поверенный в делах получил паспорта».        — Да выключи ты радио, сынок!        Отец был раздражен. Гарри удивила такая реакция.        — Но ты всегда слушаешь радио в это время, папа, — пожал плечами он, — каждый вечер.        — Немецкий ублюдок объявил нам войну, это и так понятно.        — И тебя это не волнует?        — Нет, потому что война началась пять дней назад, а, если копнуть глубже, то с того момента, как он аннексировал Судеты. К тому же, он все равно проиграет. Не потому, что посмел напасть на нас. Потому что невозможно одновременно воевать на два таких огромных фронта, как Штаты и Советский союз, при том еще удерживать оккупированную Европу и стараться держать установленный порядок внутри родной страны, держать власть. Сейчас меня куда больше волнует Мисси, на все остальное плевать.        Гарри вздохнул. Выдернул вилку из розетки и радио замолкло.        Подошел к кровати и сел на ее край, рядом с отцом.        — Она все еще температурит?        — Жар немного спал. Я проверял дважды. Но она плачет во сне. Стонала, когда ты выходил курить.        — Понятия не имею, что с ней, — пожал плечами Гарри, — сегодня утром все было нормально. Правда, жаловалась на головную боль, но у меня сегодня тоже голова раскалывается. Наверное, какая-то ерунда в воздухе, может, выброс. Или магнитные бури. Мисси потянула на себя одеяло и горестно всхлипнула.        — Черт знает, что такое, — вздохнул отец, — принеси уксус, пожалуйста. Надо сменить воду.        Гарри молча вышел. Когда вернулся, в руках держал миску, из которой несло уксусом за километр. Отец лежал на постели, ласково целуя Мисси в волосы. Попытался привстать, но Джон остановил его:        — Я сам, лежи. Укрой ее вторым одеялом, а то дрожит.        Он сел на постель, макая бинт в раствор. Когда компресс коснулся лба, покрытого капельками пота, Мисси судорожно вздохнула.        — Твою мать, — выругался Гарри, — еще и дождь льет, как из ведра.        — Может, она простыла? В школе наверняка сквозняки.        — Нет там сквозняков, папа. И я думаю, что это не простуда, а стресс.        — При чем тут нервы? — отец сжался в комок, подозрительно посмотрев на сына.        — Вспомни, она слегла так же перед выпускными экзаменами. Те же симптомы. Один в один.       — И что послужило причиной? Я в курсе, что ты знаешь, Гарри, говори.        Младший Саксон был уверен, что виной всему отъезд Пита. Но озвучить проще было бы совсем другую причину.        — Я думаю, причина в войне. Она очень переживает. Буквально живет этим. Дети в школе каждый день напоминают ей об этом. Моя работа в две смены, сообщения по радио и в газетах. Она еще и на медицинские курсы записалась, ты же знаешь. Она постоянно в напряжении. Абстрагироваться от этого, конечно, невозможно. Думаю, ее психика не выдержала и дала сбой. Отец вздохнул. Поправил сползшее с плеча Мисси одеяло.        — Девочка моя, — коснувшись бледной щеки, прошептал отец, — солнышко. Ничего. Гитлер вырыл себе могилу, когда руками своих союзников решил напасть на нас.        — Есть основания надеяться на нашу победу?        — Есть все основания полагать, что мы победим, Гарри. Но сейчас начнется игра на перелом. Нацистов нужно измотать. Армия Гитлера почти дошла до Москвы, но была остановлена контрнаступлением русских. Зверь все более безумен. Он чует ловушку, проигрывает, потому делает ошибки — одну за другой. Вскоре карточный домик начнет рушиться. Гитлер предчувствует это, потому старается урвать все, что может.        Гарри снова мокнул повязку в уксус. Отправил ее на лоб сестре, отметил, что жар снижается. Мисси тяжело дышала, иногда тихо стонала, но перестала дрожать.        — Она даже жить нормально не может. Постоянно думает только об этом. Другие девчонки бегают на танцы, по магазинам, а Мисси зациклилась на войне. Никак не объясню ей, что даже во время страшной войны жизнь продолжается.        — Это я должен был объяснять ей, сынок. Это моя обязанность.        — Может, вызвать врача?        — На улице ливень, пока они доедут, конец света наступит.        — Я могу съездить в общежитие за Джоном. Он же тоже врач.        — Он только учится, сынок, — мягко возразил Саксон-старший, — не думаю, что это хорошая идея. К тому же, он притащит сюда Пита, а у меня нет никакого желания наблюдать его в нашем доме.        — Пит уехал, кажется. В деревню, его отец болен.        — Вот и отлично.        — Что он тебе сделал, папа? — Гарри склонился над сестрой, перекладывая компресс.        — Полез к моей дочери. Я знаю, что он за ней увивается и она, кажется, не против, верно? — он сурово посмотрел на сына. — Вы зря думаете, будто мне неизвестны ваши большие тайны. И я не хочу, чтобы этот парень приближался к Мисси. Его счастье, что он уехал. Не то я бы сам его куда-нибудь отправил. Подальше от моей девочки.        — Папа, Пит хороший парень, — возразил Гарри, — зря ты так о нем.        — Я не спорю, что он хороший, Гарри, — покачал головой глава семьи, — но он не подходит Мисси.        — Почему это?        — А ты разве не в курсе, почему? Он студент. В перспективе — медик. Закончит учебу и будет распределен в тьму тараканью. И я вовсе не хочу, чтобы моя дочь скиталась вместе с ним. Мне нужно, чтобы мои дети были обеспечены, не нуждались ни в чем и не думали, где им взять кусок хлеба завтра. Нормальное желание отца, не находишь?        — И ты даже не думаешь, чего хочет сама Мисси?        — Я знаю, чего она хочет, Гарри, — вздохнул старший Саксон, — в ее возрасте подобные желания нормальны. Но связывать свою жизнь с бедным студентом, который вот-вот останется круглым сиротой, глупо.        — Ты тоже не был тем, кем стал, когда женился на маме.        — Время было другое, — пожал плечами отец, — к тому же, мы поженились фактически без благословения ее родителей. И первое время находились в ссоре. Нам было тяжело. Я помню эти адские дни, когда даже любовь с трудом спасала. Когда постоянно думал, будет ли у тебя еда к ужину, гнул спину, чтобы заработать на оплату комнаты и видел, как твоя жена стирает чужое белье за бесценок, устает, как собака, потому что грошей, которые ты приносишь, мало на что хватает. Это ад, сын. Даже в мирное время. А сейчас война. И я не хочу, чтобы мои дети знали то, что довелось узнать их родителям. Бедность и нищету. И я не допущу этого.        — Ты можешь помочь Питу, папа, — вздохнул Гарри, — у тебя связи, возможности. Ты мог бы устроить его в хороший госпиталь. Он смышленый парень, заслуживает этого. Не подведет.        — Гарри, всего, чего я достиг, добился сам. Ни мне, ни твоей маме никто не помогал. Мы помирились с семьей спустя четыре года после свадьбы. К тому времени уже успели купить комнатенку в общежитии, а я устроился в бюро, работающее с моряками, и получал неплохую зарплату. Но никогда я не мог сказать, что мне досталось что-то просто так. И никому ничего просто так не достается, сын. Я думал, ты знаешь.        Он посмотрел на Мисси. Она спала, почти спокойная, прижав руки к груди. Губы что-то беззвучно шептали, но щеки уже приобрели более естественный цвет.        Саксон-старший встал, поправив сползшее на пол второе одеяло. Потрогал лицо Мисси, облегченно вздохнув.        — Жар действительно спал почти. Слава Богу. Думаю, скоро она придет в себя.        — Не нужно ехать за Джоном?        — Нет, это в любом случае плохая идея, Гарри. Но вот как мы поступим. Позвони в общежитие. Если Питер еще там, я с ним поговорю.        — Папа — Гарри вздохнул и закатал глаза.        — Не спорь со мной. Я знаю, что делаю. Так будет лучше.        — Ладно, я сейчас наберу.        Гарри вышел, отец следом. Стал разогревать ужин.        — Садись поедим, — бросил он вошедшему в кухню сыну, — с обеда ничего во рту не было.        — Пит не уехал. Возникла заминка с учебой, Джон сказал, что он взял билеты на следующую субботу — Гарри прошел к столу.        — Вот и хорошо, — Саксон-старший подал две тарелки и тоже сел на свое привычное место во главе стола, — завтра же мы его навестим. И да, надеюсь, ты понимаешь, что Мисси не должна об этом узнать?        — Почему бы тебе самому не съездить?        — Потому что ты едешь со мной. Я так решил.        — Тебе не кажется, что я уже не ребенок, чтобы ты решал за меня такие вещи? — вспылил Гарри, отрывая ломоть хлеба. Обычно отец злился на это, а младшему Саксону вдруг страсть как захотелось его позлить.        Впрочем, тот сделал вид, что все в порядке.        — Я всего лишь прошу тебя съездить со мной.        — Ты приказываешь.        — Ладно, — вздохнул отец, — хорошо. Я сам съезжу.        — Ты совершаешь ошибку, папа.        Отец отвернулся. Некоторое время смотрел в окно, наблюдал за ползущими по стеклу каплями. Примирительно вздохнул.        — Я делаю так, как лучше для моих детей, сынок. Надеюсь, однажды вы оба, и ты, и Мисси, это поймете.        Он поставил чайник и включил радио.        — Хорошая идея — два радио в доме, правда?        Гарри ничего не ответил. Кое-как доев яичницу, помыл тарелку и ушел в свою спальню, громко захлопнув дверь.        «Премьер-министр Британии Уинстон Черчилль предложил Президенту встречу. Черчилль настаивает на скорейшей аудиенции, чтобы «чтобы обсудить общий план ведения войны» — передали по радио.