Фронт

       Мисси спокойно ходила между партами. Заметив, что ее ученик сутулится, ласково проводила рукой по спине. Некоторые бросали на нее извиняющийся взгляд, тут же выпрямив спину, кто-то просто старался расправить плечи.       — Мисс Саксон, я все!       Мисси улыбнулась. Она не сомневалась, что Эстер, высокая девчушка с темными косичками, закончит первой или одной из первых.       — Ладно, Эстер. Разреши прочитать письмо вслух? Или хочешь прочесть сама?        — Прочтите, пожалуйста, сами, мисс Саксон, — она стала немного заикаться, разволновалась. Мисси успокаивающе погладила ее по тоненькой ладони. Девочка по своей комплекции была худышка, Мисси даже боялась представить, какой она была в разгар голода, пока не бежала в Нью-Йорк. От одной мысли об этом сердце больно сжалось в тиски.        Мисси взяла письмо, слегка сжав конверт пальцами. Вытащила сложенный вчетверо листок (было забавно понимать, что Эстер даже в конверт письмо сложила, хотя знала, что учительница станет проверять написанное). Став посредине комнаты, она смахнула невидимую пылинку с листа, и стала читать: *        — Дорогие русские мальчики и девочки. Мы очень рады, что наша школа собрала для вас каши и макароны. Надеюсь, они помогут вам не умереть от голода. Когда Гитлер напал на Венгрию, где я жила с мамой, папой, старшим братом и младшей сестрой, его солдаты забрали у нас еду — всю до единой, даже крошки хлеба вымели из дому. Потому я хочу верить, что вы не будете голодные. Пожалуйста, держитесь. Верьте, что все станет лучше, и что вместе мы обязательно победим врага. Мой папа говорил, что рано или поздно черные тучи исчезнут и мы увидим радугу. Папу убил наш сосед, венгр, который служил немцам и убивал евреев. Но я продолжаю верить в его слова и надеется, что все будет хорошо. Мы вместе, а значит, победим — рано или поздно. Держитесь, вы не одни!       С любовью, Эстер.        Мисси вздохнула, сделала вид, будто ее очень интересует происходящее на улице, посмотрела в окно. На самом деле это была наивная попытка скрыть слезы, что выступили на глазах. Подумала, что отдала бы все на свете, только бы дети не знали ужасов войны. Ни один ребенок ни в одном уголке земного шара. Наивные запоздалые мечты…        — Дети, кто-то еще написал письмо?        — Я написал, — откликнулся Якуб, смертельно бледный мальчишка в свитере с растянутыми рукавами — его опекун говорила Мисси, что, получив одежду, он сказал: «Ничего, что старые, все равно лучше, чем дурацкая полосатая форма», — я хочу прочитать сам.        — Пожалуйста, Якубек, — Мисси посторонилась и мальчишка вышел в центр класса. Руки, держащие письмо, сильно тряслись. Он потер глаза тыльной стороной ладони, и, запинаясь, начал:        — Привет русским братьям, вам пишет Якуб Фридман. Мне тринадцать лет и я еврей из Польши. Я неплохо знаю русский язык и, думаю, вам это поможет поверить, что все, на кого солдаты из Германии уже напали, поддержат вас и ждут вашей победы. В Польше было жить очень страшно, потому мы должны были бежать в Америку. Здесь все вас тоже поддерживают. Я принес свою игрушку, медведя, который мне дарила мама (она однажды пошла на работу и больше не вернулась, наверное, Бог забрал ее к себе), и теперь мы отправим его вам вместе с другими вещами. Будет очень хорошо, если кому-нибудь, к кому придет посылка, эта игрушка даст сил. Мы верим, что война обязательно закончится и что мы обязательно победим вместе. Не нужно сдаваться. Обнимаю.        Он нерешительно мял письмо в руках, переступая с ноги на ногу. Посмотрел на Мисси. Она подошла к нему, взяла письмо, бегло взглянула на листок (письмо действительно было написано на русском, судя по всему).        — Простите, мисс Саксон, я плохо пишу по-английски. Не ругайте меня, пожалуйста, — он шмыгнул носом, — но я не хотел бы посылать письмо, в котором будет много ошибок. И они все равно, наверное, его не поймут.        — Ничего, Якубек, — улыбнулась Мисси, — ты молодец.        Она прошлась по рядам. Дети отдавали ей письма в конверте. Самая младшая ученица, восьмилетняя Рутт, которая писать так и не научилась за несколько месяцев, зато очень красиво рисовала, изобразила земной шар и летающих над ним голубей. И криво вывела большими буквами сверху слово: «Мир». Мисси ласково провела ладонью по непослушным волосам девочки.        — Вы молодцы, мои дорогие. Завтра у нас урок математики и география. Будем продолжать изучать карты. На сегодня можете быть свободны. Спасибо за урок. Ребята потихоньку стали собираться, пока их учительница клала конверты в коробки, где ждали возможности быть открытыми продукты долгого хранения — в основном, каши, а еще орехи и фасоль. Урожай, которым поделился Союз фермеров вчера. *        — Мисс Саксон?        Мисси подняла глаза. Перед нею стояла крохотная Бэлла, семиклассница, беженка из Чехии. Она внимательно смотрела на свои руки, а щеки ее были бледны.        — Да, милая? — Мисси мягко взглянула на нее.        — Мне кажется, я заболела. У меня очень чешется голова. Холера ведь не так начинается, правда?        При последних словах глаза ее наполнились тревогой, а руки стали дрожать. Мисси обеспокоенно посмотрела на девочку. Убедившись, что жара нет, она спросила, не болит ли горло. Бэлла отрицательно помотала головой.        Чешется голова. Мисси задумалась. Что это такое может быть? Она провела рукой по ее волосам, внимательно стала их осматривать. Нашла несколько вшей на висках. Вздохнула с нескрываемым облегчением.        — Не волнуйся, дорогая, — ободряюще улыбаясь, сказала она, — это только вши. Я напишу миссис Хогкинс в приют и она вымоет тебе голову. Завтра, пожалуйста, в школу не приходи. С понедельника можешь ходить как обычно.        — Это быстро пройдет, мисс Саксон? — руки у малышки перестали так сильно дрожать, но голос выдавал сильное волнение. — У моей мамы были вши и она никак не могла их победить.        — Быстро, не волнуйся. Беги домой, дорогая, подружки наверняка ждут тебя у ворот.        — Хорошо, мисс Саксон. До понедельника.        — До понедельника, — кивнула Мисси, снова возвращаясь к коробкам. Жаль, девчонки не смогли сегодня ей помочь — Донна сидела с больным дедушкой, а Рани работала в ночную смену и помогать в школе в такие дни не могла. Впрочем, работы сегодня было немного, справилась она быстро и уже через полчаса, накинув пальто, вышла на порог:        — Мистер Саксон, мистер Смит, помогите даме, будьте добры.       Она старалась говорить бодро, но сами мысли о том, чем бы эти двое могли заниматься в авто, убивали радость и уверенность. Потому Мисси ближе не подошла и продолжала неуверенно топтаться на пороге школы.        Гарри уткнулся носом в шею Джона и сопел, вдыхая сладкий запах кожи и терпкий — духов. Джон лениво гладил его по волосам.       — Ты грустный сегодня. Что случилось?        — Жизнь случилась, вот что — хмурясь, ответил Гарри.        — А конкретнее?        Гарри прямо посмотрел на любовника:        — Мы два гомика, Джон, ты видишь какие-нибудь приятные перспективы?        — Сейчас нет, но в будущем. .        — Очнись, Джон, — огрызнулся Гарри, — у нас нет будущего.        Джон хотел возразить и уже даже открыл рот. Он хотел сказать, что это не так, что Гарри слишком пессимистичен, но вышедшая Мисси позвала.        Этого еще не хватало. Джон не хотел этого долгих три дня и готов был на Луну улететь, только бы избежать с нею встречи. В кармане куртки носил письмо от Пита и знал, что в нем объясняются причины, почему он пока не может продолжить их общение и есть клятвы исправить это в самое ближайшее время. Пит сам рассказывал ему, пока писал, давясь слезами. Но Джону меньше всего хотелось стать анти-Купидоном, разбивающим сердце. Едва он увидел хрупкую фигуру Мисси, вздохнул и сжал письмо в кармане. Может быть, стоит вышвырнуть его в мусор? Да, пожалуй, так он и поступит.        Гарри вышел первым, Джон следом. Он быстро отправил в стоящий у огромного дуба мусорный бак злосчастное письмо и посеменил за возлюбленным. Сегодня Мисси и ее ученики собрали пять коробок. К счастью, по весу они были легкими. Справились минут за десять. Уже вскоре Мисси сидела на заднем сиденье, Джон на месте возле водительского кресла и они ехали домой.        — Остановитесь. Я позвоню Питу — сказала Мисси у таксофона. — Он что-то не дает о себе знать в последнее время. Джон, с ним точно все хорошо?        — Всё в порядке, дорогая, просто в общежитии заглох телефон, а Пит дежурит в больнице, потому не приходил, — Джон безбожно лгал и прикусил язык. Он ненавидел себя и стоило огромных трудов сдержаться, не стукнуть кулаком по сиденью, пока наблюдал, как Мисси буквально бежит к таксофону (у которого, к счастью, не было очереди, а из будки вышел лишь один парень в форме курсанта военного училища).        Она вышла через десять минут, не более, и прыгнула обратно на сиденье, со счастливой улыбкой на губах. Джон с трудом скрыл облегченный вздох — они поговорили и, очевидно, Пит не рассказал ей ничего. Надо бы предупредить его, что выбросил письмо. Решив, что так и сделает, едва окажется в общежитии, Джон продолжил ехать уже спокойно.        Дома они обнаружили гостящего мистера Яна. Профессор сидел в глубоком кресле с бокалом вина в руках. Судя по всему, они с отцом обсуждали (как предсказуемо!) последние новости, в частности, одно из последних заявлений Черчилля, поскольку звучало имя британского премьера. Мисси не была в курсе, что еще заявил этот чудак в смешной шляпе, да и особо знать этого не хотела — радость от услышанного родного голоса заставила временно забыть обо всем на свете, обо всех проблемах. Она лишь бегло поздоровалась с профессором, поцеловала отца, и вприпрыжку побежала по лестнице в свою спальню — помечтать, а затем готовить завтрашний урок.        Но преследующий внимательный проницательный взгляд ее остановил. На верхней ступеньке, уже взявшись рукою за дверную ручку, Мисси обернулась:        — Что-то не так, профессор? Почему вы на меня так смотрите?        Мистер Яна спохватился, вздрогнул:        — Нет-нет, дорогая, все в порядке, все хорошо.        И слабо улыбнулся, совсем неубедительно как для человека, который говорил, что все в полном порядке.        Мисси решила об этом попросту не думать. Возможно, ей только показалось. В конце концов, у нее были дела поважнее и мысли гораздо приятнее.