Фронт

       Они шли к библиотеке молча. Разговаривать не хотелось, да и не было сил. Пит был уверен, что они оба думают об одном — о той новенькой девочке, Мирте, что появилась сегодня в школе. Истерзанная, измотанная, уставшая, такая худая, что смерть бы ей позавидовала, она выглядывала из-под своих огромных очков, тихо пищала и нервно дёргалась всякий раз, когда на ней останавливался чей-то взгляд (а не смотреть на неё было просто невозможно). Пит боролся с яростью, что нарастала в сердце с каждой секундой. Мисси смотрела себе под ноги, устало вздыхая.        Так что, они даже не поняли, как дошли до библиотеки. Вошли тоже вместе, держась за руки, и Пит с раздражением заметил про себя, что это не вызывает у него обычного трепета. Худая, сгорбленная старушка, стоящая перед ними, аккуратно сложила старенькую сумку из протёртой ткани, из которой только что вывалила на стол целую гору книг, сунула её в карман пальто и, неуверенно улыбнувшись им, вышла.        Пит без лишних вопросов взял её пакет и стал выкладывать книги на стол. Маленькой худенькой девчонки, очевидно, новичка, что работала здесь, не было видно за горами книг. Но, когда она расправилась с книгами прошлой клиентки и приступила к их литературе, приветливо улыбнулась:        — Я была на вашем вечере, — сказала она приятным голосом, — было очень здорово. Думаю, вы молодцы.        Приглядевшись, Пит прочитал имя на бейджике. «Ясмин Кан, библиотекарь» — было написано там.        — Вы новенькая, да?        — Ага, — кивнула девушка, — переехала из Техаса. Моего отца забрали на фронт, и мы с семьей теперь живём здесь. О, у вас много книг по медицине, это здорово.        — Я студент-медик, — с улыбкой пояснил Пит, — думаю, на фронте такие книги не будут лишними.        — Да, — кивнула Ясмин, — правда, несут всё, что угодно. Кто что может. Эта старушка, перед вами, миссис Фиг, подарила альбом Нью-Йорка. Подписала даже: «Никогда не забывайте о том, за что сражаетесь, парни».        — И много вы книг уже собрали? — поинтересовалась Мисси.        — Да, — кивнула Ясмин, — каждый день приносят. Мы даже не надеялись на такой успех, когда начиналась акция. Миссис Ву, моя коллега, говорит, что в первый месяц отбоя от желающих передать книгу солдату не было, сейчас спад пошёл. Если сейчас спад, я даже боюсь представить, что же такое актив*.        Мисси улыбнулась.        Некоторое время они ждали, пока Ясмин рассортирует книги по стопкам, а потом, закончив, она снова улыбнулась им.        — Вы планируете ещё какие-нибудь благотворительные акции? Я к тому, что мы можем прорекламировать здесь, если нужно. Привлечём больше людей.        — Я задумываюсь о том, чтобы привести благотворительную ярмарку, — призналась Мисси, — но пока это очень сырая идея. Спасибо за предложение, мы обязательно обратимся к вам, когда будет нужно.        Ясмин кивнула:        — Благодарю за то, что приняли участие в нашей акции. Не будете брать книги? У нас много новинок.        — Нет, спасибо, Ясмин, — ответил Пит, — нам сейчас не до чтения.        — Понимаю.        — Всего доброго.        — И вам.        Они вышли и Пит снова взял возлюбленную за руку. Мисси улыбнулась.        — Что за идея? С ярмаркой? — с любопытством спросил он.        — Я в последнее время постоянно задумываюсь над тем, не провести ли нам благотворительную ярмарку. Вырученную сумму можем передать на фронт, или закупить необходимое в госпитали. Джон говорил, там не хватает бинтов, ваты…        — Да, — подтвердил Пит, — не критично, но проблема есть. А подробнее об идее можно?        — Нечего пока говорить подробнее, — пожала плечами Мисси, — впервые я подумала об этом на благотворительном вечере. Девочки напекли пирожков, пирожных. И мне показалось, что будет неплохо ещё и ярмарку организовать.        — Может быть, нам удастся привлечь к этой идее магазины? Кондитерские? Вряд ли они упустят возможность продать свой товар.        — Насколько я знаю, они не испытывают больших трудностей, — снова повела плечом Мисси, — к тому же, мне не кажется, что кто-то из них обрадуется перспективе продавать свою продукцию со скидками.        — С другой стороны, — Пит улыбнулся, — у них не будет выхода, если под самым им носом кто-то будет продавать домашние сладости намного дешевле, чем их продукция. Конкуренция же.        — Может быть, — с улыбкой кивнула Мисси, — в любом случае, мне нужно подумать. Посоветоваться с девочками, и, если мы к чему-то придём, поговорить с отцом.        — Ага. Тебе приходят в голову потрясающие идеи, милая — они свернули за угол. — Ты делаешь так много, и не останавливаешься ни на минуту. Чёрт возьми, я тобой бесконечно горжусь. На твоём фоне я пассивный наблюдатель. Шучу — добавил он с улыбкой, заметив её гневный взгляд.        — Я безумно устала, — вздохнула она, — но, с другой стороны, даже если мы проиграем, я хочу знать, что сделала всё, что могла, чтобы этого не случилось. Сделала всё, от себя зависящее. Вчера я говорила с Донной. Она считает, что мне пора успокоиться, и дать решать судьбу мира парням на фронте. Я пыталась так поступить, но не могу. В смысле, я не могу, сложа руки, ждать, пока кто-то сделает что-то за меня.        — Я понимаю — кивнул Пит.        — Считаешь, что я слишком деятельная?        — За это я тебя и люблю.        Некоторое время они молчали. Потом, очень осторожно, словно спрашивая разрешения, Мисси сказала:        — Тебе тоже стоит поговорить с отцом. Ты знаешь, о чём. Ты уже, — голос её задрожал, — решил что-нибудь?        Он повернул к ней голову, внимательно поглядел на неё, и, сдавшись, вздохнул:         — Нет. Прости, Мисси. Я хочу быть с тобой. Но я не понимаю, как мы сможем ужиться с твоим отцом. Ты должна меня понять. Я не горю желанием плясать под его дудку. И… Рука Мисси в его руке напряглась. Она внимательно посмотрела на него:        — Я не понимаю, что ты такое говоришь, Пит.        — О том, что между нами не получится нормального общения, если он будет продолжать на меня давить. Мисси, мне давно предлагают место в больнице Техаса. У меня есть знакомый, который работает в Остине, живёт в общежитии. Если хочешь, мы можем пожениться и уехать туда вместе. Мы будем вместе, и не будем зависеть от твоего отца и его настроения.        — Но, — в голосе Мисси послышалась растерянность, — но ведь… Пит, у меня здесь школа, здесь Гарри, здесь больше возможностей. А ты предлагаешь мне всё бросить, чтобы бежать с тобой, словно мы преступники, и ютиться в общежитиях, которые даже не отапливаются, как следует, потому что топливо уходит на фронт? Тебе не кажется, что это неправильно?        — Нет, — качает головой он, — не кажется. Школой будет кому заниматься, есть Донна, Рани, Роза. И ты найдёшь себе применение и в Техасе, и в Остине, где угодно. Зато мы будем вместе, и будем свободны. А Гарри сможет к нам приезжать. Мы же не на Марс летим, милая.        — Здесь мой дом, — медленно проговорила Мисси, — меня все знают, а у отца связи и возможности. Я полгода занимаюсь школой. Год я билась над тем, чтобы её открыть. А ты предлагаешь мне отказаться от всего этого, чтобы что? Просто сидеть в тени, пока ты будешь работать? Ты можешь найти работу и здесь, ты уже работаешь, — воскликнула она, — и нам не нужно будет тратить огромные деньги, которых и так мало, потому что будет общий семейный бюджет. Подумай об этом, если до сих пор тебе такая мысль не приходила в голову.        — Я думал, — мрачно отозвался Пит, — и это будет общий семейный бюджет, которым полностью будет распоряжаться твой отец.        Мисси было нечего возразить. Кроме того, что она прекрасно понимала, что так будет лучше. Но говорить ему, заведённому, об этом, не стала.        Он сжал её пальцы крепче, но она никак не отреагировала.        — Я ещё не принял окончательного решения, — аккуратно сказал он, как бы желая её задобрить.        Мисси пожала плечами.        — Ты злишься на меня? — он внимательно посмотрел на неё.        — Нет.        — Тогда почему покраснела?        — Я не покраснела.        — Покраснела, — усмехнувшись, ответил Пит, — ты всегда краснеешь, когда злишься. Мисси, я мужчина. Я не привык, чтобы мне указывали, что делать и как жить. И чтобы разговаривали со мной, как со щенком, который должен повиноваться, не привык тоже.        — Отец с тобой так не разговаривает.        — Именно так он со мной и разговаривает — упрямился Пит.        Мисси вздохнула. Они уже подходили к её дому, потому, развернувшись на каблуках, так, чтобы смотреть ему в лицо, она отчеканила:        — Пит, мой отец предлагает тебе жильё, получше, чем холодная комната общежития, и огромные возможности, которыми ты можешь воспользоваться, если захочешь. Ты говоришь, что любишь меня, но почему-то не учитываешь, что я — дочь своего отца, когда оскорбляешь его. Ты говоришь, что любишь меня, но не думаешь о моём комфорте, готовый сорваться в какой-то там Остин, где у тебя никого и ничего нет, лишь бы не принимать предложение моего отца, который, между прочим, даже не против нашего брака, если будет видеть, что ты думаешь обо мне. Любить, Пит, — это думать о комфорте друг друга.        — И мне некомфортно рядом с твоим отцом, Мисси, — спокойно возразил он, — подумай об этом.        — Я думаю, — кивнула она, — но, в таком случае, не значит ли это, что тебе некомфортно рядом со мной?        — Конечно, нет, Мисси! — возмущенно возразил Пит, — что за глупости! Некоторое время она молча сверлила его взглядом. Потом, вздохнув, сказала:        — Это — мужской мир, Пит. Мир, охваченный огнём войны. Здесь ты нужен мне, у тебя есть друзья, приятели. Есть университет, который ты не должен бросать, потому что можешь потом туда не вернуться, а это болезненно скажется на твоём будущем. Есть дом, где тебе всегда рады, и даже мой отец, которого ты демонизируешь, будет счастлив, если буду счастлива я, о чём дал тебе понять во время вашего последнего разговора. А ты упорно тащишь меня в мир, где ты никому не нужен, в котором мы будем умирать от голода, потому что будет не хватать денег. И времени друг на друга тоже не будет хватать. Ты тащишь меня в мир, где тыл голый. И я не уверена, что для меня будет лучшим решением принять это предложение. Я всего лишь девушка, Пит, сколько бы не делала. Я не стану оправдываться за то, что хочу сохранить комфорт своей жизни настолько, насколько возможно во время войны, и не спешу бросаться в омут с головой. Не упрекай меня за это. И подумай хорошо. Потому что ты зря думаешь, что перемены, на которые ты хочешь пойти, не будут для тебя более болезненны, чем общение с моим отцом.        Он молчал, хотя и держал её за руку, гладя пальцы. Мисси быстро, словно боялась передумать, поцеловала его в щёку и затараторила:        — Отец и брат дома, думаю, тебе лучше уйти. Завтра увидимся.        — Я тебя люблю, — тихо сказал он, — Мисси.        Это прозвучало не вовремя и неуютно.        Она кивнула, слабо улыбнулась:        — До завтра.        И убежала по тропинке к калитке, не оглянувшись и не помахав ему на прощание.        Пит задумчиво глядел ей вслед.