Фронт

       — Миссис Ушас ещё не сообщила о своём решении, па?        Мисси неспешно размешивала сахар в чашке.        — Пока молчит — отец, сидящий в кресле, в углу, на своём привычном месте, перевернул страницу еженедельника и брезгливо отложил его в сторону — три года воюем, а Европа всё такая же беззубая. Партизанские отряды только сейчас ударно формируются. Только сейчас, мать их!        Мисси вздохнула, нервно пожав плечами.        Отец сильно потёр переносицу, пораженчески вздохнув:        — Прости.        — Не стоит, — покачала головой Мисси, — ведь это общая война. Я тоже переживаю её, па. Мне кажется, я загрузла в ней с головой. Гарри обещает уже четвёртую партию книг в библиотеку отвезти завтра. И школа очень нужна, а я сомневалась, что эта идея окупится.        — Ты очень выросла, милая.        — Правда?        — Конечно, — отец улыбнулся счастливой улыбкой, которая, в последнее время, так редко появлялась на его лице, и взгляд его сиял любовью и нежностью, хоть и уставший, — ты уже взрослая. А война заставит любого повзрослеть. Я уже говорил тебе и Гарри, милая, — он покачал головой, — я очень горжусь вами. Вы могли бы ничего этого не делать. Я обеспечил бы вам тыл. Но вы боретесь. И это прекрасно. Хотя мне противно от мысли, что я сделал недостаточно, чтобы эта война вообще не началась. Или хотя бы не пришла сюда, к нам.        — Ты не мог этому помешать в одиночку, и прекрасно об этом знаешь, — Мисси продолжала с какой-то пассивной яростью водить ложкой в чашке, — у нас заканчивается сахар. Осталось на пару ложек. А талоны только послезавтра получать. Надо бы экономить.        — Если что, будем пить чай с вареньем пока.        — Да.        Отец посмотрел на неё. Весь его вид говорил о том, что он хочет что-то спросить. Мисси, конечно, понимала, что именно его интересует, но поджала губы и резко мотнула головой. Отец вздохнул и как-то осунулся.        Дверь открылась, впуская морозный, ещё не очень весенний, воздух. В комнату, виляя коротким хвостом, влетел Черчилль. Он облаял Мисси, приветствуя, и стал ластиться к мистеру Саксону, крутясь у него под ногами.        — Добрый вечер, сынок — улыбнулся старший Саксон, поднимаясь с кресла, чтобы обнять Гарри. Черчилль верёвочкой поспешил за ним и тут же прыгнул Гарри на руки.        Тот растерянно погладил его по пушистой макушке, опустил на пол и устало рухнул на стул, за кухонным столом.        — Как дела?        — У нас закончился сахар — скупо сообщила Мисси. — Что с тобой?        — А что?        — Выглядишь уставшим, — поддакнул отец, — измотанным.        — Так, — он пожал плечами, — день дрянной выдался.        — Вы же собирались встретиться с Джоном, отдохнуть.        — С Джоном у нас всё, — неохотно, с трудом двигая челюстью, как будто она заржавела, — конец дружбе. Этот дурак в армию собрался. Говорит, военных медиков на передовой не хватает. Наверное, сдохнуть хочет.        — Это правда, — кивнул старший Саксон, — сейчас наступление союзников начнётся, ситуация ухудшится. Боюсь, мы можем столкнуться с кризисом невиданных масштабов. Когда спасать придётся только тех, кто имеет девяносто девять процентов шансов выжить из ста.*        — Да я и не спорю, — нервно возразил Гарри, — но это уж без меня. Он дурак. Куда ему воевать? Медик, а от вида крови бледнеет, как барышня. А стрелять он как, в случае чего, будет? Думает, его красная повязка спасёт, что ли? ** Идиот. В общем, я ему сказал — хочешь сдохнуть, пожалуйста. Я отговаривать и мешать не стану. Но больше ничего знать о нём не хочу.        — Очень странная причина обрывать дружбу, сынок, — мягко возразил отец, — Джон — взрослый мальчик. Он сам принимает решения, и никто ему не указ.        — Я и не указываю, — колко, неожиданно повысив голос, заметил Гарри, — но не хочу рыдать над телом друга и смотреть на его гроб. Пусть уж лучше сейчас станет бывшим. Мне так легче будет, знаете ли.        За этим увлекательным разговором мужчины перестали обращать внимания на Мисси. Она сидела за столом, иногда заглядывая в пустую чашку, и гладила довольно урчащего Черчилля по ушам.        Она выглядела несчастной — тонкая, хрупкая, словно крошечный воробышек. Заметно побледнела, взгляд стал расфокусированным и безалаберно шарил по комнате, по приглушённым цветам. Молчала, что-то беззвучно шепча одними губами.        — Ладно, — примирительно кивнул отец, — как знаешь. Вы уже взрослые, и должны сами разобраться, что между вами происходит.        Гарри поднял глаза на отца, окинул его долгим, пристальным взглядом. Мисси, конечно, поняла всё то, что, по незнанию, не мог понять папа. Отец даже подумать не мог, какую боль он причинил сыну этими словами.        — Нечего разбираться, — глухо отозвался он, — всё уже закончилось.        Тишина, воцарившаяся на кухне, какое-то время была абсолютной. Её прервал Черчилль своим урчанием. Он поднялся на ноги, засеменил к креслу, в котором сидел глава семьи и устроился у его ног, положив морду на тапки.        Гарри шарил по кухне болезненным взглядом.        — Послушай, отец, — каким-то не своим, скрипящим, голосом, спросил он, — я долго тянул с принятием этого решения, и, похоже, принял его поздно. Но я всё же хочу спросить у тебя: что ты скажешь, если я признаюсь, что решил жениться на мисс Коул?        Мисси закашлялась. Уставилась на брата во все глаза.        Старший Саксон молчал, но внимательно глядел на сына, как будто изучал. Проверял на прочность. Порой Мисси казалось, что папа умеет читать мысли. Она даже побаивалась его острого, проницательного взгляда иногда.        Отец ловко закинул ногу за ногу, приняв позу великого мыслителя. Будучи детьми, Гарри и Мисси всегда смеялись, когда он так делал. Но сейчас всем в семье было не до смеха.        — Мисс Коул — хорошая девушка из порядочной семьи, сынок. Мы давно знакомы с её родителями, и это — почтенные люди, крепко стоящие на ногах. Ты ей нравишься, и, очевидно, это взаимно. Вы будете красивой и хорошей парой, сынок. Так что, против вашего брака я возражать не стану. Более того, готов всячески ему содействовать. Ты ведь знаешь, Коулы хотят выдать Люси замуж за своего друга. Я могу их понять, в такое время отцы хотят, чтобы их дочери были в безопасности. Но и бедную девочку тоже понять можно — мистер Стоук стар. Он почти на пятьдесят лет её старше. Если ты решишь на ней жениться, это для неё станет настоящим спасением, вот что я думаю. Её согласие, считай, у тебя уже в кармане.        — Помолвка со стариком уже состоялась?        — Насколько мне известно, она случится на следующей неделе.        — Насколько сложно будет переубедить Коулов?        — Не знаю, — пожал плечами глава семьи, — для начала тебе стоит поговорить с самой Люси. Не думаю, что Коулы будут против твоей кандидатуры. Они ведь давно хотели вас поженить, и я, как ты знаешь, не был против.        — Но могут воспротивиться, — возразил Гарри, — я отказывался жениться на ней. Будут искать корыстные мотивы, почему вдруг сейчас решился. Наверняка, им это не понравится.        — В таком случае, с ними поговорю я, — твёрдо заявил Саксон, — не беспокойся, я смогу подобрать нужные слова. В конце концов, это — моё профессиональное умение.        Гарри скупо кивнул:        — Хорошо. Буду благодарен. Завтра я загляну к Коулам, нам с Люси предстоит решить важные вопросы.        Отец поднялся, подошёл к сыну, похлопал по плечу:        — Я очень рад, сынок, что ты решился. Это верное решение. Уверен, ты о нём не пожалеешь, — на его губах появилась довольная улыбка, — мисс Люси очаровательная девушка. Она красива, добра, умна. С такой женой в обществе будет не стыдно. И у вас, между прочим, будут очень симпатичные дети.        — Об этом думать ещё очень рано, па, — устало возразил Гарри.        — Да, конечно, — отец улыбнулся, — но в будущем, когда оно будет спокойнее, когда мы победим, я хотел бы иметь внуков. Буду брать на руки маленьких Саксонов, как вас в детстве, и качать на руках в кресле.        Гарри растерянно улыбнулся, для виду — чтобы от него отстали. Мисси не видела его лица, но чувствовала эмоции. Так, словно они были её собственными. Его тонкие пальцы нервно постукивали по столу:        — Решено. Завтра, считайте, иду свататься.        — Могу лишь пожелать удачи, милый, — улыбнулся отец, — впрочем, я не сомневаюсь, что она будет на твоей стороне.        — Угу — отмахнулся Гарри, — пойду отдыхать. Голова раскалывается.        И, проигнорировав бегущего вслед щенка, он вышел из кухни. Кинулся прожогом вон.        Отдыхал он, впрочем, совсем недолго. Вскоре, постучав для виду, в комнату ворвалась Мисси. Она прошла внутрь, смахнула со шкафа пыль, уселась на круглый пуфик. Взгляд её пронзал, колол брата, словно пика. Как будто сотни иголок сразу.        — Что? — ворчливо отозвался Гарри, ворочаясь на кровати.        — Не делай этого.        — Я уже всё решил.        — Ты совершаешь ошибку. Сам знаешь.        Гарри поджал губы. Нырнул под подушку с головой. Оттуда пробубнил:        — Я не хочу тебя слушать.        Но Мисси и не думала подчиняться. Она поднялась, и стала расхаживать по комнате, взад-вперёд:        — Ты будешь несчастен в этом браке. И сделаешь несчастными всех вокруг. И меня, и отца, и родителей жены. А о бедняжке Люси ты, конечно, не подумал. Тебе кажется, будто спасаешь её от брака со стариком, вот только в этом браке она будет гораздо счастлива.        — Вот значит какое у тебя обо мне мнение, — хмыкнул Гарри, высовываясь из-под подушки, — ясно. Буду иметь в виду.        Мисси подошла к окну, бросила колкий взгляд на брата и уставилась в ночную мглу, как будто была в состоянии что-то там увидеть, кроме мрачной тени:        — Ты сошёл с ума. Остановись, пока не поздно.        Но Гарри молчал. Тогда, пораженчески вздохнув, она вышла из комнаты.        А под утро, спускаясь на кухню, чтобы выпить воды, услышала странные звуки из-за дверей спальни брата. Подошла ближе, прислушалась. Гарри горько плакал.