Асгардская песнь

Локи знал этот взгляд у Тора. О, это был нехороший взгляд, опасный. Но еще он знал – столько веков вместе, шутка ли! – как при небольшом усилии с его стороны у брата меняется лицо, становясь из злого раздосадованным, затем недоверчивым, потом в глазах его разгорается улыбка, и лишь потом касается губ. Он помнил все эти переходы наизусть, хотя не видел их очень, очень давно. Если он рассчитал правильно, то все его старания в итоге окупятся. Неужели Тор не понимает, что Локи облегчает ему задачу? Так ведь проще – вложить собственные слова в чужие уста, чтобы посмотреть на себя со стороны. В следующей сцене он велел актеру, играющему Тора, быть как можно более хмурым и лаконичным. Это оказалось несложно: бедняга так старался удержать глазную повязку одними лишь мышцами щек, что в результате лицо его перекосилось и приобрело нужную степень свирепости. – Тор, – нежно произнес актер Локи, – тебе нравится ужин? – Я ем для насыщения, а не для удовольствия. Это была очень примечательная деталь. Прежний Тор всегда радовался даже самому скромному угощению. Он не жалел времени, чтобы выразить восхищение повару, будь то главный кухмейстер дворца или хозяйка придорожной таверны. Локи не знал, существует ли на свете такая еда, которая Тору не по нраву. Так что пропажа у него аппетита, тем более такая внезапная, была крайне плохим знаком. – А как ты спал? – Я спал, этого достаточно. Не станешь же ты отрицать, что сон – это необходимость. – А необходимость – это все, что тебе нужно? – Это все, что мне важно. Актер Локи, в точности следуя режиссерским указаниям, понизил голос почти до шепота и подошел ближе. – Правда? Он взял Тора за руку, притягивая к себе, и попытался сделать пару шажков их прежнего танца, но был остановлен разгневанным рыком: – Ни на что другое у меня нет времени! На лице настоящего Тора недовольство сменилось грустью, сквозь которую проступила боль. Наверное, он все-таки нашел в себе смелость признать, что Локи прав. Ведь, отказав себе во всем, кроме самого необходимого, Тор ни разу не задумывался о том, как это действует на окружающих. – Он мой брат и мой царь, – обратился к залу актер Локи. – Мы часто сражались и многое теряли, но этот факт останется неизменным. Досадно, что он не видит, как его настроение влияет на каждого жителя корабля. На сердце у Тора тяжесть, и я жажду ему помочь – не ради себя, а ради всего Асгарда. Зритель Тор фыркнул. Ну хорошо, хорошо. Пускай Локи старается, по большей части, ради себя, но ведь не только! – И я сделаю все от меня зависящее, – продолжал актер, – чтобы он снова научился радоваться и смеяться. И тогда мы с вами сможем сказать: Бог Грома, храни нас всех! Беннер скривился и помотал головой. – Это же... он даже отдаленно не понимает, о чем идет речь... На репетициях Брюс настаивал, что эти слова очень важны, и их необходимо включить в пьесу. Локи не возражал, хотя и не придавал им особого значения. А теперь-то он чем недоволен? Ох уж эти мидгардцы со своими заскоками! Иногда хуже эльфов, честное слово... – И что это означает? – спросил Тор. – Ну, для начала – в земном оригинале – это говорит жертва классового неравенства и системной бедности, обездоленный ребенок, который, несмотря на все лишения, не смеет роптать на судьбу....* Слушай, это правда сложно объяснить, но суть в том, что, даже находясь в бедственном положении, нужно оставаться великодушным, заботиться о других, дарить людям доброту и сострадание. Я так думаю. Локи кивнул в тени. Именно. Заботиться о других. Поэтому... может, стоит начать с заботы об одном младшем брате, изнывающем от скуки, и подарить ему тепло и радость близости? И Беннер еще имеет наглость утверждать, что он не понял смысл? – Но, – нахмурился актер Локи, – если Тор продолжит меня отталкивать, боюсь, я не знаю, как нам быть дальше. Возможно, он просто не решается сказать, что все мои старания напрасны, и мне рядом с ним нет больше места. Может, мне стоит избрать свой собственный путь и больше никогда не переступать его порог? Это намек, Тор. Ну же, соображай быстрее! Тор помотал головой и недоверчиво улыбнулся. – Ерунда, – заявил он уверенно, – Локи меня не оставит! Он не может снова уйти. – Увы, я всего лишь Дух Асгардского настоящего, – отозвался Беннер в точности по сценарию, – я не могу заглянуть далеко в будущее. Хотя, если все будет идти, как сейчас... то я, кажется, вижу пустующее кресло справа от трона. И тут Локи увидел нечто небывалое. Тор испугался. Его глаз округлился, заметался по залу и часто-часто заморгал. Он представил, что Локи и вправду уйдет, и на лице его отразился ужас. – Это он тебе сказал? – насел он на Брюса. – Вы с ним говорили об этом? – Мое время уже истекает... – Нет, постой! Нет... но он же это не всерьез? После всего, что с нами случилось? И что нам еще предстоит?.. Он должен остаться со мной, мы должны вместе... Сделай так, чтоб он вышел! Скажи, что я хочу срочно поговорить. Это же просто нелепость какая-то! У Локи внутри все пело и ликовало. Наконец-то! Наконец-то он смог выбить из колеи могучего Тора! – У меня закончились слова, – Брюс улыбнулся и похлопал Тора по плечу. – Сейчас я отведу тебя в каюту и пойду спать. Тот поупирался, не желая уходить, но в конце концов Брюс его уговорил. Они покинули зал, и Локи наконец-то смог вдохнуть полной грудью. Думал ли он о побеге? И да, и нет. Не прямо сейчас, но, допустим, после того, как они разберутся с Таносом... возможно. Не то чтобы Локи этого хотел – но в то же время не видел смысла оставаться там, где чувствовал себя ненужным. Если он поймет, что не нужен Тору, тогда... лучше будет уйти. Но он еще точно не решил. Слишком многое зависело от того, как Тор поведет себя дальше. Актеры стали готовиться к финалу, и Локи отправился за Хеймдаллем.