Алый бюстгальтер

*

— Есть, — нет, Гермиона не отчитывалась, она просто хотела покушать. Ее живот еще с того часа, когда она ублажала себя языком паука, издавал ужасающие звуки. Не стоило и говорить, что вся компания в один миг уставилась на бедняжку, когда прозвучали очередные нотки голода. А еще они услыхали стоны, потому как у нее разболелось подкожное переносное хранилище. Из него буквально вываливалась волшебная палочка. При этом Герми с трудом пыталась вспомнить, как эта вещь оказалась там, а заодно она вспомнила о своей потерянной корзине и искренне взгрустнула. Ей даже не удалось толком рассмотреть все то разнообразие вещей, которое приготовила для нее с искренней заботой мама. И, да, теперь бабуле нечего занести. Это, конечно, не столь обязательно, хватило бы для получения сил и просто туда дойти как-нибудь, но все же с пустыми руками в чужой дом было не принято ходить. Гермиона пообещала себе, что купит в этом городе для бабули какую-нибудь пошлую вещичку и уж как-нибудь донесет ее к ней. — Так ты очередная волшебница? — спросил один мужик из компании. — Больно вас развелось в последнее время. Некоторые еще и не уходят нихуя, остаются туточки и устраиваются на работу. Скоро не найдется владельцев борделя, способных оплачивать труд стольких шлюх. — Я оставаться не собираюсь. Мне, как и всем, к бабушке, а потом на обучение в Хог. — Ха. Знаешь, сколько таких, как ты, тут было? Тоже думали, что вернутся и что все будет так же, как и раньше, даже в разы лучше, а сами потом никак не могли отойти от леса. Порочка такая, приставучая. — Порочка? — Сокращенное название Порочного леса. — А… Алый бюстгальтер все это время хмуро брела за ними, этот их тупик никак не наступал. Переулок будто был бездонным. Аж наконец они добрели до стены. — Ну вот, тут-то мы тебя и возьмем. Тебе как хочется, спереди или в зад? — все тот же мужчина продолжал с ней разговаривать, остальные болтали между собой, даже, можно сказать, перешептывались, как будто специально желали скрыть что-то от их маленькой рабыни. Их компания была такой разношерстой. Она состояла и из мужчин, и из женщин. Под гребенку общего возраста они не подходили, Герми глазами наткнулась на сорокалетнюю женщину с выжженными в белый волосами (как будто сама бы вскоре не поседела от старости), затем — на парня чуть старше ее самой возрастом, разряженного в будничное одеяние, больше похожее на пижаму, чем на то, в чем было бы клево развлекаться со своей бандой. Они все такие разные, но вместе почему-то смотрелись гармонично. Всего… Герми попробовала их сосчитать, пока за нее не принялись, но на семи сбилась. Ее торкнула за плечо та седая женщина и возмущенно произнесла: — Эй, малявка, тебя удосужились спросить, а ты не отвечаешь. Если будешь витать в облаках, отдерем тебя так, как нам заблагорассудится. Злые глаза. Много злых глаз. Гермиона инстинктивно начала отползать назад, но там ей преградили путь. У седой появилась в руках плетка. Она так лыбилась, всеми зубами, которые у нее еще оставались. Герми только сейчас обратила внимание на то, насколько ее лицо напудрено. Столько макияжа, что теперь она не была уверена в том, что этой женщине сорок. Ей с такими зубами минимум шестьдесят. — Знаете, что? Берите меня, как вам вздумается, суки. Я сама сюда пришла и не собираюсь увиливать прочь. Дерите меня, если хватит смелости засунуть в мою киску свои тухлые отростки. Давайте, гандоны, ебите. Вижу. Вижу, как слюнки текут. Твари ебаные. Ну?! — разнесло Гермиону не на шутку. На Алый бюстгальтер уставились во все глаза. Во все злые, адски злющие глаза. Но Герми и не собиралась униматься: — Ну же, обоссанцы, давайте. У вас уже члены и киски от напряжения скоро лопнут. Не боитесь подорваться от недостатка секса? В этом пошлом мирке вам не найти таких дыр, как у меня. Вам, суки, чертовски повезло, что я вообще к вам свернула. Могла пойти по своим делам, да вот увидела вас, маленьких щенят, нищих, умоляющих их помиловать. Давайте, берите. А нет — так ебитесь друг с дружкой, а я, так и быть, с отвращением на это посмотрю. Камень, что под коленями, дал о себе знать в один из самых неподходящих моментов. Она устала. Гермиона выдохлась, ей хотелось есть, ей хотелось пить, ей хотелось встать на свои две конечности и хоть немного их размять. Ее коленки все давно стерлись, остальная нижняя часть ног — тоже, ладони скоро станут жесткими от постоянных соприкосновений с твердой землей. — Я… не смотрите так на меня, утырки! Думаете, что вам все позволено, а я… Господи, кого я обманываю? Кому пытаюсь угрожать? Я… хочу домой. Мне плохо, уебки. Мне очень плохо. В Порочке на вас тоже так часто накатывает желание поебаться с кем-нибудь? Это у всех так? Иначе я не могу объяснить, почему в один момент я начинаю логически мыслить и понимать, что мне уже достаточно, а в другой — сворачиваю в темный переулок и прошу незнакомцев меня трахнуть. Как… как это работает?! Не выдержав больше стоять на четырех и не выдержав вместе с тем своей ноши, Алый бюстгальтер прикорнула у стены тупика. Она ощутила лбом холодную поверхность камня и расслабила, как только смогла, ноги. Только сейчас ее забеспокоил вопрос по поводу того, не заразится ли она каким-нибудь заболеванием, если будет вот так вот прохлаждать и загрязнять свои интимные органы. Чуть ли не впервые она в принципе задумалась об интимности с точки зрения зрелого адекватного человека. Вокруг Герми начали толпиться все эти люди. Они вновь зашептались, пока их разговорчики наконец не прервали всхлипывания. Очень громкие по сравнению с их речью. Гермиона буквально захлебывалась слезами. Казалось, будто она настолько проголодалась, что специально вызвала у себя такую бурю эмоций — лишь бы попить немного соленых слез и насытиться хотя бы ими. Со стороны толпы послышался незнакомый голос: — Эй. Этот незнакомец взял ее за руку и произнес: — Вставай. Герми, пытаясь выровнять сердцебиение и перестать рыдать, поднялась потихоньку. Она пыталась, она старалась не упасть, но все тщетно — Герми свалилась при первой же попытке встать на ноги. Конечности онемели и не хотели слушаться. В итоге ее подхватил кто-то на руки. Алый бюстгальтер и до этого не сильно всматривалась в их лица, а сейчас ее глаза так плотно застилали слезы, что это было сделать почти невозможно — посмотреть, чьи это крепкие жилистые руки подняли ее над землей. Ноги приятно повисли в воздухе. Она получила свободу. — Пошли в бар, — голос все того же незнакомца, что взял ее за руку и попытался помочь ей подняться. Это он ее взял на руки. Его голос был прямо возле ее уха. Его голос шептал ей. Его голос пленил ее. — Я накормлю тебя, — произнес он почти ровным тоном. А у Герми почти случился оргазм. Она полюбила его ушами и всем своим желудком.