Алый бюстгальтер

*

Барная стойка, бармен, несколько посетителей, куча столиков. Элитарное заведение, судя по всему, ведь в нем не наблюдалось ни одной шлюхи. Кроме Герми, естественно. — Будете что-нибудь заказывать? Незнакомец сделал заказ, но Гермиона снова провалилась в какое-то небытие. Ей стало неловко тут находиться в столь неприличном виде. Ее усадили на стульчик. Специально нашли стульчик со спинкой, чтобы она не перенапрягала спину. Ей подали для начала стаканчик сока. Герми попробовала. «Яблочный… или виноградный?» — сойдясь на том, что он яблочно-виноградный, Гермиона обратила свой проясневший взор на незнакомца. Этому субъекту давно пора было на пенсию уйти из мира большого секса. Старый, морщинистый, хоть и с добрыми голубыми глазами. На голове он носил странную серую шляпку, которая немного съехала в сторону. Пожилой заказал себе тарелку с фруктами и что-то, что на вид напоминало морс. Казалось, будто они не в бар-ресторан зашли, а в какое-нибудь заведение для престарелых. А что, Герми вполне могла бы быть его заботливой внучкой, пришедшей проведать старого за его увлекательной жизнедеятельностью. Впрочем, в последнее время градус стариков стал жутко высоким вокруг Гермионы. Ей самой невольно захотелось вдруг проверить свои волосы на предмет седины. Может, это от секса так быстро взрослеют? — Вот, ваш заказ. Им вынесли несколько блюд прямо на барную стойку. Герми сначала захотела предложить им всем переместиться за один из столиков, ведь они своим застольем будут мешать бармену и остальным посетителям, но потом наплевала на эту мелочь и без лишних вопросов и предложений начала кушать. Много мяса, парочка салатов, замечательные нарезки из колбас и сыров, еще и десерты. Всего было так много, что пришел час и забеспокоиться. — Мне нечем оплатить все это. — Не беспокойся. Я угощаю. Ешь. Трахать нажравшуюся девушку не слишком приятно. Герми надеялась, что у них такая же мысль есть где-то в уме. Она продолжила есть, вполне себе осознавая, что оплачивать еду ей все же придется. Только не деньгами. Натурой. И очень много раз. — Чего это ты так с ней нянчишься? — вечно недовольная бабулька что-то буркала больше себе под нос, чем по отношению к старику. Она шаркала ногой и рыскала глазами. Видимо, ей очень хотелось где-нибудь присесть, но все места вдруг оказались заняты членами их же компании. Зал, к слову, оказался достаточно просторным, а не таким скромным и чисто уютненьким, каким показался он Герми на первый взгляд. И все стены были облеплены этими… как их… фотообоями, если говорить по-магловски. Впрочем, здесь они не были обычными, здесь они были скорее видеообоями — на них был красивый вид на ночной город, там постоянно мелькали огоньки. Кажется, это машины. Герми даже еду на пару секунд отложила, засмотревшись на чудные стены. Она точно знала, что потребует у мамы разместить в ее комнате такие же, когда вернется. Еще, правда, не решила, что на них будет изображено… — Ты уже наелась? Алый бюстгальтер спохватилась и вернулась к тарелкам. — Да сколько можно? Когда ебать ее будем? Давно пора было ее вытрахать и пойти себе. У нас еще дел полно. Старик не реагировал на ее слова, он как будто их не слышал. Кто-то из компашки все же решил уступить ей место за одним из столов, чтобы она хоть немного меньше ныть стала. Бар-ресторан вдруг стал таким оживленным. Члены компании уже, казалось, и позабыли о найденной ими бедняжке. Они весело болтали. Ребята сделали и для себя парочку заказов, принявшись весело болтать. Герми даже несколько грустно стало. Если говорить по существу, то в школе кроме тех двух ребят, с которыми ей часто доводилось водиться, нельзя сказать, что у нее были с кем-либо крепкие дружеские отношения. Все больше в ее жизни было тех, кому просто хотелось затащить ее в постель. И быстрее она взрослела, тем чаще такое происходило — ее лапали, с ней флиртовали или же напрямую предлагали непристойности. Некоторое время Гермиона искренне радовалась таким ухаживаниям, но… — Эй. Ты снова перестала есть. Мысли гложут? — Да, — признала Герми. — Кажется, чем больше думаю, тем больше избавляюсь от влияния нашего порочного мира. Старик улыбнулся. — Меня зовут Алый бюстгальтер. А вас? — Брайан. Просто Брайан. Бюстгальтером себя сама назвала? Он мирно отпил от своего сидроподобного напитка, который, казалось, никогда не закончится. — Да. Раньше меня все звали Шапочкой, но теперь… — Ты повзрослела. — Да. Герми опустила глаза куда-то под барную стойку и с отвращением уставилась на искалеченные ноги. Ее колена и лодыжки постепенно заживали. Даже, можно сказать, у нее на глазах, но осадок от пережитого все равно оставался. — Дети так спешат повзрослеть, а ведь ты могла бы обойтись теми способностями, что у тебя есть. Ты могла бы развить их собственными силами. Неужели у тебя не хватило бы духу на это? Она поморщила носик. — Я не ленива. Старик рассмеялся. Его искренняя улыбка, такая чистая и белоснежная, совсем не была похожа на ту, которую Герми увидела у старухи. От той бабульки так и веяло желчью, а зубам Брайана могли бы и молодые позавидовать. В один момент его шапочка вдруг совсем перекосилась направо и свалилась на пол. Старик было потянулся за ней, но Герми первая поднялась на ноги и ринулась за головным убором. К ее глубочайшему удивлению, ноги наконец ее слушались. Даже некая приятная легкость образовалась. Казалось, что она вот-вот подпрыгнет и вспорхнет, но это было бы уже слишком. — Держите. Вежливой благодарности за сим не последовало, его прервали. За одним из столиков посыпались на пол тарелки и полетели в разные стороны кружки. Завязалась драка между посетителями. И, нет, они, насколько Герми могла рассудить, не принадлежали к этой уютной компании. Четверо мужчин, сидевших за одним столиком, вдруг начали кричать что-то на непонятном Герми языке, но уж больно похожем по звучанию на голландский или, хоть и с натяжкой, на немецкий. Все четверо были одеты в одну общую униформу. Похоже, они были из некой охранной службы. Скорее всего, работали в одном из соседних заведений, а затем пришли сюда на перерыв. Право слово, Герми не могла уже с уверенностью сказать, какое сейчас время суток. Она попыталась припомнить, тьма или свет ее сопровождали на улице, но тщетно. Впрочем, она предположила, что они пришли сюда пообедать. Когда мужчины закончили с предметами, находящимися у них прямо под руками, с громогласными криками они вытащили волшебные палочки. Вот теперь ситуация становилась по-настоящему жаркой. — Надо убираться, — сказал один из нашей компании. Гермиона лишь молча последовала за стариком. Что-то ей подсказывало, что хоть она и могла бы сейчас да под всю эту шумиху смыться прочь, все же не стоило этого делать. Они отнеслись к ней с добротой. Герми уже даже сама хотела их отблагодарить, ведь она успела хорошенько наесться перед уходом. Опустошила большую часть мисок, а от сока только несколько капель на дне бутылки бармена осталось. «Могли и алкогольное что-то предложить», — подумала невзначай Алый бюстгальтер, выходя из дверей здания, но потом сообразила, что на пустой желудок это было бы не очень приятно. Они оказались действительно добрыми и не стали спаивать и без того пьяную от чувств девушку. Мы вышли на оживленную улицу. — Что происходит? — Час ебли. Нам лучше пойти вон в то заведение. — Брайан указал пальцем на диковинное здание, чем-то отдаленно напоминающее крохотный замок. Лакированные двери слегка заскрипели, когда один из компашки первым дернул ручку, сверху над ним зазвенел колокольчик. Все выглядело так уютненько, да и вообще… Алый бюстгальтер не понимала, что творится. Ей все больше и больше становилось неудобно в своей пошлой одежде находиться рядом с такими добрыми и порядочными людьми. Она будто попала в обычный человеческий мир со своими законами и нормами приличия, а не в самый развратный город Порочного леса. — Разве ебля тут не постоянно? — этот момент все же заставил Герми удивиться. — Да, здесь трахаются все время. Круглосуточно и ежеминутно, но есть особый час для ебли, в который все трахаются исключительно на улице. Там такая оргия сейчас начнется. — Так может?.. — Нет, участвовать мы не будем. Мы отдохнем в этом отеле, а тогда пойдем кое-куда. Алому Бюстгальтеру только и оставалось, что идти за ними длинными и абсолютно пустыми коридорами. Кроме колокольчика на входе в этом здании не было пока ни одного предмета. Голые стены, голый пол, все сплошь серое, каменное. Они будто в пещере с очень ровными стенами прогуливались. Или в лабиринте. Еще было странно то, что здесь светло. Впрочем, они же в волшебном мире. Источники света для света не обязательно нужны. Наконец вся компашка дошла до двери. За ней оказалась комната с кроватями. И кроватей было столько, сколько им как раз и требовалось. — Как это? — В этом отеле нет рецепции, оплата проводится на выходе из отеля, там перед дверями будет стоять ящик для денег. Все новые посетители попадают в параллельное измерение при звонке колокольчика и проходят сквозь туннель в нем, чтобы пройти в свою комнату так, будто они в этом отеле одни. Отель автоматически определяет количество посетителей и трансгрессирует в подходящего размера комнату нужное количество кроватей. Для парочек и даже для тех, кто собрался заняться тут групповым сексом, это один из лучших отелей. Все посетители ходят по своим собственным тоннелям, ни разу не пересекаясь с другими людьми. — А они не могут столкнуться в дверях при выходе из тоннеля? — Двери не откроются в одном измерении, пока в другом они будут открыты. Все учтено, — миролюбиво проговорил старик. Их компания вся была очень тихой. Герми до сих пор не могла понять, о чем они шепчутся постоянно, да еще и так, что не слышно нихрена. Впрочем, это все были такие пустяки. У нее живот весь едой забит. Ножки сами повели девушку к первой-лучшей кровати, а тело вот как-то само плюхнулось на приятное мягкое одеяльце, тельце буквально утонуло вместе со всеми конечностями при этом в матрасе. — Ах!.. — Герми испускала блаженство. Она до сих пор не понимала точно, обед ли у нее был или ужин, но сон у нее определенно был послеобеденный. Недолгий, но помогающий утрамбовать несколько килограммов еды и три литра сока. Перед тем, как напрочь отдаться Морфею, Алый бюстгальтер все же укуталась в одеяло, да так, будто она — это начинка в суши, ведь ей чисто инстинктивно было очень стыдно еще дольше находиться почти голой перед этими удивительными людьми.