Roman Effect

      С глухим щелчком верхняя часть черепной коробки встала на место и Велизарий переключил выключатель на «нёбе» черепа. Раздалась пара приглушенных гудков и с едва заметным жужжанием новый автоматон взлетел с металлической руки инженера-самоучки, тут-же, впрочем, опасно накренившись влево. Юноша тут-же схватил не совсем исправный аппарат и легонечко ударил в правый висок, тут-же следом отпустив — после такой процедуры антигравитационная аппаратура автоматона глючить перестала. — Готово. Автоматон номер 35 к работе готов. Готов ведь? — поинтересовался Велизарий у летаюшей черепушки, на что черепушка утвердительно крякнула. Довольный ответом автоматона, Велизарий повернулся к Огнену и возвестил: — Вот, как и заказывали. Новый автоматон-эксплоратор. Прост как сандалии, надёжен как легионер. Автоматон-35 подлетел к своему новому хозяину и опять крякнул, озвучивая готовность к приказаниям. Посмотрев на готовый к бою (фигурально выражаясь, в открытом боестолкновении такая машинка развалится от любого чиха) электронный агрегат, центурион кивнул инженеру-самоучке: — Спасибо, Велизарий. — Рад помочь, центурион. — подросток отсалютовал и принялся увлечённо копаться в многочисленных запчастях, что были раскиданы по различным ящичкам его комнатки. Центурион же скомандовал новообретённому механическому товарищу следовать за ним и покинул закуток юноши, направившись к палаткам своих легионеров. Легионеры, и так уже давно не знавшие прелестей полноценной цивилизации, всё больше и больше начинали напоминать местных ополченцев своей помятостью и неухоженностью. Разве что руки и ноги у большинства из них были на месте, да рваных балахонов они не носили, но если отвоевание Артис затянется, никто не гарантирует, что превенторы Лания окончательно не потеряют приличный вид. Собственно, темпы отвоевания мануфацерии как раз и интересовали Огнена, благо связь с другими частями римской армии, хвала Вулкану, имелась. — Как там Алексий? — поинтересовался центурион у Фалько, войдя в свою палатку. Молчаливый трансатлантиец отключил систему связи и сообщил: — Отвоевали ещё один северный жилблок. Временно остановились, кроганы перебросили с южной стены ещё войска. Там, кстати, плацдарм потеряли, пришлось отступить от стен. — Дерьмово… — Ещё командование требует оказать северной группе помощь. Перерезать снабжение, совершить рейд на склады, в общем, охота в тылу. Центурион невольно оглянулся на выход из палатки, через который было видно скучковавшихся и обедавших каким-то местным блюдом из рыбопса легионеров. Легионеры выглядели не то, чтобы жизнерадостно, но и к бою были готовы. — Будет им охота. — ответил центурион, после чего поинтересовался: — Как там Лукреция? — Сейчас? Спит. Можешь сходить проверить её лично. — сообщил Фалько нисколько не поменявшись в лице, хотя Огнен знал, что он тоже за неё переживает. Центурион кивнул: — Так и поступлю. Сообщи, если что-нибудь случится. — после этих слов центурион вышел из командирской палатки и направился к палатке медицинской, куда определили одичавшую Лукрецию. Палатка стояла относительно рядом, и долго идти центуриону не пришлось. Кивнув отсалютовавшему ему легионеру, Тиберий подошёл к кушетке, где лежала Лукреция и сел рядом.       Как и сказал Фалько, Лукреция спала, но судя по выступившей у неё на лбу испарине и учащённому дыханию, снилась ей отнюдь не мирная жизнь. Находившийся в палатке медик подошёл к своему командиру и протянул ему планшет с «историей болезни» его пациентки. Тиберий принял планшет и начал читать. К его большому удивлению, не смотря на кучу лет, проведённых в тылу врага, Лукреция была относительно здорова, если не считать истощение и оторванную правую кисть руки с левой ногой, что в своё время были заменены самодельными протезами, явно сделанными из деталей человекоподобного автоматона, и которые были скрыты под одеждой. Ну и ещё основательно съехавшей крыши — впрочем, сам центурион не был уверен, что он сам, будь на месте Лукреции, остался бы в таких условиях в здравом уме и трезвой памяти. Хотя, если быть честным, учитывая его сеансы общения c военнопленными, по итогам которых они начинают напоминать куски мяса на скотобойне, у него самого крыша тоже основательно съехала набок. Тем не менее медик, заполучив в свои руки новую пациентку, не успокоился, пока не сделал ей несколько общеукрепляющих уколов и не уложил на кушетку на неопределённый срок «пока не решу, что этого достаточно», как он сам выразился. Разумеется, новость о последнем легионере из знаменитой Потерянной Когорты быстро облетела выживших жителей Артис и некоторые захотели посмотреть на неё, в основном — бывшие легионеры из разбитого XXVI Легиона, но медик их всех разворачивал, требуя, чтобы его новой подопечной предоставили покой и отдых. Он бы развернул и центуриона, если бы тот не был его командиром. Центурион вернул планшет медику и продолжил наблюдение за спящей. Так и просидел Тиберий возле женщины где-то с пол-часа, пока та наконец не открыла глаза. Женщина приподняла голову и уставилась на Огнена. — Аэтос? — Да, Лукреция. Хоть меня и не зовут уже так где-то несколько лет. Легионер перевела взгляд на потолок палатки и начала что-то шептать себе под нос. Ужасающая привычка говорить «сама с собой» не покидала Лукрецию, но, видимо, понимая частью своего израненного разума что это не совсем нормально, Лукреция, с момента возвращения в цивилизацию, разговаривала с собой теперь исключительно шёпотом. Что, впрочем, со стороны выглядело ещё более жутко. Наговорившись с собой, Лукреция вновь повернула голову к центуриону и спросила: — И как же теперь тебя зовут? — Ланий. — ответил Тиберий Юний. — Ланий значит… — очередная порция зловещего шёпота последовала следом, и женщина добавила: — Интересно знать — за что тебя так прозвали? — Потом объясню. — может, мозгоправом Огнен и не был, но что-то ему подсказывало, что не стоит занимавшейся живодёрством боги знают сколько времени женщине рассказывать о его собственных «художествах». — Ну ладно. — неожиданно легко согласилась Бруттия, после чего предприняла попытку встать с кушетки. Попытка была тут же прервана подбежавшим медиком: — Не-не-не, вам нельзя вставать ни в кем случае! Лукреция тяжело выдохнула, и бубня под нос что-то не совсем цензурное, легла обратно. Пролежав так с пол минуты, она вновь повернула голову к Аэтосу и сказала: — Ну расскажи мне что-нибудь. Неожиданный вопрос определённо выбил центуриона из колеи, он даже не знал — что на это ответить. Тем не менее, он мгновенно пришёл в себя и спросил: — Что, например? — Например откуда взялся этот летающий рядом с тобой череп. Центурион обернулся — да, всё это время Автоматон-35 следовал за ним.       Через пару дней медик наконец сдался и выпустил Лукрецию из своей обители и она тут же оказалась «временно» включена в состав центурии Лания. И хотя сам Тиберий был против затаскивания несчастной обратно на войну, предпочитая, чтобы она осталась среди колонистов, практическая часть его разума говорила ему о том, что опыт Лукреции по выживанию на руинах мануфацерии может оказаться крайне полезен — в конце концов, она бывала там, куда и ополченцы Артис не хаживали. А учитывая поставленную перед ним задачу наведения беспорядка в кроганском тылу, помощь Лукреции была очень кстати. Поэтому она сейчас присутствовала вместе с группой отобранных на грядущее путешествие по тылам легионеров и ополченцев в командирской палатке, где центурион оглашал новости и задачи. — Начну с новости плохой — южный плацдарм потерян, освободившиеся с того направления ящеры идут на север. Судя по кислым лицам легионеров, новость им не понравилась. Поэтому центурион поспешил подсластить пилюлю: — А теперь к новостям хорошим — вчера на планету прибыл диктатор Спартиан с подкреплениями. В этот самый момент к Артис выдвинулись три полнокровных легиона с Терры, Аквилеи и Конкордии и они будут должны прибыть в течении недели. Эту новость легионеры восприняли куда лучше, хотя от слуха центуриона не укрылась брошенная одним из легионеров фраза «дожить бы ещё до этого времени». — В общем и целом, командование требует, чтобы мы оказали помощь северной группировке, дабы алиены ослабили натиск на север. То есть — перерезать пути снабжения, уничтожать конвои, вот это вот всё. Соответственно, этим мы и займёмся. После этих слов выбранные Ланием четыре контуберния, во главе одного из которых он встал сам, а также пары отрядов местных ополченцев, направились в глубины полуразрушенного города.       Предыдущие разведывательные вылазки показали наличие нескольких широко используемых ящерами постоянных маршрутов, по которым они путешествовали в разные уголки мануфацерии, и именно один из них собирался перерезать центурион. Искомый маршрут проходил через складские районы, из которых в своё время уже давно выгребли всё ценное как ящеры, так и защитники Артис. Конечно, оставались ещё несколько запечатанных обломками и завалами складов, но по тем или иным причинам ни у кого не было ни времени, ни желания, ни возможности их вскрывать. Так или иначе, маршрут пролегал через исполинский коридор, по которому некогда курсировали грузовые автомобили с готовой продукцией. Теперь тут снова двигался транспорт, но уже груженый не различной техникой и электроникой, а кровожадными инопланетянами. Впрочем, ненадолго. Отправив Автоматона-35 следить за южным направлением дороги, откуда должны были двигаться кроганы, и приказав ополченцам отправить своих автоматонов следить за северным, Огнен скомандовал своим бойцам заминировать дорогу и залечь в засаду среди многочисленных проломов в стенах и обломков. Как и всегда, превенторы сделали всё быстро и качественно, ровно как и ополченцы, что воевали тут в течении десяти лет. Вскоре в шлеме центуриона раздалось кряканье разведывательного автоматона, сигнализирующее о приближении конвоя кроганов. Ловушка была расставлена, зверь увлечённо туда следовал. Громкий взрыв сотряс коридор, когда передовой броневик был подорван с помощью заложенной на дороге взрывчатки. Следом пара выстрелов из рельсовых фульминат поразила замыкающий транспорт, намертво закрывая конвою пути отступления. И наконец была подорвана оставшаяся, заложенная на дороге взрывчатка, превратив большую часть кроганского конвоя в филиал Геены огненной. И хотя подобное могло бы убить любого человека, кроганы, как понятно, людьми не являлись и потому со стороны разбитого и горящего транспорта последовали выстрелы выживших ящеров, поспешивших выразить своё смертельное недовольство столь внезапной остановкой. Однако силы были не равны, и дальнейшее боестолкновение, по сути, являлось уже не полноценной битвой а скорее избиением. Вскоре последний очаг ответного огня затих и ополченцы с легионерами выдвинулись вперёд — добивать выживших и забирать их снаряжение.       Десять лет долгих битв подарили ополченцам и легионерам болезненный опыт работы с раненными кроганами, когда подобный ящер мог из последних сил забрать с собой в загробный мир кого-нибудь из людей. Поэтому римляне предпочитали подозрительно смотрящихся кроганов добивать парой контрольных выстрелов в голову, если только не было видно, что этот конкретный ящер точно не в состоянии причинить кому-нибудь вреда. В таком случае раненному ящеру оставалось только молить своих богов о быстрой смерти, ибо пылающие жаждой мести люди редко когда им её давали. Только непосредственные приказы римского командования могли спасти ящеров от кровавой расправы, да только такие приказы поступали крайне редко и часто саботировались. На сей раз крупно не повезло пяти ящерам — они сумели выжить, но были временно, учитывая живучесть этого вида, недееспособны. Их подтащили к Огнену и поставили на колени, позволяя центуриону вдоволь на них полюбоваться. Четверо кроганов ничего из себя не представляли — обычное пушечное мясо, которое так же обычно дохнет в товарных количествах на фронте, с ужасного качества оружием и бронескафандрами. Но пятый был исключением — это был старый, матёрый кроган в на удивление хорошей, но явно побывавшей в бою не единожды броне, украшенной письменами на кроганском наречии. У ящера отсутствовала одна нога, а открытая миру морда была опалена ожогом от взрыва транспорта, из-за чего ящер сильно хрипел при дыхании, что не мешало ему смотреть уцелевшим глазом на Тиберия с видом чистой злобы. Похоже, это был кроганский офицер, если понятие «офицер» вообще подходило под кланово-племенную структуру кроганского общества. — Вот так, значит, теперь сражаются римские легионеры? Тайком, исподтишка, как эти трусливые пыжаки? — заговорил ящер на хорошей латыни к вящему удивлению Огнена (которое, тот, впрочем, не продемонстрировал, сохраняя надменное, как у сенатора перед рабами, выражение лица) после чего сплюнул в сторону ближайшего ополченца: — Я был о вас лучшего мнения. Думал у вас есть честь. Ланий спокойно выслушал необычного ящера, а потом со всей силы ударил его своей левой, механической рукой по лицу, что-то при этом сломав, судя по хрусту. — Уж если кому-то и говорить о чести, то точно не инопланетному каннибалу. — после этого он обратился к ближайшему легионеру: — Начинайте прибивать их к стене. Времени у нас мало, обойдёмся этим. Сказано — сделано. Достав заранее припасённые на такой случай металлические штыри, ополченцы приступили к дешёвой альтернативе распятия, прибивая конечности пленных ящеров к бетонной поверхности, благо их усиленные механические конечности такой трюк позволяли. Стук молотов и рёв на некоторое время заглушили тишину заброшенных коридоров Артис и вскоре работа была закончена — ящеры висели перед их разбитым конвоем подобно пришпиленным насекомым в коллекции энтомолога, хрипя и рыча от боли. Ланий подошёл к распятым ящерам и ухмыльнулся: — Смотрите внимательно, ибо трупы вашего инопланетного отродья и ваша горящая техника станет последним, что вы увидите в своей жалкой жизни. Подобно тому, как горят остовы вашей техники, сгорит и ваша жалкая империя. Рим сотрёт вашу поганую расу с лица галактики. Счастливо вам подыхать. — после этих слов Тиберий отдал приказ своим легионерам и ополченцам сворачиваться, и уже было развернулся сам, как вдруг старый кроган прохрипел: — Назови своё имя, человек. Чтобы я знал, кого я убью, когда придёт время. Огнен не удержался и засмеялся: — Тиберий Юний Ланий. Удачи тебе убивать меня из царства Плутона, падаль. — Запомни моё имя, человек — тебя убьёт Урднот Варк! — проревел ящер из последних сил, прежде чем безвольно повис на штырях. Он был ещё жив, но явно ненадолго. Ещё раз усмехнувшись, Ланий исчез вместе со своими легионерами и ополченцами в тёмных коридорах Артис.

***

      Челнок класса «Тальпа» выпустил шасси и аккуратно приземлился на заливаемой ливнем посадочной площадке одного из комплексов Вольтерры под бдительным взглядом легионеров Криспа. Трап медленно опустился, и на платформу ступила ещё пара легионеров мятежного дукса, сопровождавших Марка Фурия Кандида в компании его верной Галатеи. Завернувшись в прихваченный по такому случаю плащ, театрал быстро направился внутрь комплекса, стараясь сильно не намокнуть. Провалившись в этой задаче и вымокнув до нитки, несмотря на плащ, Кандид всё-таки добрался до здания и с огромным облегчением ступил внутрь. — Терпеть не могу дожди. Марка тут уже ждали — как только двоюродный брат Минервины вошёл внутрь комплекса, к нему вышел префект Вольтерры Геннадий Прокул: — Приветствую, Марк Фурий, я полагаю? — Верно полагаете. — Кандил обменялся рукопожатием с префектом: — А вы, я так понимаю, Геннадий Прокул? — Да, это я. Вас прислали проверить — как идёт подготовка армии, не так ли? — Да, верно. — Что-же, в таком случае следуйте за мной, я покажу вам комплекс. В ходе путешествия по коридорам комплекса, Геннадий начал постепенно вводить Марка в курс дела. — Всё идёт в соответствии с поставленным производственным планом. Уже готов один миллион и триста тысяч спартов, ещё двести тысяч будут готовы в ближайшее время. Марк поперхнулся, цифра выходила значительная. — И… Как происходит процесс? — к этому моменту они вышли в один из обзорных коридоров, открывавших вид на одну из клонирующих лабораторий, где вызревали спарты. — Процесс происходит быстро, генетический материал начинает развитие в этих баках. Процесс созревания и ускоренного роста длится пятнадцать дней, за это время заготовка успевает пройти все стадии развития, достигая биологического возраста в восемнадцать лет. Так-же происходит процесс психологической коррекции и обучения в ходе выращивания, что позволяет на выходе сразу получать взрослую, частично сформировавшуюся личность, работу над которой заканчивают уже наши инструкторы. — Поразительно… — Римская наука лучшая в галактике, хе-хе. — усмехнулся Геннадий, пока они шли по коридору: — Сомневаюсь, что кто-нибудь среди проклятых кроганов или этого «Пространства Цитадели» на такое вообще способен. Вскоре Прокул с Фурием дошли до очередного обзорного коридора, откуда открывался шикарный вид на плац, где тренировались клонированные легионеры. — Разумеется, первое время новорождённые спарты, ещё, так сказать, до конца психологически не сформировавшись, выполняют различные вспомогательные роли на производствах, но довольно скоро они приступают к обучению. Наши инструкторы сформировали особый курс обучения, ничем не уступающий специализированным военным атенеям, позволяющий быстро и качественно подготовить полноценного легионера. Хотя спарты ещё не прошли испытание полноценным боем, я уверен, они покажут себя не хуже, а то и лучше обычных людей. Особенно учитывая наличие психократоров. — Геннадий указал на окно, где плац уже сменился тренировочными площадками офицеров спартов, где десяток златоглазых клонов увлечённо метал золотые молнии в мишени. — Остаётся только гадать, какой эффект окажут они на поле боя, но я на сто процентов уверен, что эффект этот будет сокрушительным для врага. В конце концов, мало кто сдюжит, если против него будут сражаться полубоги.       Наконец, путь театрала и префекта окончился на небольшом балкончике, выходящем на масштабную площадь, где находился как раз поднятый по такому торжественному случаю проходивший смотр легион. Перед удивлённым взглядом Марка целые тысячи копий его кузины, в синих бронескафандрах со шлемами, напоминавшими древнегреческие из-за т-образного визора, маршировали стройными коробочками центурий, выстраиваясь на площади. Аквилиферы и сигниферы несли символы нового легиона, на штандарте которого красовалась сова, а легионные музыканты сопровождали действие мрачной маршевой музыкой. Одна за другой центурии останавливались, возвещая громким хоровым кличем свою боеготовность и стуча прикладами фульминат по асфальту площади, получали ответ от офицера, разворачивались и продолжали свой марш. — Они восхитительны, не правда ли? — произнёс Геннадий, с гордостью осматривая идущее перед ним войско, после чего посмотрел на Марка, чей взгляд был красноречивее любых слов и усмехнулся: — Да, с непривычки это сильно впечатляет… Было что-то гипнотическое в движении этих многочисленных центурий, укрытых одеялом ливня. Некоторое время Марк молча созерцал марш легиона погрузившись в раздумья, а затем спросил: — Могу ли я увидеть Минервину? Генетического донора нашей армии? — Да, конечно. — ответил префект: — Только сначала с вами побеседует Гипатия Друзилла, психиатр высшего командного состава. Она давно хотела с вами побеседовать. — Почему это? — удивился Кандид. — Пожалуй, вам стоит это узнать лично у неё. Но должен предупредить — характер у неё тяжёлый, имейте это ввиду.       Легче от слов Геннадия Марку определённо не стало. Но тем не менее вскоре он оказался перед кабинетом этой самой Гипатии, откуда только что вышла она из представительниц «высшего командного состава» — длинноволосая златоглазая копия его Минервины в фигуристой лорике мускулате, от которой исходила сильная аура власти, подобная тем, что окружала знакомых Марку высокопоставленных политиков и полководцев. Спарт прошла мимо Кандида даже не удостоив его взглядом, и ему оставалось только удивляться, как она была одновременно похожа и не похожа на Минервину. Проводя спарта взглядом, театрал хмыкнул и вошёл в кабинет. — Марк Фурий Кандид. — представился мужчина и спросил: — Гипатия Друзилла? Мне сообщили, что вы хотели со мной поговорить. Сидевшая за столом далеко не юная, но тем не менее красивая для своего возраста женщина посмотрела на Марка как на некое интересное насекомое. — Да, хотела. Присаживайтесь. — лекарь душ человеческих указала на стул перед её столом. Марк так и поступил, после чего поинтересовался: — Я так понимаю, это касается моей двоюродной сестры? — А вы проницательны. — ответила Гипатия, и по её тону нельзя было точно сказать — было ли это сарказмом или нет: — Да, это касается Минервины. Или Минервы, как она предпочитает сейчас себя называть. Полагаю, как ближайший её живой родственник, не считая спартов, вы обязаны знать обо всём том, что творится в её прелестной головке. Вот, пожалуйста, ознакомьтесь: — Гипатия протянула Марку анамнез, позволяя ему воочию прочитать все поставленные Минервине диагнозы, и продолжила параллельно говорить: — Её поведение меня безмерно радует, как психолога, но как обычного человека — определённо пугает. Взять как пример хотя-бы командиров легионов. Вот угадайте, как зовут девушку, что только что вышла из кабинета? — Не знаю. Какое-нибудь число-буквенное обозначение? — попытался догадаться Марк, читая анамнез. — Вовсе нет. Сию красавицу именуют не иначе как Феронией. Все легаты носят имена различных богинь: Прозерпина, Беллона, Диана, Ферентина, Виктория, список можно продолжать. И что характерно, имена эти они получили лично от Минервины, которая, как я уже сказала, именует при них себя не иначе как Минервой. Если это не хорошо запущенный случай мегаломании, то я тогда не знаю, что это вообще такое. Если со дня на день она затребует себе молитвы читать да жертвы приносить, я этому совершенно не удивлюсь. Вдобавок, ещё и другие замечательные проблемы, которые указаны в анамнезе. Марк с этими «замечательными проблемами» ознакомился, и они ему совсем не понравились. — Ну и что же делать в таком случае? — По хорошему, её надо бы с Вольтерры увезти. Я вижу основную проблему во влиянии спартов. Если говорить напрямую, они её почти что боготворят и выполняют любой её приказ. Разумеется, это провоцирует у пациентки всякие дурные мысли о своей избранности и тому подобной клинике. Плюс ещё стоит учесть наличие у неё психократических сил, которые явно резонируют с силами её спартов, и это тоже не добавляет оптимизма. В общем, как я уже говорила, чемодан, космопорт, Терра. И из всех присутствующих на этой планете она послушает скорее всего вас, чем меня или префекта. Как я уже говорила, вы — единственный её родственник, не считая спартов, она хотя бы вас выслушает. В противном случае, я не знаю, что с ней делать. Она — бомба замедленного действия, одни боги знают — когда рванёт. — подвела неутешительный вывод Друзилла. — Я понимаю… — ответил Марк: — Постараюсь, в таком случае, убедить её отправиться со мной на Терру. — Уж постарайтесь. Как я уже сказала — она — бомба. А из сапёров у нас только вы. После этого Гипатия дала Марку пару советов по убеждению его заигравшейся в бога кузины и отправила к ней. Дальнейший путь Марк провёл в раздумьях, пытаясь понять — как это так его двоюродную сестру угораздило. По мере движения по коридорам, он всё чаще ловил себя на мысли, что предпосылки к такому были ещё давно, только по какой-то причине Марк их не замечал. Но ещё не поздно было всё исправить, главное — вывезти Минервину с планеты.       Наконец он добрался до комнаты своей двоюродной сестры и, увидев пару стоявших на карауле спартов, поприветствовал их и сказал: — Я к Минервине. Скажите, что пришёл Марк Фурий Кандид. Одна из караульных поднесла руку к шлему, активируя связь, произнесла что-то, что Марк плохо расслышал, получила ответ и кивнула своей сослуживице. После этого спарты открыли дверь, позволяя Марку пройти внутрь. Внутри было всё достаточно… обыденно. Обиталище его двоюродной сестры выглядело довольно стандартно для квартиры и Марк не увидел мраморных статуй своей двоюродной сестры в полный рост или чего-нибудь ещё такого, чем мог бы обставить своё жилище человек с мегаломанией. Да и сама «пациентка», рассматривающая что-то в окне, не выглядела таковой. Ну, по крайней мере на ней не было золотого лаврового венка и пурпурной тоги, и вела она себя не как самопровозглашённый автократор какой-нибудь там независимой провинции Арабия. Минервина повернулась, улыбнулась и быстро подбежала, заключив его в свои объятия: — Марк! Я так рада тебя видеть! Кандид обнял её в ответ: — Я тоже, сестрёнка. Ну как ты тут, не скучала всё это время? — родственники прошли из основной комнаты в боковую, где находился стол с несколькими стульями, за который они и уселись: — Разве что первое время, позже я нашла чем себя занять. — почему то эта фраза Марку не понравилась, но он удержал эту мысль при себе. Минервина задала в ответ свой вопрос: — А как ты? Что с твоим театром? — На Терре всё замечательно, насколько это возможно в условиях галактической войны. — честно ответил Марк: — Театр пользуется популярностью, а дела в целом пришли в норму как у меня, так и в Риме вообще. По крайней мере, вигилы никого на улице не хватают. — Отрадно слышать. — улыбнулась Минервина. Марк тем временем решил направить разговор в нужное ему русло: — А тут всегда такая поганая погодка, или мне так повезло? — ненавязчиво поинтересовался театрал, глядя в сторону окна, где по прежнему шёл ливень. Женщина вздохнула: — Почти весь год, за исключением пары-тройки месяцев. — Как ты тут вообще выживала всё это время? Я бы от такого бесконечного ливня сошёл бы с ума. Минервина пожала плечами: — Ну я почти не покидаю комплекс, меня, в принципе, всё устраивает… — Столько времени не выходить на свежий воздух? Я бы сдурел ещё быстрее. Нет, как твой двоюродный брат, я просто не могу смотреть на то, как ты тут чахнешь. Как насчёт слетать на какую-нибудь солнечную колонию? Как насчёт Аквилеи Клары? Там, конечно, много христиан, но зато местные пляжи просто великолепны. Минервина прикусила губу в задумчивости. Было видно, что эта идея её однозначно заинтересовала. С одной стороны что-то удерживало её тут (и Марк очень хотел бы узнать — что), но с другой стороны перспектива увидеть воду не только в качестве штормового моря и бесконечного ливня была крайне соблазнительна. Наконец, Минервина кивнула сама себе и ответила: — Пожалуй, мне действительно не помешает немного развеяться. Пожалуй, соберусь на этой неделе. — Я уверен, ты не пожалеешь об этом. — улыбнулся Кандид своей двоюродной сестре. Что-же, похоже всё складывается именно так, как он и задумал. Что не могло не радовать. После этого родственники начали разговаривать на разные темы. Минервина производила благоприятное впечатление, и Марку уже начинало казаться, что никаких описанных Гипатией проблем и нет, но вскоре их прервало гудение коммуникатора на столе в главной комнате. — Погоди секунду, я сейчас. — Минервина выбежала в главную комнату, откуда вскоре раздался звук открываемой двери и приглушённый звук разговора одинаковых голосов — скорее всего, Минервину посетил кто-то из её спартов. Некоторое время Марк сидел за столом, но в конце концов ему это надоело и он подошёл к двери в главную комнату, приоткрыв её. Да, так и было — перед своей «генетической матерью» стояла спарт с доходящей до плеч аккуратной причёской и в обычной униформе легата, отличавшейся от лорики мускулаты тем, что она не была бронескафандром, а была обычной одеждой из ткани синего (но не красного, как у обычных неклонированных легионеров) цвета и с короткой хламидой — такую обычно носили высшие офицеры во время повседневной службы вне линии фронта, вместе со штатным паннонским колпаком. Похоже, Минервина заканчивала отдавать ей какие-то приказы, и как только она закончила, спарт поклонилась ей и направилась к выходу. Не отсалютовала. Поклонилась. Похоже, опасения Гипатии всё-же были не беспочвенны, чего и боялся Марк.