The Glass Serpent and the Dark Horse

— Когда-нибудь видел аристократа с кисточкой в руке, пытавшегося не упасть со стула? — Больше похоже на какую-то шутку, но Тому Реддлу-старшему было не то чтобы смешно, потому что это именно то, что он бы сейчас увидел в зеркале. Судя по лицу сына, тот думал примерно то же самое. — Давай, Том, возьми кисточку. — Пусть стул, на котором он стоял, был на колёсиках и, соответственно, не особо подходящим, но всё равно удивительно для такого случая устойчивым. Мальчик посмотрел на белую стену, потом на кисточку, лежащую у банки с изумрудной краской, и чуть заметно скривился: — Разве этим не должны заниматься слуги? — Обычно да, но здесь не требуется каких-то особых навыков, так что мы с тобой можем справиться и сами. — Его сын не выглядел особо радостным от подобной перспективы. — Вместе мы вполне управимся за пару часов. Так что давай, присоединяйся. Кровать уже была перестелена в новый серебристый комплект с изумрудно-зелёным одеялом с рисунком, похожим на кольца змеи. Запах от краски был резким и бьющим в нос химией. Свежий воздух из открытого окна мягко шелестел страницами книг на полке. Дверь в комнату была плотно закрыта, чтобы Роган не вошёл и не разлил краску или же не извалял чистую кровать в своей шерсти. Том-младший тяжело вздохнул, взял кисточку, обмакнул в краску и сделал первый мазок. — Я буду красить наверху, а ты внизу — не хочу, чтобы ты упал со стула и поранился, — сказал отец. — Ты когда-нибудь уже красил что-то? — Судя по виду приюта Вула, там ничего не красили ещё с момента основания, но мало ли… вдруг в Хогвартсе был какой-нибудь класс магического дизайна? А спрашивать конкретно об этом не хотелось. Сам будучи Реддлом, Том-старший знал, к чему такие расспросы вновь приведут. — Нет. — Что ж, это не так сложно. — Он аккуратно прошёлся кистью вдоль галтели. — Я никогда не раскрашивал комнату, но зато в конюшнях я предпочитаю всем заниматься сам, включая мелкий ремонт помещения. Главное, всегда крась в одном направлении, чтобы не было полос, и убедись, что слой достаточно толстый, чтобы стена не просвечивала. Безразличный кивок был ему единственным ответом, но, когда Реддл-старший посмотрел вниз, то увидел, что сын тщательно выводит кистью прямые линии. Пока что это вряд ли походило на нормальную краску стен, но сын хотя бы старался. А ещё, Том-старший не оставит свои попытки достучаться до сына. По крайней мере, до тех пор, пока сын не достигнет совершеннолетия и с криком от него не сбежит. Слабая грустная улыбка растянула его губы. Том-младший был настоящим, и он был дома. И в ближайшее время не собирался куда-то исчезать. То, что сын после каникул вернётся в Хогвартс, будет для Реддла тяжело, но наверняка станет облегчением для самого Реддла-младшего. Сын, должно быть, почувствовал его пристальный взгляд, потому что посмотрел вверх — его лицо милейшим образом преобразилось и стало выражать раздражение. — С твоей кисти капает. — В его голосе, в отличие от последних нескольких часов, вновь слышались эмоции. — Так ты скорее мой ковёр покрасишь! — И отвернулся обратно к стене — Том-старший сделал то же самое, стараясь сохранить баланс и не упасть со стула. — Это будет довольно скучно, если делать всё в тишине, — сказал он минут через двадцать. — Расскажи что-нибудь о себе. Может, чем ты хочешь заняться после школы. Какие профессии существуют в магическом мире? Сын окунул кисть в банку с краской — красил он очень аккуратно и качественно, но медленно. Реддл уже было решил, что ему не ответят, но Том-младший сказал: — Я собираюсь победить смерть и стать величайшим волшебником из когда-либо живущих. — Голубые глаза, такие же тёмные и опасные, как грозовое небо, сощурились, а кисть в его руке продолжила свой путь рядом с краем двери. — Я стану лучше и сильнее, чем все они, и докажу, что они были неправы! Докажу, что пусть во мне и течёт твоя грязная кровь, это не делает меня хуже и слабее! Грязная кровь? …Жаркий и светлый вечер; красные лучи почти ослепляют, пока солнце склоняется к горизонту. Конь под ногами и Сецилия рядом — её золотые волосы мягко струятся по плечам. Эта чёртова хижина с мёртвой иссушённой змеёй, колыхающейся на двери, царапающей хвостом старое дерево. Морфин, подошедший к ним с мясницким ножом в одной руке и палочкой в другой. Вспышка света, летящая прямо к нему. Боль. «Больше не такой красивый, да, грязный маггл?!» Его рыдающий сын, свернувшийся в клубок на приютской койке. Неужели из-за меня они плохо с ним обращались? Потому что поняли, что «Реддл» — не магическая фамилия? Какой след на психике мальчика должно было оставить пренебрежение в течение всей жизни? — И как ты собираешься этого добиться? Пойдёшь в политику и свергнешь Министерство магии? — Я собираюсь стать первым британским монархом-волшебником со времён семнадцатого века! Я отменю Статут о секретности и приведу магов на их законное место — к власти! — яростно ответил он. — Мы были вынуждены прятаться слишком долго, но это скоро прекратится! Как только я стану королём, Великобритания подаст пример всему миру, и террору, воцарившемуся после Охоты на ведьм, наконец-то придёт конец! Значит, Том стремится к мировому порабощению? На самом деле, довольно распространённое желание в их семье, но сын может оказаться первым, действительно способным на подобное. Будет хорошо, если он это перерастёт. — А почему ты хочешь победить смерть? — Потому что смерть — самая большая человеческая слабость и отвратительная шутка мироздания! А ещё совершенно ненужная! — Ты точно уверен, что смерть не нужна? — Он мог чувствовать исходящие от сына волны неверия, что такой риторический вопрос вообще задан, и злости. Поэтому решил уточнить: — Никто не хочет умирать, но смерть естественна. Где бы без неё человечество сейчас было? — Ты имеешь в виду, кроме того, что люди были бы живы? — Разве это не в природе человека — откладывать всё на потом? Говорить «я всё сделаю завтра» и не делать до того момента, как время уже не позволяет отлынивать, — ответил он. — И что такое смерть, если не величайший лимит этого самого времени? Думаешь, если ты станешь бессмертным, у тебя всё ещё останется желание что-то делать? — Конечно, да! Я наследник основателя факультета, в который поступают только люди, добивающиеся своей цели любой ценой. Уж целеустремлённости мне точно хватит! — Но то, как сын после этого обиженно надулся, сказало всё, что требовалось знать. Том-младший больше с ним не говорил всё время, что они докрашивали стены, а после уткнулся в, по-видимому, магическую газету, датированную месяцем назад. Самый большой заголовок звучал как «Гриндевальд воспользовался хаосом, поднявшимся из-за маггловского Третьего рейха», а все фотографии двигались так, будто в газетную бумагу был встроен крошечный телевизор. Когда один из волшебников на фотографии поймал его взгляд и помахал рукой, Реддл быстро покинул комнату сына. Спустившись вниз, он заметил сидящих за столом и пьющих чай родителей. — О, уже закончили красить комнату маленького Томми? — в голосе матери послышалась улыбка, когда она заметила тёмно-зелёные брызги на его руках и манжетах рукавов. — Он придёт пить чай? Реддл покачал головой, сел в кресло и принял из рук матери чашку с чаем: — Нет, думаю, он уже достиг своего дневного лимита на общение. — Сделав глоток, он добавил: — Том сейчас читает старую копию их магической газеты; вроде как она называется «Ежедневный пророк». — Кажется, тебе что-то не даёт покоя, Том, — сказал отец. — Что это? — Я беспокоюсь, — ответил он, смотря на расходящийся волнами от его дыхания чай. — Он сказал мне кое-что, и теперь я беспокоюсь, что к Тому плохо относятся в его школе, потому что он унаследовал от нас «грязную кровь». — Иметь родственников не-магов для них — то же самое, что вступить в отношения с кровным родственником для нас? Хм-м… — Ты не думаешь, что Томми стоит поговорить с кем-нибудь, дорогой? — Я думаю, что нам не стоит везти его к доктору Эральту или кому-то другому, по ряду причин, — ответил старший Реддл. — Ему просто нужно время. Всё, что мы можем для него сделать, — дать это самое время.