The Glass Serpent and the Dark Horse

Гарри знал, что ему бы следовало сейчас готовиться к приближающемуся тесту по зельеварению, но… Заставить себя сесть и сконцентрироваться на чтении было ужасно сложно, да и сам предмет оказался явно не для него. Не сказать, чтоб зельеварение было прям совсем скучным, но и интересным оно тоже не было. А уж склонность профессора Слизнорта выбирать себе любимчиков точно не добавила ему в глазах Гарри авторитета, как и предвзятость к собственному факультету. Хотя насчёт последнего всё не так просто: даже если Поттер и хотел бы винить профессора за его пристрастность, но, как оказалось, Слизнорт был таким не единственный. На самом деле, никто из преподавателей Хогвартса не был по-настоящему справедлив в оценке учеников. Некоторые позволяли гораздо большее факультету, деканом которого они являлись; другие же всячески помогали тому, в котором когда-то учились. И если они не начисляли баллы за вполне обыденные вещи вроде сидения ученика на первой парте, то отнимали их по совершенно идиотскому поводу типа «чихания вне очереди». Будто кому-то вообще требуется разрешение, чтобы чихнуть! Тем не менее, Гораций Слизнорт, со всеми его многочисленными недостатками (например, слишком высоким голосом для и так выдающейся акустики подземелий), всё равно был лучшим учителем, чем «дядя Северус» когда-либо смог бы стать. Он, по крайней мере, не ненавидел Гарри за то, что его отец с друзьями натворили во время их учёбы в школе. Профессор Слизнорт ему скорее даже симпатизировал, хотя и почти полностью потерял к нему интерес, когда убедился, что, помимо Защиты от Тёмных Искусств, в остальном Гарри ученик весьма посредственный. Гарри никогда не смог бы стать кем-то вроде Гермионы — девочки, которую он тогда встретил в Экспрессе и которая сейчас была лучшей ученицей на потоке. И уж тем более он не смог бы догнать своего соседа по комнате, Тома, который вообще лучший ученик в школе и продолжает получать рекордные оценки. Но это не значит, что Гарри был в числе отстающих или что-то вроде этого — скорее наоборот, если бы он захотел, он бы вполне смог войти в число тех, кто «выше среднего». Может, в будущем он так и сделает, когда привыкнет ко всей этой безумной школьной жизни. Ну, или когда на него насядут родители с вопросами о его оценках и будущей карьере. В данный же момент он и так был доволен своей учёбой, которая уже шла почти на автопилоте. А вот что касается формирования в Хогвартсе дружеских связей… Ну, его попадание в змеиный факультет значительно этому помешало. Хотя Гарри давно уже привык, что его планы никогда не выходят так, как он хочет. Вместо Гриффиндора, где учился каждый из Поттеров до него, он попал в Слизерин. И теперь уже поздно было мечтать о тёплой и солнечной башне в красно-золотых цветах, о Роне в качестве соседа по комнате, о ночах в уютной гостиной и о каникулах с другими львятами. Теперь приходилось довольствоваться компанией молчаливого гения-второгодки с антисоциальными наклонностями и надеяться, что удастся пережить этот год. А то с каждым днём Гарри всё больше убеждался, что такими темпами его либо задушат во сне, потому что он случайно тронул какие-то из вещей Тома, либо скинут из окна совятни за его настойчивые попытки подружиться. Гарри казалось, что всё, чем занимался Реддл помимо учёбы, ограничивалось чтением очень сомнительных на вид книг и тихим шёпотом про себя, когда он тренировался с палочкой. Та идея с домашними гостинцами, разумеется, закончилась не лучшим образом: Том пусть в итоге и принял еду его мамы, но вот благодарности Гарри не дождался, лишь ещё одного прищуренного взгляда. Кажется, даже насильно напоить наргла молоком было бы проще, чем добиться расположения Реддла… Что касается других его друзей, то к Рону с ребятами Гарри подходить откровенно боялся. Зная мнение гриффиндорцев о своих одногруппниках, он не хотел окончательно портить с ними отношения, а потому невольно их избегал. И с каждым новым днём чувствовал, что его тяга к жизни постепенно улетучивается, словно он сам — увядающий без воды цветок. А вот Том совсем не выглядел так, будто ему было хоть какое-то дело до постоянных насмешек, травли и до отсутствия друзей. Каждый раз, стоило слизеринцам начать поливать его грязью, Реддл просто проходил мимо, держа спину ровной, а плечи прямыми. Разве что в последующие несколько часов Гарри отчётливо мог увидеть горящую в глазах Тома ненависть. На самом деле, Гарри ему искренне сочувствовал, но был достаточно умён, чтобы не выражать свои мысли вслух. А в последнее время старался даже не думать об этом в присутствии своего соседа, потому что ему всё отчётливее казалось, будто Реддл умеет читать чужие мысли. Сегодня Поттер решил всё-таки взяться за учебники и сделать нормально домашку, но вскоре понял, что заниматься в комнате он не может. Том молчал, но от него так ясно исходили волны раздражения, а за окном так искушающе светило солнце, что Гарри не выдержал, взял свои вещи и вышел на улицу. Устроившись на берегу озера в надеждах, что расслабленная атмосфера сделает учёбу более продуктивной, он вскоре понял свою ошибку. Тёплая погода и зеркальная водная гладь отвлекали его даже сильнее, чем молчаливое недовольство соседа. А ещё издалека иногда доносилось тихое шипение Запретного леса. Лёгкий, но уже заметно похолодевший ветер колыхал деревья, а зелёные холмы за территорией Хогвартса так и притягивали взгляд. В конце концов, Гарри не выдержал: отложил книгу, лёг на прохладную травку и закрыл глаза, окунаясь в тепло яркого полуденного солнца. Тихий звук приближающихся шагов он элементарно не заметил, а потому вздрогнул, стоило кому-то тронуть его за плечо. Вцепившись в учебник, словно тот способен защитить его от школьных верзил, Гарри открыл глаза и резко сел. Перед ним стоял Рон. — Может, объяснишь, почему это ты нас всё время избегаешь? — спросил он весьма угрожающим тоном, живо напомнив свою мать. Рядом ещё оказались и Гермиона с Невиллом, которые теперь поглядывали на них с заметным любопытством. — Я вас не избегал, Рон, — ответил он немного неуверенно. — Тогда как ещё всё это можно назвать?! Гарри внимательно посмотрел на своего лучшего друга, которого знал с раннего детства, и неловко поерзал на траве. — Но я правда вас не избегал, — он вздохнул. — Я просто думал, что вы не захотите больше со мной общаться. — Великий Мерлин, с чего бы это? Потому что эта тупая шляпа отправила тебя на Слизерин? Гарри, не будь идиотом! — Но ты всегда говорил, что ненавидишь Слизерин. А шляпа… — Шляпа ошиблась! Да и вообще… — Рональд! Разве ты не видишь, он делает уроки, мы не должны ему мешать. Рон и Невилл одарили Гермиону таким взглядом, что Гарри против воли заулыбался. — Нет, ничего страшного, — поспешил он успокоить девочку. — Я уже всё закончил, не волнуйся. Гермиона убеждённой явно не выглядела, но продолжать не стала. Вместо этого они с Невиллом, который крепко сжимал свою лягушку, боясь отправить её в долгий полёт до озера, подошли к ним ближе и сели на камень рядом. — Осторожно, Гарри, — произнёс Лонгботтом, — если ты будешь улыбаться так же широко, то твоё лицо застынет, и тебе придётся идти к колдомедикам. Гарри подумал, что если такое всё-таки произойдёт, то даже это вряд ли сможет впечатлить Реддла. Будь это не так, то ради его реакции он улыбался бы хоть весь оставшийся день. — Прости, не могу сдержаться, — ответил он, поднимаясь с травы и тоже садясь на камень. — Я слишком долго ни с кем нормально не говорил. Профессора не в счёт. — Что ж, тогда не нужно было сбегать от нас каждый раз, стоило нам подойти к тебе на расстояние, достаточное для разговора, — сказала Гермиона и убрала мешающиеся волосы с лица. — То, что ты был распределён в факультет с дурной репутацией, не значит, что все вдруг резко стали считать тебя плохим. — Пусть Гермиона часто ведёт себя как раздражающая всезнайка, но она лучшая в потоке не без причины, друг, — проворчал Рон, тоже втискиваясь на камень между ним и Невиллом. — Нет, ты представляешь, она недавно сказала, что я неправильно произношу «Вингардиум Левиоса»! — Прошу прощения, Рон. В следующий раз я позволю тебе поджечь себя, как Финниган! - Гермиона, поверь мне: для того, чтобы повторить успех Симуса, плохого произношения недостаточно! Мальчики фыркнули. Гарри снял очки, чтобы протереть их рукавом мантии. — Ты уже ходил на отборочные в слизеринскую команду по квиддичу, Гарри? — спросил Рон, переводя тему. — Команда Гриффиндора в этом году довольно сильная. — Нет, не ходил, — пробормотал Гарри, надевая очки обратно. — Быть слизеринцем… довольно сложно. Не то, чтобы меня все здесь ненавидели, но и любить меня тут некому. На самом деле, они слишком сосредоточены на моём соседе по комнате, чтобы заметить на его фоне меня. И я этому скорее рад. Не представляю, что было бы, сложись всё по-другому. — А как там старина Драко? Всё такой же высокомерный ублюдок? — Ну, это ведь в его природе… Хотя я нечасто его вижу в последнее время. Рон хмыкнул и повернул голову в сторону квиддичного стадиона, где приглашающе блестели золоченые вратарские кольца. — Жаль, первокурсникам нельзя играть… — Это совершенно логично, Рон, — сказала Гермиона. — Нам ещё слишком рано! К тому же, мы ведь не просто так проходим уроки полётов. Я читала про квиддич; забивание голов и поиск снитча — последнее, о чём неумелый игрок будет думать, когда взлетит в воздух. И это я ещё не говорю о том, как игра за команду может повлиять на академическую успеваемость! — Академическую успеваемость?! — ужаснулся Рон. — Гермиона, сделать себе карьеру в качестве ходячей библиотеки — последнее, чего бы я хотел! Пока двое продолжали свои препирательства, Тревор громко квакнул, требуя свободы, но был проигнорирован. — Ты думаешь попробовать попасть в слизеринскую команду на втором курсе? — спросил Невилл, отвернувшись к Гарри. — Я видел, как ты летаешь. Мы все видели. У тебя точно талант! — Он немного подумал и добавил: — Твой отец ведь был ловцом? — Да, — кивнул Гарри, — он играл за Гриффиндор. Я вырос с метлой в руках, так что это не совсем талант. Кажется, мой крёстный подарил мне метлу, когда мне даже года ещё не было, — он вздохнул. — И я люблю квиддич, но… не знаю. Родители сказали, что всё в порядке, но я не думаю, что отец будет счастлив, если его старший сын станет играть за команду противника. — Но это же не значит, что ты не должен играть, Гарри! Особенно в твоей ситуации. Если ты выиграешь несколько игр, то слизеринцы могут начать тебя уважать, и тогда всё станет намного лучше, — вдруг вклинилась в их разговор Гермиона, шикнув на Рона. Она бездумно открыла книгу, которую принесла с собой. — Это будет умным решением с твоей стороны. — Но ты ведь говорила, что… — Я говорила, почему я не стала бы играть в квиддич. Но, как сказал Рон, не все хотят сделать себе карьеру «ходячей библиотеки». — Она нахмурилась, посмотрев на всё более сгущающиеся на другом берегу озера чёрные тучи. — Кажется, скоро пойдёт дождь. Нужно идти в замок, продолжим разговор в библиотеке. Рон и Невилл застонали, только услышав про библиотеку. Гарри же ещё слишком мало времени провёл с Гермионой, чтобы всерьёз испугаться. Гораздо больше он боялся промокнуть, а потому быстро встал с камня и сказал: — Ты права, надо идти в замок. — Рон с Невиллом посмотрели на него, как на предателя, но всё же вынуждены были согласиться. Встав, они начали двигаться к замку. — У вас уже есть планы на Самайн? — Ты имеешь в виду Хэллоуин? — уточнила Гермиона. — Я скорее всего останусь в замке. Мои родители магглы, поэтому ехать домой и обратно всего лишь на пару дней не имеет смысла. — После небольшой паузы она произнесла: — Я читала про Самайн… Эти ритуалы ведь теперь нелегальны, верно? — Ну-у… на бумаге — да, — ответил Гарри. — Но это не значит, что маги вдруг так разом прекратили проводить ритуалы. Чистокровки и полукровки всё ещё празднуют Самайн, Белтейн, Йоль и День летнего солнцестояния. Мой отец аврор, он работает на Министерство — думаю, это показатель, насколько ритуалы всё ещё распространены. — Но разве это не Тёмная магия? — Нет, не все. Они просто… старые. Множество традиционных празднований включают в себя Магию крови. Для такой «светлой» страны, как Британия, признаться в этом смерти подобно. — Мы с родителями и бабушкой проводим ритуалы, сколько я себя помню, — сказал Невилл, встав с другой стороны от Гарри. — У них очень много разных вариантов, и да, некоторые действительно тёмные — такие могут даже включать в себя людские жертвоприношения, так что они вполне заслуживают быть запрещёнными. Но большинство из тех, что сейчас практикуются, довольно безобидные. Кидать яблоки в огонь, например, — он пожал плечами. — А вы двое едете домой? — Я остаюсь. Говорят, еда в замке на Хэллоуин просто замечательная. — Типичный Рон. — Моя семья всегда очень серьёзно относится к праздникам, — сказал Гарри, когда они начали подниматься по ступенькам к замку. — Все наши друзья и знакомые приходят в гости, и после ритуала мы устраиваем небольшую вечеринку. Если это Йоль, то Сириус всегда придумывает что-нибудь с омелой. А если приходит мой «дядя», то на празднике обязательно будет такое висящее в воздухе напряжение, потому что он очень, очень хороший друг моей мамы, но ненавидит моего отца и его друзей. Они едва могут находиться в одной комнате дольше нескольких минут, так что… — Да, Снейп он такой, — закивал Рон. — Сочувствую, друг, но лучше пусть он празднует у тебя дома, чем приходит к нам. Невилл с Гермионой засмеялись, а Гарри вздохнул: — Спасибо, Рон. Все вместе они заняли стол вдали от глаз строгого библиотекаря и чужих любопытных ушей. Единственным исключением был повёрнутый к ним спиной Том, которого Гарри мигом узнал, но не придал этому значения. Реддл, вполне ожидаемо, склонился над очередной книгой с таким видом, какой наверняка был бы у волка, наслаждающегося недавно почившей жертвой. — На что ты смотришь? — подозрительным тоном спросила Гермиона и проследила за чужим взглядом. Когда она поняла, на кого смотрит Гарри, её лицо приняло явное неодобрительное выражение: — О, это тот грубиян из поезда. — Это Том, — сказал Гарри, повернувшись к ней, — мы живём в одной комнате. — Это твой сосед?! — переспросил Рон в суеверном ужасе. — То есть, ты хочешь сказать, что все эти недели, пока ты нас избегал, ты мог говорить только с этим заносчивым придурком? — Хей, он не так уж и плох, — неловко улыбнулся Гарри, думая, что лгать друзьям нехорошо. — На самом деле, я ему даже сочувствую, — и вот это уже было больше похоже на правду. — Они называют его «слизеринской грязнокровкой», хотя, насколько я знаю, он полукровка. Над ним вечно издеваются и, кажется, даже Дамблдор имеет что-то против Тома, хотя он же учитель! — Что было довольно странно, если задуматься. С чего бы профессор вдруг стал ненавидеть обычного ученика?.. Как-то это не по-взрослому. — Вообще, я заметил, что профессор в последнее время ведёт себя довольно странно. — Ну, он всегда был эксцентричным, — пожал плечами Невилл. Гарри не считал, что недавнее поведение Дамблдора можно просто списать на его «эксцентричность», но настаивать не стал. Его внимание привлекли двое смеющихся пятикурсников, прятавшихся за полками рядом с Томом. В руках у них были палочки, и один — тот, что правее, — вдруг злобно ухмыльнулся и призвал длинную змею с рыжевато-коричневой кожей. Рептилия тут же поскользила в сторону Реддла, то и дело пробуя воздух юрким раздвоенным языком. Не успел Гарри произнести и слова, как пятикурсники уже свалили. А потом он замер. «Глупые двуногие со своими тупыми палками! Как они пос-с-смели потревожить мой сон?! Где же теперь моя тёплая норка?.. Ну, я им покажу!» Змея бесшумно скользила из стороны в сторону. «Шш-ш, этот маленький двуногий будет в с-самый раз для укуса. Я вижу его ноги, ткань слишком далеко и не сможет защитить!» Гарри уже готов был закричать и предупредить Тома, когда тот без всяких указаний поднял ноги с пола и задрал их повыше. Будто он тоже понял, что сказала змея. «Прошу прощения за этих идиотов. Они не должны были тревожить твой покой. Могу я спросить твоё имя?» Если бы морда змеи могла передавать человеческие эмоции, то она бы сейчас наверняка выглядела в точности, как лицо Гарри. — Говорящий! — прошипела змея, отползая назад в явном удивлении. Гарри тем временем лихорадочно соображал. Том умеет говорить со змеями! Интересно, а язык у него тоже раздвоенный? Не об этом ли его тогда предупреждала Шляпа?.. — Да, я говорящий, — кивнул Том и повторил свой вопрос: — Как тебя зовут? — Я Кумаши, говорящий. А какое у тебя имя? Я должен его знать, ведь теперь ты мой двуногий. Гарри показалось, будто ещё чуть-чуть, и он сможет увидеть улыбку на лице своего соседа. Но нет, увы. — Меня зовут Том. — Змееуст, — проговорил Рон, нахмурившись. Он некоторое время наблюдал, как Том собирает свои вещи в сумку, позволяя Кумаши обвиться вокруг руки, а после быстро покидает библиотеку. — Неудивительно, что Дамблдор не доверяет этому ублюдку. Он точно тёмный волшебник, только они умеют говорить со змеями! Я знаю, Салазар Слизерин был змееустом. Стоило Гарри подумать, что судьба наконец-то сжалилась над ним, как та вновь без капли пощады пригвоздила его обратно к земле. Неуютно поёрзав на своём стуле и отведя от Рона взгляд, Гарри крепко сжал зубы, пряча своё уродство от чужих взглядов.