Судьба опять тасует карты

С тех пор Реборн осталась в Намимори. С тех же пор она продолжала каждый день приходить к Тсуне для совместного выполнения домашнего задания. – Ты думаешь, помня столько миров, я не знаю математику? – Очевидно, – фыркала женщина в теле девочки-подростка. – Иначе твои безобразные оценки я могу объяснить только неуважением к себе и своим подчинённым. Тсуна проглатывал слова, что дело в банальной лени, отсутствии интереса и соображениях о конспирации, придуманных, чтобы оправдать себя. – Не надо учить со мной английский, я знаю грамматику лучше школьного учителя! – Да? – ехидно смотрела на него Реборн. – А сказать вслух можешь? – Небеса, за что вы послали мне эту женщину? – по-английски восклицал Тсуна, и Аркобалено Солнца кривилась: – Произносить звуки надо так, будто у тебя во рту горячая картошка, а не холодная каша. Савада, это убожище даже произношением назвать стыдно, – потом её глаза начинали блестеть маньячным огоньком, и она добавляла: – Ну ничего, это мы тоже отработаем. Реборн была повсюду: легко укладывала полежать на траве жаждущего реванша Хибари, ела суши у Тсуёши, беседуя с отцом Такеши о необходимости передавать знания молодёжи (кончилось тем, что тот показал сыну движения того самого стиля, с помощью которого в других мирах Такеши побеждал Императора мечей); женщина гоняла «выводок Мукуро», включая Хром, и под её опекой младшая иллюзионистка превращалась в кого-то по-настоящему пугающего. При этом Тсуна очень хорошо чувствовал, несмотря на плотную опеку Реборн, что у него остаётся время и для дел Семьи, всё ещё существующей без имени, и для встреч с приятелями и даже для помощи маме по дому (в это тоже болезненно-обидными словами ткнула Аркобалено). Времени не оставалось только на полноценный отдых и восстановление нервов в тишине от этого дурдома. Дечимо Вонгола в нём ностальгически вздыхал по своему детству под опекой его версии Аркобалено Солнца. И на самом деле, всё выглядело так, будто та и впрямь взяла контракт на подготовку наследника Семьи. Тсуна даже приказал Шоичи проверить это, но нет, ни Емитсу, ни Тимотео такое соглашение с Аркобалено Солнца не заключали. Всё это было по её собственному желанию. – Я, конечно, ценю твои усилия, но не могла бы ты как-то по-другому выражать свою благодарность? – Это не благодарность, Никчёмный Тсуна. Хочешь хорошего босса – воспитай его под себя. – Я не давал своего согласия! – Это поправимо, – невозмутимо ответила Реборн, и от этого упрямства оставалось только скрипеть зубами, но не отказываться от того, что реально шло на пользу, как бы ни хотелось утверждать обратное. Однако скоро в устоявшийся быт вмешались другие люди – Реборн пришло письмо. Его доставили маленькие помощники Аркобалено Солнца – пчёлы, и Тсуна только икнул, представляя, как этой рой нападает на кого-то и жалит до смерти. Это была бы… весьма неприятная смерть. Как вообще Реборн управляла насекомыми, если на то пошло? – Похоже, мне придётся дать тебе передышку в обучении, – тем временем сообщила та, аккуратно сложив письмо обратно в конверт. – Мгм, – выдавил из себя Тсуна, искоса наблюдая за тем, как быстро двигаются её смуглые пальцы, пока, наконец, по воспоминаниям Дечимо не сообразил, что за мерзкое чувство комком собралось в груди. – Тебе не стоит туда ехать. Реборн раздражённо хмыкнула: – Ещё не признал меня как Хранителя, но уже пытаешься раздавать приказы? – Это не приказ. Совет. У меня, знаешь ли, помимо кольца Маре есть интуиция Вонголы. – В советах от желторотых птенцов не нуждаюсь, – пока Тсуна думал, не намекает ли Аркобалено на птенцов, недавно подаренных Кее Мукуро, женщина снова пробежалась глазами по письму и внезапно спросила: – Ты знаешь, что там? Савада пожал плечами: – Что-то неприятное. – Девятый Вонгола потерял второго сына, – чёрные глаза Реборн впились в него, затягивая, как две маленькие бездны. Тсуна моргнул. – Значит, я прав. Действительно, нехорошо. Будет плохо, если третий сын тоже погибнет и заставит Ноно искать наследников по дальним родственникам. Учитывая положение моего отца, велика вероятность, что старик вспомнит обо мне. Но… – парень посмотрел на кольцо Маре на пальце, – второй такой комплект не потянуть даже шаману, не то человеку. А я не готов так рано раскрывать свою личность как их владельца. Острый взгляд Реборн слегка смягчился и снова стал из убийственного насмешливым. – С твоей трусостью ты никогда не будешь готов. – Предпочитаю называть это осторожностью, Реборн, – теперь была очередь Тсунаёши пронзать Аркобалено взглядом, – и тебе советую того же. Ты едешь поддержать старого друга, но велика вероятность, что столкнёшься с предательством. Я не говорю, что это будет Ноно. Возможно, кто-то из его окружения, я всё же не провидец. – Ты что же, за меня волнуешься? – Нет, – моментально ответил Тсуна, услышав тон чисто по-женски пытающейся поддеть его Реборн. – Счастливого пути, занимайся своими делами, сколько потребуется, и можешь не спешить возвращаться: я как-нибудь справлюсь. Аркобалено фыркнула и устроила напоследок адскую тренировку, улетев из Намимори поздней ночью и пообещав написать, чтобы «не расстраивать детишек». Через неделю Тсуна смотрел на последнее отправленное ей сообщение о том, что самолёт приземлился, даже не попытавшись рухнуть, и что Тсуне стоит прокачивать интуицию дальше. Ещё она писала, что с большим удовольствием подтвердит, что его предчувствия не сбылись вообще, когда благополучно встретится с Ноно. И больше Савада не получил ни строчки. – Беспокоишься о нашем Солнышке, ммм, Тсунаёши-кун? – подкравшись сзади, Мукуро пристроил подбородок на его макушке. – Она не наше Солнышко, – меланхолично возразил Савада. – То есть то, что беспокоишься, ты не отрицаешь? – Не надо пытаться подловить меня на словах, Мукуро. – Да ладно тебе, Тсунаёши-кун, ты никогда не оставался равнодушным ко всем двойникам Реборн! – А кто бы остался? – фыркнул Тсуна. – Этот человек в любом из миров невыносим! – Да, – загадачно ответил иллюзионист, – Реборн можно любить или ненавидеть, но игнорировать не получится никому. Тсуна подозрительно прищурился, но разговор прервал Хибари: – Что вы забыли на крыше во время урока, травоядные? Грозный образ главы Дисциплинарного комитета слегка нарушала пара жёлтеньких птичек, устроившихся у того на макушке. – Рад видеть, что мой подарок пришёлся тебе по душе, – сытым удавом улыбнулся Мукуро. Тсуна хмыкнул, прекрасно понимая, что ради этих птичек иллюзионист должен был встретиться с Птичником – весьма неприятным и беспринципным наёмником, а потом как-то убедить хозяина отдать птиц ему. То есть, над подарком Мукуро и правда заморочился, желая видеть своего соперника таким, как привык в первой жизни. Не дав Хибари времени, чтобы начать драку, Рокудо сказал: – Мы обсуждаем, что от Реборн слишком долго нет вестей. Хибари уставился на них, явно понимая манёвр, но, в конце концов, сам улёгся чуть в стороне. Хибёрды перелетели хозяину на грудь. – Эта женщина слишком сильна, чтобы проиграть слабакам. Тсуна хмыкнул снова: очевидно, по системе Кеи Реборн была хищником, но сам Хибари не готов был это признавать, как и свои неоднократные поражения. Так что он ограничился прозвищем «эта женщина». – Вот и мы об этом говорим, – естественным образом подхватил Мукуро, недолго думавший, прежде чем самому улечься. Вот только, если Хибари подложил под голову свёрнутый пиджак, Рокудо нашёл колени Тсуны более удобными. Подмигнув опустившему голову вниз Саваде, тот продолжил: – Если Реборн поиграла, значит, нашёлся кто-то сильнее неё. Тсуна был готов поклясться, что вся поза даже не пошевелившегося Хибари стала источать нетерпение. – Ой, а что это вы здесь делаете? – раздался голос Такеши. – Я тоже хочу поваляться! – Савада, – удивительно спокойно произнёс Кея, пока Мукуро втолковывал очередному адепту, что Тсуна беспокоится о Реборн, хотя это даже не было правдой, – если ты не призовёшь свой цирк на выезде к порядку, это сделаю я. И начну с тебя. – Учту, Хибари-сан, – кислым тоном заметил Тсуна. Хотя какой уж там порядок…