Пожиратель смерти

Он вошел в Министерство магии ровно в час — как раз в это время Люциус обычно ждал его в своем доме. Привычная толчея в Атриуме не вызвала у Гарри никаких эмоций, он прошел к лифтам и поднялся в отдел Магического правопорядка — куда еще могли вызвать Люциуса, если не туда? Гарри узнавали, справлялись о здоровье, но он никого не мог вспомнить, лица казались одинаковыми, серыми, пустыми. Вроде этот парень учился на пару курсов старше на Гриффиндоре, а против этого он играл в квиддич. Он ведь многих знал, но сейчас они все сливались в безликую толпу, что-то говорящую ему через толщу воды. Гарри отвечал, пытался улыбаться и как бы между прочим поинтересовался у одного из авроров, не видели ли здесь мистера Малфоя, мол, надо сказать ему пару слов. — Авада Кедавра? — хихикнул кто-то. Гарри с трудом смог усмехнуться и ответить, что, к сожалению, это противозаконно даже для него. Но Люциуса тут не видели. Это ни о чем не говорило — он мог быть где угодно, даже у самого Министра, Гарри вдруг вспомнил, что ни разу не спрашивал, когда Люциусу назначили слушание его дела. Артур вроде упоминал, что решено дождаться, пока Гарри выздоровеет, но дело явно затянулось и кто знает, не передумал ли Визенгамот. Что, если Люциуса он больше не увидит? Не почувствует себя вновь живым... Никогда... Сердце кольнуло, он ощутил гнев, страх, но чувства были приглушены, казались не такими острыми, как когда он действительно ощущал себя живым в полной мере. Впрочем, про слушание в аврорате тоже не знали. Наверное, он паникует напрасно — мало ли у Люциуса может быть дел? Гарри попрощался и ушел, но аппарировал не домой, а к Малфой-мэнору. Ворота были заперты, и Гарри долго никто не отвечал, но, наконец, появился домовик. — Хозяин не принимает, — сказал он и уже собирался исчезнуть, но Гарри его остановил: — Не принимает или его нет дома? — Не принимает. Приболел. — Если приболел, я могу помочь... — сказал Гарри. Наверняка с помощью его силы можно лечить людей! — Нет, не можешь. Не пущу! — хмыкнул домовик и испарился. Гарри потряс ворота, но, как и вчера, это не дало никакого эффекта. Черт. Ему надо туда, надо увидеть Люциуса. Или это все из-за поцелуя? Но он же передал через домовика: «приходи завтра». Передумал? Или с ним случилось что-то плохое? Может, «пожирание смерти» — не такое уж безобидное действие. Да даже наверняка — опасное! Гарри принялся стучать в большой железный молоток на воротах, надеясь, что у Люциуса или его домовика лопнет терпение — тщетно. Гарри рассердился. Это было какое-то новое ощущение, не похожее на другие эмоции. От него было немножко больно в груди, а в голове стало очень ясно, но не так, как в присутствии Люциуса. Мир не обрел краски, но стал очень четким, контрастным и совершенно бесцветным. Гарри вдруг понял, что вот эти крепкие железные ворота для него не преграда, и прошел сквозь них. А потом побежал или, может быть, полетел — он не обратил внимания на то, что делает — к особняку. Дверь легко открылась, а может, просто растаяла перед ним, и Гарри оказался в мрачном холле. Поднялся по лестнице, зашел в гостиную, где Люциус чаще всего его принимал, но она была пуста, лишь китайский дракон сиял мягким теплым светом. На миг Гарри показалось, что он пошевелился. Где же может быть Люциус? Если домовик прав, и он болен, — значит, в спальне. Но попробуй найди ее в таком огромном доме. Гарри медленно пошел по коридору, заглядывая в открытые двери. Люциус наверняка знал, что он тут, но не появлялся. Боялся? Не мог встать? Люциус появился в конце коридора будто бы ниоткуда. Растрепанный, в одном халате. Гарри даже застыл — не ожидал увидеть его таким... домашним. — Что вы тут делаете? — в голосе Люциуса звучала досада. — Вы сообщили, что вас ждут в Министерстве, но я вас не встретил, решил, что что-то случилось, пришел... — Подождите, как вы вообще сюда проникли? Попросили друзей-авроров? — Люциус хмыкнул и двинулся к нему. — Нет. Сам. Просто взял и вошел. Люциус был уже рядом и смотрел на него расширившимися глазами, словно видел не Гарри, а кого-то невозможного, невероятного. — Просто вошел. Как Смерть. Как Жнец, — прошептал Люциус дрожащими губами. — Я не... Мерлин, я и представить не мог, что... — Он схватил Гарри за руку, а потом и вовсе притянул к себе и обнял. — Скажи, что ты чувствуешь, Гарри? Сначала он не чувствовал ничего: не было ни привычной яркости чувств, ни волнения, — кажется, даже сердце у него не стучало. Гарри прислушался к себе и вдруг испугался. За страхом потянулись и другие эмоции: радость, горечь, отчаяние. Он вдохнул полной грудью, попытался отстраниться, но Люциус держал его крепко. Его объятия были горячими, тесными и очень материальными, из них и не хотелось выбираться. Миг за мигом жизнь возвращалась вместе с эмоциями, запахами, ощущениями. Гарри вдруг понял насколько — буквально мгновение назад — мир для него был искаженным, неправильным, и лишь теперь он снова стал настоящим. — Что со мной было? — прошептал Гарри. Люциус не ответил, но чуть ослабил объятия и коснулся губами его лба, носа, щек, губ. От каждого прикосновения по коже будто разливалось тепло. Гарри вроде и не было холодно, но, судя по тому, какими обжигающими казались губы Люциуса, кожа совершенно заледенела. — Я что, чуть не умер? — Ты чуть не потерял себя, Гарри. — Из-за тебя. Из-за того, что ты отменил встречу, солгал! Люциус замер, а потом отпустил Гарри. — Не совсем так. Мне надо было проверить, насколько ты способен существовать без меня. Насколько лечение эффективно. Что ж, теперь понятно, что эффекта нет, все стало намного хуже. Ты болезненно зависим от меня. Гарри усмехнулся: — А разве тебе это не выгодно? — То есть тебя самого все устраивает? Так меня — нет. Иметь под боком почти настоящую Смерть, которая в любой момент может вспомнить о своем предназначении, удовольствие сомнительное. — Ты меня боишься? — удивился Гарри. — Да. Наверное. Не знаю. Уходи! Тебе нужно другое лечение, и я тебе не нужен. Беги, пока не поздно. — Нужен. Знаешь, я вот стою сейчас рядом с тобой и будто оттаиваю. И сердце снова стучит. И я тебя не понимаю. Ты же знаешь, что можешь сдержать, использовать и контролировать мои силы. Вижу, что небезразличен тебе, но ты раз за разом меня прогоняешь. — А что остается, если... — Ты хочешь меня. — Гарри вдруг отчетливо это понял и улыбнулся. — Заткнись. — Ты просто меня хочешь, но считаешь, что это мерзко? — Мерзко? О Мерлин, конечно, нет! Глупо, недальновидно, опасно — Мордред и Моргана тебя возьми! — А я хочу тебя, пусть это тоже глупо, недальновидно и чертовски опасно! Мне плевать! Гарри вжал Люциуса в стену и стал целовать, уже не боясь его реакции, не думая о последствиях, целовал так, как хотелось поцеловать, проникая языком в рот и прикусывая зубами вкусные губы. — Ты пожалеешь, Поттер, — прошипел тот и вмиг перехватил инициативу. Запястья и затылок Гарри оказались прижаты к стене, между ног вклинилось колено, в рот — язык. Гарри застонал, дернулся — он был не согласен просто стоять! Ему хотелось самому гладить, целовать, сжимать, чувствуя под пальцами нежное, упругое, живое, теплое... Прикосновений Люциуса было слишком мало. Ладони слишком маленькие, хотелось прижаться всем телом, отдаваться, тереться. Твердый член Люциуса упирался в бедро, и Гарри попытался нажать сильнее, подвигать, чтобы почувствовать горячую плоть. Люциус зарычал ему в рот, протиснул ладонь под мантию, за пояс джинсов и крепко сжал член Гарри. Ну как тут удержаться от возгласа? — Мертвые ведь не трахаются, да? Значит, я жив, — улыбнулся Гарри, откинулся затылком в стену и начал толкаться в кулак Малфоя. Да, так, хорошо… Он приоткрыл глаза и встретил взгляд Люциуса, такой жадный и горячий, что можно было растаять и стечь ему под ноги. Хотел ведь! Люциус и вправду хотел его! Гарри со стоном выдохнул. — Люциус… — Поттер... Они снова начали целоваться. Гарри, наконец, смог высвободиться из крепкого захвата. Притянул Люциуса к себе одной рукой, а вторую запустил ему под халат. Провел ею по горячему плоскому животу и спустился ниже, щекоча ладонь мягкими волосками. — Поттер! Мир играл и взрывался красками, звуками, запахами, ощущениями. Минуту назад Гарри ничего этого не чувствовал — и даже не помнил, что чувствовал когда-либо, — а сейчас его мотнуло в другую сторону, будто на качелях. Всего стало слишком много. Слишком! И, когда он обхватил рукой член Люциуса, ощущая его желание и нетерпение, — кончил. Ноги едва держали, но Люциус притянул Гарри к себе, обнимая и поддерживая. Гарри на мгновение замер, купаясь в тепле и заботе, но тут ему в бедро ткнулся все еще твердый член Люциуса. Они ведь еще не закончили! Но стоило Гарри вновь потянуться к нему, Люциус отстранился и осторожно взял его запястье. — Не надо, Гарри. Не сейчас. Иди домой. Этого тебе совершенно точно хватит на сутки, а завтра мы поговорим. — Но ты... — Я справлюсь сам! — произнес Люциус холодно, но тут же смягчился. — Поверь, сейчас так будет лучше для нас обоих. Секс слишком... затратная со всех сторон вещь. Если что-то сделать не так, все станет хуже. Пожалуйста, уйди. — Но завтра мы встретимся? Ты обещаешь? — Я никуда от тебя не сбегу, Гарри. Клянусь. И Гарри поверил. Почистил и оправил одежду, поцеловал Люциуса на прощание и все же ушел. Наверное, ему показалось, но темный коридор, по которому он шел всего лишь несколько минут назад, разительно изменился: появилась лепнина, позолота, зеркала. Гарри был слишком переполнен эмоциями, чтобы обратить на это внимание.