Пожиратель смерти

Гарри снилась река. Она текла в темноте то ли абсолютной ночи, то ли огромной пещеры — понять было невозможно — и словно слегка светилась сама по себе. На другом берегу — в сиянии реки это было отлично видно — стоял он сам. Все такой же худой и взъерошенный, со шрамом, который выделялся на бледном лбу особенно ярко. На двойнике была мягкая серебрящаяся мантия, в одной руке он держал палочку, а второй подбрасывал небольшой камушек. Гарри моргнул — и фигура перед ним изменилась. Она увеличилась в росте, волосы стали светлее и длиннее, больше не торчали в стороны, а падали неровными прядями на худые плечи. Все так же горел на лбу шрам, только теперь он почернел. Руки истончились, напоминая обтянутые тонкой кожей кости. — Поттер! — Фигура выбросила вперед левую руку, которая вдруг удлинилась настолько, что дотянулась до другого берега и заскребла когтями у Гарри перед носом. Гарри очнулся и какое-то время еще пытался восстановить дыхание. Сейчас сон не казался особенно страшным, скорее загадочным, вот только волосы на затылке как будто еще продолжали шевелиться... Правда, сейчас важнее было другое: он уже и не помнил, когда просыпался, чувствуя себя живым. Обычно сон сметал все эмоции и ощущения, словно волны — следы на песке. И пусть сейчас чувства были не такими яркими, как прошлым вечером, они все же остались, а значит, эффект от встреч стал держаться дольше. Может, дело в том, как именно Люциус вчера на него воздействовал? От воспоминаний об этом у Гарри полыхнули щеки. Наверное, если усилить… Усилить? Гарри мог представить себе, как именно следует усилить воздействие, и от этих мыслей кровь прилила к члену. Нет, не время об этом думать. Гарри вздохнул, поднялся и отправился в ванную. Через пару часов его ждала встреча с Люциусом, и он рассчитывал воплотить на этой встрече свои желания. Ворота были открыты, ожидавший его старый эльф проворчал что-то под нос и испарился. Гарри едва ли не бегом добежал до особняка, взмыл по лестнице, вошел в холл и сразу наткнулся на Люциуса. Снова гулять? Гарри почувствовал что-то вроде разочарования, его хорошее настроение слегка поблекло. Люциус смотрел на него чуть прищурившись, потом протянул руку, и Гарри схватил ее. — Идем, — Люциус потянул его вверх на второй этаж. Они миновали гостиную и многочисленные запертые двери. Вокруг было тихо, лишь старый паркет чуть поскрипывал под ногами. — Что ты придумал на этот раз? — Ты мне доверяешь? Первым порывом было ответить «нет», но не сейчас. — Да. Люциус приостановился, бросил на него отчаянный взгляд и пошел вперед. Он провел Гарри в небольшую то ли столовую, то ли гостиную, где был накрыт стол для двоих. — Садись, я хочу, чтобы ты поел и рассказал, как ощущаешь вкус. — Но зачем? Я не голоден… — То, что случилось с тобой вчера, очень плохой признак. Мне надо понять, что именно с тобой происходит, как ты на меня реагируешь, как ты… за счет чего ты живешь. Гарри оглядел стол. Там были разные фрукты и ягоды; несколько видов сыров, душистый хлеб, какие-то десерты, шоколад; отдельно стояли приправы — перец, корица, что-то еще. Гарри не так уж хорошо в них разбирался. На столе стояло и вино. — Тут не все кажется съедобным. — Это все отличается особо сильным вкусом и ароматом. Попробуй. Гарри несмело стянул с тарелки клубничину и отправил в рот, пытаясь сосредоточиться. Запаха он почти не почувствовал, вкус… легкая кислинка без намека на сладость. Скорее пресно. Гарри скривился. — Невкусно. — Еще раз… — Гарри взглянул на Люциуса. Ему показалось — или у него слегка налились краской скулы? На этот раз вкус появился, но очень слабый. Следующим он попробовал сыр, потом персик — сочный настолько, что он едва не забрызгал все вокруг. Гарри то ощущал вкус, то вновь переставал его чувствовать. Люциус хмурился все больше. Наконец, он сказал, что можно остановиться, налил себе вина и отошел к окну. Портьеры в комнате были закрыты, Люциус приоткрыл их, впуская солнечный свет, и отпил из своего бокала. — Ну, и?.. — спросил Гарри, чувствуя себя несколько неловко. — При помощи этого простого теста я пытался понять, как быстро смерть заполняет тебя. — Слишком быстро? — Да, слишком. Твоя жизнь просто не успевает разгореться. Видимо смерть, ощущая пустоту, накатывает быстрее. Что и произошло вчера. Ты почти растаял, в тебе стало так много смерти, что она захлестнула тебя, задев даже тело. Я смог тебя вернуть, но что будет дальше? Это зашло слишком далеко. — То есть, чтобы оставаться живым, мне лучше как можно чаще быть с тобой, да? — В этом нет ничего хорошего! Я не собирался становиться для тебя якорем, Гарри! Просто… — он осекся и поставил бокал на подоконник. — Нет, это надо прекращать. У меня есть идея, но, боюсь, она тебе не понравится. — Какая? — Я отберу у тебя всю смерть, а получившуюся силу отдам тебе же, волью в тебя, как мы влили жизнь в старый вяз… — Или в розы? — Гарри почему-то показалось, что это не слишком хорошая идея, но он не мог даже себе объяснить почему. Просто предчувствие. — Или… Я честно не знаю, сработает ли это. Никто никогда не проводил подобную операцию. Лорд несколько раз поднимал похожим способом инфери, правда, они быстро рассыпались. Но у тебя другой случай. — То есть ты не знаешь, что случится. — Не знаю, но хуже не будет. А если бездействовать… Боюсь, настанет день и час, когда я не смогу удержать тебя на этой стороне, Гарри. — Ты — сможешь, — Гарри подошел к Люциусу, взял у него из рук бокал и отпил немного. — Да меня просто отправят в Азкабан, если мы продолжим! Гарри, ты не понимаешь… авроры уже подозревают меня; еще немного — и наши встречи прекратит министерство. — Я смогу им все объяснить, не бойся. Если для того, чтобы оставаться живым, мне надо быть рядом с тобой, — я готов. Это не самая плохая судьба. — Ты не понимаешь, что говоришь. — Люциус опустил руки Гарри на плечи, словно пытаясь оттолкнуть, но не сделал этого. — Понимаю. Гарри потянулся к нему, несмело коснулся губ осторожным поцелуем. И еще. И еще. Люциус зажмурился и прошептал: — Что ж ты делаешь, несносный идиот, — и привлек к себе. Гарри хотел возразить, что он вовсе не идиот, но его рот оказался слишком занят поцелуем, а потом уже и расхотелось разговаривать. Идиот? Ну, пусть идиот. За время сегодняшних упражнений он почти научился чувствовать, когда Люциус начинал творить свою незаметную магию. Но сейчас Люциус действовал по-другому: он медленно и осторожно стягивал с него смерть пелену за пеленой. Раньше это ощущалось, как взрыв. Сейчас… Гарри даже не знал, с чем можно сравнить это ощущение, разве что с осторожной лаской, которая продолжается и продолжается, все больше разогревая кровь. И так же медленно нарастало его желание, возбуждение. Смерть отступала, уступая место жизни, которая для него сейчас сосредоточилась в одной-единственной фигуре. — Ваша девушка меня убьет, — сказал Люциус и отступил на шаг. Против света Гарри не видел выражения его лица, но ему показалось, что Люциус улыбается. Думать о Джинни он был сейчас совершенно не в состоянии. Она ведь сама привела его к Люциусу, чтобы тот помог, и … если для помощи нужны поцелуи или что-то большее, может, это не такая уж жертва? Или?.. — У тебя же есть спальня? — спросил Гарри. Люциус посмотрел на него долгим внимательным взглядом. Гарри уже ждал, что тот снова спросит «Ты уверен?» или вновь отошлет его, но нет. Люциус только на мгновение зажмурился и повел Гарри за собой. Гарри не хотелось его отпускать, он чувствовал, что Люциус продолжает лишать его смерти, — мир с каждым шагом становился все ярче, все более настоящим. И вместе с этим росла и уверенность Гарри в том, что он все делает правильно. Да, Люциус, конечно, совсем не подходящий человек, чтобы в него влюбиться, но Гарри просто не мог представить сейчас никого на его месте. Прошлое забылось, потонуло, осталось где-то там, за оградой Малфой-мэнора. Здесь же были тепло, надежда, жизнь. И любовь. Спальня оказалась буквально за соседней дверью, словно Люциус заранее знал об исходе встречи. Шторы были задернуты, но света солнца, струящегося сквозь них, было вполне достаточно, чтобы разглядеть большую кровать с резными столбиками. Больше Гарри ничего не рассмотрел — слишком увлекся очередным поцелуем. Смерть продолжала слетать с него так же, как слетала одежда и с самого Гарри, и с Люциуса; с каждым вздохом, с каждым прикосновением ощущения становились ярче, сильнее, интенсивнее. Когда они, не разрывая поцелуя, упали на кровать, Гарри окончательно осознал себя живым. Он чуть приподнялся, разглядывая Люциуса, прежде чем снять очки. Гарри не помнил, сколько Люциусу лет, но выглядел он явно моложе — даже моложе, чем когда они впервые пришли просить помощи в Малфой-мэнор. Ни морщинок, ни дряблости — гладкая нежная кожа, которую так приятно было гладить пальцами. Блестящие глаза, яркие после поцелуев губы, которые так и хотелось снова поцеловать. — Ты... ты использовал полученную силу и для себя, да? — Было бы крайне глупо не брать ее для поправки здоровья. Отчасти поэтому я и согласился тогда. Гарри ухмыльнулся: — Так вот в чем была твоя выгода. — В том числе. Иди сюда… — И он снова притянул Гарри к себе. Мир продолжал разгораться. Гарри вел ладонями по ребрам, по напряженному животу Люциуса и ниже, а потом обратно, наслаждаясь гладкостью кожи и чуть щекочущими волосками на ней. Хотелось большего, но он не мог решиться, не очень представлял, что делать. Он целовал то шею Люциуса, то плечи, то мял его ягодицы, то тянулся к члену, но отступал, так и не притронувшись. — Что же ты медлишь, Гарри? — спросил Люциус и перевернул их, оказавшись сверху. Он уверенно сжал ладонью член Гарри, медленно провел снизу вверх, покружив пальцем по головке. Как тут сдержаться? Гарри застонал. — Я не знаю… Я хочу!.. — Чего не знаешь? Люциус наклонился к его уху, зарылся носом в волосы у виска, лизнул ушную раковину и прошептал. — Не знаешь, как именно меня трахнуть, Гарри? От этих слов Гарри едва не кончил; он ощутил, что его щеки буквально вспыхнули. Он попытался ответить, но издал только нечленораздельный звук. — Ты этого хочешь? — спросил Люциус, продолжая терзать его ухо. О, он хотел! Безумно хотел! Так, что едва мог сдержаться. Мерлин… Гарри зарылся рукой в волосы Люциуса и чуть потянул от себя, чтобы пройтись поцелуями по его шее, подбородку, ключицам… — Хочу. Тебя хочу, — шептал он между поцелуями, сжимая Люциуса в объятиях. Он не понял, в какой момент Люциус приподнялся, сжал Гарри коленями и направил его член прямо в себя. Неужели он еще до начала встречи знал, чем все закончится, и подготовился? Это было слишком! Гарри застонал, зажмурился, подаваясь бедрами вверх, чтобы войти глубже, до конца. Да… Все мысли просто вымело из головы, он уже не думал, как, что и почему. Все его сознание было заполнено Люциусом, восторгом, блаженством. — Я не могу… — Можешь, Гарри, давай. Люциус приподнялся и задвигался вверх и вниз, медленно, тягуче, отчего Гарри просто хотелось выть. Он потянулся руками к бедрам Люциуса, сжал их, погладил, ощущая, как напрягаются сильные мышцы. В ушах буквально звенело. Мертв? О нет… Гарри еще никогда не чувствовал себя настолько живым, даже до встречи с Волдемортом. Люциус взял руку Гарри, направил к своему члену. Гарри сжал на нем пальцы, и Люциус застонал и задвигался быстрее. Невозможно приятно было ощущать тяжелую горячую плоть в руке. Гарри вспомнил, как делал это для себя, и задвигал рукой, плотно сжимая ладонь. Гарри буквально тонул в ощущениях, в блаженстве, в Люциусе, любви к нему. Еще немного… — Теперь кончай… — задыхаясь, прошептал Люциус, и слегка сжал Гарри внутри. Это было слишком. Люциус словно выпил последнюю каплю «смерти» этими словами, и Гарри, и без этого уже переполненный ощущениями, излился. Оргазм пронзил его тело, словно молния, заставив буквально выгнуться и отключиться. Когда он открыл глаза, шторы были открыты и в окно бил яркий свет. Люциус сидел напротив кровати на столе, в одном халате на голое тело. В его руках была фигурка дракончика, которую Гарри видел в гостиной. Люциус смотрел на нее нахмурившись, водил пальцем по изгибам, будто пытался разобраться в головоломке. — Что ты делаешь? — спросил Гарри. Люциус вздрогнул, взглянул на него, и морщинка на его лбу разгладилась. — Просто пытаюсь тебе помочь, — сказал он и сжал фигурку в кулаке так сильно, что на пол посыпались крошки. Вдруг фигурка пошла трещинами и вспыхнула ярким светом, который, обжигая, обрушился на Гарри. Он словно вспыхнул сам, но не успел даже закричать, как потерял сознание.