Lovesong verse

12 июня 2020 года. Пятница Сегодня Блейн просыпается раньше Курта. Он целует его в лоб и встаёт с постели, улыбается тому, как Курт тихо хмыкает, слегка раскрывает рот и глубже зарывается в подушку. Блейну очень нравится, как он выглядит до пробуждения – его лицо расслаблено, спутанные волосы беспорядочно закрывают лоб, а губы немного двигаются, будто он разговаривает с кем-то во сне. Курт выглядит очень умиротворённым. Счастливым. Блейн тянется за своей тростью – по утрам он плохо держит равновесие, предпочитает передвигаться с ней. Дверь скрипит, и Блейн (как и каждое утро) мысленно чертыхается, ругает себя, что забыл её смазать, но Курт продолжает спать и не двигается. Бэлль поднимается со своей подстилки у дивана и жизнерадостно семенит к нему, трётся об ноги. Блейн довольно чешет её за ушком, а потом выпускает на задний дворик. Он решает приготовить кофе до того, как пойдёт в душ, и тогда Курт проснётся и сможет сразу выпить свежий. Теперь это не так уж и сложно, как в начале, и Блейн практически не смотрит в напоминалку, которую Курт повесил на холодильник. Когда кофеварка начинает подавать признаки жизни, Блейн запускает Бэлль обратно и направляется в ванную. Принимая душ, он напевает какую-то весёлую и жизнерадостную композицию, несмотря на предстоящие события. Теперь душевая табуретка требуется только под конец; от горячей воды мышцы расслабляются, тело слегка дрожит, но Блейну всё равно. Теперь это не имеет значения. Он знает, что без этого не обойтись – без поручней на стене, без стула, без поддержки. Да, они ему нужны, но ещё Блейн знает, что он сильный, что он уже многое может сам, и именно на этом он старается сфокусировать всё своё внимание – на положительных сдвигах. На тех вещах, которые раньше он не мог делать без помощи Курта. Когда Блейн выходит из ванной, Курт ещё спит, завернувшись в одеяло, как в кокон, ведь больше никто не перетягивает тёплую ткань на себя. Блейн старается передвигаться тихо, чтобы позволить Курту как следует выспаться. Он сильно волнуется по поводу сегодняшнего дня, Блейн знает это, потому что всю ночь Курт поворачивался, крутился на постели, пока, наконец, не заснул на рассвете. Блейн тоже переживает, но совершенно по другим причинам, и поэтому хочет, чтобы сегодняшний день прошёл без сучка без задоринки. А это невозможно, если Курт не выспится. Блейн осматривает вещи в шкафу, после чего достаёт тёмные джинсы, серую рубашку и винного цвета кардиган. Да, пуговиц много, но Блейн настроен решительно, потому что сегодня хочет выглядеть безупречно. Он тихо проскальзывает в джинсы, присаживаясь для этого на мягкую скамейку, которую специально для этого Курт поставил к шкафу. Рубашки надевать просто, потому что не приходится натягивать их через голову, но вот с небольшими пуговицами беда – его пальцы ещё не готовы к такой сложной мелкой моторике. Но Блейн прикусывает губу и, концентрируясь на каждой кругляшке, медленно проталкивает их в прорезь. Плохо получается только с одной пуговицей, но Блейн переделывает и, закончив с последней, победно улыбается. Следом идёт кардиган, но Блейн его не застёгивает – вероятнее всего, позже придётся его снять, а Блейн не хочет позориться на публике. Блейн решает, что без галстука его облик не завершён, а выглядеть он хочет на все сто. Он немного колеблется с выбором, но потом останавливается на галстуке насыщенного тёмно-синего цвета с вертикальной красной полоской, который Курт подарил ему на день рождения пару лет назад. Он берёт его дрожащими пальцами, встаёт у большого зеркала и оборачивает ткань вокруг шеи. Стиснув зубы, Блейн пытается повторить шаги по порядку: широкий конец набрасывает на тонкий, обвивает широкий вокруг тонкого, а затем выводит его снизу к правой стороне и… нет, узел не получается. Блейн вздыхает и пробует снова. Набросить, обвить, просунуть, затянуть. Каждый раз снова не то: либо узел неровный, либо задом наперёд, либо вовсе похож на нечто несуразное. Блейн воздерживается от отчаянного стона и смотрит на своё отражение. Волосы нужно немного уложить гелем, потому что его непослушным кудряшкам не помогла даже вчерашняя стрижка, которую так любезно сделал Курт. Но в целом Блейн считает, что выглядит хорошо. Или, по крайней мере, вполне презентабельно. С первого взгляда и не сказать, что он… другой, что его правая рука не такая гибкая, а колено не сгибается, как положено. Можно и не заметить, что левый уголок губ не поднимается в улыбке так же высоко, как правый, и что периодически Блейн запинается в речи. Всё портит только этот дурацкий галстук, и Блейн уже готов сдаться: кому вообще нужна эта полоска ткани? Но вдруг его руки оказываются в тёплом коконе чужого прикосновения, которое сдерживает лихорадочные движения. Он поворачивает голову, и Курт, незаметно проснувшийся совсем недавно, целует его в шею. – Дай-ка я попробую, – говорит тот, и Блейн опускает руки по швам, позволяя Курту закрутить идеальный узел ловкими пальцами. Потом бормочет тихое «спасибо» и смотрит, как Курт сводит брови, сконцентрировавшись на своей задаче, как его волосы, слежавшись на одной стороне после долгого сна, торчат в беспорядке. Блейн зачарован тем, что может видеть Курта таким, что только ему можно любоваться сонным и взлохмаченным мужчиной, который прекрасен в любое время суток. – Выглядишь очень импозантно, – заправив галстук за воротничок кардигана, говорит Курт и кладёт ладони на грудь Блейна. – Хочу произвести хорошее в-в-впечатление, – отвечает тот и пытается улыбнуться, но это сложно, учитывая, что сердце бешено колотится от смеси радости и нервозности. – На Купера не нужно производить впечатление, – произносит Курт и наклоняет голову набок, оглядывая его от макушки до пят. Блейн пожимает плечами, словно бы ему всё равно. – Я знаю. – Хорошо, – улыбается Курт и целует его в щёку, а потом смотрит на часы. – У нас ещё пара часов до отъезда в аэропорт, я пока приму душ, договорились? – Да, – говорит Блейн. Он не хочет, чтобы Курт уходил от него, но из них двоих уезжать собирался именно он. х х х х Пока Курт моется, Блейн снова проверяет содержимое чемодана. Он уверен, что забыл пару вещей, поэтому трижды просматривает список, который составил вместе с Куртом: зубная щётка (есть), пижама (есть), нижнее белье (есть), таблетки (есть), купальные трусы (есть), пена для бритья (есть), шампунь (есть), экстренные номера (есть). Все с собой, Блейн в этом убеждается, но все никак не может отделаться от зудящего ощущения, что чего-то не хватает. Правда потом Блейн полагает, что Купер одолжит ему забытое, да и Курт всегда тщательно и скрупулёзно все планирует, так что пора отставить паранойю. Он занимает себя приготовлением яичницы для Курта – нужно ведь сделать хоть что-то полезное до отъезда. Блейн перемешивает яйца, добавляет соль и перец по вкусу, и как раз к выходу Курта успевает положить всё на тарелку. Курт в пижамных штанах и футболке входит на кухню, его волосы обмотаны полотенцем. – Еда! – чересчур жизнерадостно вскрикивает он. Блейн понимает, как это для него сложно, ведь впервые за три года (с тех пор, как Блейна выписали из больницы) они расстанутся на долгий срок. Блейн не знает, что сказать. В горле становится сухо, как в пустыне. Он садится, и они завтракают. Курт под столом обхватывает ногами его лодыжку, и на какое-то время появляется чувство, что все будет хорошо. х х х х Но только до аэропорта. Блейн видит, что Курт едва сдерживает слезы и до боли кусает нижнюю губу, чтобы та не дрожала. Багаж сдан, смятые билеты крепко зажаты в руке, а маячащий совсем рядом охранник негласно является символом скорых прощаний. – Не хочу, чтобы ты уезжал, – шепчет Курт и опускает взгляд. Блейн тяжело сглатывает, несколько раз прочищает горло и снова сглатывает. – Это всего на десять дней, – отвечает он и тянется, чтобы взять Курта за руку. – Знаю, просто я буду очень сильно по тебе скучать. – Голос предательски дрожит на середине фразы, а глаза блестят непролитой влагой. – Я буду писать и звонить, эм... каждый день. Ты даже не заметишь, что меня нет. Курт напряжённо смеётся и смахивает несколько слезинок, что умудряются вырваться наружу. – Каждый день? – Десять раз в день, – заверяет его Блейн и шагает вперёд, чтобы поцеловать Курта. – Так часто, что тебя тошнить начнёт. – Это невозможно, – отвечает Курт и, обняв его за шею, притягивает ближе к себе. Затем глубоко вдыхает, словно хочет запомнить этот момент навсегда, запомнить запах Блейна, их чувства и тепло их тел, которые тесно прижимаются друг к другу. Блейн закрывает глаза и упирается в плечо Курта подбородком. – Задай жару этому Лос-Анджелесу, – снова шепчет Курт и последний раз его целует. – Я тебя люблю, – говорит Блейн и ещё на несколько секунд крепче цепляется за Курта, после чего тот разворачивает его и подталкивает к выходу. – И я тебя люблю. Блейн опирается на трость и шагает вперёд, понимая, что если сам не пойдёт, Курт никогда его не оставит. Проходя через контроль, он оглядывается, видит Курта в дверях – его щёки покраснели, а глаза блестят влагой, но губы не отпускают улыбку. Он машет ему, отправляет воздушный поцелуй, и Блейн пускает ответный, а потом отворачивается и достаёт телефон. Куперу: Прошёл паспортный контроль. Скоро увидимся! Блейн опускает телефон в карман и улыбается, потому что впервые за долгое время он не переживает. Он готов. х х х х Курт с силой сжимает руль – даже костяшки побелели – и пытается держать себя в руках до приезда домой. У него не получается. х х х х До начала посадки остаётся около часа. В аэропорте шумно: люди в официальных костюмах бегают между терминалами, родители ведут своих усталых отпрысков куда-то по коридорам, а разные парочки вольно сидят в зале ожидания, занимая на двоих слишком много пространства. Единственное свободное место – это кресло со знаком инвалида, но Блейн не собирается туда садиться, ведь даже своей тростью он привлекает слишком много внимания. Поэтому Блейн бесцельно ходит по залу, заворачивает в книжную лавку, покупает книгу в мягкой обложке, которая выглядит интересно, останавливается на минутку в кофейне и заказывает себе самую большую и вкусную булочку с корицей – синабон. Затем Блейн отправляет Курту сообщение с фотографией (ведь даже несмотря на то, что Курт всегда ворчит по поводу углеводов и скорой невозможности влезть в любимые узкие джинсы, Блейн знает: Курт даёт слабину, когда речь заходит об углеводах, покрытых сладкой и блестящей глазурью), после чего возвращается обратно в зал ожидания. Там он прислоняется к стене, зажимает трость подмышкой и с наслаждением откусывает кусочек булки, почти стонет от того, какая же она божественная. В этот момент слабости Блейн даже решает, что безумно благодарен за свою жизнь хотя бы по той простой причине, что можно пробовать что-то столь аппетитное. – Блейн? – Внезапно раздавшийся голос рядом заставляет Блейна резко открыть глаза и начать озираться по сторонам. – Боже мой, Блейн! И вдруг Блейн обнаруживает источник звука: высокий темноволосый мужчина, который движется к нему с другого конца коридора. – Майк? – удивлённо произносит Блейн. Он спешно закрывает коробку с булочкой и отодвигается от стены. – Ух ты, привет, – оказавшись неподалёку, восклицает Майк и окидывает его быстрым взглядом. Блейн немедленно смущается, понимая, как выглядит со стороны: плохо работающая рука, вторая с силой сжимает трость, а губы двигаются не так живо и хорошо, как раньше. – Это, эм… большой сюрприз, – произносит Блейн. – И не говори, – всё ещё улыбаясь, отвечает Майк. Блейну хочется ответить ему такой же улыбкой. – Куда направляешься? Блейн моргает, чувствуя себя неловко от того, что ещё не влился в разговор. Так на него повлияла неожиданная встреча в месте, от которого он ожидал полной анонимности. – Эм, лечу в ЛА. Навестить брата, – объясняет Блейн, не в силах сосредоточиться на том, где остановить свой взгляд, на чем его зафиксировать. А оценивающий Майк и вовсе не помогает привести голову в порядок. – А ты? – Ох, я только приземлился, прилетел из Чикаго. Там сейчас живем мы с Тиной. Не знаю, говорил тебе Курт или нет. Здесь я всего на несколько дней, и то по делам. – Понимаю, – отвечает Блейн, кивая и не зная, что ещё сказать. Он чувствует, как ускоряется сердцебиение, как напрягаются нервы – Блейн не знает, что делать, больше не знает, как взаимодействовать с другими людьми, особенно когда рядом нет Курта, который, чувствуя его растерянность, может отгородить его от внешнего мира и дать минутную передышку. – Это Джоди Пиколт? – радостно спрашивает Майк и кивает на спрятанную подмышкой книгу. Блейн достаёт и смотрит на обложку. – Эм… да? – Имя очень знакомо, но Блейн пока не может сообразить, где его слышал. – Тина обожает её книги, а мне они кажутся несколько надуманными, – говорит Майк и замолкает. – Читаешь? Блейн смотрит на книгу, а затем снова на Майка. – Ну точно не раскрашиваю картинки. Майк краснеет. Блейн понимает, что тому должно быть неловко, что Майк не знает, как правильно с ним разговаривать, что для обоих ситуация более чем неловкая. – Как Тина? – Блейн решает попробовать с начала. Ему хочется, чтобы разговор состоялся, и чтобы Майк не пожалел о том, что вообще остановился с ним поговорить. – Снова беременна, – нетерпеливо выдаёт Майк, как будто слишком долго утаивал эту информацию. Его улыбка такая широкая, что занимает практически всё лицо. – Я узнал об этом в понедельник. – Это потрясающе, Майк, – отвечает Блейн, втайне надеясь, что это звучит искренне, потому что в этот самый момент он пытается вспомнить, а знает ли он вообще, что у Майка есть другие дети. И тут же его мысли занимают другие друзья, которых он помнит и не помнит. Блейн задумывается, как же много он пропустил или забыл, как много важных этапов и выдающихся событий произошло в их жизнях, о которых он даже не имеет представления. – Я очень счастлив за вас. – Спасибо, – всё ещё улыбаясь, отвечает Майк. – В следующее наше посещение Нью- Йорка обязательно надо встретиться. Розалин ещё ни разу не видела большой город, а Тина постоянно мне на это намекает. – Майк замолкает, а Блейн даже не знает, что сказать. Он пытается вспомнить, как же ему раньше удавалось вести ничего не значащие разговоры, как же он раньше мог заговорить с кем-то, не медля ни секунды, как же раньше он подпитывался от общения с людьми, от встреч с кем-то новым, от разговоров с друзьями и с подающими надежды студентами. Он больше не может назвать себя тем Блейном, это верно, и до сих пор переживает эту потерю. Теперь на месте прежней уверенности в себе зияет большая и непроглядная пустота, которая отчётливо ощущается вот в такие минуты. – А где Курт? – заполняет Майк неловкую паузу и оглядывается. Блейн прочищает горло, делает глубокий вдох. – Он дома, – чётко говорит он. – Я еду один. – Блейн прикусывает губу. Его бесит, что это прозвучало так, будто бы он какой-то несмышлёный ребёнок, которому наконец-то доверили самому взглянуть на окружающий мир. – Это замечательно, Блейн, – искренно говорит ему Майк, а потом бегло оглядывает его, смотрит на трость и взглядом возвращается к лицу. – Ты очень хорошо выглядишь. Я был в Нью-Йорке, когда ты, эмм... когда ты ещё лежал в больнице, – с небольшой запинкой продолжает Майк, его улыбка становится чуть более натянутой, а глаза – грустными. Блейну в этот момент хочется только одного: исчезнуть. – Ты очень хорошо выглядишь, – снова повторяет Майк и, положив ладонь на запястье Блейна, крепко сжимает. – Я безумно рад видеть, что у тебя всё налаживается. Налаживается – ну это как сказать. А потом Блейн думает, что ведёт себя, как говнюк, потому что Майк очень искренен в своём отношении, он реально рад видеть Блейна в добром здравии, и хотя Блейн не помнит всего, он догадывается, что видеть его на больничной койке в ужасном состоянии – это настоящий шок, это то, что люди не очень любят вспоминать, то, с чем не хотели бы отождествляться. – Спасибо, – тепло говорит он, потому что ценит радость Майка от встречи с нынешним ним. Блейн просто немного смущён от того, что теперь – это норма жизни, что все его знакомые начинают сравнивать Блейна с предыдущим, что теперь они видят его недостатки и говорят, как далеко он зашёл в лечении, как хорошо выглядит. Как будто бы он должен гордиться тем, что не может ходить без какой-либо поддержки, что до сих пор не может одеться по утрам без чьей-либо помощи, что даже не помнит, у каких его друзей уже есть дети. Что все ушли далеко вперёд в жизни, а его теперь определяется какими-то детскими победами. Он застрял. Голос из динамиков уведомляет пассажиров о начале посадки на рейс, которым летит Блейн, поэтому он нетерпеливо начинает топтаться на месте и тростью показывает в нужном направлении, чувствуя себя при этом безумно неловко. – Хорошей поездки, Блейн, – говорит Майк и придвигается ближе, крепко, но быстро обнимает Блейна. Тот закрывает глаза, ощущая неожиданный прилив эмоций. – Спасибо, – бормочет Блейн, отстраняется, делает шаг назад и нерешительно замирает на месте. – Удачи, Майк, с… эмм, с ребёнком. Майк улыбается и кивает, обещает присылать фотки, а затем разворачивается и уходит, перед этим энергично помахав Блейну на прощание. Блейн не может ответить тем же, ведь в одной руке – трость, а в другой до сих пор остаётся несъеденная булочка с корицей, а потому он просто шевелит одним пальцем и, улыбаясь, наблюдает, как старый друг скрывается из вида. Потом он поворачивается в сторону ворот, перед которыми уже выстраиваются в очередь люди, нетерпеливо ожидающие вылета, который тоже придётся ждать, выбрасывает булку и встаёт последним. х х х х Место у него абсолютно неудобное, зато у запасного выхода, где чуть посвободнее, чему Блейн безумно благодарен. Он напрочь отказывался и запрещал Курту бронировать место для людей с ограниченными возможностями, хотя прекрасно понимал, что там будет комфортнее. Ему претит мысль о том, что люди будут глазеть на него, удивляясь, как это такому молодому человеку понадобилось сидение для инвалидов, которые обычно занимали старики, оценивая его и пытаясь найти отличия, которые делали его не похожим на других людей. Он достаёт телефон и проводит пальцем по экрану, где видна куча сообщений от Курта. Блейн подумывает о том, чтобы рассказать ему про Майка, про то, что это было огромной ошибкой, что он ещё не готов встречаться с миром один на один. Пока нет. Но. Но не потому ли он делает это? Постоянное пребывание в доме, хождение в группу поддержки, прогулки по магазинам с Куртом – всё это заставляло Блейна хотеть большего, разжигало его запал, давало вкус к жизни и порождало огромное желание сделать что-то, быть самим собой, доказать всем, что он ещё может. Доказать самому себе. Блейн блокирует телефон, кладёт его обратно в карман и пристёгивает ремень безопасности. х х х х Курт не киснет. Он не хандрит. Он встречает все тягости и невзгоды с высоко поднятой головой. Жизнь в бесконечной череде потрясений и сложностей научила его тому, что хандра и нытьё не помогают абсолютно ничем, лишь только заставляют чувствовать себя ещё хуже, чем было до того, и он ни в коей мере… Курт бросает запачканную мороженым ложку на стол и вздыхает. Он конкретно раскис. Ещё и четырёх часов не прошло с тех пор, как он довёз Блейна до аэропорта, а Курт уже начинает медленно сползать в пучину паники и отчаяния, одиночества и безысходности… Как он вообще намеревается прожить грядущие десять дней? Он хочет написать Блейну, убедиться, что тот прекрасно справляется (в чём, конечно же, нет и капли сомнения, если можно доверять последней фотке с огромной булочкой, от которой даже с экрана пахнет корицей), да вот только Блейн до сих пор парит где-то над землёй, ведь шестичасовой полёт ещё только начался. Бэлль трётся об его ногу, кладёт голову ему на колено и смотрит своими большими глазами, дарит свой понимающий взгляд, на который способны только собаки. – Ты тоже уже скучаешь? – спрашивает Курт и тянется, чешет её за ушком. – Я знаю, что он сильно этого хотел, Боже, да я сам этого хотел, просто… В горле словно застревает огромный комок. Курт делает несколько дыхательных упражнений для предотвращения зарождающихся приступов паники, которым научился у своего консультанта (найденного по настоянию Блейна). – Мне просто не нравится, когда его нет, – оправдывается Курт перед собакой. Голос надламывается, и Курт чувствует себя необычайно жалким, но справиться с этим нет никакой возможности. Он позволяет Бэлль запрыгнуть на диван рядом с ним, крепко обнимает её и разрешает себе горько заплакать. х х х х Купер ждёт Блейна в аэропорту с лучезарной улыбкой и широко распростёртыми объятиями, в которые Блейн радостно падает, в которых он с наслаждением тонет. Шесть часов постоянного сидения в самолёте – это всё же долго, особенно если принимать во внимание колебание атмосферного давления и тот факт, что уши постоянно закладывает, сколько бы жвачки Блейн не жевал. Где-то в передней части головы назревает головная боль, поэтому Блейн может только кивнуть, когда Купер спрашивает, хочет ли тот поскорее оказаться дома и немного поспать. У него всё болит от того, что Блейн скучает по Курту, что полёт продолжался целую вечность, но Купер забирает его рюкзак и закидывает на плечо, возражает, когда Блейн пытается нести свою небольшую спортивную сумку сам. Купер помогает ему надеть солнцезащитные очки, когда Блейн морщится от яркого калифорнийского солнца, выключает радио, помогает ему сесть на переднее сидение. И пусть даже Курт и остальная его жизнь находятся в почти пяти тысячах километрах отсюда, родственное участие старшего брата помогает Блейну почувствовать себя на капельку как дома. х х х х Когда слёзы высыхают, а лицо распухает до размеров баскетбольного мяча, Курт выпускает Бэлль на задний двор, а сам падает на качели и достаёт телефон. Мгновение он смотрит на него, сомневается, кусая губу, но потом всё же прокручивает телефонную книжку и нажимает на вызов. – Привет, Курт! – через пару гудков отвечает Рейчел чересчур жизнерадостным голосом. – Что случилось? Разве Блейн не сегодня должен улететь? …почему она выбирает для начала разговора именно ЭТО?.. – Да, – выдавливает из себя Курт. Голос снова дрожащий и глухой. Из динамика слышится сочувствующий звук. – Ох ты солнышко, – говорит Рейчел. – Ты в порядке? Курт шмыгает носом, снова прикусывает губу и огромным усилием воли заставляет себя не зарыдать в трубку. Он выше этого. Он не опустится до состояния дырявой лейки только потому, что Блейна уже как шесть часов нет в городе. – Я просто… – прерывается он, глубоко вздыхает, пытаясь взять себя в руки. – Я слишком остро реагирую. Это глупо, я знаю, просто… Просто. – Он не знает, как закончить предложение. Курт чувствует, будто сходит с ума, словно Блейн ушёл от него окончательно, словно посадка на рейс – это ампутация конечности без наркоза. Курт не понимает, как он справится за десять дней, когда едва может держать в себя в руках через шесть часов. – Скучать по нему – это нормально, – с пониманием отвечает Рейчел. Это бесит. – Я понимаю, – признаётся Курт, наблюдая за тем, как Бэлль гоняет беднягу белку по всему двору. – Дело даже не в этом. А если… если что-то случится, а меня рядом не будет? Рейчел хмыкает в трубку. – Купер за ним присмотрит. – Но он может не знать, что… – Курт, – прерывает его Рейчел на полуслове. – Ты должен начать доверять Блейну справляться самостоятельно. Ты ведь прекрасно понимаешь, что Купер не позволит ничему с ним случиться. Он отлично отдохнёт и скоро вернётся домой. К тебе. Хорошо? Курт кивает, безропотно соглашаясь, потому что на споры сил уже не остаётся. – Теперь я позвоню в несколько мест, а ты собираешься и едешь ко мне, и мы займёмся собой. Договорились? – Да, – снова соглашается Курт, опускает ноги и поднимается, заставляя цепи качелей негромко звякать. – Отлично. Скоро увидимся. х х х х Через Лос-Анджелес они едут в тишине: Блейн уснул минут через десять после того, как они выехали, примостившись на ремне безопасности, который превращается в неудобную подушку. Ему всё равно. Купер всю дорогу переключает кондиционер, пытаясь подстроиться под Блейна, чтобы ему было комфортно, чтобы он смог максимально отдохнуть. Остановившись на светофоре, он пишет Лорен и просит, чтобы та подготовила кровать для Блейна, а поужинать они и потом успеют. До Бербанка ехать почти час – из-за аварии на дороге машины передвигаются с черепашьей скоростью. Купер напевает себе под нос и периодически смотрит на Блейна. Тот выглядит уставшим, хмурится так, что между бровей залегла ложбинка. Купер переживает о том, как прошёл полёт, и что по приезде домой ему нужно будет разобраться в лекарствах Блейна, сообразить, что нужно дать от головной боли. Они сворачивают на парковку к скромному домику Купера, и Блейн вздрагивает, открывает глаза, когда брат глушит двигатель. – Что… – Мы приехали, Коротышка, – тихо произносит Купер. Он наблюдает за тем, как Блейн тянется к застёжке ремня безопасности. Руки так и чешутся, чтобы помочь, но потом Купер вспоминает, как Блейн много раз звонил и ворчал на Курта по поводу такой же не нужной помощи. А ещё встревоженный Курт не так давно сообщил ему о последнем срыве Блейна, хотя тот просил ничего не говорить, но раз уж Блейн будет какое-то время под опекой брата, ему нужно знать. Купер не чувствует горечи из-за нежелания Блейна распространяться о таком. Он знает Блейна, знает, как сильно он не любит казаться слабым, как он нервничает и переживает по поводу того, сколько помощи ему требуется, знает, что тот хочет доказать всем, что он силён. И он действительно силён, Куперу ли этого не знать. И никакие срывы не заставят его думать иначе. Они подходят к дому Купера. Блейн жмурится от яркого солнца, сильно опирается на трость, а у Купера так и чешутся руки помочь ему, но вместо этого он лишь крепче сжимает свою ношу. Лорен поджидает их у входной двери – её тёмные волосы собраны в растрёпанный хвостик, ладони слегка подрагивают, а на губах застыла робкая улыбка. – Здравствуй, Блейн, я очень рада тебя видеть, – приветствует она и, сделав пару шагов вперёд, крепко обнимает Блейна. Тот с облегчением кладёт голову ей на плечо и бормочет что-то в ответ. Последний раз они встречались около двух лет назад, когда Блейн ещё лежал в больнице, и Купер знает, что такая встреча – настоящий шок. Он до сих пор с трудом верит в это, когда смотрит на брата; память услужливо подсовывает ему моменты «до», а неприятные воспоминания отказываются забываться. И Блейн буквально тает в её объятии, глухо стонет, когда Лорен ласково гладит его по спине и бросает на Купера понимающий взгляд. – Я подготовила для тебя гостевую спальню, – говорит она и слегка отстраняется. У Блейна слегка расфокусированный взгляд. Кажется, что он смотрит на обстановку вокруг, но ничего не видит. Купер начинает волноваться. – Не хочешь отдохнуть? Блейн медленно и как-то отстранённо кивает. Лорен приобнимает его за плечи и ведёт дальше по коридору. Впервые в жизни Купер радуется тому, что в их доме всего лишь один этаж – сложно представить, как бы сейчас Блейн справился с лестницей. Гостевая комната не слишком большая, зато кровать в ней очень удобная (о чем Купер знает не понаслышке), а во вместительной гардеробной Блейн сможет сложить свои вещи на десять дней. Лорен усаживает Блейна на край кровати, потом просит Купера задвинуть шторы, а следом найти упаковку с таблетками и пижамные штаны в дорожной сумке. – Как ты себя чувствуешь, Птенчик? – спрашивает она, пока Купер шарит в багаже. Лорен использует прозвище, которым любит подразнивать Блейна, хотя тот ни разу не возражал. – Голова болит, – бормочет Блейн, и Лорен, сочувственно охнув, начинает расстёгивать пуговицы на его рубашке. Блейн не возражает, лишь наблюдает за ней печальным взглядом. Когда на нем остаётся одна майка, Блейн резко встаёт и чуть не падает. Лорен удивлённо вскрикивает, но вовремя подхватывает его и усаживает обратно. – Ты куда это так заторопился? – спрашивает она. Купер благодарен за то, что хоть кто-то держит ситуацию под контролем. Он никогда раньше не задумывался о том, что сильно полагается на Курта во время своих визитов. Тот инстинктивно знает, что сделать, что сказать, как озвучить желание Блейна и как обезопасить его от любых рисков. – Ты не... – говорит Блейн и трогает ладонью голову. – Я сам... мои штаны... Лорен кивает и осторожно кладёт руку ему на плечо, большим пальцем успокаивающе гладит его, описывая круги. – Я знаю, – отвечает она. Купер видит, как быстро расслабляется Блейн. Ну ещё бы, после стольких лет массажной практики подобные манипуляции для неё как второе дыхание. Желание помочь, успокоить, найти равновесие, уменьшить боль. – Но давай я всё же помогу тебе? Только в этот раз? Блейн коротко кивает, держится за неё и нетвёрдо встаёт, а она удивительно ловко и быстро снимает с него джинсы и натягивает мягкие домашние штаны, которые Купер нашёл в рюкзаке. – Хочешь принять таблетки? – спрашивает Купер, чувствуя себя абсолютно бесполезным. Лорен помогает Блейну лечь в постель и забраться под одеяло. Тот качает головой и бросает на брата изнеможённый взгляд. – Отосплюсь, – отвечает Блейн и укладывается на подушке. Складывается такое чувство, что больше сил у него ни на что не осталось. Лорен целует его в лоб, пожимает руку, а потом поворачивается к двери и многозначительно смотрит на Купера. Купер делает вдох. Выдох. – Хорошо, – наконец, отвечает он и кладёт таблетки на прикроватную тумбочку. Туда же отправляется бутылка волы, которую Купер тоже нашёл в багаже Блейна. – ... жаль, – едва понятно бормочет Блейн. – Жаль что? – переспрашивает Купер и осторожно кладёт руку ему на плечо. – Что я испортил весь день, – устало говорит Блейн из-под груды одеял. – Ты ничего не испортил, Коротышка, – заверяет его Купер. Господи, как же Курт с этим справляется уже столько времени. Прошёл всего лишь час, а Куперу уже кажется, что он все испортил, что он выдохся. – Я и сам собирался вздремнуть, – добавляет он и громко, неправдоподобно зевает. Блейн фыркает. – Лгунишка. – Я вру? Да никогда, – улыбается Купер и слегка сжимает его плечо. – Отдохни немного, медвежонок Блейни, перезаряди батарейки. – ...не называй меня так, – отвечает Блейн и шлёпает брата по руке, на что тот только весело хмыкает. – Я люблю тебя, братишка, – говорит он, приподнимается, готовясь уходить. И лишь закрывая дверь, он слышит в ответ тихое: «И я тебя люблю». х х х х Курт сидит на диване у Рейчел, сильно сгорбившись, потягивает второй бокал вина и, уставившись на телефон, напряжённо размышляет, почему же Блейн ещё не позвонил. Вдруг аппарат в руке оживает – с экрана на него глядит знакомое лицо. – Купер? – отвечает он и смотрит на Рейчел, сидящую рядом. – Привет, Курт. – Его голос совсем другой по телефону, глубже, с ноткой усталости. – Как Блейн? – спрашивает Курт, совершенно наплевав на приличия и формальности, ведь последние несколько часов он жил в печали и беспокойстве о том, как там Блейн, удачно ли добрался, как прошёл полёт. – Он, эм... – Купер делает паузу, вследствие чего у Курта внутри что-то обрывается. – Думаю, что полёт его очень вымотал. – С ним все хорошо? – даже не задаёт вопрос, а требует ответа Курт, не в силах жить с мыслью, что Блейну больно, а его даже рядом нет, чтоб помочь. Он доверяет Куперу, знает о его добросердечности и самых лучших намерениях, но он не понимает. Его не было рядом, он не проживал всё это, он не видел, он не знает, что делать. – Все будет хорошо, Курт, не переживай. Блейн сейчас отдыхает. Думаю, что изменение атмосферного давления вызвало головную боль. – Несмотря на то, с какой бравадой это сказано, Курт слышит в голосе нотки беспокойства. – Он что-нибудь принял? Я вроде как положил все лекарства, но если нужно, я могу сходить в аптеку и как-то перенаправить рецепт ближе к вам... – Курт, – прерывает его Купер. Он резко выдыхает. Рейчел придвигается ближе и кладёт руку ему на колено. – С ним всё хорошо. Я оставил таблетки на столе, если вдруг они ему будут нужны. Это всего лишь головная боль, вполне ожидаемая после такого долгого перелёта. Мы с Лорен о нём позаботимся, тебе не о чем волноваться. Курт закрывает глаза, вдыхает через нос, выдыхает через рот, фокусируется на руке Рейчел, на телефоне в собственной ладони. Он так сильно хочет Блейна, словно потерял какой-то жизненно важный орган, без которого невозможно выжить. – Хорошо, – говорит он спустя несколько мгновений. – Попроси его позвонить мне, когда он проснётся? Пожалуйста? – Конечно, – заверяет его Купер. Курт чувствует себя побеждённым, выжатым. Пустым. Они прощаются, кладут трубки, и Курт, уставившись на телефон, чувствует, как предательские слёзы щекочут глаза. – Ох, солнышко, – произносит Рейчел и притягивает его ближе к себе. Курт не знает, почему чувствует себя так, ведь он должен быть выше этого, сильнее. Блейн отсутствует меньше суток, а он уже трещит по швам. Это жалко, Курт знает, но ничего не может с этим поделать. Не может это остановить. – Я не знаю, что со мной не так. Голос какой-то писклявый. Курт пытается проглотить комок в горле и хмурится. – С тобой всё так, солнышко, – заверяет его Рейчел и проводит рукой по его волосам. В любой другой день Курта бы выбесила её любовь к ласковым прозвищам, но сегодня ему всё равно. – Ты скучаешь, и это нормально, особенно после того, что вы пережили вместе. – А так ли оно? – спрашивает Курт и шмыгает, фокусирует своё внимание на теплом теле Рейчел рядом с ним, на диване под ним, на прохладном бокале в руке. – Может, ты и слишком зависим, но это вполне объяснимо, ведь вы столько времени полагались только друг на друга. Курт отстраняется, моргает, смотрит на Рейчел. – Зависим? Рейчел прикусывает губу и нерешительно кивает. – В этом нет ничего плохого, если подумать, – говорит она и делает глоток вина. – Но да, ты зависим. – Ого! Я так рад, что пришёл к тебе за поддержкой, – ёрничает Курт и допивает свой алкоголь. – У меня аж мурашки по всему телу. – Курт... – снова начинает говорить Рейчел тем голосом, которым обычно пытается донести что-то слишком очевидное, но Курт прям совсем не в настроении. – Я всего лишь констатирую факты. Когда ты последний раз делал что-то для себя? Что тебе нравится? Без Блейна? Курт пристально смотрит на кофейный столик и молчит. – Я всегда зову тебя на свои вечеринки, да и приглашения на караоке ты тоже получаешь через Фейсбук, но, – Рейчел пожимает плечами, – ты никогда не приходишь, потому что надо сидеть дома с Блейном. Курт свирепеет. Глубокая пронизывающая ярость наполняет каждую клеточку, поэтому приходится сделать несколько выдохов, чтобы не сказать что-нибудь, о чём потом придётся пожалеть. – Прошу прощения, что пропустил вечеринки с караоке. – Курт почти что шипит. Он уже жалеет о том, что вообще пришёл сюда. – И что на первое место поставил заботу о своём женихе, который борется с тяжёлым повреждением мозга. – Я это знаю, – спокойным голосом говорит Рейчел, и от её понимания Курт становится ещё злее. – Ты так хорошо ему помогаешь, лучше всех. Просто... – она замолкает, прикусывает губу. – Тяжело видеть тебя таким. Раньше ты любил постоянно находится в процессе или гуще чего-то, а сейчас... Я переживаю, что ты забыл, кто ты такой. Не ты и Блейн. А только ты. Курт не знает, что ответить. Как бы сильно он сейчас не ненавидел Рейчел, в её словах есть резон, который не даёт возразить, который переворачивает всё внутри. Он знает, что пропустил очень многое, что события в жизнях друзей, да и в его собственной прошли как-то мимо, но Курта это никогда не заботило. Он не позволял себе об этом думать. Потому что Блейну он нужен больше, Блейн тоже очень многое пропустил, и Курт поступал так же, он стоял рядом и ни на минуту об этом не пожалел, но… Но. Но теперь Блейн совсем другой. Он может оставаться дома в одиночестве на более длительный срок, сам выходит на улицу и в люди, выполняет домашние обязанности, встречается с друзьями. На прошлой неделе он даже ходил в кино без Курта. А Курт... нет. Он идёт на работу, приходит домой, беспокоится о деньгах и важных встречах, о том, что же они будут есть на ужин, и ни на секунду не останавливается, чтобы передохнуть. Чтобы подумать. Чтобы побыть собой. Он прижимается к ней ближе, не произнося ни слова, и старается не думать. Может, Рейчел и права. Суббота Когда Блейн открывает глаза, комната залита бледным утренним светом. Голова немного ватная от перебора со сном и вчерашней боли. Он вытягивает руки, тянется, глухо стонет и пытается осознать, где он находится. Комната ему не знакома; стены глубокого фиолетового цвета, а красные шторы на окнах создают атмосферу уюта. Блейн щурится, замечается свой рюкзак в углу, вспоминает самолёт, прощание, присутствие брата. Точно. Купер. Лос-Анджелес. Бербанк. Он едва сдерживает довольную улыбку, потом выползает из-под одеял, встаёт ногами на прохладный деревянный пол. В коридоре тихо, и Блейн пытается понять, не слишком ли ещё рано для бодрствования других обитателей дома. В любом случае, ему уже хватит спать, поэтому Блейн выходит из комнаты. За первой же дверью направо оказывается ванная комната, коей Блейн с удовольствием пользуется. Затем, держась за стену, чтобы не потерять равновесие, он оказывается в гостиной. Блейн помнит, что вчера он тут уже был, но после мигрени воспоминания обычно очень туманны. Комната очень милая – по углам стоят и висят растения, спуская вниз по стенам гроздья зелени. Основное место занимают разные диваны и большой пушистый ковёр, в углу притаился телевизор, в другом – резная ваза, внутри которой прячется коврик для йоги. Блейн думает, что Курт бы счёл эту комнату очень богемной, но всё равно улыбается. Здесь тепло и уютно. Шаркающей походкой он направляется в кухню, останавливается, чтобы посмотреть на огромный аквариум, наполненный грязью и листьями. Изнутри на него не моргая смотрит большой зелёный хамелеон. – Ха, – вскрикивает Блейн и прикасается к стеклу. – Привет, мистер рептилия. Приятно познакомиться. – Вообще-то это девочка, – откуда-то сзади говорит Купер, и Блейн поворачивается, улыбается брату. – Её зовут Карма. – Привет, Карма, – здоровается Блейн и снова поворачивается к аквариуму, машет ей рукой. Интересно, как бы Курт отнёсся к тому, чтобы завести домашнюю рептилию. Тут бы явно не было проблем с постоянной уборкой шерсти, как это происходит с Бэлль. – Как спалось? – спрашивает Купер, но Блейн улавливает двойной смысл вопроса, невысказанное «с тобой всё в порядке?», повисшее в воздухе. – Отлично, – говорит Блейн, выпрямляется и улыбается брату. Тот взъерошен и держит в руках кружку с кофе. Блейн приподнимает бровь. – Кофе? Купер смеётся и жестом показывает следовать за ним. Они оказываются на кухне, где Блейн садится за стол, а Купер наливает ему кофе, нерешительно застыв с молочником в руках. Блейн кивает. Купер добавляет приличное количество молока и несёт брату, попутно разливая немного через край. – У тебя красивый дом, – говорит Блейн, делая глоток. Купер радостно улыбается. – Спасибо, – говорит он и откидывается на спинку стула. Блейн испытывает чувство удовлетворённости. Да, он не дома, но здесь он чувствует себя в безопасности. Новое место наполняет его энергией, заставляет чувствовать себя живым и полным сил. – Это всё Лорен, она никоим образом не позволяла мне участвовать в процессе оформления. По ее мнению, у меня совсем нет вкуса. – Купер пожимает плечами. – Но вот растения я покупал. Он показывает куда-то в сторону, и Блейн хмурится. – Это которые засохли? – Ага, – скромно отвечает Купер и прихлёбывает кофе. – Ну так что, братишка, есть какие-то конкретные пожелания, пока ты здесь? Если нет, то не бойся – из меня получится отличный гид. Блейн улыбается. – Думаю, обычные места. Голливуд Буль... Бульвар, Юниверсал Студиос. Эм. Сходить по магазинам? О, и ещё я слышал про это место... Atomic Records? Магазин грампластинок? Вроде как он самый лучший, и в этом году Курт подарил мне грам... – он делает вдох, собирается с мыслями, – граммофон на день рождения. Хорошо закончил. Блейн гордится собой за то, что сказал такую длинную фразу с таким маленьким количеством запинок. – Atomic Records? Он находится здесь, в Бербанке. Молодец, Хорошо изучил матчасть. Блейн улыбается и продолжает пить кофе, аккуратно следит, чтобы не пролить ни капли. Купер поднимается и готовит для них завтрак – яичницу-болтунью и тосты. Они поддерживают лёгкий диалог: Купер рассказывает про свою работу (он получил роль доктора с частичной потерей памяти и фут-фетишем в какой-то мыльной опере. Блейну это немного не понятно, но он все равно старается выказать одобрение и поддержку); рассказывает про новую работу Лорен в спа-салоне для начинающих звёзд шоу-бизнеса; рассказывает о постоянном росте цен на еду для хамелеонов. Слушая этот неспешный монолог Купера, Блейн начинает словно выпадать из реальности. Он задумывается о Нью-Йорке, о самолётах и о том, как же людям может быть удобно в этих крошечных сиденьицах, о Майке и о его собственных затруднениях в общении с людьми. Блейн добавляет сливки в следующую чашку кофе. Может, ему это пойдёт на пользу? Может, ему давно нужно было уехать ненадолго, сделать что-то самостоятельно и научиться полагаться на себя? Он любит Курта, любит так сильно, что не знает, как это объяснить, но проблема в том, что Курт всегда рядом, всегда помогает Блейну больше, чем тот нуждается. Так как же Блейну научиться самостоятельности, если ему не предоставляется и шанса? Как ему общаться со старыми друзьями, как заводить новых, как выходить на работу, как жить эту жизнь, если на данном этапе у него не получается поддержать простейший разговор, если он всегда смотрит в сторону Курта, который готов спасти его в любую минуту? Да, решает он, наконец. Это решение было правильным. х х х х Всё утро Курт поглядывает на пустую сторону кровати; простыни аккуратно натянуты, и даже во сне Курт не нарушает этого. Он решает, что ему не нравится просыпаться в одиночестве. Взгляд не фокусируется на чем-то конкретно, веки словно залиты свинцом, да и всю ночь Курт переворачивается, пытается найти удобную позу, но мысль о пустом месте напротив не даёт расслабиться. Утром он просыпается и думает о Блейне, моется и думает о Блейне, медленно пьёт кофе и думает о Блейне. Курт размышляет, что Блейн может делать в данную минуту, хорошо ли он спал, болит ли у него голова, не слишком ли рано ему звонить. Курту интересно, также тяжело Блейну справляться с разлукой, как и ему, и является ли Купер лучшим собеседником, нежели Рейчел. Курт думает, может, ему действительно нужна помощь. Зависимый. Это слово словно звоночек в голове. Курт трясёт ею. – Остановись, – громко говорит он сам себе. Бэлль озадаченно смотрит на него, склонив голову на бок. Он осторожно гладит её по носу. – Мне кажется, я разваливаюсь на части. А затем, словно бы ответом на все вопросы, телефон начинает вибрировать, и на экране появляется лицо Блейна. На фото на заставке он в свой день рождения улыбается рядом с тортом. – Привет. – Курт заставляет себя улыбаться, притворяется, что все хорошо, что он не переживает в данный момент тяжёлый кризис. – Привет, – раздаётся в ответ счастливое приветствие. – Прости, что не позвонил вчера. – Ничего страшного, – отвечает Курт и пальцами впивается в диванные подушки. – Купер все объяснил. Как голова? – Хорошо, – говорит Блейн. Курт знает, что это правда; Блейну плохо удавались притворства. – Думаю, что перелёт меня утомил. – Как всё прошло? – спрашивает Курт и откидывается на спинку дивана, концентрируется только на голосе Блейна. – Неплохо, – отвечает тот и отводит трубку в сторону, говорит что-то – вероятно, Куперу. – Просто долго, эм, летели. Мы с Купером сегодня едем в маг... магазин грампластинок. – Это ты о нём много мне рассказывал? – интересуется Курт. Блейну очень хотелось туда попасть. С тех пор, как Курт подарил ему граммофон на день рождения, Блейн все время ищет малоизвестные пластинки. – Да, – радостно сообщает Блейн. – А завтра мы собираемся в Юниверсал Студиос. – Блейн, это замечательно, – отвечает Курт и смотрит на потолок, изо всех сил стараясь не заплакать. – Прекрасный план. – Да, – соглашается Блейн и замолкает. – А ты как? – У меня все хорошо, – заверяет его Курт и думает: «зависимый». – Просто... ты пришлёшь мне несколько фотографий? – Обязательно, – обещает Блейн. Вскоре закончив разговор, Курт пристально смотрит на телефон, а потом переводит взгляд на Бэлль, которая носом толкает его в ногу. – Я думаю, что Рейчел права, – произносит он и гладит собаку по голове. – Только ей не рассказывай. Воскресенье. Песок очень горячий. С таким обычно хочется поскорее добежать до своих сандалий, чтобы ступни не обжигало. Но Блейн не обращает на это внимания, наоборот сильнее вытягивает ноги, сидя на полотенце, чувствует, как кожа буквально впитывает солнечные лучи, а с закрытыми глазами все окрашивается в красный. Раздаётся какой-то шум и смешок. Блейн открывает глаза и видит стоящего с телефоном в руке Купера. – Ты меня сфоткал? – нахмурившись, спрашивает он. – Ну Курт же хотел этого, не так ли? – отвечает Купер и плюхается на полотенце рядом с братом. – И я уверен, что говорил он не о пейзажах. Блейн фыркает и переворачивается, приподнимается на локтях и отбирает телефон. Купер уже отослал фотку, добавив вместо сообщения подмигивающий смайлик. Извини, Купер стащил телефон, отправляет он следом. И, задумавшись, дописывает: Но наслаждайся фоткой. Блейн не привык быть далеко от Курта и слать фотографии, прекрасно зная, что вечером его не увидит, что не будет ждать его дома после работы, что не будет с ним выгуливать Бэлль на закате, что не ляжет с ним в кровать, ожидая порцию обнимашек. Хотелось бы мне быть рядом, приходит ответ от Курта, и Блейн рассеянно гладит экран телефона, грустно улыбается. Он не знает, как у Курта дела, но надеется, что всё хорошо, что тот занят своими делами, может даже встречается с друзьями – в общем, делает всё то, на что раньше времени просто не оставалось. – Не напрягайся так сильно, – нарушает течение его мыслей голос Купера. Блейн косится на него. – Что? Купер пожимает плечами. – Выглядишь так, будто пытаешься решить сложный кроссворд. – Ох, это. – Блейн опускает взгляд и проводит линию на горячем песке. – Просто думаю о Курте. – Могу выслушать – если без интимных подробностей, – предлагает Купер и переворачивается на живот, рисует смайлик рядом с чёрточкой Блейна, который, в свою очередь, добавляет два неправдоподобно больших уха к рисунку. – Вот, теперь ты получился. – Да пошёл ты, – смеётся Купер и зарывается в песок пальцами, стирая картину. Блейн молча смотрит на это место. – Как ты думаешь, он обидится на меня? – Кто, Курт? – спрашивает Купер и смотрит на Блейна так, будто тот сошёл с ума. Блейн собирается с мыслями. – Может, не сейчас, а когда... когда станет старше? Потому что... ведь из-за меня он так много попустил в своей жизни? – Блейн, – начинает Купер, а потом переворачивается на бок, – мне не кажется, что он видит всё в таком свете. Ему нравится тебе помогать. – Я просто... – Блейн фыркает, мечтая о том, чтобы мозг работал побыстрее и активнее помогал ему строить нормальные связные предложения. – Чувствую себя паршиво. Он больше не делает того, что делал раньше, и... – Блейн глубоко вдыхает, не в силах понять, что сделало его таким чересчур эмоциональным. – Я переживаю, что он будет об этом жалеть. – Ох, Блейн, – мягко улыбается Купер. – Я не думаю, что Курт вообще способен пожалеть хоть о чём-то, связанном с тобой. Он бы скорее мог пожалеть о том, что не провёл последние несколько лет с тобой. – Мне бы хотелось, чтобы ему не пришлось этого делать. Блейн говорит это тихо, едва слышно. Он редко позволяет себе думать об этом «что если», редко воображает другое прошлое, ведь если он начнёт, то уже никогда не сможет закончить, а это принесёт только боль и страдания. – Как и мне, медвежонок Блейни, – произносит Купер и взъерошивает ему волосы. На этот раз Блейн не отстраняется. – Нам бы всем этого хотелось. Блейн с трудом проглатывает комок в горле, моргает, останавливая непрошеные слёзы, и поднимается, заставляет себя переключиться на что-нибудь другое. – Мы можем построить песочный замок? – спрашивает он. Купер легко подталкивает его в плечо. – Конечно. х х х х Контейнеры с остывшей китайской едой разбросаны по всему столу. Курт забыл про них; вместо этого он с коробкой полулежит на диване и тупо смотрит в телевизор – его фильм давно закончился, а вместо него идёт какая-то мыльная опера. Курт смеётся и качает головой, понимая, что в ней снимается Купер и драматично показывает на что-то пальцем. Кто бы мог подумать. Он старается не вспоминать о своём телефоне, что молчаливо лежит на тумбочке. Блейн писал ему несколько раз с пляжа, из магазина, прислал фотку, где он стоит около пальмы. Но между ответами была очень долгая пауза, текст был либо односложным, либо набросанным в спешке, словно ему совсем некогда. Курт знает, что Блейн за тем и поехал. Ему была жизненно необходима эта поездка, чтобы выйти из дома, сделать что-то самостоятельно, провести время с братом и увидеть мир. В последние несколько лет Блейн нигде не был, кроме как в Огайо, и Курт очень рад за него. Правда. Просто. Просто. Он не понимает, почему не может справиться с этим как нормальный человек. Почему ему кажется, что весь мир разлетается вдребезги, на кусочки, лишь потому, что Блейна нет рядом. Зависимый. Курт ненавидит это слово, ненавидит правду, лежащую внутри. Блейн так долго нуждался в нем, нуждался в его помощи, поддержки и любви, а сейчас... сейчас нет. Ну или не совсем. А Курту жизненно необходимо его присутствие рядом, его улыбка по утрам, его тёплое тело по ночам в постели, когда Курт просыпался от кошмаров. Ему нужно было знать, что всё хорошо, Блейн в порядке, цел и невредим, что ничего не произошло. Становится всё хуже. Кошмары, панические атаки, жуткий страх от выхода из дома в тёмное время суток. Он настолько сильный, что Курт старается побыстрее справиться со всем на работе, чтобы засветло вернуться домой. Это раздражает. Курту хочется кричать от несправедливости, ведь время должно было вылечить и всё исправить, воспоминания должны были исчезнуть и оставить его в покое. Блейну с каждым днём становится лучше, он улыбается и наполняется энергией, готовностью снова узнавать мир. Так почему же у Курта ничего не выходит? Так нечестно, думает он и скрещивает руки на груди. Это нечестно. Курт хочет измениться, хочет снова стать счастливым, снова пойти гулять с друзьями, не чувствуя при этом, что нечем дышать. Он хочет наслаждаться походом на работу, хочет ходить по магазинам и не беспокоится каждую секунду о Блейне, о всех тех людях, что прикасаются к нему в толпе. Вдруг они находятся рядом? Те самые, что причинили Блейну боль? Мысли наполняют его голову, обволакивают, сжимают, словно верёвками и... Вдох. Выдох. Ещё раз. Курт вскрикивает, ощущает под собой крепкий и прочный диван, холодеющие дорожки слез на щеках. Он напоминает себе, что все Хорошо, ему нечего бояться, он дома. Он смотрит на Бэлль, что калачиком свернулась на полу, смотрит на тёмный экран телефона, и решает. Пора что-то менять.