Lovesong verse

16 ноября 2018 года. Солнышко тепло светит, несмотря на легкий прохладный ветерок, и воздух наполнен мускусным ароматом только что облетевших листьев. Они с легким шорохом хрустят под ногами Курта и под колесами инвалидного кресла Андерсона, легко скользящего по подъездной дорожке с каждым порывом ветра. Лишь несколько листочков – темно-коричневых и хрупких на вид – свободно покачиваются на веточках, и от окончательного падения их отделяет лишь пара дуновений холодного осеннего ветра, но Хаммел надеется, что они смогут продержаться еще немного. Он не знает, почему, и точно не может объяснить причину подобного желания, однако Курт чувствует странную связь с этими сморщенными, сухими листочками, столь отчаянно борющимися за это дерево, которое является источником их существования. За воспоминания о том, насколько прекрасной, яркой и полной была их жизнь, пока не пришла осень. Они не готовы были отпустить все это. Пока нет. И вот листву неожиданно трясет, и она отрывается от веточки, кружась в такт порывам ветра, и падает на землю. Курт отворачивается и, игнорируя странную тяжесть в груди, продолжает толкать кресло Блейна к машине. Со временем помогать парню забираться в автомобиль стало гораздо легче – вот еще одна дневная рутина, к которой они постепенно привыкли. Курт перехватывает Андерсона под руку, обнимает за спину, и они полувстают вместе. Блейн опирается на Хаммела, и он, поворачивая брюнета, осторожно опускает Андерсона все ниже и ниже, пока тот не усаживается на самый край пассажирского сидения. Дальше Курт просовывает руку под согнутые колени парня и поворачивает его, чуть приподнимая ноги. Блейн крепко сжимает мягкое сидение, пытаясь помочь Курту, облегчить его действия. Это не очень-то спасает ситуацию, однако Хаммел все равно позволяет ему делать это, потому что больше всего на свете Андерсон хочет помогать. Поэтому он не возражает, когда брюнет цепляет пряжку, и, одной рукой придерживая ремень безопасности, а другой руку Блейна, следит за тем, как парень вытягивает длинную кожаную полосу до тех пор, пока не раздается негромкий щелчок. Легко поцеловав Андерсона в щечку, Курт отходит от пассажирского сидения и, закрыв дверь, складывает коляску, после чего аккуратно размещает ее в багажнике. Блейн с недоумением смотрит на него, когда Курт, усевшись на водительское сидение, интригующе ему улыбается. – Готов? Андерсон издает странный звук, родившийся где-то глубоко в горле – тот самый, что они практиковали на занятиях по восстановлению речи, и слегка наклоняет голову. Курт прекрасно знает, что парень хочет сказать. – Я все равно тебе не скажу, – произносит он, заводя машину и выводя её на дорогу. – Это сюрприз, глупенький. Блейн нахмуривает брови и кряхтит из-за упрямства Хаммела, после чего поворачивает голову, рассматривая мелькающие за окном здания. – Эй, тебе понравится это, – говорит Курт, протягивая руку и ободряющее сжимая колено брюнета. – Обещаю. Андерсон кладет свою руку поверх его, переплетая их пальцы и сжимая чуть сильнее, чем требуется – Курт знает, что парень нервничает. Кроме их утренних прогулок и посещений занятий по восстановлению навыков, Блейн очень редко бывал на публике. Хаммел нежно проводит большим пальцем по костяшкам пальцев брюнета и впадинкам между ними. – Ты прекрасно с этим справишься, Блейн, – уверяет его Хаммел, переводя взгляд с дороги на Андерсона. – Но мы сможем уехать, если тебе будет некомфортно, хорошо? Блейн кивает, выражая таким образом свое согласие, и в течение какого-то времени дорога проходит в полнейшем молчании, а их руки все так же соединены, пока Курт не вклинивается в плотный поток машин и перемещает ладонь на руль, сосредотачиваясь на дороге. Андерсон прижимает голову к спинке сидения, возвращаясь к созерцанию пейзажа. Чтобы достигнуть пункта назначения, им потребовалось около сорока минут. Курт паркует машину и помогает Блейну выбраться из нее, усаживая на кресло. Быстро повязав на шею брюнета шарф и разгладив едва заметные морщинки на пиджаке парня, Курт целует его в лоб. В глазах Андерсона плещется грусть, когда Хаммел отстраняется. В последнее время у Блейна всегда грустные глаза. Вот почему Курт делает все это. Больше всего на свете ему хочется вновь увидеть улыбку Андерсона. Он делает столько успехов в своем стремлении выкарабкаться. Каждую неделю они сдают различные анализы и видят улучшения: решение задач, пространственное зрение, двигательные функции, голосовой диапазон…Курт никогда не думал, что может гордиться успехами парня больше, и тем, как сильно он старается. Однако, чем больше удается сделать, тем больше Андерсон начинает вникать в происходящее – он начинает понимать, что же на самом деле произошло, что он не может делать, и что уже не сможет никогда – и становиться более грустным. Все происходит не так, как было раньше, когда Блейн злился. Теперь он редко выходит из себя, но Хаммелу так хочется, чтобы тот рассвирепел. По крайней мере, это бы показало хоть какие-то эмоции, ощущения, борьбу. Только не эту... апатию, что полностью завладела им, отчаяние, в котором пребывает брюнет. Хаммел видит, как Андерсон становится замкнутым, все время опуская глаза в пол. Да, он усердно старается на всех занятиях, но ничего более. И это полнейшее отсутствие эмоций пугает Курта больше всего, потому что он не может вспомнить последнего раза, когда Блейн улыбался. На дверях висит огромный плакат. Мюзикл «Суинни Тодд». В главных ролях Александер Руссо и Рэйчел Берри. Курт останавливается, позволяя Блейну разглядеть его. Они прибыли рано, однако люди уже снуют рядом с ними, проходя в здание. – Это не совсем Бродвей, но… – Хаммел прерывается, пожимая плечами. – Это первая большая роль Рейчел, а мы не были ни на одном представлении с тех пор, как… В общем, я подумал, что это будет весело. Курт передвигается таким образом, чтобы посмотреть в глаза брюнета, оценивая его реакцию. Парень выглядит точно так же, как всегда в последнее время, его лицо бесстрастное, однако чуть более задумчивое, и Хаммел не знает, как правильно это интерпретировать. – Ничего, что мы здесь? – взгляд Блейна перемещается с плаката на лицо Курта, и на какую-то долю секунды Курт пугается, что тот откажется оставаться здесь, что для него это слишком. – Ммм, – кивая, хмыкает тот. Хаммел улыбается, чувствуя нахлынувшую на него волну облегчения, и сжимает руку парня, прежде чем толкнуть коляску в здание. Это неизбежно, Курт знает. Все эти взгляды. Люди вообще любопытны по своей натуре, они всегда будут смотреть, даже не намереваясь делать этого. В театре взгляды не так уж плохи, просто чересчур любознательные, задерживающиеся чуть дольше, чем необходимо на парне в инвалидном кресле с атрофированными конечностями и все еще заметными шрамами, пересекающими голову. Хаммел понимает, что люди ничего такого не имеют в виду, но все же Блейн ссутуливает плечи, словно пытаясь казаться гораздо меньше, впивается ногтями в собственные предплечья так сильно, что, если бы не пальто, на нежной коже обязательно остались бы царапины. Из-за всего этого Курт чувствует прилив раздражения и злости. Блейну прекрасно известно, что они все думают, и смущение и стыд тяжелым грузом ложатся на его плечи, заставляя сливаться со своим креслом с каждым косым взглядом, с каждой репликой ребенка: «Мамочка, а что случилось с этим дядей?» Хаммел провозит его по коридору так быстро, как только может. Их места находятся в самом начале, в стороне от других, и Курт чрезвычайно этому благодарен. Он подкатывает кресло Блейна к его месту и встает перед брюнетом на колени, развязывая шарф парня, и расцепляет пальцы Андерсона, освобождая его же собственные предплечья от захвата. – Хочешь оставить пальто? – мягко спрашивает он, пытаясь изменить настроение Блейна. Тот кивает, не переводя взгляд с их соединенных рук, слегка расслабляясь от осознания того, что вокруг не так много народа. Хаммел массирует пальцы брюнета, пытаясь согреть их собственным теплом. Последнее время они всегда холодные. – Ты в порядке? Хочешь уйти? Нам не обязательно здесь оставаться, Рейчел поймет, – спешно произносит Курт, и Блейн приподнимает брови. Правильно. Слишком много вопросов. – Хочешь уйти? – выбирает он один. Андерсон качает головой, успокаивающим жестом сжимая пальцы Хаммела. Курт улыбается в ответ, пересаживаясь на сидение рядом и отпуская его ладонь, только чтобы снять собственный пиджак, после чего возобновляет свои попытки вернуть тепло в руки Блейна. – Рейчел не переставала говорить об этом с тех самых пор, как получила роль, – говорит Курт, подмечая, как постепенно зал наполняется людьми. Он внимательно смотрит на Блейна, разглядывая малейшие признаки беспокойства на его лице. – Меня заставили читать мужские реплики во время обеденного перерыва, чтобы она могла спокойно попрактиковаться. Рейчел не совсем та актриса, которую я видел в роли миссис Ловетт, но не могу не признать – она проделала большую работу. Брови Блейна чуть опустились вниз, что происходит всегда, когда парень внимательно слушает, и Курт чувствует радость от собственного успеха, ведь Андерсон здесь, и выглядит куда более расслабленнее, чем это обычно бывает на публике. Какое-то время они сидят в тишине, ожидая начало представления, и какой-то человек проходит мимо них, однако Блейн, кажется, не возражает, позволяя Хаммелу растирать свои руки, согревая и расслабляя напряженные мышцы. Со дня последнего нормального массажа, что Курт делал Блейну, прошло уже несколько дней, и Курт чувствует легкий укол вины, ведь он знает, насколько напряжены они обычно у брюнета, и как болят. Мысленно он сделал себе пометку исправить это сегодня же. Свет гаснет, и Андерсон слегка сдвигается, прикасаясь плечом к плечу Курта. После довольно-таки надоедливого напоминания о том, чтобы все выключили свои мобильные телефоны, начинает играть громкая, быстро заполняющая помещение музыка. Актер, исполняющий главную роль, действительно хорош, и их с Рейчел химия на сцене потрясающая. Энтузиазм Берри захватывает всех; её голос просто создан для Бродвея. Её улыбка невероятно искренняя, и Курт счастлив за нее – действительно счастлив – но он смотрит не только на нее. Все внимание Хаммела сосредоточено на Блейне (и после десяти минут пристального разглядывания Андерсон многозначительно смотрит на него, пока Курт не отворачивается обратно к сцене). Глаза брюнета широко раскрыты, и он в восторге от того, что происходит на сцене, с каждой репликой Рейчел и её нелепым акцентом улыбка парня становится все шире, и Хаммел точно знает, что, вручи ему кто-нибудь сумку Hermes, доверху набитую золотом, он не был бы более счастлив. Наступает время антракта, и, когда они вновь занимают свои места, Блейн в нетерпении ожидает начало второго акта, его взгляд скользит по сцене, а рукой парень тянет Курта, и тот с улыбкой откидывается на сидении. Вторая половина представления была столь же впечатляющей, как и первая, и смерть персонажа Рейчел была отыграна с драматическим совершенством. Когда в конце она поднимается со своего места, срывая бурные аплодисменты наряду с другими актерами, Блейн продолжает улыбаться, а Курт осознает, что давно не был так счастлив. Они решают дождаться девушку в вестибюле, держась в стороне, пока толпа расходилась в разные стороны. Хаммел чувствует необычайную легкость, будто все начинает, наконец, налаживаться; его жених заметно расслаблен на публике, а лучшая подруга достигла своей мечты, и нынешний вечер прошел гораздо лучше, чем он себе представлял. До тех пор, пока: – Мистер Хаммел? Курт разворачивается в сторону спрашивающего, и сердце его замирает, пока парень наблюдает приближение хорошо знакомой девушки. – Клара? – она кивает, улыбаясь в ответ. Хаммел помнит, как встречался с ней пару раз. Она была одной из студенток в музыкальном классе Блейна, блистающая талантом настолько, что неизменно каждый раз приводило Андерсона в восторг. В то время девушка очень нравилась брюнету, но сейчас… Курт не знает, как отреагирует Блейн на присутствие одной из своих бывших студенток. Или как она отреагирует на своего учителя. – Привет! – восклицает она, прежде чем улыбка медленно начинает угасать. Девушка замечает инвалидное кресло, что наполовину скрыто фигурой Курта. Хаммел не совсем уверен в том, что же делать, в то время как она обходит его и встает лицом к лицу с Блейном. – Мистер Андерсон? – Курту хочется съежиться, ведь он прекрасно знает, как Блейн ненавидит подобное обращение, и Клара знает это тоже, но сейчас она выглядит такой же нервничающей, как Хаммел себя чувствует. Да, раньше Андерсон был бы невероятно рад увидеться с одним из своих студентов где-нибудь в подобном месте, наблюдая, как те становятся культурно осведомленными и пытаются разнообразить свой художественный вкус – или как там Блейн правильно говорил. Он бы болтал с ней так долго и с таким энтузиазмом, что Хаммел, закатив глаза, удивлялся бы – кто же тут взрослый человек, а кто еще подросток. Но сейчас Курт видит панику, вспышкой мелькающую в его глазах, а также страх, и смущение, и то, как парень слегка съеживается в своем кресле, что, впрочем, заметно только Хаммелу. На какую-то секунду Курт застывает на месте, не уверенный в дальнейшем, тогда как взгляд Клары бегает от Хаммела к Блейну, словно девушка решает, к кому же ей обратиться. – Он… он понимает… – обрывается Клара. Теперь уже девушка выглядит неуверенной, словно ощущает себя немного не в своей тарелке. Курт кивает головой, ободряюще сжимая плечо Андерсона, мысленно предлагая тому свою поддержку и надеясь, что студентка не испортит весь сегодняшний триумф. – Привет, – обращается она с мягкой улыбкой. – Очень приятно было встретить вас. Блейн поеживается. – Спасибо, Клара, – вновь обретает голос Хаммел, переводя её внимание на себя. – Тебе понравилось представление? Или закуски из буфета? – он издает легкий, саркастичный смешок, и девушка в ответ робко смеется. – Эм… думаю, да. Между ними возникает неловкая тишина, и Курт прекрасно видит, что Клара отчаянно желает спросить о Блейне. Андерсон же, который просто источает волны нервозности, все более замыкался в себе с каждой секундой. – Было приятно увидеть тебя, Клара, – произносит Хаммел, надеясь, что та поймет намек. Она нерешительно отступает, однако на лице девушки застыло непонятно болезненное выражение. – Эм… – она прикусывает губу, с опаской глядя на Курта, прежде чем повернуться к Блейну. – Мы очень скучаем по Вас, – срывается с её губ неожиданное признание. Клара делает шаг вперед. – В центре без Вас совсем не то. Взгляд Хаммела застывает на Андерсоне, изучая выражение его лица. Курт готов извиниться и уйти в любую секунду, однако Блейн выглядит удивленным, и ему слегка неловко, но в целом он не напуган. Хаммел задумывается: может, именно это ему и нужно? Знать, что по нему скучают? – Мы кое-что организовали, знаете, чтобы улучшать свои художественные вкусы? – она произносит это как вопрос, вновь прикусывая губу и не отводя взгляд от Блейна. – Хоть это и неплохо сделано, однако не самое лучшее, что мы могли бы придумать. Вам бы понравилось. Курт заметно расслабляется; Клара ведет себя очень хорошо и действительно рада встрече с Андерсоном, однако она настолько застигнута врасплох этим столкновением, что немного запинается. Хаммелу кажется, что это очаровательно. Ее лицо вдруг загорается какой-то идей, и девушка начинает рыться в сумке, доставая оттуда мятую бумажку. Она неуверенно протягивает руку вперед, не зная, кому передать бумагу, и Курт, мягко улыбаясь, облегчает её муки, забирая предложенное. – Мы скоро будем делать представление, посвященное Бродвею; вы должны прийти, – и Клара выглядит очень довольной собой за эту идею. – Спасибо, Клара, мы постараемся, – произносит Хаммел, не желая обещать ничего конкретного. Девушка ярко улыбается. – Все скучают по Вас, – повторяет она искренним голосом. – Остальные были бы очень рады увидеться с Вами снова. Блейн поднимает взгляд на Клару и улыбается ей - действительно улыбается – и Курт чувствует непреодолимое желание упасть на колени и поцеловать землю, по которой она ходит. Вместо этого он наблюдает, как Андерсон прижимает руку к груди. – Он с радостью бы пришел, – объясняет его жест Хаммел и добавляет: – мы сделаем все, что в наших силах, – все-таки настаивает на своем он. Так, на всякий случай. – Отлично! – произносит Клара, оглядываясь через плечо. – Мне нужно идти. Рада была увидеться с вами двумя. – И мы, Клара, – говорит Курт, зная, что Блейн думает об этом, потому что тот чуть подается вперед, наблюдая, как девушка разворачивается и уходит. Хаммел опускает руку с плеча брюнета, теребя теперь его рукав. – Она милая, – признается он, и Андерсон поворачивает руку, переплетая их пальцы. – А ты чудесный, – голос Курта мягкий и тихий, поэтому он не уверен, расслышал ли его Блейн под внезапно шумным напором взявшейся из ниоткуда Берри, бросившейся на Хаммела с крепкими объятиями. – Вы пришли! – Конечно, мы бы ни за что не пропустили это, – произносит он, наблюдая, как Рейчел наклоняется и в равной степени обнимает Блейна. Парень слегка ошеломлен таким приветствием – ведь за сегодняшний день он получил гораздо больше внимания, чем привык – однако возвращает ей объятие, и Курт не знает, может ли вообще вечер быть еще лучше, чем сейчас? – Кроме того, ты бы подлила мне яду в кофе, если бы не пришли. Рейчел проигнорировала выпад Хаммела, отпуская Блейна и взволнованно подпрыгивая на месте. – Итак… что вы думаете об этом? – выжидательно смотрит она на Курта, и тот улыбается ей. – Ты была идеально печальной и удивительно мелодраматичной, – произносит он, и Рейчел радостно вскрикивает, прежде чем нахмуриться. – Не было ли это чересчур? Я все беспокоилась насчет слез… – Рейчел, только человек, обладающий настоящим талантом, может так убедительно плакать в течение десяти минут, – уверяет её Хаммел. – Правда? – Берри с такой надеждой смотрит на него, что Курт издает легкий смешок. – Самая, что ни на есть. Ты была просто необыкновенной. Блейн кряхтит, соглашаясь с женихом, и Рейчел смотрит на них обоих, просто излучая счастье. – Спасибо, – она оборачивается в сторону остальных актеров, которые махали ей рукой. – Я скоро навещу вас, чтобы мы могли детально обсудить мое выступление. Рейчел наклоняется вперед и целует в щечку сначала Курта, а затем Блейна. Хаммел желает ей хорошо провести вечер, и она, наконец, уходит, и парни следуют к выходу. Когда они приезжают домой, уже довольно-таки поздно, но Курт не забыл собственное обещание. У Андерсона был долгий день, и он выдержал его с честью и так хорошо, поэтому Хаммел знает – парень истощен, его мышцы ноют от стресса и тревог. Курт делает горячую ванну, и помещение заполняется паром и металлическим запахом хлора. Она небольшая, вмещающая только двоих людей – этот подарок сделала им мать Блейна, которая, проводя свои исследования, выяснила, что горячие ванны помогают напряженным мышцам и при головных болях. Для Курта это несколько чрезмерно, но он не возражает. И ванны на самом деле помогают Андерсону; есть что-то такое в этой воде, которая, будучи невесомой и действительно горячей, помогает Блейну двигаться практически как обыкновенный человек. Хаммел помогает ему надеть купальный костюм, укутывая таким количеством полотенец, чтобы точно быть уверенным – брюнет не замерзнет. Процесс принятия ванн парни отработали до совершенства – Блейн садится с одной стороны, плотно цепляясь за края, в то время как Курт забирается в ванну, не отнимая руки от спины брюнета. Он перемещает ноги Андерсона внутрь и удобно устраивает их в середине ванны, затем садится сам позади Блейна, прижимаясь грудью к его спине и крепко притягивая к себе, после чего кладет подбородок на выемку между плечом и шеей брюнета. В другой день они бы разрабатывали двигательные навыки Андерсона, сгибая и выпрямляя каждый сустав, и Блейн двигался бы в ванне, а вода, переливаясь через края, смывала прочь одеревенение и неловкость. Сегодня же Курт позволяет им просто сидеть, удобно устроив Андерсона между ног, вытянув вперед свои и переплетя ступни со ступнями парня. – Наклонись вперед, – инструктирует его Хаммел, помогая Блейну переместиться с его груди. Он проводит ладонями по спине брюнета – под водой ощущения куда более чувствительнее. Начиная снизу, Курт пальчиками разрабатывает мускулы парня, поначалу легко, с каждой минутой все больше усиливая нажим. Курт поднимается наверх, чувствуя каждый узелок напряженных мышц, сведенные судорогой места, искривления, разминая до тех пор, пока они не сдаются. Каждый раз Блейн выдыхает с облегчением, его веки трепещут и опускаются от каждого нежного нажатия, каждой точки, которая смягчается под умелыми пальцами жениха. Хаммел легкими круговыми движениями растирает у Блейна под лопатками, а затем наклоняется вперед и мягко целует спину парня, не обращая внимания на привкус хлора, что остается на губах после. Блейн издает тихий звук – настолько мягкий, что Курт не совсем уверен, действительно ли он его слышал? Поэтому Хаммел позволяет рукам упасть вниз и вновь целует спину парня, прямо у основания шеи. Андерсон стонет чуть громче на этот раз, и Курт утыкается носом в это же местечко, нежно поглаживая кожу Блейна. – Ты прекрасен, – шепчет он, однако в его словах сокрыто гораздо большее. Блейн слегка придвигается ближе, и Хаммел убеждает себя, будто влага в его глазах появилась лишь от обилия в помещении пара. Он продолжает массировать спину Блейна, пока руки не начинают ныть – зато теперь он точно уверен, что каждый узелок размягчен, а мышцы расслаблены. Блейн дышит глубже, гораздо легче, чем прежде. Хаммел позволяет парню вновь облокотиться на него, переходя теперь на плечи Андерсона, и Блейн просто позволяет ему делать все, что захочет. Тая от этих нежных прикосновений, он кладет голову на плечо Курта и закрывает глаза, а на его лице застывает умиротворенное выражение. – Надеюсь, сегодняшний день был хорошим для тебя, – тихо произносит Хаммел, массажными движениями поднимаясь с плеч парня на шею, большими пальцами растирая основание черепа. Андерсон подается навстречу этим движениям рук, и Курт чувствует легкую вибрацию от его утвердительного стона. – Все действительно соскучились по тебе, знаешь. Они хотят тебя видеть. Блейн молчит в ответ. Курт опускает руки ниже, совсем под воду, после чего, как он знает, кожа на ладонях сморщится, но сейчас его это не волнует, поэтому он обнимает брюнета за талию и притягивает ближе к себе. – Ты сегодня был таким храбрым, – прошептал он. Андерсон вновь поежился в его руках. – Спасибо тебе. Волосы Блейна влажные от пара и покрыты легким слоем налета от хлора, но Курт все равно прижимается к ним щекой и целует Андерсона за ушком. Рука Блейна удобно устраивается на бедре жениха, и парень поглаживает нежную кожу большим пальцем без какого-либо определенного ритма. Хаммел чувствует, как его губы растягиваются в широкой улыбке. – Я люблю тебя. Блейн приподнимает руку и, переплетая свои пальцы с пальцами Курта, прижимает их к своему сердцу. Я тоже тебя люблю. Хоть Курт и знает, что хлор не причинит вреда его коже, они сидят в таком положении еще какое-то время – до тех пор, пока дыхание Андерсона не выравнивается, а его рука, слегка уставшая от такого положения, вновь опускается на ногу Хаммела. Блейн переживает тяжелые времена, Курт знает это. Он разочарован, поглощен событиями и просто устал. Временами жизнь кажется ему тусклой и бессмысленной. И бывают дни, когда брюнет вот-вот готов перестать бороться. Но сегодняшний день подарил Хаммелу надежду. Надежду, что все изменится к лучшему. Однажды.