Работа сельским врачом

Разомкнул глаза я от громкого стука в дверь Анны Петровны. Я посмотрел на часы, что стояли на прикроватной тумбочке: на них было всего лишь 4 часа утра. Да, профессия врача довольно нелегка, и, слава богу, что в мою голову вчера не пришло пригубить чего-нибудь алкогольного. Я приподнялся на локтях и прокричал Анне Петровне, что я соберусь очень быстро и окажусь на месте буквально через пару минут, на что получил ответ, что времени нет, а пациент может и не дождаться. Еле шевелясь спросонья, я на ощупь нашел рубашку и начал застегивать ее через одну пуговичку, каждая из которых давалась мне с незабываемым трудом. Уже на пути к двери я напяливал штаны и ботинки, шнурки которых остались развязанными до самой приемной. Когда я все-таки добежал до приемного кабинета, то узрел не самую лицеприятную картину: на кушетке лежал мужчина, который весь был перевязан тряпками, красными от пропитавшей их крови. Сначала мой рассудок помутнел от такого зрелища, но, вспомнив, что я иногда видел на поле боя, я взял себя в руки. -Что случилось? – коротко спросил я, подходя к своему первому больному с трясущимися руками. Я начал разматывать его забинтованные руки и спину и мне уже практически не требовался ответ: его поцарапал взбесившийся зверь. В моей голове судорожно всплывают страницы учебников, где подробно описывают все манипуляции, что придется провести сейчас. - У вас же есть вакцина от бешенства? Есть? -голосом довольно истеричной девушки спрашиваю я, смотря на акушерку. Та лишь несется к столику с лекарствами и достает оттуда заветную пробирку с вакциной, которая вполне может спасти этого человека. Женщина набирает в шприц достаточное количество лекарства и протягивает его мне, неопытному с дрожащими руками врачу. Становясь над мужчиной, я немного колеблюсь, чувствуя, что не могу унять дрожь в своих неопытных руках. Смазав будущее место укола спиртом, я резко вгоняю шприц в руку, где осталось еще немного живого места. Плавно надавив на поршень шприца, в кровь больного начинает поступать спасительная вакцина. Когда я вакцинировал мужчину, то приступил к дезинфекции и перевязке ран. Делал я все это очень осторожно, стараясь не причинять особых болей. Так как я еще не отточил все эти манипуляции до автоматизма, то иногда Иван Афанасьевич помогал мне или давал советы, скорее ненужные, чем полезные. Когда, наконец, мужчину отнесли в лазарет я смог усесться в зале наедине с трубкой и кружкой горячего кофе. Дым от ароматного табака пробирался в ноздри, а я чувствовал какое-то удовлетворение собой и тем, что только что проделал. Я выпустил очередное облачко пахучего дыма и, прикрыв глаза, откинулся на спинку кресла. Потянувшись, спина хрустнула, и я обрел будто какую-то легкость. Сделав очередной затяг, я полностью успокоился и смог таки выпить уже остывший кофе. - Надеюсь, сегодня никого больше не будет,- сказал я сам себе, смотря в потолок, немного затуманенный из-за моей трубки. Выражение про «никого» как обычно не касалось лишь одной персоны, которую я знал: Польши. Я был бы готов принять его даже в самом тяжелом состоянии: всего израненного, обмерзшего. Ведь он не умрет от этого. Не так он уж и прост, этот Феликс Лукашевич. Не способен он просто взять и так просто умереть от какого-то холода. Он будет жить практически вечно, всегда возвращаясь, как Феникс обратно на землю и даря всем частичку своего позитива. Ах, как бы хотелось прожить рядом с ним всю свою жизнь, без остатка. Постоянно чувствовать его тихие вздохи рядом с собой, смеяться над его глупыми выходками. Мои размышление прервал тихий скрип половицы. В проходе стояла Марьюшка, все закрасневшаяся, не понятно от чего: от смущения или от готовки на тесной кухоньке: - Матушка Вас к столу зовет, - тихо произнесла она, отчего мне пришлось напрячь слух. - Хорошо. Сейчас буду, - я сделал последний затяг, выпустил пар и нехотя встал с кресла, поправляя свои брюки. По коридору я шел медленно и вальяжно, будто бы я стал уже прекрасным врачом, спасшим много жизней. Хотя, я понимал, что мне предстоит куда более сложный путь, более тяжелые будни, среди которых не будет выходных. Но гордость переполняла меня, от чего я получил половником от Анны Петровны за то, что довольно долго шел. Подрастеряв своей уверенности в себе, я скромно сел на край стула и осмотрел присутствующих. Все те же лица, только Прохор был трезв и рассматривал меня, словно диковинку, отчего мне было неуютно. Конечно, для рабочего мужика было удивительно видеть человека одетого в хорошо выглаженную дорогую рубашку и такой же дорогой костюм. Но небольшие заплатки, за которые цеплялся взгляд сторожа, все же заставили его принять меня, как своего человека, с которым можно вести не только светские беседы на французском. И вот передо мной уже стоит тарелка горячего борща, запах которого пробирается мне в нос, разыгрывая аппетит. Я еле заметно облизывал пересохшие губы, и берусь дрожащей рукой за ложку, после чего начинаю аккуратно есть свой суп, боясь издать лишний звук. Я чувствую, как за мной следят три пары глаз, иногда отрываясь в свою тарелку. Так неуютно, что хочется спрятаться и есть в отдельной комнате. Наконец, доев свой завтрак, я прошел в свой приемный кабинет. Он был довольно хорошо обставлен разнообразными медицинскими книгами, но надолго в нем задерживаться не хотелось. Я съежился, присел в свое кресло и начал ждать, когда хоть кто-нибудь придет ко мне. Я понимал, что они будут такими же, как Брагинский: пойдут к врачу лишь тогда, когда боль станет невыносимой или же когда что-то почернеет или загноится. Таково русское крестьянство – не доверяет лекарям, называя нас колдунами, которые могут превратить тебя в жабу. Я уже было хотел закурить, думая, что никто не придет, но услышал тяжелый стук в дверь, отчего в моей голове уже сформировался портрет того, кто за дверью: крепко сложенный рабочий мужчина, который, естественно не доверится такому молодо выглядящему врачу, как я. Дверь распахнулась. Практически все, как я и представлял, но это был не двухметровый валун, от которого я бы вжался в кресло, а среднего роста мужчина, с довольно добродушным лицом, которому можно было верить. - Что Вас беспокоит? – вежливо спросил я, осмотрев мужчину с ног до головы еще раз и успокоившись. Я старался принять как можно более уверенную позу, чтобы показать свое знание и умудренность жизненным опытом. - Доктор, я заметил у себя на теле в последнее время странную сыпь. Думал, само пройдет, положился на авось, а тут не может никак, - мужчина чуть закашлялся, а я чуть не подскочил на своем мягком кресле, дрожа. В моей голове пронеслась мысль о сифилисе, но я старался думать о чем-нибудь не таком серьезном. - Давайте я вас осмотрю, - сказал я, упершись в ручки кресла, и который раз тяжело вздохнул. Мужчина разделся до пояса быстро, и я увидел эту ужасную розовую сыпь, которая была довольно крупной, различимой даже с нескольких метров. Я подошел к нему ближе неуверенным шагом, попутно надевая перчатки. Подойдя к больному поближе, я еле сдержал тихий испуганный «ох». В голове начали всплывать строки их учебника про розеолезную сыпь: «Она состоит из отдельных розовых или розовато-красных пятен округлой формы и диаметром от 3 до 10—12 мм, вызванных нарушениями кровеносных сосудов. Розеолы имеют неправильную округлую форму, пятна на коже и слизистых расположены беспорядочно, в основном на туловище, реже на конечностях, иногда на лбу и тыльной стороне кистей и стоп. Розеолы не возвышаются над уровнем кожи, не шелушатся, обычно не зудят, при надавливании бледнеют или даже исчезают на несколько секунд». Я не сильно надавил на розеолу, и она слилась с тоном кожи на несколько секунд. - Сыпь болела, зудила? – спросил я, присаживаясь на кресло, и поворачивая голову с сторону одевающегося больного. - Нет, совсем нет. Думал сначала, будто тень это, а оказалось она как, - мужчина почесал голову, сев на кушетку. В его взгляде таилось непонимание и ни капли страха, от чего я даже немного взбесился. - У Вас сифилис. Вы знаете, что это опасно? – я поднял голову, стараясь утихомирить свой гнев. Я встал с кресла и подошел к шкафу с лекарствами, чтобы найти йодсодержащий препарат и ртутную мазь. - Нет, не слышал ни разу. Доктор, дайте мне уже микстурку, да я поеду. Там жена ждут, детишки, - мужчина следил за мной глазами, а я чуть ли не пускал молнии из глаз. - Это, - я поставил перед ним лекарство,-примите его, когда будете дома. На обороте все написано, - я понадеялся, что хоть кто-то в его семье умеет читать, возможно, даже зря, - а это будете втирать в ноги каждый день,- я положил рядом с препаратом мазь, - Понятно? Он лишь кивнул, собирая лекарства в охапку и распихивая их по карманам. - Приведешь еще жену сюда. Сам приезжай через месяц на повторный прием. Запомнил? – еще кивок. По шокированному выражению лица, я понял, что те лекарства, что я отдал, будут лежать где-нибудь на полке вдалеке, а семья вполне может быть потеряна. Дверь захлопнулась. Я почувствовал, как вся моя утренняя гордость куда-то улетучилась. Я хотел было закурить, но дверь распахнулась. Новый больной. По голосам в коридоре еще двое. Сегодня я не скоро смогу закурить. Я положил свою трубку в верхний ящик стола и начал внимательно слушать нового пациента, понимая, что выбрал, наверное, самую тяжелую работу. P.S. Прошу простить меня за такую большую задержку. У меня было довольно много проблем в семье, из-за которых я не мог продолжить сей фанфик. Теперь, надеюсь, части будут выходить намного быстрее