Усаги крепче сжала поручень в автобусе — следующая была её остановка. Сердце забилось чаще. Усаги пыталась представить свою встречу с Алмазом, но сказать хотелось так много, что она никак не могла придумать, как начать разговор, от чего волнение грозило перерасти в панику. Но сердце не допускало даже мысли о том, чтобы струсить и сбежать. Усаги физически ощущала радостный трепет, разгоняющий измотавшую её душу тоску от запретных чувств, от угрызений совести, от разлуки. Автобус затормозил на остановке и распахнул двери со звуком, похожим на тяжелый вздох. Усаги вышла в вечернюю прохладу, приятно коснувшуюся её разгоряченного лица.
До заветной квартиры Усаги добралась бегом. Лишь перед самой дверью она замерла на несколько секунд, чтобы перевести дыхание, а затем уверенно нажала на звонок.
— Усаги? — открывшая дверь Петцайт была явно смущена её приходом.
— Привет! — Усаги несмело улыбнулась. — Прости за неожиданный поздний визит, но мне надо поговорить с Алмазом.
— Усаги, послушай, — Петцайт опустила глаза и завела за ухо выбившуюся из прически прядь волос, — ты мне очень нравишься, и я благодарна тебе за то, что ты помогла мне и моим сестрам, но Сапфир просил тебя не пускать к Алмазу, и я согласна, что так будет лучше. Прости.
Петцайт хотела закрыть дверь, но Усаги помешала, вцепившись мертвой хваткой в ручку.
— Пожалуйста, Петц, я должна с ним поговорить. Если Алмаз не захочет меня видеть, то я уйду…
— В том-то и дело, что если он узнает, что ты приходила… и приходила не раз… — перебила Петцайт, с тревогой глядя в полные немой мольбы васильковые глаза, но не решилась закончить фразу. — Ты не понимаешь…
— Я позову его отсюда, если ты меня не пустишь, — в глазах Усаги зажглась решимость. — Если Алмаз не услышит, то встану под окнами и буду кричать или перевоплощусь и разобью окно диадемой.
Петцайт на мгновение замерла в изумлении, понимая, что Уса не шутит.
— Ну, хорошо. Надеюсь, ты не пожалеешь о своём решении, — она распахнула дверь и отошла в сторону, пропуская незваную гостью. — Через гостиную по коридору прямо, вторая дверь направо.
Усаги проскользнула внутрь, быстро разулась, сняла тонкую куртку и уверенно направилась в указанном направлении. Тем не менее, перед нужной дверью вся смелость вдруг испарилась, но отступать было глупо, поэтому она робко постучала.
— Войдите, — от приятного низкого голоса Алмаза по телу Усаги пробежали мурашки, она нервно сглотнула и вошла, тихо закрыв за собой дверь.
Усаги оказалась в небольшом уютном рабочем кабинете с большим окном позади массивного дорого рабочего стола. Алмаз склонился над чертежами и расчетами, разложенными на тёмной деревянной поверхности. Когда Усаги вошла, он не поднял головы, а продолжал сосредоточенно что-то чертить. Вечерние сумерки давно расползлись по комнате, и лишь яркая настольная лампа отгоняла подступающую тёмноту.
Усаги застыла, рассматривая гордую осанку Алмаза, его густые светлые волосы, скрывающие лицо, и широкие плечи. Наконец он поднял голову, чтобы посмотреть на молчаливого гостя, и Усаги заметила удивление, которое он почти мгновенно скрыл за знакомой ей ничего не выражающей маской.
— Чем обязан неожиданному визиту? — Алмаз отложил карандаш, встал из-за стола, засунул руки в карманы серых брюк и вышел вперед навстречу Усаги, которая совсем растерялась от холодности, сквозившей в его голосе и пристальном взгляде.
— Я хотела… — она посмотрела на бежевый ковёр, как будто он мог помочь подобрать слова.
— Что ты хотела? — Алмаз медленно, словно хищник, подходил к Усаги, не отрывая от неё взгляда.
— Поговорить, — пробормотала она, осмелившись посмотреть ему в глаза.
Алмаз закрывал собой единственный источник света, и длинные чёрные тени двигались в такт его неспешным движениям, создавая немного жутковатую атмосферу. Совсем не так Усаги рисовала себе встречу с Алмазом.
— Я слушаю, — он остановился в полутора метре от неё, продолжая равнодушно смотреть в глаза.
— Э-э, — Усаги нервно смяла ткань длинной юбки, — хотела сказать спасибо и узнать, всё ли в порядке.
Она судорожно сглотнула — совсем не это хотелось сказать, но заявить о своих чувствах с порога побоялась, да и слов подобрать так и не смогла.
— Понятно. Как видишь, всё хорошо. Но боюсь, приходить сюда была плохая идея, — Алмаз сократил расстояние до полуметра и остановился, холодно глядя ей в лицо с высоты своего роста. — Я не расположен вести пустые светские беседы.
— Но… — Усаги собиралась возразить, но осеклась под его тяжелым взглядом.
— У тебя есть тридцать секунд, чтобы открыть дверь позади тебя и вернуться в свою привычную жизнь, к своему принцу и вашему счастливому будущему, — Алмаз говорил тихо и спокойно, не меняя выражения лица. — По истечению этого времени я посчитаю твой визит провокацией, нарушающей ранее принятые договоренности, и ты останешься со мной, хочешь ты этого или нет. Отсчёт пошёл.
Усаги стало не по себе. Её пугала его холодность, сталь во взгляде. Во сне она видела совсем иной образ, да даже в пылу битвы Алмаз проявил намного больше человеческих эмоций, чем сейчас. На глаза Усаги навернулись слёзы, она запаниковала и поддалась порыву. В два шага Усаги преодолела разделяющее их расстояние и крепко обняла Алмаза, сцепив руки у него за спиной. Прижавшись к его груди, она слышала, как бешено колотилось его сердце, но сам Алмаз не шевелился и не дышал. Спустя несколько мгновений, показавшихся Усаги бесконечно долгими, он судорожно вздохнул, как будто вынырнул из глубины, и сначала несмело коснулся плеч Усаги, а потом отчаянно сжал её в объятиях.
— Принцесса, — с растерянностью и нежностью прошептал он, но знакомое обращение больно резануло Усаги по сердцу.
— Ты же знаешь, что я не твоя Принцесса. Возможно, кроме внешнего сходства у меня нет ничего общего с той, кого ты любил, — она расцепила руки и отстранилась, насколько позволяли его объятия, и печально посмотрела Алмазу в лицо, жаль, что эта мысль пришла ей в голову только сейчас.
— Откуда ты… — в его голосе послышалось удивление.
— Мамору рассказал.
— Ну, конечно, — Алмаз сжал челюсти. — Значит, он помнит, несмотря на перерождение.
— Да, — голос Усаги звучал совсем тихо. — К сожалению, я почти всё забыла. Я совсем не помню тебя. Прости.
— Тебе не за что извиняться. Возможно, так даже лучше, — выражение его лица чуть смягчилось.
— Боюсь, что никогда не смогу заменить тебе ту, что ты потерял, — Усаги хотелось плакать от осознания того, что их разделяло время и воспоминания — то, что невозможно преодолеть или вернуть.
— Ты позволишь? Хочу тебе кое-что показать, — Алмаз взял её руку в свою.
Он положил её ладонь туда, где билось его сердце, и накрыл своей, после чего осторожно положил вторую руку ей на грудь туда, где билось её сердце, и Усаги накрыла его руку своей.
— Теперь закрой глаза, дыши ровно и ни о чём не думай, — мягко проинструктировал Алмаз.
Усаги послушно последовала указаниям, наслаждаясь теплом его прикосновений, и сделала глубокой вдох-выдох. Спустя пару минут Усаги почувствовала знакомую энергию Алмаза, затем темнота стала рассеваться, и Усаги увидела серебристо-белый шар с неровной поверхностью, на которой словно танцевали белые язычки пламени. Поверхность шара казалась полупрозрачной, и можно было наблюдать за происходящими внутри движениями энергии, её отблесками и переливами. От невероятной красоты зрелища у Усаги перехватило дыхание.
«Так выглядит моя душа», — спокойный голос Алмаза раздался в её сознании, и картинка исчезла. — «А так выглядит твоя».
Через мгновение Усаги увидела большой сгусток энергии, который переливался от бледно-розового, почти белого, до цвета фуксии. Движение энергии напоминало цветение экзотических растений. Яркие бутоны распускались, покачивались в такт одним им известной мелодии, расправляли переливающиеся длинные лепестки, которые затем бледнели, становились полупрозрачными и вовсе исчезали, уступая место новым бутонам.
Красивое видение поглотила темнота, и Усаги открыла глаза.
— Ты можешь видеть души людей? — она всё ещё находилась под впечатлением от увиденного.
— Только самых близких, да и способность «видеть» появилась совсем недавно. Раньше я только чувствовал, — Алмаз не сводил с лица Усаги глаз, которые в тусклом освещении комнаты казались тёмными, почти чёрными. — Но даже тогда нашёл бы тебя, переродись ты хоть баобабом. Мне нравится, что ты похожа на своё предыдущее воплощение, особенно твои глаза, — его голос прозвучал хрипло, и он, едва касаясь, провел пальцами от её виска до подбородка, заставляя её сердце трепетать от незатейливой ласки, — но для меня внешность не главное. Я всегда любил и люблю тебя, а не то, как ты выглядишь. Наверное, звучит странно.
— Нет, я понимаю, — Усаги улыбнулась.
— Тогда ты понимаешь, что я тебя не отпущу? Просто не смогу, — Алмаз внимательно следил за выражением её лица.
— Хорошо. А то я боялась, что придётся навязываться, — Усаги вновь его порывисто обняла, ощущая, что он всё ещё напряжен, как струна.
Тогда она разжала объятия и поднялась на цыпочки.
— Я люблю тебя, — Усаги коснулась лёгким поцелуем его губ.
Растерянное лицо Алмаза озарила широкая счастливая улыбка, и сердце Усаги замерло. Она и не думала, что он настолько красив, когда
так улыбается. Но она не успела им налюбоваться — Алмаз порывисто её поцеловал, одной рукой крепко прижав к себе за талию, а вторую положив ей на затылок. Усаги отвечала с ответной горячностью, отдавшись удивительному ощущению тепла и радости, смешанному с желанием. Она обняла Алмаза за плечи, провела рукой по его мягким густым волосам, мечтая, чтобы время остановилось, сохранив непередаваемое чувство бесконечной взаимной любви, которую она ощущала каждой частичкой тела и души.
***
Уговорить Алмаза отпустить её домой к родителям оказалось для Усаги не простой задачей. Он физически не хотел с ней расставаться, как будто мог жить, дышать только рядом с ней. Усаги и сама хотела остаться в таких родных объятиях, окончательно позабыв о тревогах и судьбоносных решениях. Но она знала, что мама будет сходить с ума от волнения, если она не вернётся домой. От Икуко не укрылись творящиеся с дочерью перемены, но поделиться с мамой тем, что было на сердце, Уса не могла.
Алмаз переместил их на тихую улицу в паре кварталов от дома Усаги, чтобы провести вместе ещё немного времени и поговорить. Он очень осторожно задавал вопросы о том, что Усаги помнила или знала от Мамору о прошлой жизни. Она интуитивно чувствовала, что Алмазу тяжело говорить на эту тему, поэтому Усаги быстро пересказала её разговор с Мамору и переключилась на обсуждение жизни в Токио.
Время от времени беседа стихала, и они просто наслаждались тишиной вечернего города. Почти у самого её дома Алмаз не выдержал и крепко её обнял. Усаги могла поклясться, что чувствовала бушующее в его сердце отчаяние от предстоящего пусть и недолгого расставания. Или это было её собственное?
***
Лежа в кровати и по привычке укутавшись в одеяло с головой, Усаги перебирала в голове события насыщенного дня. Редко когда в столь короткий промежуток времени можно испытать всю палитру чувств от отчаяния, угрызений совести, боли расставания до светлой радости и окрыляющей любви. Усаги коснулась кончиками пальцев губ, на которых как будто всё ещё ощущала прикосновение горячих губ Алмаза. От воспоминаний о его требовательных поцелуях и взгляде, полным нежданной радости смешанной с неверием в реальность происходящего, её сердце наполнялось нежностью, трепетом и предвкушением новой встречи, а по телу прокатывалась приятная волна желания.
Неожиданно свирепое шипение Луны заставило Усаги резко вынырнуть из-под одеяла и вскочить с кровати. В темноте своей комнаты она увидела Алмаза.
— Всё в порядке, Луна, — Усаги успокаивающе погладила перепуганную кошку.
— Прощу прощение за вторжение, — шепотом произнес Алмаз.
— Что он тут делает?! — негодованию Луны не было предела, особенно когда она заметила глупую улыбку на лице Усаги.
— Пришёл поговорить, — хихикнула Уса. — Ты не могла бы оставить нас наедине и поспать сегодня на диване в гостиной?
— И не подумаю! — Луна предостерегающе сверкнула глазами.
— Ну ладно, — пожала плечами Усаги, — тогда мы будем целоваться при тебе.
Кошка онемела от сказанного, а Алмаз тихо рассмеялся.
— Я разбужу твоих родителей, — пригрозила Луна.
— Не стоит поступать так опрометчиво, если не хотите взять ответственность за их ночные поиски своей пропавшей при загадочных обстоятельствах дочери, — влез в спор Алмаз, с присущей ему холодной вежливостью.
— Пожалуйста, Луна, я потом тебе всё объясню, — примирительно ласково попросила Усаги.
Кошка фыркнула и вышла из комнаты, гордо задрав голову и хвост.
— Прости, если разбудил и напугал тебя среди ночи, — Алмаз обнял доверчиво прижавшуюся к нему Усаги.
— Ничего, всё в порядке, — она нежно погладила его по уставшему лицу. — Мне тоже без тебя не спится.
Усаги потянула его за руку к своей кровати, откинула одеяло и отползла на дальний край, чтобы Алмазу хватило места рядом с ней. Они легли на одну подушку лицом к друг другу.
— Я особенно сильно скучал по этому, — улыбнулся он.
— По чему «по этому»? — Усаги погладила ямочку на его щеке.
— По тому, как ты понимаешь меня без слов, — Алмаз перехватил её руку и поцеловал кончики пальцев.
— Мне очень нравится, как ты улыбаешься, у тебя такие красивые ямочки появляются, — Усаги заворожено смотрела в его лицо, тая от его взгляда и поцелуев.
Алмаз счастливо улыбнулся и поцеловал её ладонь, затем вдруг неожиданно вновь стал серьёзным.
— Прости, что оставил тебя. Я не должен был. Это было самое трудное решение в моей жизни, и если бы я только знал, что есть шанс…
— Не надо, — Усаги нежно поправила упавшую ему на лицо прядь волос, а затем легко поцеловала в губы. — Я понимаю, что ты хотел сделать, как было лучше для меня. Прости, что я так и не вспомнила, не поняла, что на самом деле чувствовала. Тебе не пришлось бы тогда принимать таких решений.
— А ты не жалеешь о своём выборе? — казалось, что задавая этот вопрос, Алмаз смотрел ей прямо в душу.
— Я чувствую себя виноватой перед Чибиусой, как будто это я лишила её жизни, и от этого тяжело на душе, — Усаги положила руку Алмазу на грудь — когда она чувствовала его тепло, было не так больно и страшно.
— Усаги, но ведь у нас тоже мог быть ребенок или даже дети, — его голос звучал печально.
— Я понимаю. Но я её видела, разговаривала с ней… Мне просто нужно время. Сегодня моё прошлое и настоящее перевернулись с ног на голову, — она прижалась к Алмазу всем телом, и он крепко обнял её, успокаивающе гладя по волосам. — А расскажи, как мы встретились в той жизни.
Усаги не видела его лица, но почувствовала, что Алмаз улыбнулся.
— Первый раз я увидел тебя на Меркурии на праздновании Дня Благоденствия. Он всегда праздновался с большим размахом, но это был первый год, когда ты была в составе лунной делегации. Ты тогда была чуть старше, чем сейчас, и я тебя сразу заметил, потому что ты единственная с детским восхищением, задрав голову, рассматривала высокие своды дворца, витиеватые украшения, скульптуры из венерианского стекла и прозрачный купол, в котором преломлялся свет звёзд. Потом тебя одернула принцесса Марса, и ты попыталась изобразить серьезность и величественность подобающую принцессе Луны, но периодически об этом забывала. Когда мы встретились взглядом, ты покраснела и опустила голову.
Алмаз замолчал и вздохнул, а Усаги, затаив дыхание, ждала продолжения. В его крепких надежных объятиях слушать историю их любви было особенно приятно.
— В тот день я не мог понять, что со мной происходило. Было похоже на незнакомую мне магию. А потом мы случайно встретились в коридоре, и всё встало на свои места. Я и Сапфир шли из покоев в зал, где проводилась заключительная часть торжества. Ты вынырнула из одного из коридоров, испугалась неожиданной встречи и чуть не упала. Я едва успел тебя поймать и не смог сдержать улыбки. Ты призналась, что заблудилась, и Сапфир по привычке завёл вежливую беседу, а я смотрел на тебя и улыбался. Он тебя спросил, нравится ли тебя классическая архитектура Меркурия или ты предпочитаешь более поздний период, но ты молча смотрела мне в глаза. Тогда он повторил вопрос, и ты повернулась и с удивительной прямотой, без всякого кокетства или жеманства, призналась, что всё прослушала, потому что у меня красивые ямочки на лице, когда я улыбаюсь, и ты задумалась о них. Ты бы видела лицо Сапфира. Он никогда не был столь озадачен поворотом беседы. А я понял, что влюбился. Влюбился в удивительную девушку, искреннюю во всем, что она делала и говорила.
Усаги подняла голову и посмотрела на Алмаза, её сердце переполняли любовь, нежность и боль. Только слушая его, Уса смогла понять, как много он потерял, и как жестоко обошлись с ними обоими. Ей хотелось узнать, за что с ними так поступили, но она знала, что этот вопрос лучше не задавать. Алмаз притянул её к себе и поцеловал — страстно, требовательно, со всей невысказанной любовью.
— Давай спать, Принцесса. День был долгий, — его севший голос и горящие глаза выдавали плохо сдерживаемое желание. — Обещаю исчезнуть до того, как проснутся твои родные.
Усаги улыбнулась, положила голову ему на грудь, крепко обняла и почти мгновенно заснула. Через несколько минут и Алмаза одолел крепкий сон, впервые за несколько месяцев.
***
Алмаз проснулся от нестерпимой головной боли и в темноте не сразу понял, где находился. Сладко спящая в его объятиях Усаги отогнала страх, что его измученное сознание выдало во сне желаемое за действительное. Он нежно погладил её по спине и поправил одеяло. Электронный будильник на тумбочке показывал, что проспал он всего полтора часа. Неприятное ощущение, словно червь изнутри точил его ментальную защиту, не проходило и только усиливало головную боль. Тогда Алмаз ослабил барьер.
«Надо встретиться и поговорить», — сознание Алмаза резанул голос Эндимиона.
«Нет ни малейшего желания», — отозвался Алмаз.
«Вынужден настаивать», — в тон ему ответил Эндимион.
Алмаз сжал зубы и постарался унять вмиг разбушевавшуюся ярость. Раз Принц Земли хочет, то они встретятся, и пусть молится, чтобы эта встреча не стала для него последней.
