Украденная любовь

Мамору смотрел на яркие огни ночного Токио. Огромные рекламные щиты вспыхивали разноцветными неоновыми надписями и изображениями, сливаясь в невообразимую мешанину искусственного света от подсветки небоскребов. На фоне этой режущей глаза какофонии меняли цвета светофоры, задавая ритм движения и жизни мегаполиса. На крыше, выбранной для встречи, высотки гулял холодный ветер. Мамору поёжился от очередного порыва и убрал руки в карманы тонкой тёмной куртки. — Что ты хотел? — прозвучавший за спиной голос Алмаза заставил Мамору обернуться. В темноте с развевающимися на ветру платиновыми волосами, в белой рубашке на выпуск и в светлых брюках Алмаз показался Мамору призраком, вынырнувшим из глубин его далёкого прошлого. — Надо поговорить, — спокойно произнес Мамору, глядя в горящие ненавистью фиалковые глаза. — О чем? — в голосе Алмаза сквозило презрение. — Об Усаги. — Тут нечего обсуждать. Алмаз собирался развернуться и телепортироваться, но Мамору успел схватить его за руку, что стало искрой, поджегшей бочку пороха. Алмаз молниеносно замахнулся, чтобы свободной рукой нанести Мамору удар по лицу, но тот легко предугадал такое развитие событий и увернулся, ударив соперника под дых. Алмаз не стал сдерживать эмоций, и на его лице отчетливо читались ненависть и ярость. Он беспощадно наносил точные, хорошо отработанные удары, большую часть которых Мамору удавалось либо блокировать, либо отбить, хотя несколько всё же пропустил. В магическом бою Мамору, безусловно, проиграл бы Алмазу, но в рукопашном он был достойным соперником. Охваченные взаимной злостью они не обращали внимания на боль и привкус крови, а наносили всё новые и новые удары, вкладывая в них ярость и обиду за то, что каждый из них лишился по вине другого. В какой-то момент Мамору и Алмаз зажали друг друга, лишая возможности высвободиться или нанести сопернику новый удар. Алмаз чувствовал на кончиках пальцев покалывания от энергетических разрядов, готовых в любую секунду сорваться с его рук и оглушить, а лучше убить противника, но кодекс чести не позволял. — Ну что? Отпускаем друг друга на счёт три? — Мамору тяжело дышал. — Хорошо, — сквозь зубы процедил Алмаз, понимая, что самый благоразумный вариант это признать ничью. — Раз, два, три, — прерывисто дыша, посчитал Мамору, и оба разжали руки. Чуть пошатываясь, Мамору сделал пару шагов и сел, прислонившись спиной к идущему по периметру крыши высокому борту. — Полегчало? — Мамору аккуратно стёр кровь из разбитой губы и посмотрел на Алмаза. — Немного, — глухо отозвался тот. — Может, теперь поговорим, как нормальные люди? Алмаз молча подошёл и сел рядом. Напряженную тишину разбавляли звуки никогда не спящего города. — Когда ты планируешь перемещение на Олеостру? — Мамору посмотрел в тёмное небо, где из-за ярких огней города не было видно ни одной звезды. — Как и договаривались через пять дней, — Алмаз тоже задумчиво посмотрел вверх. — Я так понимаю, что ты хочешь забрать Усаги с собой, — вглядываясь в небесную темноту, спокойно произнес Мамору. — Это даже не обсуждается, — Алмаз ответил резче, чем хотел. — Ей ты тоже так сказал? — усмехнулся Мамору и посмотрел на собеседника. — Нет, но думаю, что она согласится полететь со мной. Серенити любила Олеостру. Скорее всего, Усаги тоже понравится, — Алмаз прожигал Мамору взглядом. — Конечно, понравится. Зная её, Усаги на что угодно согласится. Но ты-то должен понимать, на что её обрекаешь, — Мамору нахмурился, и между бровей появилась складка. — О чём ты? — огрызнулся Алмаз. — Бывать на планете и стать её хранителем совершенно разные вещи. Ты толком не знаешь, насколько быстро у тебя получится установить с Олеострой связь, а без постоянной энергии от планеты, много ты не сделаешь, — сухо объяснил Мамору. — Это я и без тебя знаю, но не понимаю, к чему ты клонишь, — Алмаз потёр красные саднящиеся костяшки пальцев. — Усаги ещё совсем девчонка. Ты представляешь, как ей будет там тяжело? Даже несмотря на то, что Олеостра схожа по условиям жизни с Землей, это всё равно необитаемая планета. Какое-то время вам придётся жить под открытым небом, а Усаги не умеет удовлетворять потребности в еде или питье через магическую энергию. Это тяжело даже для опытного мага, а ей каково будет? — Мамору говорил громко, не скрывая раздражения. — Ты хочешь, чтобы я оставил её тут? — Алмаз сжал кулаки и сощурил глаза. — Я предлагаю вам всем остаться на какое-то время на Земле, — взяв себя в руки, спокойно произнес Мамору. — Усаги вырастет, впрочем, как и её воительницы. Можно будет сделать Врата телепортации для быстрого и удобного перехода. Обживать новую планету вам будет в разы проще, а у Усаги будет возможность видеться с родными и друзьями. Просто нужно подождать несколько лет. Пару секунд Алмаз молча разглядывал Мамору, затем отвернулся, расслабленно прислонился спиной к высокому бордюру и закрыл глаза, его лицо вновь стало непроницаемым. — Ты её любишь, — с холодным спокойствием изрёк Алмаз. — Это не твоё дело, — сквозь зубы процедил Мамору. — Это был не вопрос, — вздохнул Алмаз. — Всё равно не твоё дело. Да и значения это не имеет. Я просто хочу, чтобы у Усаги была счастливая жизнь, а не мучительное выживание. — Об этом надо было думать до того, как ты выпустил силу, уничтожившую не одну цивилизацию, — Алмаз надменно посмотрел на соперника. — Ты так говоришь, как будто ты у нас без греха, и Призрак Смерти не разрушил с твоей помощью Хрустальный Токио, убив миллионы, и не был в шаге от того, чтобы уничтожить этот мир, — язвительно заметил Мамору. — Туше, — нехотя признал Принц Тёмной Луны. — Я, кстати, хотел сказать тебе спасибо за то, что ты спас мне тогда жизнь, — Мамору сглотнул, слова дались тяжело. — Не надо мне твоих «спасибо». Твоя жизнь для меня гроша ломаного не стоит. При других обстоятельствах я бы посмотрел, как ты сдохнешь, и даже не шелохнулся бы, — Алмаз говорил равнодушно, уставившись в одну точку. — Тогда какого чёрта тебя понесло закрывать меня собой? — в тон собеседнику спросил Мамору. — А сам как думаешь? — Алмаз устало потёр лицо — голова раскалывалась от боли. — Ты знаешь, что такое безвременье? Жутковатое место, где окажись ты один, легко сойти с ума, когда ты не понимаешь, существуешь ты или нет. Но знаешь, в безвременье есть такое явление, отчасти похожее на северное сияние, но только ты видишь не красивые переливы в небе, а события, как в кино. В большинстве случаев ты не знаешь людей, которых видишь, и не всегда понимаешь, в каком времени происходит действие. Но было одно видение… Я видел рыжую женщину, её обезумевшее от злости лицо и то, как она вонзила тебе в грудь меч почти по самую рукоятку, как брызнула твоя кровь, как ты согнулся, корчась от боли. Я даже успел позлорадствовать. Пока не увидел её. Я видел, как Серенити взяла из твоей руки чёртов меч и… — Она не могла… — Мамору резко повернулся, но даже в темноте Алмаз увидел, как от его слов побледнел Принц Земли. — Ты не знал? — на долю секунды Алмаз растерялся. — Ну, конечно. Ты не мог знать. А вот я смотрел. Смотрел, как она умирала. Я видел, как отчаянно она любила. И знал, что так она любила меня. Но умирала из-за тебя. Самый страшный момент, который разделил мою жизнь на до и после. Но тяжелее всего было проживать эти секунды, когда жизнь самого любимого и дорого мне человека утекала, как песок сквозь пальцы, а я мог только смотреть и выть от бессилия. В тот момент, когда она последний раз вздохнула … я как будто умер вместе с ней, но вместо забвения получил бесконечную пустоту и невыносимую боль. Ты даже представить себе не можешь, как я тебя ненавидел. Но что бы я к тебе ни чувствовал, я бы не позволил ей умереть из-за тебя ещё раз. — Если ты её так любишь, то не будь ослом, и не тащи её непонятно куда с родной планеты. По крайней мере, пока она не повзрослеет, — в словах Мамору не было злости, лишь печаль. — А ты не боишься, что я просто захвачу Землю? — Алмаз выжидающе посмотрел на Принца Земли. — Как только захочешь это сделать, дай знать, я попкорн приготовлю, — усмехнулся Мамору. — Скажем, утром ты захватишь планету, к обеду Усаги об этом узнает и заставит всё вернуть обратно, да ещё пригласит меня к вам на ужин, где тебе под её бдительным взором придётся принести публичные извинения и пообещать такого больше не делать. Ещё то шоу будет. — Я смотрю, у тебя в этой жизни чувство юмора прорезалось, — Алмаз говорил без тени улыбки. — С чувством юмора у меня никогда проблем не было, — самоуверенно заявил Мамору. — А знаешь, я ведь могу не трогать Землю. Есть тысячи способов заставить человека страдать. — Мне даже любопытно, что ты придумаешь, — усмехнулся Мамору. — Ничего особенно придумывать не надо, просто лишаешь человека самого дорогого, — пожал плечами Алмаз. — Это чего, например? Кредита за учёбу или счетов за квартиру? — разговор откровенно веселил Мамору. — В моём случае, тебе придётся напрячь воображение. Оглянись, у меня ни замка, ни армии, ничего, кроме счетов и долгов банку. Повисла пауза. Оба молча размышляли над странной беседой. — Давно хотел тебя спросить, где твои прихвостни? — нарушил затянувшуюся тишину Алмаз. — Кто? — рассеяно спросил Мамору. — О, прошу прощения, генералы его Высочества Принца Земли, — Алмаз манерно склонил голову в знак извинения. — Они же должны были переродиться вместе с тобой. — Да, они переродились, — глухо отозвался Мамору. — И? — Переродились на стороне той рыжей ведьмы, Берилл. Они не вспомнили меня, я не вспомнил их, и, в общем, они погибли, — Мамору сжал зубы от резанувших по сердцу воспоминаний. — Мне жа… — Ой, вот только не надо мне твоего сочувствия, — Мамору оборвал Алмаза на полуслове и поморщился, как от удара, когда по взгляду понял, что Алмаз говорил искренне. — Ты лучше реши насчёт вашего перемещения на Олеостру. — Я подумаю, — Алмаз скрыл все эмоции за маской безразличия. — И ещё одно. Это скорее одолжение, — Мамору встретился с Алмазом взглядом. — Не говори Усе, что Селена организовала тот обряд. Одного злодея в истории достаточно. — С чего такое благородство? И лгать Усаги я не собираюсь, — Алмаз поднялся на ноги. — Я не прошу тебя врать. Просто, дай слово, что если она не спросит, ты сам не скажешь. — Зачем тебе это? — Алмаз внимательно смотрел на Мамору сверху вниз. — Уса помнит совсем немного, и про Селену только хорошее. Думаю, не стоит рушить последние её светлые воспоминания. К тому же, Селена любила Серенити, хотя ты можешь в это и не верить. — Хорошо, — после короткого раздумья согласился Алмаз. — Спасибо, — Мамору слабо улыбнулся. Алмаз кивнул в знак прощания и телепортировался. Какое-то время Мамору сидел, бездумно разглядывая крышу и слушая порывистый ветер. Сил подняться не было — усталость и нервное напряжение последних дней давали о себе знать. Головой Мамору понимал, что надо встать и пойти домой, чтобы поспать хотя бы пару часов. Но в душе, как и в его квартире, была темнота и пустота, и желания шевелиться не было. Мамору усмехнулся. Глупо думать, что он этого не заслужил. Да и глупо думать, что его кто-то наказывал. Всё, что происходило, было всего лишь последствием одной роковой ошибки. Мамору глубоко вздохнул, сделал над собой усилия и поднялся. Голова немного закружилась, и он опёрся руками на широкий бордюр. Где-то там далеко внизу, несмотря ни на что, кипела жизнь. Чужая жизнь, которую он обязан беречь и защищать. А так хотелось покоя. Внезапно Мамору ощутил знакомое присутствие. Он печально улыбнулся. Интересно, как давно она за ним наблюдала. — Пеллар, — он тихо произнёс её имя, но она услышала и вздрогнула. На протяжении тысячелетий она пыталась забыть. Забыть прошлое, забыть, как звучало её имя на его губах, забыть, как было больно. И она забыла, отпустила все чувства в бесконечную вселенную. По крайней мере она так думала, пока он вновь не назвал её по имени. — Не прячься, я же чувствую, что ты рядом, — Мамору сжал руки в кулаки, он был не готов к их встрече, но и одному в тот момент быть не хотелось.  — Простите, Ваше Высочество. Не хотела вас беспокоить, — Плутон вышла из тени, почти бесшумно подошла и встала у бордюра в метре от Мамору. — Я был бы признателен, если бы ты обращалась ко мне без титула, — он посмотрел на воительницу, которая молча разглядывала огни города. — Зачем ты пришла? Плутон вздохнула и крепче сжала посох в виде ключа. — Ты что-то видела? — высказал предположение Мамору. — Я часто вижу несколько возможных вариантов развития событий, — её спокойный голос переливался нотками серебра, и Мамору улыбнулся, вспомнив, как был им очарован при их первой встрече. — Но с некоторых пор стараюсь относиться внимательно даже к маловероятным событиям, если они могут стать поворотными.  — Ты боялась, что Алмаз меня убьёт? — Мамору продолжал разглядывать её красивое смуглое лицо. — Была такая вероятность, хоть и очень маленькая, — тихо призналась Плутон. — Скорее несчастный случай, но он бы стал роковым. Ветер трепал их волосы, а низкие облака угрожали пролиться холодным осенним дождем. — Пеллар, — Мамору выдохнул её имя, — тогда, в Серебряном Тысячелетие, вероятность того, что случилось тоже была мала? — Ничтожна, — прошептала она. — Я так думала, возможно, я просто ошиблась из-за… — Из-за меня, — закончил за неё Мамору. — Мне очень жаль. Прости, что я… — Не надо, — Плутон мягко улыбнулась, но посмотреть в глаза Мамору, точнее Эндимиону, так и не решилась. — Всё в прошлом. Они молчали, каждый храня свою боль, такую разную и такую похожую.