Звезда Индостана

      Джон проснулся, ощущая жуткую сухость в горле. Въедливая морская соль, несмотря ни на какие ухищрения инженеров, пропитывала воздух внутри каюты. В первое мгновение он вообще не мог понять, где находится – лёгкое покачивание напоминало гамак в его саду, но сумрак и теснота сразу опровергали такое предположение. От неудобной позы затекла шея, а левое плечо вообще почти не ощущалось (что было предвестником того, что скоро оно даст о себе знать со всей неизбежностью). Разлепив ресницы, он огляделся. Мягкий свет раннего утра уже вливался в иллюминаторы, но не добирался до дальних углов, рассеиваясь у противоположной стены сероватой мглой.       Кровать в центре каюты пустовала. Джон почувствовал, как холодеет в груди. Что могло произойти за ночь? Неужели люди Блэквуда настигли Холмса и здесь? Хотя нет, это было невозможно. Джон бы услышал.       Он постарался убедить себя, что нет смысла беспокоиться за человека, которого он знал около суток, и который не являл собой образец располагающего поведения. К тому же, в конце концов, тот был вполне взрослым и сам мог позаботиться о себе (Джон вспомнил сцену с револьвером в экипаже). Однако неприятное ощущение не оставляло его. Он быстро привел себя в порядок, побрился, переоделся и вышел из каюты.       Корабельный колокол прозвонил сигнал к завтраку. Ресторан находился довольно далеко, на третьей палубе, но Джон решил всё же сначала попробовать найти Холмса. Он прошёл вперёд, к носу судна, но там не обнаружилось никого, хотя бы отдаленно напоминающего его соседа. Все пассажиры, не обращая внимания на идущего в противоположном направлении обеспокоенного доктора, целеустремлённо спешили наверх, к дразнящим и завлекающим ароматам изысканно сервированных к трапезе блюд. Убедившись, что тут Шерлока нет, Джон решил спуститься вниз и посмотреть там.       Разница в уровне комфорта ощущалась сразу же. Шум гребного винта, почти не слышимый сверху, здесь создавал постоянный глухой гул и вибрацию. Питались обладатели билетов третьего класса, чтобы не пересекаться с благородной публикой, отдельно, в столовой на нижней палубе. А некоторые, судя по окружающим запахам, скорее всего, вообще ели свои собственные припасы прямо в многоместных, находящихся ниже уровня воды каютах, из-за дверей которых раздавался громкий детский крик и разноязыкая ругань. Джон оглядывался, раздумывая, может ли Холмс, такой надменный и аристократичный, оказаться в столь неподходящем для него месте. Под ногами всё было покрыто похожими на кровь пятнами от плевков бетеля, от привычки постоянно жевать который индусы не могли избавиться, где бы ни находились. Несколько бурно жестикулирующих мужчин (судя по одежде, пенджабцы), расстелив прямо на деревянной палубе ткань с нарисованными на ней храмами и дорогами, играли в чаупар.       И когда Джон, отбросивший всякую надежду найти Холмса (на таком большом корабле, среди стольких людей это было практически невозможно), уже собирался вернуться, он услышал подозрительный шум и какую-то возню возле машинного отделения. Движимый приобретённым за годы военной службы внутренним чутьём на опасность, Уотсон прислушался. – Такая милая крошка – и совсем одна? Но почему-то не хочет составить нам компанию, – слишком хорошо знакомый развязный провокационный тон не предвещал ничего хорошего. Доктор без раздумий направился в сторону голосов. Там, за спасательными шлюпками и связками канатов, трое не совсем трезвых мужланов зажали в углу ту самую «крошку». Лица её видно не было, но тут Джон заметил знакомое сине-зеленое сари. Это был Холмс! Хотя, даже если бы это был не он, Джон не мог не вмешаться. – Что здесь происходит? – громко спросил он, приближаясь. – О, ничего такого, что бы вас касалось, – презрительно бросил один из троицы, самый высокий и широкоплечий. – Мы просто разговариваем. – Не думаю, что леди тоже так считает, – Джон чуть ослабил галстук, предчувствуя, что мирно решить вопрос не удастся. По свирепым и возбуждённым физиономиям было видно, что их обладатели только ищут повод, чтобы выпустить пар. Плотские утехи и жестокая драка будут для них одинаково желанны. Но позвать на помощь кого-то из команды, не привлекая внимания к себе и переодетому Холмсу, Уотсон не мог, поэтому оставалось полагаться только на себя.       Он сделал еще несколько шагов вперёд и встал в стойку. Джон неплохо владел некоторыми боксёрским приёмами, однако сомневался, что с противниками, лишёнными, по-видимому, всех представлений о благородных поединках, у него получится их применить. Троица моментально забыла о загнанной в угол жертве и нацелилась на новое развлечение: от души помахать кулаками. – Ну что, мистер, думаешь, если с галстуком, то тебе всё можно, и бабы тоже все твои? – подначивая, ухмыльнулся один из них, загорелый почти до черноты индус с пожелтевшими крупными зубами, напоминавшими истёртые фортепианные клавиши. – Ну, так попробуй, забери.       Уотсон не стал дожидаться, когда оскорбления перейдут из словесной фазы в физическую, и ринулся вперёд. Левой ведущей рукой он с размаха ударил в челюсть предводителю этой своры, локтями раскидывая остальных. Его главной задачей было оттеснить их от Холмса, чтобы дать тому возможность скрыться. Не ожидавшие столь активных действий от прилично выглядящего господина, противники на мгновение оторопели, но потом сами с разъярённым рыком бросились в драку. Однако в их действиях было больше злости, чем расчёта. Размахивая руками, как мельничными жерновами, они задевали не только Джона, но и друг друга. Улучив мгновение, он развернулся и одним выверенным ударом отбросил самого активно наседавшего типа. Тот отлетел в сторону, упав на пол и запутавшись в сваленных в углу канатах. Теперь на одного оставались только двое. А ещё мгновение спустя краем глаза Джон заметил, как быстро разобравшийся в ситуации Холмс дёрнул одного из нападавших, заламывая тому локоть за спину. Помощь была своевременной, но выглядело всё это чересчур странно: индианка, поднявшая руку на мужчину. А если у этого отребья появится возможность перевести дух, даже они догадаются, что причиной всей заварухи стала вовсе не дама. И неизвестно, что будет хуже: синяки или разоблачение. – Пожалуйста, уходите, мисс. Вам не стоит подвергать себя опасности! – крикнул доктор, надеясь, что Холмс прислушается к доводам разума.       Но пока Уотсон отвлекался на решение этой проблемы, противник слева, воспользовавшись моментом, пнул его под колени сапогом с железными набойками, а потом наклонился и выхватил из-за голенища нож. Джон с трудом удержался на ногах, охнув от пронзительной боли. Положение стало рискованным, хотя он за годы службы попадал в переделки и похуже. – Верхний шпангоут, готовсь! – неожиданно раздалось сзади. Мужчина с ножом непроизвольно присел и поднял голову, и в тот же момент в него со стороны Холмса со всего размаху врезался бидон с машинным маслом или чем-то похожим. Не издав ни звука, тот упал, как подкошенный, и выбыл из строя, вероятно, на довольно продолжительное время. Тогда последний оставшийся на ногах задира стал нервно озираться по сторонам, прикидывая новую расстановку сил. Скорее всего, он был из той породы людей, которые чувствуют себя уверенно при поддержке дружков, а в одиночку теряются и сдуваются. Джон, тут же беря инициативу в свои руки, толкнул его к стене, локтем придавливая шею, и шепнул на ухо: – Если тебе хватит благоразумия убраться отсюда и никогда более не беспокоить дам, то, может быть, всё еще сможет закончиться хорошо. Если же нет… – Да, простите, сэр, мы вовсе ничего такого не хотели! – залепетал разом растерявший гонор громила. – Нас просто неправильно поняли. – Вон отсюда! – гаркнул Джон своим наиболее устрашающим тоном, выработанным во время службы для наведения дисциплины среди размякших от жары и безделья солдат, но в последнее время применявшимся достаточно редко. Гражданскому доктору не следовало иметь его в арсенале, хотя (видит Бог!) в иных случаях нестерпимо хотелось применить его к особо упрямым пациентам.       Приказ ожидаемо подействовал. Тип, пятясь задом и не обращая внимания на своих пострадавших товарищей, в мгновение ока исчез за углом.       Поле боя осталось за победителями. – Пойдём в каюту, пока сюда не сбежались еще какие-нибудь охотники подраться или поглазеть, – обратился Джон к Холмсу, оправляя безнадежно измятый пиджак с оторванным рукавом (к счастью, сам доктор пострадал значительно меньше своей верхней одежды: если не считать расползавшейся по левой ноге гематомы, других повреждений не было). – Думаю, на сегодня приключений достаточно.       По дороге Уотсон изо всех сил старался идти, не хромая (только бы не трость снова!), и выглядеть прилично, чтобы не привлечь лишнего внимания. Однако это было весьма непросто из-за Холмса в женской одежде, случайно или осознанно напрочь позабывшего о грациозной походке и возбуждённо вышагивавшего рядом. Чтобы немного притормозить летевшего вперёд спутника, Уотсон подхватил того под локоть, притягивая ближе к себе и спросив вполголоса: – Однако как у тебя получилось его отвлечь? Что это за шпангоуты? – Простой логический вывод: его телосложение, выговор, обувь – всё указывает на то, что он из портовых рабочих, а на верфи нужно всегда держаться начеку. Поэтому я использовал морской термин, а он действовал по привычке, не задумываясь.       Шерлок говорил спокойно и уверенно, как о само собой разумеющемся факте.       Доктор восхищённо прицокнул языком. Уже второй раз Холмс поражал его необычайными способностями к наблюдению и применению своих выводов на практике. – Потрясающе! – пробормотал он, но, заметив гордо взметнувшуюся ввысь голову своего спутника, поспешил добавить: – Однако что тебе взбрело в голову: разгуливать в одиночку по кораблю в таком виде? Разве не ясно, что это мало того, что рискованно, так ещё чревато разоблачением.       Холмс, семеня следом, неопределённо пожал плечами. – Мне нужно было кое-что сделать. – А ты не мог обратиться ко мне? – Нет. Это было слишком личным делом. А идея такой маскировки вчера показалась мне вполне удачной, – пояснил Шерлок. – Обычно на женщин вообще обращают мало внимания. К тому же если губернатор успел сообщить мои приметы, то искать будут, в первую очередь, высокого белого мужчину, а не скромную индианку. – Ну, не сказал бы… – Джон был взбудоражен и не на шутку сердит. – Как видишь, кроме полицейских ищеек из Бомбея бывают и другие, не менее отвратительные типы. – Отсюда следует, что мне срочно нужен приличный костюм.       Повисла пауза. – Я бы предложил что-то из своего гардероба, но наша разница в телосложении… – Джон с неудовольствием подумал о том, что в его брюках Холмс будет выглядеть школьником-переростком. Появиться в таком виде на публике ничем не лучше маскарада с сари. – Я вовсе и не думал о твоих вещах, – иронически отозвался Шерлок. – Мне нужны деньги. Взаймы.       Уотсон тяжело вздохнул. Не то чтобы он был жаден, но в его ситуации капиталовложения с сомнительным возвратом были совершенно неразумны. – И, учитывая твои чересчур ограниченные на данный момент средства, нам сегодня же вечером необходимо эту проблему решить. – И как же ты намерен это сделать? – Джон был уязвлён. – Опять приставить кому-нибудь револьвер к груди? – Есть другие, более законные, хотя, быть может, и не более высокоморальные способы, – ухмыльнулся Шерлок. – Мы выиграем их в казино. – Выиграем? Но это же не рождественские чулки, где в каждом обязательно лежит подарок!       Отношения Джона с азартными играми всегда были сложными. Его пылкая любовь к ним, доходившая до полной потери контроля над бумажником, слишком часто оставалась безответной. Уотсон не без основания опасался, что их семейная предрасположенность к безрассудным увлечениям взрастила в нём азартность. Несколько раз случалось, что он умудрялся просадить не только все имеющиеся деньги, но и грядущие доходы на месяцы вперёд. Лишь совесть и мысли о сестре и отце, нуждающихся в его поддержке, помогли ему неимоверным усилием воли обуздать своё увлечение. Но стук костей и шелест карт по-прежнему вызывали болезненное возбуждение. Предложение Холмса тут же пробудило в Уотсоне нервное нетерпение, но он попытался обратиться к рациональной части своего сознания и удержаться от искушения. – Надеяться на удачу не приходится, особенно мне. – Мы и не будем этого делать, – вполне серьёзно заявил Шерлок. – При наличии развитого ума достаточно осмотреться, проанализировать, сделать выводы – и потом забрать честно причитающееся. И всё это я беру на себя, – отметая возможные возражения, добавил он. – Тебе останется лишь немного проассистировать в нужный момент.       Сомнение лишь полупрозрачной тенью промелькнуло в сознании Джона. Он мог бы ещё поспорить, сомневаясь в реальности такого амбициозного плана, но уже заранее знал, что это не имеет смысла. Он согласится. Уже согласился. – Но для начала мне нужно пятьдесят фунтов, чтобы всё подготовить, – Холмс не менее Уотсона загорелся энтузиазмом.       И Джон уже знал, что и тут не сможет отказать. – Хорошо. Не уверен, что это не временное помешательство, но мы попробуем.