В Лос-Анджелесе пасмурно

Первый тревожный звоночек забренчал тонкими переливами, когда Франческа пропивала вечер в одном из баров по случаю пятницы, зарплаты и томного одиночества — приведший её в бар коллега почему-то очень быстро умотал «курить» и так и не вернулся. Именно здесь она встретила Его. Встрече с Ним аккомпанировала оживлённая обстановка и лёгкая ненавязчивая музыка — что-то с ютуба или рокбота, после третьего бокала Франческа не могла определить ни жанр, ни качество. Всё располагало к тому, чтобы началась лёгкая интрижка на пару дней или романтическая комедия под мягкой обложкой. — Привет. Франческа повернула голову вправо, на звук чужого голоса. Рядом с ней, немного ближе, чем положено незнакомцам, за барную стойку сел молодой парень в небрежно застёгнутом, но наверняка дорогущем костюме-двойке, с чёрными волосами, сложенными в модельную причёску, и очерченной немецкой челюстью. Он улыбался ей так, как обычно улыбаются хорошие знакомые, не видевшиеся несколько лет. — Привет, — лениво ответила она, оценивая незнакомца рассеянным взглядом. Не обнаружив в нём ничего удивительного, она развернулась обратно к обществу драй мартини. — Меня зовут Марк. — Улыбнувшись ещё шире, он протянул руку для приветствия, которую Франческа не слишком-то тактично проигнорировала. — Эээ, Марк Фейербах. — Франческа Андерсон, — ответила она, не найдя в необходимости ответа ничего плохого. — Чем обязана? — Да в общем-то… — Он пригладил волосы жестом, который должен был показать его смущение, но Франческа только отметила избыточное количество геля в тёмных волосах. — Просто подумал, что такой красивой девушке не пристало грустить одной. — Да я и не грущу, — Франческа пожала плечами. — У меня есть мартини. — Хочешь, закажу тебе ещё один? — с готовностью предложил Марк. Франческа, прищурившись, смерила его одним глазом. — Почему бы и нет. Завязался диалог. Марк блистал в вечернем свете бара обаятельной улыбкой и шутками, которые были смешны лишь в двух случаях из трёх, но, во всяком случае, он угощал выпивкой, так что Франческа не имела ничего против его компании. Разве что она предпочитала бурбон и мартини его девчачьим коктейлям всех цветов радуги, от которых било в голову хлеще, чем от водки. — Чем занимаешься? — спросила Франческа, старательно пытаясь не добавить «в свободное от соблазнения пьяных в дрова девчонок время». — Сейчас или вообще? — с улыбкой ответил Марк. К счастью Франчески, читать мысли он явно не умел. — Вообще. — То тут, то там… — покачал он головой, легкомысленно закатывая глаза. — Я сам из театральной труппы, сейчас пробился на съёмки полного метра. — И что за метр? — Франческа приложилась к бокалу мартини. — Производственная тайна! — Марк улыбнулся ещё шире, хотя, казалось бы, шире уже некуда. — Когда фильм выйдет на пост-продакшн, я смогу рассказать, но пока что — ни словечка. А ты? — Я?.. — переспросила Франческа. — Ну, чем занимаешься ты? — послушно развил мысль Марк. — Психотерапевт, — отметила она, усмехнувшись. — И, поверь, вся моя работа — одна большая, неповоротливая производственная тайна. Знаешь, как сложно бывает держать язык за зубами? — Могу себе представить. — Возможно, тебе кажется! — хохотнула Франческа, возможно, чуть громче, чем хотела. — Вот однажды… Она надеялась разговорить его настолько, чтобы перестать быть в его глазах девчонкой из бара — потому что, как известно, знакомства с девчонками из бара заканчиваются в тесной кабинке мужского туалета, а у неё сегодня совершенно не было настроения на эксперименты. Марк с удовольствием принял правила игры в «разболтай ближнего своего» и услужливо поддакивал, охал и ахал где полагается, после чего брал управление на себя. Чем дольше они сидели рядом, тем живее шёл диалог. Франческа лениво подшучивала, Марк с готовностью подхватывал. Вечер, как ему и полагалось, шёл неторопливо и шумно. Любая другая девушка сочла бы знакомство с улыбчивым красавчиком воздаянием за грехи. Франческа так дёшево свою жизнь не оценивала. Когда она уже чувствовала неприятную слабость в ногах и заходилась в сомнениях, стоит ли ей допивать бокал или всё-таки подождать, пока голова перестанет излишне легко поворачиваться, Марк протянул ей аккуратно вырванный из блокнота клочок бумаги. Она удивлённо взглянула на сомнительной ценности презент. — Мой номер, — пояснил Марк. — Вдруг ты захочешь встретиться ещё раз, — немного помолчав, он добавил: — Я бы захотел. — Почему бы и нет, — протянула она, рассматривая нацарапанные аккуратным почерком цифры и пытаясь понять, почему шестёрка написана вверх ногами. — Может, в эту субботу? — В пять вечера, — дополнил предложение Марк. Когда до Франчески дошло, что же она натворила, такси с ней на заднем сидении уже было на полпути домой. Уставившись на номер Марка, так и оставшийся в её руках, она грязно выругалась. Таксист покосился на пьяную пассажирку с нечитаемым выражением лица. Размышлять о том, что творилось в голове ещё и у таксиста, она не стала — хватало проблем со своей.

***

Франческа тяжело вздохнула и толкнула стеклянную дверь ресторана, поудобнее перехватив трость. «Чёртовы растянутые связки», — пронеслась первая раздражённая мысль. Блеснуло отражение в стекле — да так, что пришлось неуклюже прищуриться. «Чёртов Лос-Анджелес с его чёртовым ярким солнцем», — пронеслась вторая раздражённая мысль. Франческа снова вздохнула. «У меня и так дел полно — а я трачу вечер на свидание. И где моя жизнь свернула не туда?..» — наконец, раздражение оформило причину своего появления. — Давай, Андерсон, хорош трястись, это просто свиданка, — пробормотала она сама себе под нос, пытаясь успокоиться и не начать нервничать раньше срока. — Тебе же не пятнадцать, в конце-то концов. Симпатичный маленький ресторан с красно-коричневым оформлением и многообразием ароматов цветов, вина и лёгких закусок, показался ей почему-то до ужаса приторным. Под ногами блестел новенький паркет с простым «естественным» паттерном, окна украшал невесомый бежевый тюль, на столике администратора — обязательная вазочка с букетом. В таких местах обычно снимают эпизоды из растиражированных романтических комедий, где герои едва ли умнее воробья под изрядной дозой каннабиса. Франческа изо всех сил отказывалась признать себя женщиной, которую можно причислить к героиням таких комедий. Во-первых, она не в фильме! Даже не в сериале. Во-вторых, она не просто так получала диплом психотерапевта (который ей, правда, кроме места работы, ничего не давал). В-третьих… А нужно ли тут что-то «в-третьих»?.. Мимо пронёсся официант с приторным до тошноты «приятного вечера!». Администратор с точно таким же «приятного вечера!» — их там на заводе клепают, что ли — указал расположение столика. Впрочем, сверкающего в предвкушении Марка и так было видно издалека. Андерсон глубоко вздохнула: — Бедлам. В воздухе витал аромат хорошего ужина, Марк при её появлении засветился голливудской улыбкой. Франческа заметила, что образ «растрёпанного красавчика» он сменил — на этот раз избрав кремовый костюм с красным галстуком, отвратительно вписывающийся в антураж. Что именно под цвет чего он выбирал — ресторан под костюм или костюм под ресторан — она решила не уточнять и не домысливать, лишь морально приготовилась к долгому вечеру. Поскольку ей действительно было не пятнадцать, а без малого двадцать шесть, мандраж ожидания встречи быстро сменился на попытки эту самую встречу вытерпеть. Как будто её кто-то заставлял соглашаться, в самом деле. — Привет! — Марк приподнялся со своего места, тем самым приветствуя спутницу. — Очень рад, что ты пришла. Жестом фокусника он материализовал откуда-то из-под стола лишённую шипов красную розу (не иначе, готовился заранее и репетировал). Андерсон вместо подобающего восхищения глубоко задумалась о серьёзности его намерений: жест, несомненно, красив, но на её вкус глуповат. — Привет, — мягко улыбнулась она, принимая одинокий цветок и вежливо улыбаясь. Марк засветился от счастья ещё сильнее, хотя казалось, что он и так конкурировал с потолочными лампами по количеству люменов. — Спасибо. Рада тебя видеть. Прежде, чем Марк успел сказать что-то ещё, тенью проскользнули мимо официанты, принёсшие воду и меню. В итоге он рассыпался в благодарностях, а Франческа спрятала улыбку до лучших времён, заменив её на кривую ухмылку. Галантность и учтивость из её кавалера лились через край, но сквозило это всё какой-то неуклюже приготовленной на слабом огне фальшью. Если Марк и был актёром, то довольно хреновым. К тому же, тот факт, что он так легко переключил внимание с неё на официантов, которым полагается быть «ресторанными невидимками», сильно сбил настрой. Пользуясь небольшой заминкой, она попыталась припомнить, что он рассказывал о себе вчера, в баре. Приехал сюда из Лейкленда, мечтает покорить блокбастеры Голливуда… Толком-то и ничего, за что можно было бы уцепиться, чтобы начать разговор. Франческа больше любила старые фильмы ужасов, чем новинки большого экрана, а истории с родительского ранчо едва ли могли быть интересным времяпрепровождением. Наконец, Марк вспомнил, зачем они собрались, и обратился к ней: — Знаешь, каждый раз, когда я смотрю на тебя, мне кажется, что мы уже очень давно знакомы, — сказал он, тут же приняв вид куда более серьёзный и даже галантный; жизнерадостный голос, превратившийся в бархатистый полушёпот, вероятно, был основным оружием обольщения всяких там незамужних дам. Франческа к вящему своему неудовольствию осталась необольщённой. — Как думаешь, мы встречались раньше? — Буквально вчера, например? — лениво попыталась пошутить она. Марк слегка улыбнулся, но не более. — Нет-нет, я имел в виду не это. Как будто… очень давно, понимаешь? — продолжил Марк. Возможно, он надеялся на то, что Франческа, как вчера, подхватит мысль и разовьёт её, непременно в романтическом ключе, но у неё не было настроения на любовный флёр. — Не совсем. — Она прищурила один глаз. — Может, в прошлой жизни? — продолжил гнуть свою линию Марк. — Прости, но я не верю в реинкарнацию, — покачала она головой. — Готов поклясться, это подстроила судьба… — Скорее, мартини. «Поправочка на спиртное» заставила Марка на мгновение замолчать. Стендаперша-неудачница в лице Андерсон криво улыбнулась. «И дёрнул же меня кто-то за язык!..» — ущипнула её не вовремя проснувшаяся совесть. Франческа за всю свою жизнь так и не научилась уместно шутить. И шутить вообще. Но она очень старалась, и почему-то ситуация располагала её к тому, чтобы опробовать постигаемые навыки. Неловкую паузу прервали официанты, принёсшие первое блюдо, и Франческа с подозрением покосилась на неприлично большую тарелку с крохотной порцией какого-то салата, наверняка фешенебельного и дорогого, но совершенно не впечатляющего её, привыкшую к хот-догам и бургерам из «Wendy's». Листья, собственно, салата, едва помятые, пара оливок, кажется, какой-то изысканный сыр кубиками и целых два ломтика помидора-черри. Возможно, перец — во всяком случае, ничего другого характерных желто-зелёного цвета и текстуры Франческа припомнить не могла. Ещё что-то незнакомое и зелёное. Пара брызг соуса. Повар из Франчески был так себе, часть ингредиентов она в глаза не видела, однако готова была поспорить, что салат назывался «триумф вегана» или как-нибудь так. Немного запоздало до неё дошло, что она ничего не просила — салат принесли по заказу Марка. Это заставило недовольно поджать губы. Конечно, предусмотрительность кавалера была в некоторой мере приятна, но как-то навязчива. Она всё же рассчитывала хотя бы полистать громоздкое меню и оборвать тем самым неизбежный визуальный контакт. К счастью, принесли ещё и вино — в красивой, тёмно-синей бутылке с виньетками на этикетке плескалось красное полусухое. Это должно было скрасить вечер. — О, хороший год! — улыбнулся — или, скорее, ощерился, с такой-то шириной улыбки — Марк. Франческа украдкой скосила глаза на бутылку. Две тысячи одиннадцатый. Вино молодое и, кажется, не самое дорогое. Если в этом ресторане вообще было хоть что-то дешевле ста долларов за бокал. В плане «хорошести» года она могла бы развести диалог на добрые полчаса, но у Марка были — к сожалению или к счастью — другие планы: — Не могу дождаться, чтобы узнать тебя получше, — в ход снова пошёл уже успевший набить оскомину чарующий голос, но Франческа, к своему же счастью, куда более увлеклась изучением вина, чем Марком. — Я хотел… — Ты никогда не думал о том, почему чёрные оливки и зелёные оливки выглядят так, как будто это разные растения? — бесцеремонно перебила она его. — В некоторых языках их даже называют по-разному. — А? — Марк удивлённо моргнул. — Оливки, — она ткнула в маленький чёрный кругляшок у себя на тарелке. — Я слышала, в России вот эти, чёрные, называют «mas-li-ny», хотя это одно и то же. Марк немного нервно усмехнулся. Франческа улыбнулась в ответ — во всяком случае, ей хотя бы удалось сбить его с толку на какое-то время. Перспектива слушать сомнительного качества подкаты весь вечер вызывала боли в животе. — И почему же? — Он наклонился к ней немного ближе, как будто действительно оказался заинтересован в бесплатном уроке эрудиции. — Это не разные растения и даже не разные сорта, — продолжила Франческа, с готовностью поддержав видимость интереса. — Зелёные оливки — недозрелые, чёрные — перезрелые. Из чёрных оливок делают масло. Но в салат их не кладут — это зелёные на самом деле «очерняют». А ещё они бывают белые, жёлтые, красные, синие… — Она вздохнула. — Давай ещё вина нальём, это лучше, чем слушать про оливки. — Что ты, это весьма… интересная тема для разговора, — казалось, улыбка Марка не могла стать ещё шире. — Да кого ты обманываешь, — она криво усмехнулась. — Никого, — вновь эта бесконечная серьёзность в голосе. — Знаешь… Кажется, будто я… Появившиеся официанты вновь прервали Марка на полуслове, принеся основное блюдо. К счастью, на этот раз это была утка под соусом. Опять на гигантской для такой порции тарелке и щедро украшенная малознакомой зеленью. — …Кажется, будто ты?.. — переспросила Франческа, проигнорировав новый чужой заказ. Поужинать таким всё равно не получится. — …Знаю тебя всю жизнь, — как ни в чём ни бывало, продолжил Марк. — Это удивительное чувство. Она опустила взгляд на сиротливый кусочек утки. — О, поверь, ты нихера обо мне не знаешь… — тихо выдохнула она, но увлёкшийся едой Марк её, похоже, не услышал. Где-то на заднем плане играла ненавязчивая романтическая музыка. За столиками в отдалении щебетали влюблённые парочки, чей вечер можно было даже назвать удачным — во всяком случае, Франческа не заметила никого, кому бы доставляло неловкость поведение спутника или спутницы. Полупустой зал за спиной заставлял бегать табун мурашек по этой самой спине. Порхающие мимо официанты — презрительно щуриться. Даже поданный чуть погодя тирамису ситуацию исправлять категорически отказался. А ведь когда-то Франческа любила сладкое. — Я отойду… попудрить нос, — сдержанно улыбнулась она и, не дожидаясь ответа, выскочила из-за стола по направлению к уборной. Дамская комната встретила её отполированными зеркалами, розово-бежевым кафелем и режущими глаза лампами дневного света. Франческа, устало выдохнув, прислонилась к стене. Дыхание как-то само собой стало нервным и аритмичным, и ей потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя. — Это маразм какой-то, — заявила она своему отражению. Отражение хмуро уставилось на неё в ответ. — И что он в тебе вообще нашёл, дурная? — «Дурная» из отражения устало поправила очки и пиджак. — А ты что в нём нашла?.. Ладно, давай так. Ещё полчаса его терпим, и если ничего интересного не произойдёт и он не прекратит корчить рожи — валим отсюда через окно. Идёт? Тишина и гудение ламп действовали отрезвляюще. Андерсон тряхнула головой. — Слушай, я совсем с ума сошла, с отражением разговариваю… Лампы в ответ на её полный страдания вздох недружелюбно мигнули. — Эй, ну вот только выключаться не надо. Прощу, только если ты призрак! Мимо, из дальней кабинки, продефилировала брюнетка на высоких красных каблуках. Поймав её недоумевающий взгляд, Франческа окончательно убедилась в собственной неуместности. И, возможно, неадекватности тоже. Она снова покосилась на своё отражение. Уставшая, нескладная женщина «давно за двадцать, но вроде бы пока не тридцать» со слишком короткими волосами, слишком полными бёдрами и слишком серой одеждой. Всё «слишком». Включая её жизнь в общем и это свидание в частности. — Я чую запах клоунады, — пробормотала она. — И я здесь — главный клоун. Наконец, пригладив непослушные короткие волосы, она расправила плечи и вернулась в зал. — А вот и я! — она постаралась придать голосу как можно более непринуждённый тон. Получилось так себе. — Ты быстро, — вновь ослепительно улыбнулся Марк. Франческа прищурилась: похоже, не одной ей свидание трепало нервы, ибо фальшь в этом дружелюбном движении губ видна была невооружённым глазом — или по крайней мере вооружённым только очками на «минус три». — Так… на чём мы остановились?.. — На чём? — Оливки! — Марк воскликнул это чуть громче, чем следовало бы. — Ты говорила про оливки, помнишь? — О, я всегда всё помню, — усмехнулась она, искренне надеясь, что получилось дружелюбно. Марк замолчал. Франческа замолчала тоже. Над столиком повисла давящая, густая, почти что физически ощущаемая тишина. Казалось, можно было протянуть руку и пальцами почувствовать, насколько воздух стал маслянистым от неловкости. Франческа сжала под столом рукоятку трости. Всё это была совершенно идиотская затея, продиктованная исключительно избыточным количеством алкоголя в крови. У них нет общих тем для разговора. Общих увлечений. Слова приходилось давить через тонкую трубку под названием «а что он обо мне подумает?». Андерсон покосилась на Марка: судя по тому, что он опустил взгляд в тарелку и уныло ковырял вилкой десерт, чувствовал себя кавалер тоже не очень воодушевлённо. Лёгкое подрагивание бровей и опущенные плечи подсказали ей — если ей погано, то ему поганее вдвойне. Франческа почувствовала себя виноватой. За что именно, правда, никак не могла взять в толк. — Слушай, Марк… — осторожно начала она и, дождавшись, когда он поднимет на неё глаза, продолжила: — Рестораны — это, конечно, хорошо и вкусно, но… — упадническое настроение Марка на глазах опустилось ещё ниже, но Франческа нашла в себе силы продолжить. — Как ты смотришь на то, чтобы сходить куда-нибудь ещё? Может, не знаю, в бар, пропустить по стаканчику… Несколько секунд Марк смотрел на неё с абсолютно отсутствующим выражением лица. А потом как будто лампочку вкрутили — улыбнулся, засиял, расправил плечи. — Это отличная мысль! — сказал он. — Я знаю одно местечко неподалёку… Там подают отличный мартини. «Он запомнил, что я люблю мартини?» — удивлённо подумала Франческа, но вслух сказала другое: — Думаю, стоит проверить, насколько он отличный. — Думаю, стоит, — повторил за ней Марк. — Официант! Счёт, пожалуйста. Наблюдая за тем, как он размахивает руками, углубившись в описание особенностей знакомого бара, Франческа подумала, что, возможно, свидание не настолько уж и безнадёжно.