Обратная сторона медали

Пески, раскалённые солнцем добела, невыносимо жгли ступни путников тысячи лет назад, однако торговый караван, важно отбрасывая тень, медленно двигался вперёд. Небесное светило нещадно жгло тёмную кожу людей и старалось проникнуть в самые их сердца и головы, выжигая их мысли и чувства, не оставляя ничего, кроме мечтаний о глотке воды. - Вперёд, парни, - хрипло рычит их предводитель, заставляя щелчком хлыста одного из верблюдов подняться. Животные были истощены даже больше, нежели люди, ведь помимо всего прочего верблюды тащили на своих горбах нелёгкую поклажу. Один из подчинённых - их было ровно сорок человек, не считая его самого и их предводителя - остановился, внимательно всматриваясь вдаль. На горизонте настырно маячили купола огромного вычурного дворца, богатого, как и сам город. - Нам стоит немного сменить маршрут, - уклончиво произнёс он как можно более мягким тоном. - Отец, люди устали, да и звери тоже. Юноша, стянувший с лица бежевый платок, защищавший его от песка, не потерял душевного спокойствия, даже когда его отец сурово глянул на него. На плече юноши сидела маленькая дрессированная обезьянка, что любовно обвила свой хвост вокруг его шеи. - Ты сам прекрасно знаешь, Аладдин, что мы не можем... Аладдин только покачал головой, и, махнув рукой, повёл своего верблюда в сторону высокого дворца. Медля и всё время бросая друг на друга вопросительные взгляды, караван засеменил за сыном предводителя. - Ты даёшь им слабину, - тихо сказал отец Аладдина, когда догнал его. - Не разжимай пальцев, иначе пойманная тобой змея вывернется и отравит тебя. Юноша кивнул, но всё равно продолжил идти вперёд, будто бы разговора не было. Да и что он мог сказать? Разбойники слишком изворотливы и думают лишь о собственной выгоде, так что им ничего не стоит расправиться с сыном их вожака. Даже если он - их будущий глава. Аграба встретила караван непривычным молчанием и долгожданной тенью. Алладин был готов поклясться, что, когда они с отцом посещали этот город ранее (кажется, самому Алладину было лет пять), ярмарка гудела, словно потревоженный пчелиный улей. Но сейчас улицы молчали, и только издалека доносились обрывки музыки и восторженные вскрики. - У них какой-то праздник, что ли? - спросил один из громил позади Алладина. В ответ юноша только пожал плечами, быстрым шагом подойдя к огромному фонтану и дав верблюду напиться. И сам парень, не брезгуя, выпил той же воды. - В любом случае, нас это не касается, - хмуро заметил главарь, так же подводя своего верблюда к фонтану. Но он точно знал, что лихорадочно заблестевшие глаза его сына говорили только об одном: это дело скоро станет нашим. Праздники удавались людям в любой точке земного шара (хотя тогда люди и не думали, что живут на шаре), в любую погоду и при любом раскладе. Алладин восхищённо озирался по сторонам, не переставая громко исторгать из себя потоки ругательств, направленных чтобы подчеркнуть красоту украшений. Снующие туда-сюда зеваки неодобрительно хмурились и качали головами, но Алладин плевать на них хотел - разбойничье воспитание позволяло ему делать что угодно и когда угодно, а отец только подстёгивал его к подобному поведению, как, в прочем, и все остальные члены банды. - Погоди, - юноша выхватил из общего потока счастливого народа маленького мальчишку, который явно был бездомным. Сорванец зло глядел на Алладина ровно до тех пор, пока тот не впихнул в маленький грязный кулачок золотую монету, - что за повод? - Принцессу замуж сватают, - расплывчато ответил мальчик, пробуя на зуб монетку. - Иди быстрее, с задних мест ничего не видно, а так, может, и проскочишь в первые ряды. И был таков. Алладин немного раздражённо посмотрел вслед убегающему мальчишке, но всё же последовал его совету. Расталкивая на своём пути людей, он на удивление быстро оказался в самых первых рядах толпы - и поражённо ахнул. Красота принцессы могла бы быть сравнена лишь с ликом полной луны или слепящими лучами солнца, но Алладин забыл все прекрасные эпитеты, лишь взглянув на девушку. В абсолютно пустой голове билась всего одна мысль: ведьма, прекрасная, точно цветок. - Принцесса Жасмин, - тут Алладин усмехнулся своей догадке, но страж, стоящий совсем рядом с ним, продолжал невозмутимо зачитывать слова с какого-то свитка, - ныне представлены Вам благородные мужи из благородных родов, один из которых станет благородным правителем. Алладин поморщился: слишком много благородства. От торжественности в голосе стража хотелось блевать не только ему, но и, судя по выражению её лица, самой Жасмин. Девушка вольготно разлеглась на парящем в воздухе узорчатом ковре, в её пупке поблёскивало золотое колечко. Алладин смотрел на золотые отблески и думал, что ничего сексуальнее в жизни не видел. Принцесса обвела стоящих перед ней принцев изучающим взглядом из-под густых чёрных ресниц и устало подпёрла голову рукой. - Никто из вас мне не подходит, - бросила принцесса, и тут её глаза остановились на Алладине, замотанном в ярко-красный плащ. Юноша улыбнулся и быстро натянул на лицо тряпицу, чтобы принцесса не запомнила его. Это чревато. Потому что ночью Алладин решил выкрасть из дворца самый прекрасный цветок. Алладин не был глупцом, и он прекрасно понимал, что сорок два человека - пусть и все они были первоклассными разбойниками и мародёрами - недостаточно, чтобы украсть принцессу. Дворец охранялся даже лучше гробницы одного из Великих царей, что сорок разбойников совсем недавно ограбили. Они вынесли столько золота, сколько каждый только смог утащить за собой, помнится даже, что один съел несколько колец и цепочек, ведь рук и карманов ему просто не хватало. В той же гробнице отец Алладина приобрёл кольцо, узоры на котором неизменно указывали на восток, как бы ты его не крутил, а сам Алладин утащил нечто более... ценное. Юноша оглянулся по сторонам, и, убедившись, что он совсем один, быстро достал из-под плаща старую потускневшую лампу с длинным носиком и немного погнутой ручкой. Привычным движением Алладин потёр ребром ладони надпись, и из носика повалил густой сизый дым. - О, Алли, давно не виделись! Как поживает папаша - жив ещё, старый шакал, жив? Жив? Жаль, что жив. Но я сам ничего не могу поделать, ты же понимаешь... - Я люблю своего отца, Джинни. - А, да, конечно, я совсем забыл! Но это ничего, совсем скоро... в общем, не важно. Что ты хотел? У тебя есть ещё два желания! Алладин кивнул и задумался, что бы ему пожелать. Стать принцем далёкой страны? Сделать так, чтобы Султан выдал за него его дочь? Помочь с похищением прекрасной Жасмин? Чуть улыбаясь, Джинни висел в воздухе. Этот дух был похож на обычного человека, если не считать, что его кожа была молочно-белой с синими прожилками; там, где должны были начинаться ноги, клубился белый дым, что к носику лампы становился ярко-синим. В чём-то, конечно, Джинни походил и на Ифрита, но это проявлялось, в основном, в его разговорах и желании переиначить все желания. - Дела сердечные? - Джинни очертил пальцем в воздухе сердце и плюнул в него стрелой. - Помни, я не могу... - Да знаю я, поэтому и думаю, - Алладин потёр руки и неприятно ухмыльнулся. - Ладно, Джинни. Перенеси прекрасную принцессу Жасмин прямо сюда. Сейчас же. Джин скопировал выражение лица своего хозяина и почти так же алчно принялся тереть ладони друг о друга. Наконец, мелькнула искра, и Джинни развёл руки в разные стороны. Из снопа ярко-красных искр быстро сформировался женственный силуэт, медленно принимающий облик принцессы. Нельзя было сказать, что Жасмин была удивлена. Едва взглянув на празднике в глаза этому разбойнику, девушка ощутила, как приятно затрепетало сердце. Непременно, они были созданы исключительно друг для друга, и их брак был благословлён высшим судом. - Идём, - нараспев произнесла принцесса, ласково улыбаясь своему похитителю. - Иначе мой отец убьёт тебя, о мой Господин.