Одна жертва на двоих

Сначала я не могла понять, сплю или нет. Я по-прежнему сидела в узком салоне, освещённом тусклым жёлтым светом. Скрипели покрышки, бухал кузов, когда машина подпрыгивала на очередной яме. Привычные звуки, но какие-то приглушённые — будто слышатся через вату. К тому же перед глазами всё поблёкло, затянулось лёгким туманом. Постепенно белая дымка сгустилась, усилилась, пока не обратилась в сплошной слепящий свет. Исчезла реальность, стерлась невидимая черта между явью и навью. По моей спине пробежались мурашки. Я спала, и снилось мне… что-то странное. Не отборный бред, но пугающее ничего. И я в полной мере осознавала это. Я с нарастающей паникой шагнула вперёд, но не услышала ни шороха. Можно подумать, что я оказалась в вакууме, где нет звуков. Но… Ведь я же сплю? — Хорошо, — шепнула я. Мой голос прозвучал неестественно громко и хрипло. Когда эхо стихло, до моего слуха донёсся тихий звук. Я прислушалась. Это был смех. Смеялась девочка. И тон её звонкого хохота был непостижимым образом знаком мне. «Хелен?» — стоило вспомнить имя сводной сестры, как передо мной возник знакомый мне силуэт. — Хелен! — ошеломлёно позвала я, метнувшись к девочке. Но призрак игриво прижал палец к губам, чуть улыбнулся и переместился дальше. Я удивлённо поморгала. Что же мне, за наваждением бегать надо? Хелен энергично закивала, словно услышала немое вопрошание. Дёрнув плечом, я кинулась за ней. Может, в этом будет толк? Но видение всё время ускользало от меня, не давая и пальцем прикоснуться к себе. Будто играло со мной, забавлялось моими тщетными попытками поймать иллюзию. Или просто вело куда-то. Когда вдалеке вдруг появилось крошечное чёрное пятнышко, со временем оказавшееся громадным старинным зеркалом в потрескавшейся тёмной оправе, у меня не осталось сомнений, что верно именно второе предположение. Хелен весело махнула мне рукой и рыбкой прыгнула в пыльную поверхность стекла, а я замерла, рассматривая своё отражение. Зеркало явило мне странную и очень впечатляющую картину. Я видела саму себя, но с некоторыми изменениями. Чья-то умелая рука заплела мои волосы в две тоненькие косички, попутно вплетя мелкие блестящие бусинки и ракушки. Лицо осталось нетронутым, разве что под глазами появились загадочные чёрные рисунки: восьмиконечная звезда — под правым и крест — под левым. Дотронувшись до узоров, я обнаружила, что нарисованы они не красками. Это были царапины, покрывшиеся непривычной чёрной коркой. Одежда на мне также перетерпела заметную трансформацию. Трикотажная футболка превратилась в грубую серую рубаху длиною до бедра с красным орнаментом на рукавах и подоле. Бриджи же стали узкими чёрными брюками примерно по щиколотки. Ботинки так вообще исчезли, поэтому я стояла босая. На моей голове обнаружилась очень занятная вещичка — железный венец. Аккуратно сняв его, я с интересом рассмотрела украшение. Как оказалось, венец скорее уж напоминал моток колючей проволоки, нежели корону. Грубый, самый отвратительный венец из всех, что кто-либо когда-либо носил. И почему-то именно мне выпала честь носить его. Присмотревшись, я увидела, что по каждой проволоке шла небрежная надпись. Нечёткие, грубо высеченные буквы сложились в два слова — stoupenec spánku. Не через три секунды, но довольно быстро я перевела странную фразу. И её значение не на шутку озадачило меня. Но гораздо больше меня взволновал тот факт, что на этом языке говорил мой отец. Нет, не Клайв. Мой настоящий отец. Джулиус Кестлин. — Приверженец сна, — пробормотала я и подняла взгляд на зеркало. И снова удивительная вещь: на старинном зеркале больше не было моего отражения. Секундное замешательство, и я медленно вернула венец на прежнее место, молясь, чтобы моя догадка воплотилась в жизнь. И вуаля! — в зеркале появилось моё встревоженное бледное лицо. — Занятно… — пробормотала я и осторожно коснулась пыльной поверхности стекла. От моего прикосновения по ней пробежала лёгкая рябь. Я тут же отдёрнула руку. — Хелен… — младшая нырнула туда. Но перед прыжком она махнула мне, будто приглашая последовать за ней в Зазеркалье. — Давненько не снилось мне таких интересных снов, — невесело усмехнулась я. Если пойти за ней… Если это действительно сон… Подойдя к зеркалу вплотную, я несильно дунула на него. Во все стороны полетела вековая пыль, и я рефлекторно зажмурилась, но почти сразу же открыла глаза. Отражение по-прежнему показывало мне моё же лицо. Но теперь… Я увидела ещё кое-что. Приглядевшись, поняла, что на уровне моего взгляда появилось расплывчатое серое пятно. Постепенно деформируясь и изменяясь, оно наконец-то приобрело чёткую форму. Тень человека. Я в недоумении поджала губы. Это явно переходило все рамки объяснимого. Но сон на то и сон, чтобы путать и озадачивать. Никогда точно нельзя сказать, почему снится то или иное. Когда человек поднял руку и поманил меня к себе, я окончательно убедилась в правоте своих мыслей. «Вперёд да с песней!» — невесело хмыкнула я и прыгнула, ожидая, что врежусь в стекло. Или хотя бы проснусь и буду думать, почему мне пригрезилась такая чертовщина. Но все мои ожидания разбились вдребезги, когда повеял лёгкий свежий ветерок и я наступила на прохладную колючую травку. Ойкнув от неожиданно яркого ощущения, подалась назад. Моя ступня проехалась по чему-то твёрдому и шершавому, в результате чего я громко вскрикнула и, не удержав равновесие, грохнулась. Венец немедленно съехал набекрень, закрыв мне весь вид. Я вернула неудобный венок на законное место и осмотрела место, куда закинуло меня подсознание. Среднестатистический лес. Кругом в беспорядке растут громадные сосны. А у самых нижних колючих зелёных лап клубится густой белый туман. Сама же я полулежала на зарослях мягкого папоротника. «Чудеса…» — мысленно фыркнула и поднялась на ноги. Трава приятно щекотала кожу. Улыбнувшись, я решительно зашагала вперёд, с удивлением осознавая, что местные пейзажи мне смутно знакомы. Вот тропки, по которым можно спуститься с вершины в хутор. А вот на дереве совершенно дикая, но такая знакомая вещь: прибитая тканевая куколка, выцветшая из-за дождей и туманов. Холли. Когда-то у неё была пара — Тесей, сиреневый заяц с глазами-пуговками в разноцветном смокинге. Но потом кое-кто забрал его для оттачивания навыков стрельбы, и всё… Больше Тесея никто не видел. Я нервно усмехнулась. Для одного сна этого больше, чем просто достаточно. Эта дурацкая фраза про последователя сна. Теперь горный лес. Меня не было в Чехии пять лет. Тогда что затронуло воспоминания? Зачем давить на больную мозоль? Зябко дёрнув плечом, я нехотя начала спуск. Узкая лесная тропка была знакома мне. В памяти отпечатались все её участки: пень, заросший мхом, мелкая галька с речки, ступени, закреплённые деревом. Привычные глазу виды будоражили сознание: то и дело всплывали сцены из прошлого, которые я почти забыла. Но вот звонкий жизнерадостный смех, раздавшийся из-за очередного поворота, застал меня врасплох, и я подскочила на месте. Не ожидала, что ПОМИМО меня тут будет ЕЩЁ кто-то. И этот «кто-то» приближался ко мне, причём довольно быстро. Времени искать убежище от собственных воспоминаний не было, поэтому я поспешила укрыться за ближайшей сосной. Густые колючие лапы дерева надёжно скрыли меня. Но при этом я слышала всё, что происходило на дорожке. И когда послышались громкие шаги, любопытство одержало вверх надо мной. Я осторожно выглянула из-за сосны. На тропинке появился рыжеволосый парень. Высокий, коренастый. Одет он был просто: растянутая футболка, рваные джинсы и зелёные резиновые сапоги. В руке шутливо крутил небольшой короткоствольный «Кольт». Я узнала этого человека. Сайман Кестлин. Мой дорогой кузен. Но от этого легче мне как-то не стало. Единственный раз, когда он пошёл гулять с дедовским оружием, закончился плачевно. И переживать это снова я не собиралась. Развернувшись, быстрыми шагами двинулась прочь. Ветки сосен, будто противясь моему побегу, хлестали меня по лицу, сколько бы я не прикрывалась руками. «Ну уж нет…» — сердито думала я, продираясь сквозь лес. — «Мой сон — мои правила!». Неожиданно колющие сосновые лапы отступили. Я вышла на просторную поляну. Прямо посередине неё высилась засохшая сосна с обломанными ветками. Вокруг мёртвого дерева тянулся бледно-жёлтый круг из засохшей травы. А на сморщенной коре кто-то высек всего одно слово: «SEARCH». Буквы были очень грубыми, резкими, словно неизвестный в злобе кромсал ствол. — Искать? — пробормотала я, подходя к сосне чуть ближе. — Что искать? Мне никто не ответил. Только ветер вдруг поднялся. Да такой, что я засомневалась, действительно ли спала. Холодные порывы чуть не сбили меня с ног, но в конечном итоге просто подняли в воздух — при этом у меня захватило дух — и развернули. Приземлилась я на колени и тут же вскочила. Перед моими глазами разворачивалась картина из далёкого прошлого. Сайман в шутку целился на… одиннадцатилетнюю меня и четырнадцатилетнего Якоба. И если брат с усмешкой наблюдал за выкрутасами нашего кузена, то я испуганно металась от дерева к дереву и чуть ли не ревела. — Брось уже пушку, достал, — буркнул наконец Якоб и схватил меня за плечо, вынуждая остановиться на месте. Сайман показал ему язык и неохотно засунул свою пушку в карман. — Придурок, — сморщилась маленькая я и стремительными шагами двинулась к двоюродному брату. — Прикрыла бы рот, козявка, — снисходительно выдал Сайман. Он был на четыре года старше меня и на один — Якоба, поэтому справедливо полагал, что может насмехаться над нами. «Нет, пожалуйста, нет!» — отчаянно замотала головой я. Воспоминания не выветрились за шесть лет, вовсе нет. Я точно помнила, что будет дальше, поэтому, не раздумывая, бросилась прочь. Оббежала высохшую сосну и ринулась дальше. Ветки ехидно били меня по лицу и рукам, трава цеплялась за ноги. Но мне не хотелось снова видеть это. Поэтому я и мчалась через лес. Меньше, чем через три минуты я снова оказалась на тропинке. Чуть выше моего месторасположения я из прошлого вприпрыжку спускалась по лестнице. За ней бухал Сайман. Он то и дело кривил губы, прикасаясь к стволу «Кольта», торчащему из карманов джинсов. Якоба видно не было. — Чёрт! — невольно вырвалось из меня. Развернувшись, я бросилась туда, откуда только что выбежала. Венец всё время пытался упасть, и мне приходилось поправлять его. Вскоре лишние движения так осточертели мне, что я просто схватила металлический венок и отшвырнула его куда-то в сторону, в какой-то кустарник. И на этот раз мой побег успехом не обвенчался. Я опять оказалась на тропинке, но на этот раз наблюдала со стороны. Действия подходили к кульминации. Одиннадцатилетняя Кейси сидела на корточках и собирала цветы, не замечая, как её кузен направляет на неё пушку. Пальцы Саймана нервно дрожали, не рискуя нажать на курок. Якоба по-прежнему не наблюдалось. Я облизнула губы. Неужели этот сценарий, в котором брат не успеет… не толкнёт… не… Не помня себя от страха, я бросилась к призракам. — Нет! Нет! НЕТ!!! — кричала я, будто надеялась, что меня услышат. Но Сайман… — САЙМАН, НЕТ!!!!!!! — Якоб возник будто бы из ниоткуда. Услыхав его, Сайман злобно усмехнулся и нажал на курок. Я остановилась. Время остановилось. И в замедленной съёмке показало, как мой брат бросился на рыжеволосого, сшиб его буквально за долю секунды до выстрела. Пистолет оказался направлен на ногу Саймана. Грянул выстрел. Сайман завизжал как раненный олень и упал на колени. Якоб молча размахнулся и наотмашь ударил его по лицу. Мой кузен как подкошенный рухнул вниз. А брат бросился к тогдашней мне, осевшей и совершенно растерянной. Я закрыла глаза. Глубоко вдохнула. Да уж, проблемы питали ко мне особенную любовь с самого детства. Но каким-то неописуемым чудом мне всегда удавалось спастись до того, как последствия станут непоправимыми. Разлепив веки через некоторое время, я увидела, что в нескольких шагах от меня лежало тело кузена. Кровь хлестала из его раненной ноги. «Кольт» валялся неподалёку. Я осторожно обошла Саймана и склонилась над пистолетом. Никогда не видела его близи. По стволу шла неровно нацарапанная надпись: mohutný. Внезапно моё внимание привлекло странное шевеление со стороны двоюродного брата. Обернувшись к нему, я с удивлением заметила, как трава впитывала его кровь и шевелилась, будто живая. Вскоре на земле остались лишь кровавые разводы, а листва потянулась к ноге Саймана, закрыла своей листвой кровоточащую рану. Я рискнула подойти поближе. Разводы при ближайшем рассмотрении оказались словами: «SEARCH ANOTHER». — Что?! — ахнула я и отпрянула назад. Но вместо того, чтобы упасть, я уперлась во что-то твёрдое. Оглянувшись, увидела кругом не сосновый лес, а просторную деревенскую кухню. И это место оказалось вполне мне известным. Территория моей тётушки — Доминики Кестлин. Громоздкие деревянные шкафы теснились везде, где только можно. Между ними виднелся старый белый холодильник, жестяная раковина и стиральная машина. Сама же я почти сидела на столе-«островке». А у моих босых пяток валялся венец. — Он меня преследует, что ли?! — фыркнула я и водрузила неудобный венок на голову. Если уж нельзя отделаться от него, то буду носить, как корону. Самую уродливую корону, какая только может быть. Я прошла сначала в столовую, после в гостиную. Не осматривалась. И так знала, где что лежит. Правда, при виде огромного телевизора из семидесятых годов, привезённого откуда-то из-за границы, я испытала жгучее желание включить его и посмотреть какой-нибудь сериал. Мне нравились чешские сериалы. Но в Сети их почти не было, а американские телеканалы передавали только свои и изредка канадские съёмки. Но воплотить желание в реальность мне не дал хлопок двери. Я вздрогнула и пошла на звук — в холл. Там я увидела, как Якоб спешно стаскивал с ног кроссовки, а призрак одиннадцатилетний Кейси наблюдал за ним, недовольно скрестив руки на груди. — Где ты был?! — вдруг воскликнула маленькая я. Брат, дёрнувшись, обернулся к ней. Я подошла чуть поближе. В то время я не заметила, но сейчас ясно видела, что в левой руке Якоб сжимал несколько длинных молодых веточек без листьев. «Зачем они ему?!» — несказанно поразилась я, но с интересом продолжила наблюдать за своими воспоминаниями. — Гулял. — Фыркнул брат. — А что? — Где гулял? — А ты угадай, напряги извилины. — Он легко отпихнул сестрёнку и в два прыжка преодолел лестницу. Завернул за угол. Через несколько секунд раздался громкий хлопок дверью. Кейси недовольно поморщилась, затем проследовала в гостиную. А я неуверенно поднялась вслед за призрачным Якобом. Я даже представить себе не могла, зачем брату тогда могли понадобиться ощипанные ветки. Вроде бы изготовлением поделок он никогда не увлекался. Проводя ладонью по ровной деревянной стене, неожиданно наткнулась на странные неровности. Даже не посмотрев на препятствие, я поняла, что это снова буквы. Но любопытство победило — и я в замешательстве прочитала: «GO FIND IT». — Найти что? — недоумённо пробормотала я. — Ветки, что ли? Ничего подозрительного здесь больше нет. Но мне не оставалось ничего другого, как пойти к брату. Приоткрыв крепкую деревянную дверь, я в щёлочку увидела, как Якоб по-турецки сидел на полу и что-то увлечённо клеил. У его ног валялись всего одна веточка и какая-то маленькая потрёпанная книжка. Что же это выходит, он всё-таки втихаря делал разные штуки своими руками? А может, и до сих пор сохранил это странное хобби? — Я это должна была найти? — пробурчала тогда я. — Да. — Прошелестел глухой голос, и всё погрузилось во тьму.