Ничего. Мой взгляд неспешно бродил по оживлённой улице, но я не чувствовала ничего. Мимо с визгом проносились машины, лица в окнах с недоумением глядели на сгорбившуюся девчушку с костылями, а она молча глядела вдаль пустыми серыми глазами. Под её усталыми глазами пролегали тёмные круги — следствие бессонных ночей или кошмаров, заменяющих их. На виске и скулах до сих пор виднелись тонкие белые царапинки. Грязные каштановые волосы были грубо обрезаны до ушей. Одежда мрачных цветов — серый лонгслив, тёмно-синие джинсы-бойфренды — успешно скрывали дистрофичную фигуру.
Кажется, до меня потихоньку — робкими шажками из тени — начали доходить слова мисс Уинтер-Кроуфорд. Немолодая уже женщина, психиатр с многолетним стажем, а также мой курирующий психолог, она пытливо глядела меня вовремя наших сеансов и не теряла надежды разговорить меня. Предлагала использовать гипноз, но родители опасались, что это лишь ухудшит положение дел. Мне очень хотелось узнать, нельзя ли с помощью гипноза вырвать из меня воспоминания об охотниках, в особенности от Смеющегося Джека, который уже осточертел врываться в мои сновидения и обращать всё в свой персональный кровавый ад, но продолжала упорно утверждать, что после летаргии я потеряла память.
Мисс Уинтер-Кроуфорд после первого обследования сказала мне, что я лгу самой себе, закрывая пережитое в глубине и надеясь, что они там утонут и скроются навеки на глубине. Утонут. Это слово вызвало у меня невольный смех, что очень удивило психолога. А у меня перед глазами предстал Бен. Пожалуй, самый нейтральный персонаж моей игры.
На самом деле, во плоти и крови никого из охотников я не видела примерно две недели. Джек не заявлялся, Джефф не подстерегал меня за каждым поворотом, даже Джейн не приходила навещать меня. Впрочем, оно ещё как к лучшему.
Погодка сегодня вышла так себе. Ещё утром, когда папа отвозил меня к психологу, Солнце пекло по-июльски, а уже через два часа небо заволокли тучи. Я тоскливо подняла глаза вверх. Нет, даже не думают расходиться. Будет дождь. Клайв обещал заехать за мной во время своего обеденного перерыва. Но с двенадцати в городе начинался час пик, и пробки тянулись километрами. Поэтому я на всякий случай вернулась под навес конторы мисс Уинтер-Кроуфорд.
Я не ошиблась: через несколько минут сквер напротив заходил ходуном. Налетел холодный ветер. Я тут же пожалела, что не захватила с собой куртку, и поёжилась. Лишнее движение плечами отозвалось приглушённой болью, заставившей меня прикусить губу и зажмурить глаза. Печально, но раны, оставленные в память клоуном с повадками маньяка, заживать вовсе не собирались. Они лишь покрылись тонкой корочкой, которая то и дело трескалась, и начинала сочиться кровь. Ещё страшнее и страннее были зудящие ключицы и невнятный круг, обожжённым пятном выступивший на коже полторы недели назад.
Открыв глаза и прогнав из головы мрачные мысли, я увидела высокую фигуру в жёлтом дождевике, вынырнувшую из аллеи. Человек оглянулся, убедился, что машин нет, и бросился через дорогу. От стремительного шага с его головы слетел капюшон. Я едва не подавилась. Ноги вмиг задрожали, и мне пришлось вцепиться в костыли.
«Иди мимо», — мысленно взмолилась я и опустила глаза, надеясь, что Джаспер меня не заметит. Куда там…
— Кейси? — передо мной замаячила длинноногая фигура в нелепом, совершенно детском жёлтом дождевике. А дождя-то и не было, хотя всё указывало на скорый ураган: неистовые порывы, гоняющие пыль и мусор по дороге, хмурое почти чёрное небо и отсутствие зонтика у меня.
— Джаспер, — вымученно улыбнулась я и подняла глаза на парня. Я боялась, что он отшатнётся, увидев моё бледное лицо и глаза как у зомби, но Джаспер тепло мне улыбнулся и подошёл ближе.
— Погода портится. — Сообщил он совершенно ясную вещь. — Ты кого-то ждёшь?
— Да, отца. А ты откуда?
— Да так, почту разносил. — Отмахнулся Джаспер.
— Нашёл летнюю работу?
— Типа того.
— Я тоже. Старательно стараюсь выжить.
Джаспер не засмеялся. Даже наоборот — уголки его губ опустились. Я тут же захотела дать себе смачный подзатыльник — чтоб за словами следила.
— Как твоё здоровье?
— Лучше с каждым днём! Нет, честно. Я могу пройти пару шагов и не упасть. Показать?
— Пожалуй, не стоит, — поспешно замотал головой парень. — Конечно, я поймаю тебя, но рисковать нет нужды. Не хочешь прийти как-нибудь ко мне? У нас вечер кино проходит каждую субботу.
— Что смотрите? — мгновенно заинтересовалась я, забыв попутно о домашнем аресте до конца лета.
— Разные фильмы. Старые, недавние. Ужастики, боевики, комедии, только мелодрамы — ни-ни, — Джаспер сделал вид, что вот-вот расплачется от переполняющих его чувств. Я не смогла сдержать улыбку.
— С удовольствием приду, — ответила я. — Только дай свой номер.
Джаспер полез в карман джинсов за мобильным телефоном, а я уже держала свой комм в руке. Стоило ему начать диктовать цифры, как на дороге появилось авто Клайва. Я обречённо закатила глаза. Ну вот как назло.
— Кейси! — отчим высунулся в окно. — Дуй сюда!
— Пока, — шепнула я приятелю.
— До встречи, — прошептал в ответ он.
567 — последние сохранённые цифры номера, и я сажусь в машину. Клайв везёт меня домой. А в боковом зеркале я вижу Джаспера. Он стоит и машет мне. И я улыбаюсь. Снова.
***
Дома оказывается пуст. Мама и сестрёнка ушли в магазин, оставленная записка на холодильнике записка гласит об этом. А Якоб, как и всегда, заперся в своей комнате и играл во что-то. Судя по злобным крикам «На-а-а тебе!», в какую-то стрелялку. Клайв с укором покачал головой и погрузился в изучение содержимого холодильника, а я захватила с кухонного стола печенье и похромала в гостиную.
Сложив костыли около дивана, я уселась поудобнее и включила телевизор. В скором времени Клайв присоединился ко мне. В руках он держал тарелку с хлопьями, залитыми молоком. Я скептически отнеслась к такому перекусу.
— Ну, рассказывай, — ни с того, ни с сего предложил отчим. Я удивлённо покосилась на него. Что мне рассказывать ему? — Как проходят сеансы с мисс Уинтер-Кроуфорд?
— Нормально.
— Есть успехи?
— В чём?
— В реабилитации.
— С подходом мисс Уинтер-Кроуфорд к лечению пациентов мне грозит палата для особенно буйных в психушке, а не выздоровление, — пробормотала я и откинулась на спинку дивана. Конечно, мои слова были преувеличены. Но эта женщина… она вывела меня из себя ещё при первой встрече своими бестактными вопросами.
— Ну-ну, полегче. Если ты не будешь закрывать всё в себе….
— Я не закрываю, — в отчаянии прошипела я. — Я просто не хочу вспоминать. Зачем?
— Чтобы мы могли помочь тебе. — Клайв отложил пустую тарелку на журнальный столик и повернулся ко мне. Я же наоборот отвернулась и скрестила руки на груди. Ну и к чему весь этот разговор? Чем меня можно спасти от рук хладнокровных убийц? Лишить жизни прежде, чем они? Да у кого рука решится?! Явно не у меня.
— Клайв…. Со мной всё в порядке, честно, — как можно ласковее улыбнулась я. — На людей не бросаюсь, антидепрессанты не глотаю тоннами, убить себя не хочу… Ну же, доктор Марриет сам сказал, что за меня можно и не волноваться.
— Тем не менее, он прописал тебе особую диету для дистрофиков, которую ты по максимальному не придерживаешься. — Заметил Клайв. Я устало выдохнула и потерла пальцами переносицу. — Ещё ты агрессируешь, — продолжил отчим. — Я чуть печеньем не подавилась. — Спишь с ночниками. Точнее, пытаешься спать. Чаще будишь нас своими истошными криками. Пойми ты уже, пока тебя будут преследовать кошмары, ты не сможешь полностью поправиться.
— Время лечит, — возразила я. — Через полгода я буду как огурчик, а пока, — я нагнулась и взяла костыли, — очень прошу не нервировать меня.
— Не могу обещать, что буду следовать твоим указам, — грустно покачал головой Клайв. — Но обещаю, что сделаю всё, чтобы ты стала прежней, сколько бы для этого ни понадобилось времени.
— Спасибо, — прошептала я и поплелась в свою комнату.
***
Как я и полагала, вскоре зашелестел дождь. Я стояла перед расшторенным окном, под светом разноцветной новогодней гирлянды, и наблюдала, как вдали, у самого горизонта, сверкают яркие белые молнии. Грома с такого расстояния слышно не было. Но зато доходили проблемы с электричеством: фонари на улице временами очень неожиданно гасли, погружая дорогу во тьму, а стоило глазам привыкнуть — тут же вспыхивали сверчками вновь.
На шторм я смотрела долго. Так долго, что перед глазами всё поплыло. Мне стоило трудов устоять на ногах. Пришлось изо всех сил вцепиться в костыли — сама бы я не поднялась ни за что. Бок, тот, что был ранен, взвыл отчаянной вспышкой боли, и ему вторил мой вскрик. Вслед в висках взорвался целый фейерверк: звон, писк, трель смешались в причудливую смесь. Мне даже показалось, что в отдалённо знакомый полушёпот:
сон мёртвого.
Воспоминание о том сне живо привело меня в чувство. Я встряхнула головой и вгляделась в собственное отражение. Нет, короны — мотка проволоки — на моей макушке не было. Лишь дождь всё лил и лил, тоскливо рыдал ветер, в злобе взметая кроны деревьев, и вдали сверкали зигзаги молний. На короткие миги они озаряли самые разные тени. Но я не придавала значения им.
Когда боевые крики Якоба затихли, я аккуратно вернула шторы на место. Жажда покоя и изоляции отошли на второй план. Мне вмиг захотелось другого: близкого приятного разговора, тёплой улыбки и чьей-то тяжёлой доброй ладони на макушке.
