Одна жертва на двоих

Я с трудом дождалась, когда Якоб закончит возиться с волосами. Это заняло почти семь минут. Процесс был несколько неприятнее, чем мытьё. А всё из-за свалявшихся локонов! Пока брат пытался разобраться с моими лохмами, я не сводила глаз с настенных часов, которые висели прямохонько напротив меня. Каждое движение секундной стрелки отдавалось эхом в моих ушах. Шаги не повторялись больше, но нутро подсказывало: непонятное существо всё ещё находится в моей комнате. Может даже снова караулит на шкафу. Спешно поблагодарив Якоба и пригладив распушившиеся пряди, чуть ли не бегом поднялась по лестнице. И только перед дверью застыла. Из щели между нею и полом вновь сквозил холодок. Я поморщилась. Как оно только умудряется открывать окно? Причём снаружи. Почти наверняка опять его «магия». Я опасливо приоткрыла дверь. Мрак в комнате сгустился ещё сильнее. Входить в спальню теперь было ещё страшнее. Хотя бы потому, что не увидеть, откуда спикирует посетитель в улыбчивой маске, не получится. Из-за нахлынувшего страха что-то мученически заныло внутри меня. В голове вдруг блеснула соблазнительная мысль: а не переночевать ли, допустим, у Якоба или в гостиной? Так, может, и безопаснее будет. Однако последнее слово осталось за болью. Хоть она уже и приелась, но часто, чаще, чем того хотелось, ни с того ни с сего увеличивалась и издевательски медленно утихало. Вот и сейчас раны, оставленные когтями клоуна, резко кольнуло. Я зашипела сквозь зубы и резко дёрнула дверь на себя. На меня никто не прыгнул. Только накопившаяся тьма хлынула и чуть не ослепила. Подождав, пока глаза привыкнут, я вошла в комнату. Сердцебиение увеличилось многократно: возрос страх, что вот-вот появится Каге и повалит меня. Поддавшись панике, я быстро включила свет и тут же отшатнулась от двери. Взгляд метнулась вверх, на шкаф. Но оттуда сегодня на меня смотрела, ехидно усмехаясь, абсолютная пустота. Точнее, и смотрела, и ухмылялась вовсе не пустота на шкафу, а тварь, улёгшаяся на моей постели с большим бокалом чего-то кроваво-красного. Я недоверчиво оглянула его. Маска широко улыбалась мне. Глубоко вдохнув, коротко махнула ему рукой: — Коннитива. -Хей! — задорно кивнул Каге, стараясь, по-видимому, спародировать английское приветствие, и глотнул своего питья. После приветствия я неловко замерла на месте. Первым, что бросилось в глаза, было закрытое окно и аккуратно зашторенное окно. А вторым — босые ноги Каге с длинными когтями. Я понадеялась, что гостю хватит такта не замарать мою постель. Когда на языке уже завертелся вопрос о цели прибытия в мою комнату, тварь вдруг поднялась кровати, с видимым удовольствием потянулся и двинулся ко мне, продолжая широко улыбаясь. Как бы ни хотелось умчаться прочь отсюда, как бы ни надрывался в голове инстинкт самосохранения под аккомпанемент здравого смысла, с места моё тело не шелохнулось. Вместе с затхлым воздухом в лёгкие проникли беглые нотки ванили, тёмного шоколада и, кажется, кофе. Столь непривычная и необычная смесь запахов глубоко озадачила меня, и как бы я ни пыталась не отвлекаться на посторонние факторы, приближение Каге я пропустила. Лишь когда холодное стекло больно ткнулось в мой нос и глухой голос над головой прошелестел что-то наподобие «Пей», я дёрнулась, возвращаясь в реальность. Предложенный напиток пах очень сладко и маняще. Он притягивающе переливался алым в блёклом свете лампы. Эта красота и насторожила меня. Я подняла взгляд на Каге. Тот стоял в нескольких сантиметрах от меня. Уголки губ маски чуть-чуть опустились — видимо, из-за моей нерасторопности. А отчего мелко подрагивала протянутая рука — оставалось непонятным. — Что это? — полюбопытствовала я. Ночной посетитель что-то невнятно пробормотал, расслышать удалось лишь последний слог. Эта маленькая подсказка ничего не дала мне, так что я нехотя нагнула к себе горлышко бокала и сделала маленький глоток. Рот обожгло невыносимой горечью. Затем нёбо словно пересохло, и я снова сглотнула — на этот раз слюну, чтобы как-то перебить ужасный вкус и неприметный привкус чёрной смородины. «Ну, блеск!» — мрачно подумалось мне. Я провела ладонью по губам. А Каге, довольно заухмылявшись, отодвинулся от меня и, пошатываясь, за раз осушил бокал. Точнее, мне так сперва показалось. Не прошло и нескольких секунд, как он снова наполнился — почти до краёв. В любой другой момент этот феномен, несомненно, живо привлёк бы моё внимание, но сейчас больше всего я хотела убежать на кухню и залпом выпить литра два воды, лишь бы хоть как-то перебить омерзительное послевкусие от вина. — Это же вино, ведь да? — сухо осведомилась, поленившись, правда, перевести сразу на японский язык. К счастью, Каге меня и так понял, хотя как — вот в чём вопрос. — Ви-но, — радостно протянул он и зашёлся в приступе бешеного смеха. Я снова облизнула губы. Призрачная надежда убедить тварь вылечить остальные мои раны тонула в алкоголе буквально на глазах. «Пьян», — разочарованно осознала я. — «Он чертовски пьян». Стоит ли упоминать, что неадекватное состояние твари, которая уже как-то пыталась прикончить меня, едва ли сослужит мне хорошую службу? Чувствуя медленно нарастающую панику, я осторожно попятилась назад. Как можно тише переставляла металлические костыли — чтобы Каге не услышал подготовки к предстоящему побегу. Да, ещё утром меня разрывало от жажды встречи с этим невнятным созданием, теперь же появилось в рассудке понимание: это затея изначально была обречена на провал. Джефф, кажется, желал перерезать мне горло и нарисовать на лице улыбку, но вследствие необъяснимых сдвигов его разума я пока оставалась жива. Так назовите мне хотя бы одну причину, по которой Каге может не хотеть убить меня?! Погрязнув в невесёлых размышлениях, я пропустила момент, когда демон вдоволь нахлебался противного вина и переключил внимание на меня. Одно неправильное движение — и нутро возопило от дикой рези в тазе. Громкий вскрик вырвался из моих губ, и пальцы на долю секунды разжали костыль. Этого мгновения хватило сполна, чтобы я успела потерять равновесие и вскрикнула снова — от новой вспышки боли. Нога подломилась. Я окончательно потеряла способность стоять. Скорость и ловкость демона, пусть и, очевидно, вусмерть пьяного, оказались намного резвее моих. Когтистая ладонь ловко обхватила мою талию, не дав тем самым шлёпнуться лицом на линолеум вслед за костылями, а потом резво дёрнула на себя. «Плохо», — пронеслось в голове. — «Очень плохо» По наитию я уперлась руками в груди твари, хоть ноги и держали с огромным трудом, готовые в любой момент лишить меня опоры. Словно не слыша моих невнятных стонов смеси ужаса и изумления, Каге небрежно провёл ладонью по моим волосам. Его когти царапнули кожу лба, заставив оцепенеть и прекратить слабые попытки сопротивления. А пальцы демона тем временем наскоро ощупали шрам, оставшийся после удара в висок. Временами он и так давал о себе знать приступами мигрени, а теперь и вовсе прикосновения вызвали фееричные вспышки в глазах. Я зажмурилась. Боль и звон усиливались вслед за каждый касанием холодного когтя. А потом резко, как и начались, прекратились. Остался только слабый нудный перезвон. Я рискнула открыть глаза. Теперь Каге сосредоточенно выводил что-то на коже большого пальца. Нагнув голову, я разглядела новый иероглиф рядом со вчерашним: 顔*. Его значение уже было известно меня. Теперь имя твари 影顔** стало мне понятно. — КагеКао? — с осторожной улыбкой протянула я. Тот охотно кивнул. Затем нагнулся и протянул мне потерянные «вторые ноги». Я охотно, может, излишне поспешно приняла их. Расчёт был на то, что Каге уйдёт немедленно и больше никогда не явится моему взору. Однако в его руках снова появился бокал, почти доверху наполненный ярко-красной жидкостью — причём будто из ниоткуда. Я и успела забыть о существовании сего элемента. А он запросто прижался к моим губам. Уже во второй раз за последние десять минут. Каге улыбнулся мне и слегка наклонил голову. «Зачем ему поить меня вином?» — тоскливо задалась я вопросом. — «Разве что туда подмешан яд или снотворное. Уверена, что это варево ядовито, как цианид». Сколько бы ни было скепсиса во мне, глоток сделать пришлось — совсем маленький, ибо край бокала красноречиво упирался прямо в губы. А улыбка твари всё тускнела и тускнела… На этот раз послевкусие вина было сладким, как карамель.